СПЕЦИАЛЬНАЯ ТЕМА НОМЕРА:
ВОПРОСЫ ЭТНОНИМИИ
ТИХООКЕАНСКОГО РЕГИОНА
(отв. ред. - С.А. Арутюнов, Л.И. Миссонова)
ЭТНОНИМИЯ КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ
ГРУППОВОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В ТИХООКЕАНСКОМ РЕГИОНЕ
Л.И. Миссонова
к. и. н., ведущий научный сотрудник | Институт этнологии и антропологии РАН
(Ленинский пр. 32а, Москва, 119991, Россия)
Ключевые слова
этноним, тунгусо-маньчжурские народы, Сахалин, Амур, уйльта, уильта, орочены, ороки,
этническая идентичность, малочисленные народы Севера
Аннотация
Заявленная тема номера посвящена вопросам этнонимии тунгусо-маньчжурских на-
родов, нивхов и айнов Тихоокеанского региона. Представленные статьи демонстри-
руют уровень изучения этнонимии в настоящий период времени, а также естествен-
ную взаимосвязь этнонимов островного, прежде всего сахалинского, и материкового
пространств. Написанию статей предшествовала многолетняя экспедиционная работа
всех авторов, проведенная непосредственно в местах исторического и современного
расселения дальневосточных индигенных общностей. Этнонимы многогранно отража-
ют различные этапы определения групповой идентичности, они изучаются как с линг-
вистической, этимологической, так и с этносоциоантропологической точек зрения. На
современном этапе сами этнонимы влияют на этническую самоидентификацию корен-
ного населения пограничной дальневосточной территории. Настоящий тематический
блок представляет собой попытку междисциплинарного подхода лингвистов и этноло-
гов к изучению вопросов этнонимии, в него вошли статьи А.М. Певнова, Ю. Янхунена,
М.В. Осиповой, Ю.А. Груздевой и М.Г. Тэминой, С.А. Арутюнова.
аботы, собранные в данном блоке, можно рассматривать как обсуждение
вопросов, поднятых в недавних публикациях А.Ф. Старцева “Классифика-
Р
ция и этимология этнонимов ороков Сахалина в отечественной литературе”
и “Нерешенные проблемы этнонимии ороков Сахалина в трудах российских
и зарубежных исследователей”, посвященных проблемам этнонимии ороков
Статья поступила 18.02.2022 | Окончательный вариант принят к публикации 24.02.2022
Ссылки для цитирования на кириллице / латинице (Chicago Manual of Style, Author-Date):
Миссонова Л.И. Этнонимия как исторический источник для определения групповой иден-
тичности в Тихоокеанском регионе // Этнографическое обозрение.
2022.
№ 2. С. 5-22.
Missonova, L.I. 2022. Etnonimiia kak istoricheskii istochnik dlia opredeleniia gruppovoi identichnosti v
Tikhookeanskom regione [Ethnonymics as a Historical Source for Studying Group Identities in Northeast
© Российская академия наук | © Институт этнологии и антропологии РАН
6
Этнографическое обозрение № 2, 2022
Сахалина (Старцев 2018, 2020). Прочтение этих статей приводит сразу к
нескольким выводам:
1. Заниматься этимологией этнонимов можно только гипотетически; ученые
должны понимать, что каждое новое исследование, вполне вероятно, будет вно-
сить дополнения, способные скорректировать или совершенно изменить перво-
начальные предположения, сформулированные в тот или иной период времени.
2. Полностью раз и навсегда решить исследовательские проблемы в области
этнонимии не видится возможным, поэтому такая постановка задачи сама по
себе неразумна.
3. Любое построение каких-либо лингвистических схем для этимологиче-
ского анализа этнонима непрофессиональными лингвистами, не владеющими
знаниями о строении конкретного языка (или группы языков), будет некор-
ректным; гипотетические данные этногенеза или мифологические материалы
фольклора не могут служить безусловным основанием для лингвистического
анализа этнонимов.
4. С большой осторожностью следует сопоставлять этнонимы на латинице
и кириллице, нужно учитывать их первоначальное написание.
5. Необходимо помнить, что самоназвания зачастую устанавливались тогда,
когда письменности у народов (в данном случае Тихоокеанского региона) еще
не было, а следовательно, разночтения неизбежны.
6. Важно различать этнонимы, записанные переписчиками, чиновниками,
этнографами, лингвистами и людьми, владеющими языком с детства.
7. Каждый этноним служит выражением групповой идентичности - это от-
носится как к историческим, так и к современным этнонимам, только задачи
самоопределения разные; этнонимия интересна не только с лингвистической
или этимологической позиций (что абсолютно закономерно для лингвистов).
8. Процессы развития самих этнонимов и их воздействия на групповую
идентичность остаются актуальны для этнологических и социально-антропо-
логических исследований и в XXI в.; нельзя рассматривать вопросы этнонимии
отдельного, как бы вырезанного из культурного ландшафта народа, необходимо
сопоставление с материалами по соседствующим с ним индигенным общно-
стям, в данном случае Тихоокеанского региона, - некоторым тунгусо-маньч-
журским народам, нивхам и айнам.
Сама история исследования сахалинской этнонимии ставит сегодня новые
жизненные вопросы. Рассматривать культуру айнов и нивхов отдельно от культу-
ры тунгусо-маньчжурских этнических общностей островного пространства ре-
гиона в настоящее время не совсем корректно. Существуют артефакты, которые
однозначно атрибутировать тому или иному коренному народу островов не пред-
ставляется возможным и не имеет смысла. Так как территория обитания предков
была единой, то она осваивалась на протяжении многих поколений в одинако-
вых для всех этнических общностей географических и климатических условиях.
В таких условиях использование разными народами схожих понятий для описа-
ния предметов/явлений вполне логично. При этом, поскольку территория Сахали-
на (и соседних островов) достаточно обширна, представители разных общностей
могли вести свое хозяйство, не мешая друг другу. Занимаемые ими экологиче-
ские ниши могли соприкасаться и пересекаться (трансграничные ниши), и все это
находило отражение в бытовавшей лексике. Перекрестное восприятие смыслово-
го содержания лексических единиц (изнутри и извне) в сложном межэтническом
пространстве приводит к естественным проблемам в изучении этнонимов.
Самоназвания народов Тихоокеанского региона издавна интересовали уче-
ных и путешественников. Так, говоря о роли Л.И. Шренка в исследовании
в XVIII в. Приамурья, Приморья и Сахалина, Ю.А. Сем указал:
Миссонова Л.И. Этнонимия как исторический источник для определения...
7
…большое внимание Л.И. Шренк в своей работе обращает на этнонимику, назва-
ние народов. Он ввел в научный оборот многие такие названия. По мере своих сил и
возможностей он попытался дать им трактовку. Вот лишь некоторые из них, которые
используются до настоящего времени в трудах ученых: хэчже най ‘живущие книзу
люди’; мангуны = мангу ‘Амур’ + ны/ни ‘люди’ = ‘Амурские люди’; ламука = ламу +
ка ‘жители’ = ‘приморские жители’; Дондон най ‘Жители, люди из селения Дондон’;
попытался связать слово XVII в. “натки” с названием най ‘человек, люди’ (Сем 2003: 90).
А сам Л.И. Шренк отмечал:
Хотя они сами и не называютъ себя этимъ именемъ, но най по-гольдски значитъ “люди”,
причем слово это связывается съ именемъ какой-либо отдѣльной мѣстности для обо-
значенiя ея жителей. Кромѣ того, посреди гольдской области есть сравнительно боль-
шое селенiе, носящее названiе “Найхе”; но существуетъ ли какая-нибудь этимологиче-
ская связь между этимъ названiемъ и вышеупомянутымъ словомъ, я не берусь рѣшать
(Шренк 1883: 117).
В начале XX в. И.А. Лопатин, анализировавший историю Маньчжурии и
тунгусских народов, отмечал: “Более всего путаницы в наименовании наро-
дов. Часто один и тот же народ имеет в письменности несколько названий,
или, наоборот, под одним именем оказывается несколько различных народов”
(Лопатин 1922: 7).
Тем не менее в середине XX в. ситуация немного изменилась. При обраще-
нии к докладным запискам сотрудников ИЭА РАН, составленным на основании
полевых наблюдений и направленным в 1959-1962 гг. в местные и центральные
органы власти, становится очевидно, что в этот период вопросам этнонимии не
уделялось особого внимания: кроме отдельных таблиц с указанием численно-
сти представителей тех или иных народов, работающих в колхозах изучаемого
региона, никаких других данных, имеющих отношение к этнонимии, не при-
водится (см., напр., докладную записку А.В. Смоляк [Соколова, Пивнева 2005:
199-227]). Г.М. Василевич замечает, что если в колхозе преобладали предста-
вители индигенного населения, к примеру эвенки, он числился “эвенкийским
колхозом” (Там же: 10).
Статьи состоявшихся ученых, представленные в этом блоке, демонстрируют
уровень изучения этнонимии Тихоокеанского культурного ареала, достигнутый
к данному времени, а также естественную взаимосвязь этнонимов островного и
материкового пространств. Важно, что написанию этих статей предшествовала
многолетняя экспедиционная работа всех авторов в местах исторического и со-
временного расселения этнических общностей Тихоокеанского региона - погра-
ничной (во всех смыслах) территории. Этнонимы в многогранных их проявле-
ниях напрямую связаны с жизненной необходимостью индигенных общностей
определять (выделять или отделять) свою групповую идентичность. Публикуе-
мый блок статей представляет собой попытку междисциплинарного подхода к
изучению этнонимии тихоокеанского культурного пространства.
Уйльта, уильта, орочёны, ороки?
Известно, что в XIX в. для обозначения народов Дальневосточного реги-
она использовались этнонимы сантаны, ороки, сумеренкуру, гиляки, мангуны
(Мамия 1938: 28-29, 56-57 и др.); подчеркнем, что в этот перечень включалось
и наименование “ороки”. Но правомерно ли в XXI в. ставить в один ряд этно-
нимы “нанайцы” (уже не гольды), “нивхи” (уже не гиляки) и “ороки”? Ведь
последние по воле чиновников внесены в Перечень народов РФ (для переписей
2002 и 2010 гг.) как “уйльта” - сегодня это официальное государственное наи-
8
Этнографическое обозрение № 2, 2022
менование народа, хотя в написании слова действительно есть ошибка, которую
справедливо отмечали лингвисты А.М. Певнов и Т. Цумагари. Заметим, что,
выступая в качестве научного редактора, Т. Цумагари, прекрасно разбиравший-
ся в лингвистических тонкостях тунгусо-маньчжурских языков, из уважения к
законам нашего государства в заглавии книги, вышедшей на русском, использо-
вал официальное наименование (уйльта): “Сказания и легенды народа уйльта”
(Икегами 2007). И если именно этот термин используется в официальных доку-
ментах, то почему вызывает удивление его появление в научных работах наше-
го времени (вероятно, использование правильного написания - уильта - вполне
допустимо, если автор делает соответствующие оговорки). Остается только со-
жалеть, что чиновники не обратились к лингвистам, когда в 1990-е годы ре-
шался вопрос об изменении наименования народа, и надеяться, что правильное
написание все же будет признано на государственном уровне. (Хотя уже то, что
народ перестали записывать ороками или ороченами/орочами, вселяет некото-
рую уверенность, что групповая этническая идентичность будет выявлена бо-
лее корректно, а численность не будет настолько искажена.)
В обращениях 1990 г. жителей г. Поронайска и с. Вал о переименовании на-
рода фигурировало как желаемое название “ульта” (Кузнецов, Миссонова 1991,
прилож. 1-3). Этот вопрос на уровне Государственного комитета Российской
Федерации по статистике решался в начале 1999 г. В документах того време-
ни (обращениях комитета за консультацией в ИЭА РАН и в ответных письмах
института) употреблялись названия “уильта” или “ульта”, этноним “уйльта” не
обсуждался. Когда и на каком этапе рассмотрения вопроса в органах власти он
возник - не ясно. Е.А. Бибикова и С. Минато, информанты и соавторы первого
уильтинского букваря, изданного в 2008 г., рассказывали, что в 1990-е годы
во время работы над букварем японский проф. Дз. Икэгами (из Университета
Хоккайдо) преподавал им грамматику родного языка, это были их первые
уроки. Во время презентации букваря 2008 г. широко использовался этноним
уйльта, т.к. еще не знали, что в тунгусо-маньчжурских языках три согласных
подряд в одном слове не допускаются. Подчеркнем, что к моменту выхода бук-
варя прошла Перепись населения РФ 2002 г. и утвердилось официальное на-
звание народа - “уйльта”. При этом сохраняется (что нелепо) “ороки (ульта)”
и в ныне действующем Едином перечне коренных малочисленных народов
РФ (утвержден постановлением Правительства РФ от 24 марта 2000 г. № 255).
История этнонимии уильтинского народа изложена и проанализирована мно-
гократно автором данной статьи. В 1991 г. по результатам первой экспедиции на
Сахалин в июле-сентябре 1990 г., организованной с целью проверки результатов
переписи населения, была опубликована статья в “Исследованиях по прикладной
и неотложной этнологии”, в которой использовано название “ороки” (согласно
переписи 1989 г.) (Кузнецов, Миссонова 1991). В последующие годы вышел це-
лый ряд работ по этой тематике (Миссонова 2002, 2006 и др.). Нет смысла вновь
приводить здесь многочисленные наименования народа и историю их бытова-
ния. Остановимся лишь на тех, которые необходимы в рамках заявленной темы.
Ю. Янхунен, рассматривая этимологию этнонима Orok, отмечал, что ут-
вердившееся среди ученых мнение о связи этого слова с тунгусским терми-
ном “северный олень” (поскольку люди, известные под именем уилта, явля-
ются оленеводами) несостоятельно. Исследователь демонстрирует, что такое
объяснение неправдоподобно и предлагает рассмотреть связь этнонима Orok
с широко распространенным на материке родовым этнонимом Uryangkhai. Это
наименование народа, по мнению автора, закрепилось за “ороками” через язы-
ки их соседей - сахалинских айнов и сахалинских гиляков. История этнонима
орок служит иллюстрацией “лингвистического симбиоза” аборигенов Сахалина
Миссонова Л.И. Этнонимия как исторический источник для определения...
9
(Austerlitz 1989, цит. по: Janhunen 2014: 78). Три языка коренных народов остро-
ва появились здесь в таком порядке: гилякский, айнский, орокский (что связано
с последовательностью переселения этих народов на Сахалин; см. статью
Ю. Янхунена в данном блоке). И гиляки, и айны видели в ороках более поздних
переселенцев, и это может быть одной из причин, по которой они стали извест-
ны как урянхай - этот вариант этнонима распространен на материке. В отличие
от гиляков и айнов, а также от ульчей (на материке), для ороков оленеводство
стало основой жизнедеятельности. Как это произошло - интересный вопрос, на
который предстоит ответить исторической этнографии, заключает Ю. Янхунен,
но название ороки старше, чем их оленеводство (Janhunen 2014: 71-81).
(Об образовании экзоэтнонимов нивхов от тунгусо-маньчжурского корня гилэ
см. статью Е.Ю. Груздевой и М.Г. Тэминой в данном блоке.)
Приведем пример из уильтинско-японского словаря Н. Магата, в котором
поясняется значение слов “orόkko” - так “айну” называют народ “уирута”
(запись по-японски ウイルタ катаканой означает, что это слово в языке ино-
странное; звук л в яп. яз. отсутствует), “orinili” - так “уирута” называют на-
род “гирия:ку” (т.е. гиляков) и выражения “aŋdái xalá” - обозначает “другие
народы” (иноземцы) (Magata 1981: 7, 158-159). Очевидно, что этнонимы,
относящиеся к бесписьменным языкам, произносились (а позднее и записы-
вались) так, как они были услышаны представителями разных народов и как
их удобнее было употреблять в реальной жизни.
В “Эвенкийско-русском словаре” 1958 г. - одном из основополагающих сло-
варей эвенкийского языка находим: “орон олень (домашний) […Орок ула…]”;
“орочēн оленевод (прежнее самоназвание забайкальско-амурской группы олен-
ных эвенков) [Эвен орочел прежнее самоназвание охотских и камчатских эвен-
ков]”; “орочӣ оленный, имеющий оленей” (Василевич 1958: 327). Слово “улта”
из сахалинского диалекта эвенкийского языка переводится на русский язык как
“орόк (мужчина)” (Там же: 439). Значит, сахалинские эвенки ороками их не на-
зывали.
Почему на русский язык слово переводится именно как “орок”, если все
исследователи отмечают, что представители этой этнической общности в XX в.
сами себя так не именовали? Видимо, причина кроется в далеком прошлом. Под
сходным названием народ известен и в маньчжурских летописях - орун- чун
(Патканов 1906: 132). Важную попытку гипотетически объяснить появление
наименования orόkko в языке именно этой тунгусо-маньчжурской общности
делает А.М. Певнов (см. статью в данном блоке).
Наибольшее число вопросов вызывает перевод уильтинских фраз на русский
язык в словарных статьях, созданных на основе архивных полевых материалов
К.А. Новиковой. Из текстовых фрагментов бытовой и фольклорной речи абсо-
лютно ясно, что все информанты в 1949-1951 гг., т.е. “в пору активного функ-
ционирования” языка, говорили о себе и своем народе “уjилта (уjл’та, ул’та)”,
но при этом везде их “самоназвание” переводится “орок, ороки” (Озолиня 2001:
5-6, 374-375 и др.). Не по той ли это причине, что так уже было записано в офи-
циальных документах (а в дальнейшем во всех переписях населения СССР)?
Разговоры на эту тему были у меня с А.В. Смоляк, которая четко объясняла свое
употребление этнонима “ороки” именно этим. В 1990-е годы она (когда сама из-
за почтенного возраста уже не могла ездить в экспедиции) с большим интересом
слушала сообщения коллег о народе, представители которого в конце XX в. хоте-
ли внести в паспорта свое самоназвание, и задавала массу вопросов. Получается,
что этноним ороки, попав как заимствование в язык этого народа, далее уже жил
своей жизнью: его использовали соседние народы (см. статью А.М. Певнова в
данном блоке). В советский период форма ороки превалировала в официальных
10
Этнографическое обозрение № 2, 2022
документах, порождая обстоятельства, ведущие к искажению численности наро-
да, его групповой идентичности. Этим и были вызваны обращения представи-
телей народа в государственные органы с просьбой об утверждении в качестве
официального названия народа “ульта”.
Своя история жизни имеется и у этнонима орочены.
По оборотам речи, ороченский язык не лишен некоторой картинности и известной доли
своеобразной поэзии. Так, например, фраза: “солнце взошло”, по-ороченски звучит “сяу
гаппаhани”, что в образном переводе, собственно, означает: “солнце воспрянуло из моря,
как стрела лука”. По фонетике своей, ороченский язык чрезвычайно энергичен и в то же
время своеобразно музыкален. Кроме того, он в высшей степени приспособлен к усло-
виям охотничьей жизни самих орочен, давая им возможность переговариваться между
собою на значительных расстояниях. Но в то же самое время произношение ороченского
языка до крайности тонко… Если… принять во внимание, что ороченской речи, вообще,
свойственны такие звуки, каких нет вовсе в русском языке, и что в числе их имеется
значительное число гортанных и носовых звуков, то станет понятным, почему произно-
шение этого языка нельзя не отнести к числу весьма трудных (Леонтович 1896: 9-10).
Во Владивостоке “Генерального Штаба, Капитан” С. Леонтович написал
22 декабря 1895 г.:
…вследствие чрезвычайной тонкости и сбивчивости произношения, обусловливаемой
отсутствием письменности… многое в предлагаемом словаре выяснить вовсе не уда-
лось, многое выяснено не вполне, а многое, быть может, и записано не совсем точно.
В таком случае, дело других - дополнить и исправить его! (Там же: IV-V)
Капитану удалось записать следующие этнонимы:
Тунгус - Кила (Там же: 132).
Аинец - Куи (Там же: 46).
Якут - Ёко (Там же: 146).
Китаец - Нинка (Там же: 75).
Японец - Шиша (Там же: 147).
Объяснения С. Леонтовича выглядят логичными и справедливыми:
Письменности ороченский язык …не имеет, и в силу этого его нельзя считать прочно
установившимся ни в отношении всех грамматических его форм, ни в отношении про-
изношения, некоторая произвольность которого становится очевидной при повторных
вопросах даже одного и того же лица <…> если принять во внимание разъединяющее
значение суровой еледоступной природы… Даже такие незначительные, сами по себе,
расстояния, как 25-30 верст, при этих условиях оказывают на язык уже заметное в этом
отношении влияние (Там же: 8).
Из переписки 1924-1939 гг. С.М. Широкогорова и главного редактора жур-
нала “Польского товарищества ориенталистов” В.Л. Котвича стало известно, что
С.М. Широкогоров, если бы ему удалось найти “хотя бы небольшие средства”
на поездку, намеревался в 1925 г. заняться изучением языка “ороков” Сахалина.
За год до этого он писал, что у них “с Елизаветой Николаевной (Е.Н. Широкого-
рова - жена С.М. Широкогорова. - Л.М.)” есть на Сахалине “друзья - тунгусы”,
к которым она ездила на месяц в 1924 г., чтобы избежать тропической жары в Ки-
тае, соединив “отдых с небольшим делом” (Архив В. Котвича: T. 6. Л. 12об-13).
Так как Е.Н. Широкогорова могла приехать из Китая только на Южный Сахалин,
в 1905-1945 гг. относящийся к губернаторству Карафуто (Япония), вероятнее
всего, она могла посетить Корсаков и “тунгусов” (т.е. эвенков и уйльта/ороков,
зачастую состоявших в смешанных браках и занимающихся оленеводством),
живущих в Поронайском районе (на о-ве Сачи - японское название тех лет; ныне
Миссонова Л.И. Этнонимия как исторический источник для определения...
11
о-в Южный). Готовясь к поездке, С.М. Широкогоров пытается заранее изучить
этнонимию народа: “А нет ли в словаре Пилсудского (это ведь ороки Сахалина?)
указаний как себя называют ороки и перечень их родов?” (Архив В. Котвича:
Т. 6. Л. 79). Остается только сожалеть, что экспедиция не состоялась. Можно
предположить, что С.М. Широкогоров употреблял этноним “ороки”, чтобы не
смешивать этот народ с ороченами. Он писал: “…под именем орочен я буду раз-
уметь не только орочен нерчинского и читинского уез., как это принято офици-
ально и перенесено г. Паткановым в литературу, а всех забайкальских тунгусов-
оленеводов, в противоположность кочевым тунгусам-скотоводам” (СПбФА: Л. 1).
Обратим внимание, что Д.Д. Андерсон и Д.В. Арзютов, современные исследова-
тели наследия С.М. Широкогорова, опубликовали статью на английском языке, в
которой используют сразу все три этнонима - “Tungus-Orochens (Evenkis)” - для
обозначения этой этнической группы, вероятно, чтобы не было сомнений в том,
кого же в этот период изучали С.М. и Е.Н. Широкогоровы: “Летом 1912 г. и снова
в 1913 г. пара отправилась в степи по ту сторону озера Байкал, чтобы проследить
этническое происхождение местных тунгусов-ороченов (эвенков)” (Anderson,
Arzyutov 2019: 744; Отчет 1914). Полагаю, что восприятие этих этнонимов ан-
глоязычным читателем еще более запутанное, чем русско- или японоязычным
(Tungus Dictionary 1914).
В архивах Польши и Японии хранятся рукописи С.М. Широкогорова - его
лингвистические, этнографические, социально-антропологические исследова-
ния различных общностей, прежде всего “манджуро-тунгусской”, тюркской и
монгольской (Архив Н.А. Невского; Архив В. Котвича). Одной из обсуждаемых
оказалась тема о значении “oro”. Так, в одном из писем С.М. Широкогоров пи-
сал В.Л. Котвичу:
…что касается orona, то же значение “захождения” как это от бурятского… меня на-
вело на мысль об этнографическом комплексе “захода - восхода” etc. т.е. движения
солнца как одушевленного существа. Orona… мне представляется… формой от oro -
входить… в этнографическом сознании Монголов их старый термин от oro - входить
[Мне очень приятно, что oro - место, etc. Вы считаете турецким, т.к. …мне всегда
казалось что это слово не тунгусское и не монгольское, а источника я не знаю] (Архив
В. Котвича:T. 6. Л. 58).
В рассуждениях о тунгусской лексике и лингвистике С.М. Широкогоров
пишет, что
к “логике” тунгусского анализа “отношений во времени и пространстве” я себе хорошо
набил руку. Посему… вспомню, что “здешний” как самоназвание народов все больше и
больше уступает место другим названиям при более детальном изучении языков и оно
/это идея/ было скорее вызвано обще-теоретическими соображениями о “примитивно-
сти” всех народов кроме европейцев, - психология либеральствующих эволюционистов
19 века (Архив В. Котвича.T. 7. Л. 58 об).
(О понятии “здешний” по отношению к этнониму “нивх” см. статью
М.Ю. Груздевой и М.Г. Тэминой в данном блоке.) Как подчеркнула У. Йохансен,
радикализм размышлений привел С.М. Широкогорова к результатам, опережав-
шим этнологию того времени на добрые 50 лет, она отметила его «культурно-эко-
логический образ мышления или же постулат восприятия исследуемых народов
в соответствии с их собственными психоментальными представлениями, а не со-
образно “комплексу исследователя”» (Йохансен 2002: 42).
Из-за многочисленности и запутанности бытования этнонимов попытки
найти ответ на вопрос о расселении и численности уильтинской общности при-
водили к разным результатам (Невельской 1969: 262, 266-267, 286-287, 289).
Так, А.П. Лаббэ в 1899 г. сообщает о 773 ороках на Сахалине (Лаббэ 1903: 15).
12
Этнографическое обозрение № 2, 2022
Перепись 1897 г. зарегистрировала на Сахалине 749 “орочон” в Тымовском и
Корсаковском округах. Б.О. Пилсудский пишет о 246 ороках южной группы и
278 - северной группы (Пилсудский 1989: 27). В 1912-1913 гг. среди сахалин-
ских инородцев было зафиксировано “ороков 74 д.м.п. и 55 д.ж.п. при 20 хозяй-
ствах” (ГИАСО: Л. 1 [1916 г.]).
В 1905 г. южная часть Сахалина отошла к Японии, а в 1920-1925 гг. и
северная его часть была оккупирована японцами. Перепись 1926-1927 гг. про-
ходила, естественно, только на территории советского, т.е. Северного, Сахалина.
Полученные в ее ходе данные о численности разнятся. Так, ссылаясь на
материалы переписи, одни источники говорят о 162 “ороках” (Кузнецов 1999:
39-41). Другие - о том, что “численность ороков в СССР, согласно переписи
1926 г., - 182 чел., зарубежных - 298 чел. (по данным японской статистики
1928 г.)” (Архив МАЭ: Д. 23. Л. 1025). Третьи утверждают, что в северной,
советской части Сахалина было 157 ороков, из которых 22 были оленеводами
и вели кочевой образ жизни; в южной части Сахалина “в современных районах
Поронайском, Холмском и Корсаковском” проживало примерно 300 ороков.
“Бывали случаи перекочевок ороков-оленеводов из южной части Сахалина в
северную” (Архив МАЭ: Д. 23. Л. 8).
Когда Южный Сахалин вновь вошел в состав СССР, часть уильтинского
населения уехала в Японию вместе с японцами. По подсчетам исследователей
второй половины XIX-XX вв. и переписей конца XVIII - начала XX в. числен-
ность уильтинской общности к середине XX в. составляла от 350 до 773 человек.
Сведения в переписях могли быть ошибочными из-за путаницы в этнонимах: в
переписных листах значились “орочоны”, а так называли в разные времена и
представителей других тунгусоязычных этнических общностей. С. Леонтович,
к примеру, объясняет причины, побудившие его взяться за составление русско-
ороченского словаря, так:
Прилагаемый словарь составлен в бытность мою в экспедиции, снаряженной воен-
ным ведомством летом 1894 года, для исследования бассейна реки Тумнин, (впадаю-
щей в Татарский пролив, севернее Императорской гавани)… В экспедицию эту взят
был существовавший уже в то время ороченский словарь г. Протодиаконова, издан-
ный православным миссионерским обществом. Но, паче чаяния, он оказался почти
совершенно бесполезным. Причины этого заключаются в том, во первых, что главная
масса слов этого словаря относится, по утверждению тумнинских орочен, к амур-
скому наречию, которое для большинства из них, не побывавших на Амуре, не со-
всем понятно; во вторых, словарь этот не дает никаких указаний на общие основные
законы ороченской речи. Эти обстоятельства и послужили побудительной причиной
к составлению предлагаемого словаря (Леонтович 1896: III-IV).
В 1922 г. И.А. Лопатин писал: “Тунгусские и маньчжурские народы состав-
ляют, конечно, одну группу народов, но не следует их смешивать… Некоторые
писатели совершенно неправильно причисляют орочонов (также ороченов, как
будто от ороче) к маньчжурам, а орочей - к тунгусам, а другие называют обо-
их орочонами” (Лопатин 1922: 20). К тунгусской группе (входящей а состав
урало-алтайских языков), по мнению И.А. Лопатина, относятся: “…1) мангуны
(ольчи), ороки, негда (нейдальцы), сама- гиры, 2) дауры, 3) маньчжуры, голь-
ды, орочи, 3) тунгусы собственно (ламуты, орочоны) и манегры” (Там же: 18)
(см.: прим. 13 в статье А.М. Певнова в данном блоке).
В “Сахалинских календарях” на 1898 и 1899 годы приводится одинаковая
численность “орочон” (“ороков” нет совсем), зафиксированных в Тымовском -
231 мужчина и 206 женщин - и в Корсаковском - 276 мужчин и 157 женщин -
округах, т.е. всего 774 орочона (Сахалинский календарь 1898, 1899). В 1912 г.
С. Патканов заключал: «Племя ороков, родственное ольчам и скитающееся на
Миссонова Л.И. Этнонимия как исторический источник для определения...
13
средней части острова, в переписном материале ошибочно названо “орочона-
ми”» (Патканов 1912: 1000).
При первом знакомстве с “тунгусоязычными общностями”, “ездившими и
возившими груз на оленях”, русские называли их “оленными тунгусами”, а с
конца XVIII в. на некоторых из них перенесли маньчжурское название “орун-
чун”. Эта неопределенность названия отразилась в переписных материалах. По
мнению С. Патканова, восточные орочоны бассейна р. Тунгуски - это “орочи”,
главная область расселения которых лежит далее к востоку, а западные - насто-
ящие “орочоны” (Патканов 1906: 2-3).
В одной из известных книг С.М. Широкогорова “Социальная организация
северных тунгусов” есть «12 дополнительных замечаний, где детально обсуж-
даются некоторые спорные вопросы тунгусской этнографии, как то: о значении
имени “килин”, которым китайцы обозначали северных тунгусов вообще, а не
какое-то племя, сейчас исчезнувшее…» (Гапанович б.г. Л. 14).
[А из] имен, которые даются тунгусам, их настоящим именем, по Широкогорову, является
только “эвенки”, каковым именем они сами пользуются для обозначения чистоты проис-
хождения тунгусских племен; в связи с этим автор разъяснил значение имени “орочоны”,
каковое прилагается к некоторым тунгусским племенам и есть слово маньчжурского, а не
тунгусского корня… (Там же. Л. 7-8).
В японско-айнском словаре, известном под названием “Мосиго- уса” (состав-
лен в 1792 г.), есть айнское выражение “орокко утару”, переведенное как “люди,
живущие в местности Ориката”. В японском языке (начиная с сочинений Риндзо
Мамия) ороки называются или “орокко”, или “додзин” (туземец), в то время как
айны именуются “кюдодзин” (древние жители). Нивхи нижнего Амура называ-
ли ороков “тазунг” или “тозунг”, сахалинские нивхи - “ороко”, амурские ольчи -
“улка” или “улька”. Русские пользуются словом “орочон” (Маевич 1994: 12-13).
В 1852 г. Н.К. Бошняк описывает как “орочон” или “орочей” жителей
самой большой реки Сахалина - реки Тыми: они “говорят тунгусским языком с
примесью гиляцких слов. Между ними существует предание, что они тунгусы,
перекочевавшие на Сахалин из Удского края; поэтому они считают себя поддан-
ными России”. В 1858 г. Н.К. Бошняк называет их уже “тазонами” или “оро- гор”
(Бошняк 1858: 189). М.С. Мицуль в 1873 г. пишет об орочонах как о племени,
известном также под названием “орохко, орокес, олъча” (Мицуль 1873: 135).
Л.И. Шренк после путешествий на Сахалин в 1855 и 1856 гг. называет эту
этническую общность “кочующим племенем ороков” по р. Тыми (Шренк
1883). В 1896 г. Н.П. Попов рассказывал об “ороченах, живущих по Поронаю”
(Попов 1895). Доктор П. Лаббэ в 1903 г. также говорил о “крещеных ороках”
(Лаббэ 1903: 15). У гиляков они известны как оронгада (на Амуре), оронгта
(на западном берегу Сахалина) и ороко (в долине р. Тыми), у айнов как орох-
ко. Важно заметить, что русские, впервые исследовавшие о-в Сахалин, не на-
зывали представителей этого народа ороками, поэтому не ясно, почему имен-
но этот термин стал широко использоваться в официальных документах. Под
сходным названием они известны и в маньчжурских летописях - орун- чун
(Патканов 1906: 132). В XX в. М.Г. Левин, Ю.А. Сем, Т.И. Петрова, А.В. Смоляк,
В.В. Вязовская, Л. Алпатов, Т.В. Пенская и др. называли их ороками. Л. Алпа-
тов (1930 г.) и Т.И. Петрова (1960-е годы) используют также этноним “ульта”
(Алпатов 1930: 90-91; Петрова 1967). Е.П. Орлова (1930-е годы) приводит в
своих исследованиях три этнонима как равнозначные “ороки-орочёны-ульта”
(Архив МАЭ: Д. 23). Л. Алпатов постоянно связывает понятия “уля” (“олень”)
и “ульта”, но такое сопоставление далеко не все ученые считают правомерным.
Т.И. Петрова, изучив материалы М. Ринсо, Ф. Шмидта, П. Глена, Л.И. Шренка,
14
Этнографическое обозрение № 2, 2022
С. Патканова, Б.А. Васильева, Л.Я. Штернберга, пришла к выводу, что этимоло-
гия слова “ул’та ~ уjл’та (как и ульча) не ясна” (Петрова 1967: 5-6; см. комм.
А.М. Певнова в его статье в данном блоке). Мягкость в произношении звука л
задолго до исследования Т.И. Петровой описал капитан С. Леонтович: «Звук л
произносится всегда мягко, как во французском и немецком языках или в неко-
торых русских словах, напр., в слове: “лето”» (Леонтович 1896: 11).
Ю.А. Сем, Л.И. Сем, Т.Ю. Сем отмечали, что, хотя подавляющая часть со-
седей ороков называет их терминами, корень которых один - орон, орок, ороч
(в переводе с эвенкийского языка “домашний олень”), самими ороками это на-
звание не используется и считается чужим. По мнению исследователей, на это
еще в XIX в. обращал внимание Л.И. Шренк, хотя с лингвистической точки
зрения такой анализ самоназвания ороков не подтверждается. Этимологию сло-
ва “ульта” надо искать в тех языках, где этот термин употребляется для обозна-
чения ороков - эвенкийском, негидальском и в других тунгусских языках. Так,
в эвенкийском слово “ульта” может быть связано с однокоренными словами
“уил” (“водоворот”), “ула” (“река”), “улами” (“промочить, намочить”). Веро-
ятно, это наименование (“ульта”) было дано поречанам в противоположность
оленеводам - эвенкам и орокам. Таким образом, в названии ороков этнологи и
лингвисты неоднократно отмечали двойственность: северные соседи с матери-
ка их называли по признаку их жизни на берегу реки, а соседи на Сахалине - по
наличию в хозяйстве оленей (подробнее см.: Сем и др. 2011: 6-9).
В подтверждение важности и рек, и оленей в жизнедеятельности этого народа
приведем примеры из словаря С. Леонтовича:
Олень: ручной, тунгусский - Оро (записаны и иные разновидности оленей. - Л.М.)
(Леонтович 1896: 98).
Материк (суша) - На (Там же: 86).
Остров - Буача (Там же: 99).
Сахалин (остров) - Дуй (Там же: 120).
Амур (река) - Мамми` (Там же: 46).
Река, речка - Ули (Там же: 118).
Вверх: по реке - Улэва (Там же: 51).
Внизу: реки (в устье) - Аджила,
Вниз, по реке - Аяки (Там же: 53).
Плыть: по течению реки - Аяки, против течения: вообще - Солоки, на шестах - Гайве
(Там же: 104).
С конца XX в. и северная, и южная группы народа (хотя в XX в. в южной
группе развивалось в большей мере рыболовство, а в XXI в. это можно сказать
и о северной группе тоже) воспринимают происхождение своего названия от
“ulaa” (“домашний олень”) (Ikegami 1997: 218; ПМА 2001-2004). Так транс-
формировалось с веками восприятие смысла самоидентификации общности.
Процессы глобализации создают условия, при которых мужчины из уильтин-
ско-эвенкийских семей потомственных оленеводов начинают играть новые со-
циальные роли: некоторые с начала XXI в. получают рабочие места в нефтяных
компаниях, обеспечивая тем самым своим семьям более высокий социальный
статус среди населения поселка. Однако статус оленевода сохраняет свою цен-
ность в памяти поколений как уильтинско-эвенкийских, так и их межэтническо-
го окружения. Кроме того, тема оленеводства ярко представлена в современном
прикладном искусстве (напр., на ежегодных фестивалях “Сокровища Севера”
в Москве), в оформлении изданий фольклорных текстов коренных народов
Сахалина (см. Рис. 1) (см., напр.: Храбрый Мэргэ 2018; Санги и др. 2019) и т.п.
При этом в публикациях последних десятилетий используется официальный
этноним “уйльта”. Отметим, что единая групповая идентичность двух олене-
водческих народов Сахалина фиксировалась и 100 лет назад. Так, Т.И. Петрова
Миссонова Л.И. Этнонимия как исторический источник для определения...
15
Рис. 1. На открытии персональной выставки “Рыбья кожа”
члена Сахалинского отделения “Союза художников России”
уильтинского художника Вероники Осиповой. Южно-Сахалинск. Фото автора, 2021 г.
отмечала: “При переписях 1927 и 1959 гг. ороки учитывались вместе с сахалин-
скими эвенками” (Петрова 1967: 7).
А есть ли в уильтинской лексике слово “нани”, характерное для самона-
званий многих соседних народов? На этом заостряла внимание Т.И. Петрова.
В собранном ею материале “имеется слово н āннē н и ‘житель земли, туземец’.
По своему образованию оно близко к слову н а н и. Но в качестве самоназвания
ороки это слово не употребляют” (Там же: 9). В словаре C. Леонтовича есть и
такие, важные в контексте обсуждаемой темы понятия: “Род - Хала”; “Люди -
Анды-не” (Леонтович 1896: 117, 86).
Изучение различных документов конца XIX - начала XX в. показало, что:
в 1871 г. в официальной переписке служителей Православной церкви с чинов-
никами Главного управления Восточной Сибири “О миссионерской работе
среди иноверцев на острове Сахалин” представителей данного инородческого
населения называли “ороченами” (ГИАСО: Л. 10); в 1880-1916 гг. в метрических
книгах их фиксировали “ороченами” (орочен и ороченка) (ГИАСО); под “тунгу-
сами” числились иногда представители уильтинской общности, но чаще эвенки -
никто из инородцев не называл себя служителю церкви “ороком” (Там же).
В 1902 г. “Смотритель Поселений 1го участка Корсаковского Округа” сообщает
в “Канцелярию Императорского Музея Александра III (Этнографическое отде-
ление)” о возможности и готовности собирать “коллекции инородцев ороченъ и
гиляков, живущих на о-ве Сахалин” (Архив РЭМ: Л. 1-2), т.е. понятие “ороки” в
служебной переписке тех лет также не употреблялось.
16
Этнографическое обозрение № 2, 2022
Почему же С. Патканов (1912 г.) и Б.О. Пилсудский (1904 г.) используют
именно наименование “ороки”? Можно ли утверждать, что они слышали это
название от самого народа? Такой информации не находим. Возникает противо-
речивая ситуация: священники в метрических книгах не фиксируют ни одного
орока, везде записывают со слов самих инородцев “происхождение от орочена…”,
а ученые, не обращая внимания на это, называют представителей народа
“ороками”. Возможно, Б.О. Пилсудский, будучи на Сахалине, начинает изучать
народ, уже зная название “ороки”.
В одних и тех же документах начала 1930-х годов использовались поочеред-
но три наименования народа: наравне с “ороченами”, “ороками” употреблялось
и “ульта” (РГИА ДВ: Л. 58, 61, 137). А в 1986 г. сахалинскими областными
властями была предпринята попытка обмена паспортов, где в графе “нацио-
нальность” указывалось “орок” вместо “орочен”. Именно эта акция встретила
сильное неприятие со стороны представителей данной общности, и власти об-
ласти вынуждены были отменить свое решение. (Требования смены официаль-
ного наименования выдвигали и айны Хоккайдо, которые желали использовать
самоназвание утари. Подробнее об этом см. статью М.В. Осиповой в данном
блоке.) Записать ороченов/орочонов ороками попытались и при проведении
переписи 1989 г. Созвучие названий языков - “орочский” и “ороченский” -
привело к тому, что человек с родным ороченским языком фиксировался как
ороч. А созвучие в обозначениях женщин этих национальностей - орочка/оро-
ченка - в итоге привело к тому, что на Сахалине кроме 129 ороков были зареги-
стрированы 212 орочей, причем 136 из них в пос. Вал (до данным сельсовета),
где никогда не было ни одного ороча. На Северном Сахалине национальность
“орочен”/“орочёнка” была впервые записана в паспорта в 1932 г., на Южном
Сахалине - после 1945 г., это наложило определенный отпечаток на восприя-
тие несколькими поколениями своей этнической идентичности. Но в 1990-е
годы люди преклонного возраста, еще свободно говорившие на родном языке,
относили себя к носителям уильтинской идентичности.
В этническом самоопределении, как известно, основополагающую роль
играет родной язык. При этом он может выходить из повседневного общения,
но в памяти людей не перестает жить как язык предков. Поэтому многие пред-
ставители коренных малочисленных народов Сахалина продолжают считать
свои национальные языки родными, хотя с раннего детства в основном говорят
на русском языке.
В последнее десятилетие на Сахалине постоянно ставятся вопросы препо-
давания языков коренных малочисленных народов. Так, по инициативе Мини-
стерства образования Сахалинской области в Институте развития образования
Сахалинской области (г. Южно-Сахалинск; Л.Ю. Чистякова, И.А. Шпаченко,
Е.В. Сверкунова) в настоящее время создается новый уильтинский букварь (ав-
торы Е.А. Бибикова, С. Минато, Л.И. Миссонова, А.М. Певнов) (см.: Рис. 2),
который должен выйти в издательстве “Просвещение” (Санкт-Петербург)
в конце 2022 г., он предназначен для изучения уильтинского языка как ино-
странного. Это очень важный и необходимый шаг для сохранения языка этого
народа. Статус букваря как учебного пособия даст возможность официаль-
ного его использования. Созданный под руководством японского лингвиста
Дз. Икэгами (при содействии компании “СахалинЭнерджи”) в 2008 г. букварь
не задумывался для внедрения в систему образования РФ, он был рассчитан
на детей, владеющих родным языком с раннего детства, - к сожалению, ни в
России, ни Японии таких детей уже нет.
По данным учителя уильтинского языка школы-интерната № 3 г. Поронайска
(о-в Южный) С. Минато, в 2021-2022 уч. г. уильтинский язык преподается лишь
Миссонова Л.И. Этнонимия как исторический источник для определения...
17
Рис. 2. Во время работы над букварем уильтинского языка
в Институте лингвистических исследований РАН
(слева - представитель южного диалекта С. Минато; справа - представитель
северного диалекта Е.А. Бибикова). Санкт-Петербург. Фото автора, 2021 г.
как факультативный - один час в неделю, поскольку нет официальных учебных
пособий. В школе-интернате (единственном учебном заведении на Сахалине
и в РФ, где изучается уильтинский язык) обучаются уйльта, эвенки, нанай-
цы, нивхи, корейцы, русские и азербайджанцы (уильтинский язык изучают:
1 кл. - 2 чел., 2 кл. - 5 чел., 3 кл. - 3 чел., 4 кл. - 5 чел., 5 кл. - 3 чел.,
6 кл. - 5 чел., 7 кл. - 1 чел., 8 кл. - 4 чел., 9 кл. - 8 чел., 10 кл. - 7 чел., 11 кл. - 1 чел.
[данные С. Минато, ноябрь 2021]).
Изучение этнонимов позволяет выявлять информацию о первоначальной
групповой (этнической) идентичности. Одновременно, сохраняя свою лингви-
стическую основу, по прошествии времени этнонимы могут обозначать иден-
тичность, далекую от изначальной. Более того, в XX-XXI вв. сами этнонимы
активно влияют на самосознание и самоопределение представителей инди-
генных народов Тихоокеанского региона. В этой тонкой сфере общественного
сознания крайне важно проявление корректности в использовании этнонимов
(иногда даже вразрез с правилами русского языка), в форме, приемлемой для
людей конкретной местности. Так, к примеру, в 2020 г. возник вопрос о форме
женского рода от “нивхи”. Проведенные опросы на Амуре и Сахалине выяви-
ли четкую разницу в употреблении формы в этих регионах. На Амуре нивхи
18
Этнографическое обозрение № 2, 2022
считают, что название их национальности не должно изменяться по родам,
особенно их возмущает использование слова “нивхинка”, а женщины массо-
во отказываются называть себя “нивха” или “нивхка”, говоря “я - нивх”. На
Сахалине иная ситуация: однозначно признается форма “нивха”. Это связано
с традицией советского времени - так здесь записывали национальность в па-
спорте. Периодическое требование использовать форму “нивхка” всегда вызы-
вает бурю негативных эмоций как на Сахалине (это отмечают представители
Общественной палаты Сахалинской области), так и в Амурской области.
Благодарности
Выражаю благодарность за любезно предоставленную возможность
использования в научных целях материалов Архива Научной библиотеки
Польской академии знания и Польской академии наук (г. Краков) (Biblioteka
Naukowa Polskiej Akademii Umiejetnosci i Polskiej Akademii Nauk) директору
д-ру Каролине Гродзицкой (годы работы автора в архиве 2015, 2018 гг.)
и директору д-ру Агнешке Флюда-Крокос (2019 г.).
Статья публикуется в рамках Программы фундаментальных и прикладных
научных исследований “Этнокультурное многообразие российского общества и
укрепление общероссийской идентичности. 2020-2022 гг.”.
Источники и материалы
Архив В. Котвича - Архив Владислава Котвича. № 4600. T. 6 (1924-1928).
Л. 1-90; T. 7 (1929-1939). Л. 1-88 // Библиотека Польской Академии наук и
Польской Академии знания (г. Краков).
Архив МАЭ - Архив Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого
(Кунсткамера) РАН. Ф. 23. Оп. I.
Архив Н.А. Невского - Архив Н.А. Невского. № 088-12-C5(4) (B700). Л. 1-2.
№ 088-12-C5(1) (B700). Л. 7-8 // Библиотека Университета Тенри.
Архив РЭМ - Архив Российского этнографического музея. Ф. 1. Оп. 2. Д. 65:
Переписка с П.П. Вержбинец об этнографической коллекции, собранной на
острове Сахалин. 9 сент. - 3 дек. 1902 г.
Бошняк 1858 - Бошняк Н.К. Экспедиция в Приамурском крае (Экспедиция на
Сахалин с 20 февраля по 3 апреля 1852 года) // Морской сборник. 1858.
Т. XXXVIII. № 12.
Гапанович б.г. - Гапанович И.И. Статья о книге С.М. Широкогорова “Social
organization of the Northern Tungus with introductory chapters concerting
geographical distribution and history of these groups by S.M. Shirokogoroff.
The Commercial Press Limited, Shanghai, China, 1929.- XVI+428 pp., 9 maps,
5 illustrations, 14 tables” / Редакция сборников “Вольная Сибирь”, Прага.
Рукопись // ГАРФ. Ф. Р-5869. Оп. 1. Д. 36. Л. 1-15.
Икегами 2007 - Икегами Дз. Сказания и легенды народа уйльта / Ред. Т. Цумагари.
Саппоро: Изд-во Филологического факультета Университета Хоккайдо.
Василевич
1958
- Василевич Г.М. (сост.) Эвенкийско-русский словарь.
М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1958.
ГИАСО - Государственный исторический архив Сахалинской области. Ф. 1038.
Оп. 1. Д. 42.
Лаббэ
1903
- Лаббэ П. Остров Сахалин. Путевые впечатления. М.:
М.В. Клюкин, 1903.
Леонтович 1896 - Леонтович С. (сост.) Краткий русско-ороченский словарь
с грамматической заметкой. Наречие бассейна реки Тумнин, впадающей
Миссонова Л.И. Этнонимия как исторический источник для определения...
19
в Татарский пролив, севернее Императорской гавани // Записки Общества
изучения Амурского края Филиального отделения Приамурского отдела
Императорского Русского географического общества. Т. V. Вып. II. Владиво-
сток: Тип. Н.В. Ремезова, 1896.
Мамия 1938 - Мамия Риндзо. Путешествие в Восточной Тартарии. Кн. 1-2. Дай-
рен: Южно-Маньчжурская железнодорожная компания, 1938. (на яп. яз.) //
Архив Библиотеки Национального музея этнологии, г. Осака, Япония.
Мицуль 1873 - Мицуль М.С. Очерк острова Сахалин в сельскохозяйственном
отношении. СПб.: Общедоступ. тип. и лит. А.Е. Ландау и К°, 1873.
Невельской 1969 [1878] - Невельской Г.И. Подвиги русских морских офице-
ров на крайнем востоке России. 1849-1955. (Приамурский и Приуссурий-
ский край. Посмертные записки адмирала Невельского, изданные супругой
покойного Екатериной Ивановной Невельской). Хабаровск: Хабаровское
книжное изд-во, 1969 [1878].
Озолиня 2001 - Озолиня Л.В. Орокско-русский словарь / Отв. ред. Б.В. Болдырев.
Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2001.
Отчет 1914 - Отчет о поездках к тунгусам и ороченам Забайкальской области в
1912 и 1913 гг. С.М. и Е.Н. Широкогоровых // Известия Русского комитета
для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом,
лингвистическом и этнографическом отношениях. Серия 2. № 3. Петроград,
1914. С. 129-146.
Патканов 1906 - Патканов С. Опыт географии и статистики тунгусских пле-
мен Сибири на основании данных переписи населения 1897 г. и других
источников. Ч. II: Прочие тунгусские племена // Записки Императорского
русского географического общества по отделению этнографии. Т. XXXI /
Под ред. Н.И. Веселовского. СПб.: Слово, 1906.
Патканов 1912 - Патканов С. Статистические данные, показывающие пле-
менной состав населения Сибири, язык и роды инородцев (на основа-
нии данных специальной разработки материала переписи 1897 г.): В 3 т.
Т. III: Иркутская губ., Забайкальская, Амурская, Якутская, Приморская
обл. и о. Сахалин // Записки Императорского русского географического
общества по отделению статистики. Т. XI / Под ред. В.В. Морачевского.
Вып. 3. СПб.: Типография “Ш. Буссель”, 1912. С. 434-999.
Петрова 1967 - Петрова Т.И. Язык ороков (ульта). Л.: Наука, 1967.
Попов 1895 - Попов Н.П. Река Поронай и ее инородческое население //
Сахалинский календарь и материалы к изучению острова Сахалин.
Б.м.: тип. на о-ве Сахалине, 1895. Отд. 2. C. 3-5.
РГИА ДВ - Российский государственный исторический архив Дальнего
Востока. Ф. Р-2411. Оп. 1. Д. 43.
ПМА 2001-2004 - Полевые материала автора. Экспедиции в Поронайский и
Ногликский районы Сахалинской области. 2001-2004 гг.
Сахалинский календарь 1898 - Сахалинский календарь на 1898 г. Б.м.: тип. на
о-ве Сахалине, 1898.
Сахалинский календарь 1899 - Сахалинский календарь на 1899 г. Б.м.: тип. на
о-ве Сахалине, 1899.
Санги и др. 2019 - Санги В.М. и др. Сказки Сахалина / Под ред. Л.Б. Гашиловой.
М.: ФАКТОТУМС, 2019.
СПбФА - Санкт-Петербургский филиал архива Российской академии наук.
Ф. 849. Оп. 5. Д. 806.
Храбрый Мэргэ 2018 - Храбрый Мэргэ - Маӈга Мэргэ - Brave Merge: уйль-
тинская сказка / Сост. И.В. Красильникова, О.Е. Рожнова; пер. с уилт. яз.
Е.А. Бибикова. Южно-Сахалинск: Сахалин - Приамурские ведомости, 2018.
20
Этнографическое обозрение № 2, 2022
Tungus Dictionary 1944 - A Tungus Dictionary: Tungus-Russian and Russian-Tungus.
Photogravured from the Manuscripts by the Late Prof. S.M. Shirokogoroff. Tokyo
(Nippon): The Minzokugaku Kyōkai, 1944.
Austerlitz 1989 - Austerlitz R. Nivkh-Ainu-Orok Linguistic Symbiosis on the Island
of Sakhalin. Unpublished manuscript dated 5.IX.[19]89. Р. 1-52.
Ikegami 1997 - Ikegami J. A Dictionary of the Uilta Language Spoken on Sakhalin.
Sapporo: Hokkaido University Press, 1997.
Magata 1981 - Magata H. (comp.) A Dictionary of the Uilta Language. Abashiri:
The Society for the Preservation of Northern Region Culture and Folklore, 1981.
Научная литература
Алпатов Л. Сахалин (путевые записки этнографа). М.: Федерация, 1930.
Йохансен У. Влияние Сергея Михайловича Широкогорова на немецкую этно-
логию / Пер. с нем. Д.А. Функа // Этнографическое обозрение. 2002. № 1.
С. 139-143.
Кузнецов А.И. Ульта (ороки) // Сибирь: этносы и культуры (Народы Сибири
в XIX в.). Вып. 4 / Отв. ред. З.П. Соколова. М.; Улан-Удэ: Восточно-Сибир-
ский гос. институт культуры, 1999. С. 37-59.
Кузнецов А.И., Миссонова Л.И. Ороки Сахалина: проблемы современного раз-
вития (По материалам этнографической экспедиции Института этнологии и
антропологии АН СССР в Поронайский и Ногликский районы Сахалинской
области) // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. Серия А:
Межнациональные отношения в СССР. 1991. № 23.
Лопатин И.А. Гольды Амурские, Уссурийские и Сунгарийские. Опыт этногра-
фического исследования // Записки общества изучения Амурского края Вла-
дивостокского отделения Приамурского отдела Русского географического
общества. 1922. Т. XVII. С. I-V.
Маевич А. Ороки в прошлом и настоящем (пер. с англ. яз.) // Краеведческий
бюллетень (Южно-Сахалинск). 1994. № 2. С. 11-31.
Миссонова Л.И. Уйльта Сахалина: основные проблемы исследований // Этно-
графическое обозрение. 2002. № 5. С. 61-81.
Миссонова Л.И. Уйльта Сахалина: большие проблемы малочисленного народа.
М.: Наука, 2006.
Пилсудский Б.О. Из поездки к орокам Сахалина в 1904 г. Южно-Сахалинск:
ИМГиГ, 1989.
Сем Ю.А. Леопольд Иванович Шренк (1826-1894 гг.): жизнь и деятельность
исследователя Приамурья, Приморья и Сахалина. Южно-Сахалинск:
Сахалинское книжное изд-во, 2003.
Сем Ю.А., Сем Л.И., Сем Т.Ю. Материалы по традиционной культуре, фолькло-
ру и языку ороков. Владивосток: Дальнаука, 2011.
Соколова З.П., Пивнева Е.А. (ред.) Этнологическая экспертиза: народы Севера
России. 1959-1962 годы. М.: Изд-во ИЭА РАН, 2005.
Старцев А.Ф. Классификация и этимология этнонимов ороков Сахалина в оте-
чественной литературе // Труды Института истории, археологии и этногра-
фии ДВО РАН. 2018. № 21 (4). С. 11-31.
Старцев А.Ф. Нерешенные проблемы этнонимии ороков Сахалина в тру-
дах российских и зарубежных исследователей // Россия и АТР. 2020. № 2.
С. 165-178.
Шренк Л.И. Об инородцах Амурского края. Т. I: Части географическо-истори-
ческая и антропо-этнологическая. СПб.: Издание Императорской академии
наук, 1883.
Миссонова Л.И. Этнонимия как исторический источник для определения...
21
Anderson D.G., Arzyutov D.V. The Etnos Archipelago: Sergei M. Shirokogoroff
and the Life History of a Controversial Antropological Concept // Current
Anthropology. 2019. Vol. 60. No. 6. P. 741-773.
Janhunen J. On the Ethnonyms Orok and Uryangkhai // Studia Etymologica Cracoviensia.
R e s e a r c h A r t i c l e
Missonova, L.I. Ethnonymics as a Historical Source for Studying Group Identities
in Northeast Asia [Etnonimiia kak istoricheskii istochnik dlia opredeleniia
gruppovoi identichnosti v Tikhookeanskom regione]. Etnograficheskoe obozrenie,
ISSN 0869-5415 © Russian Academy of Sciences © Institute of Ethnology and
Anthropology RAS
Institute of Ethnology and Anthropology, Russian Academy of Sciences (32a Leninsky
prospekt, Moscow, 119991, Russia)
Keywords
Sakhalin, Amur, Northeast Asia peoples, Tungusic peoples, Manchu-Tungus, Uilta,
Orok, Orochen
Abstract
The article is the guest editor’s introduction to the special theme on the “Issues in
Ethnonymics in Northeast Asia”, featuring contributions by A.M. Pevnov, J. Janhunen,
M.V. Osipova, E.Y. Gruzdeva and M.G. Temina, and S.A. Arutyunov, based on long-
term explorations and years of field research. The contributions discuss the latest
developments in the study of the complex situation with ethnonyms encountered
in the region and examine particularly the connections and interrelations between
insular and continental ethnonyms. The authors argue that these ethnonyms reflect
various levels and aspects of group identities which could be comparatively studied
from both the linguistic/etymological and ethnic/anthropological points of view.
What makes the present situation ever more complicated and worthy of attention
is the fact that ethnonyms themselves come to exert influence on ethnic or cultural
identities of various groups in the region.
References
Alpatov, L. 1930. Sakhalin (putevye zapiski etnografa) [Sakhalin (Travel Notes of
an Ethnographer)]. Moscow: Federatsiia.
Anderson, D.G., and D.V. Arzyutov.
2019. The Etnos Archipelago:
Sergei M. Shirokogoroff and the Life History of a Controversial Antropological
Concept. Current Anthropology 60 (6): 741-773.
Janhunen, J. 2014. On the Ethnonyms Orok and Uryangkhai. Studia Etymologica
Iokhansen, U. 2002. Vliianie Sergeia Mikhailovicha Shirokogorova na nemetskuiu
etnologiiu [The Influence of Sergei Mikhailovich Shirokogorov on German
Ethnology]. Etnograficheskoe obozrenie 2: 139-143.
Kuznetsov, A.I. 1999. Ul’ta (oroki) [Ulta (oroki)]. In Sibir’: etnosy i kul’tury (Narody
Sibiri in XIX cent.) [Siberia: Ethnic Groups and Cultures (Peoples of Siberia
in the 19th Century)], edited by Z.P. Sokolova, 4: 37-59. Moscow; Ulan-Ude:
Vostochno-Sibirskii gosudarstvennyi institut kul’tury.
22
Этнографическое обозрение № 2, 2022
Kuznetsov, A.I., and L.I. Missonova. 1991. Oroki Sakhalina: problemy sovremennogo
razvitiia (Po materialam etnograficheskoi ekspeditsii Instituta etnologii i
antropologii AN SSSR v Poronaiskii i Noglikskii raiony Sakhalinskoi oblasti)
[Sakhalin Oroki: Problems of Modern Development (Based on the Materials
of the Ethnographic Expedition of the Institute of Ethnology and Anthropology
of the USSR Academy of Sciences to the Poronai and Nogliki Districts of the
Sakhalin Region)]. Issledovaniia po prikladnoi i neotlozhnoi etnologii. Seriia A,
Mezhnatsional’nye otnosheniia v SSSR 23.
Lopatin, I.A.
1922. Gol’dy Amurskie, Ussuriiskie i Sungariiskie. Opyt
etnograficheskogo issledovaniia
[The Amur, Ussuri and Sungari Golds:
Experience of Ethnographic Research]. Zapiski obshchestva izucheniia
Amurskogo kraia Vladivostokskogo otdeleniia Priamurskogo otdela Russkogo
geograficheskogo obshchestva XVII: I-V.
Maevich, A. 1994. Oroki v proshlom i nastoiashchem [Lessons in the Past and
Present]. Kraevedcheskii biulleten’ (Yuzhno-Sakhalinsk) 2: 11-31.
Missonova, L.I. 2002. Uil’ta Sakhalina: osnovnye problemy issledovanii [Uilta
Sakhalin: The Main Problems of Research]. Etnograficheskoe obozrenie 5: 61-81.
Missonova, L.I. 2006. Uil’ta Sakhalina: bol’shie problemy malochislennogo naroda
[Uilta Sakhalin: Big Problems of a Small People]. Moscow: Nauka.
Pilsudskii, B.O. 1989. Iz poezdki k orokam Sakhalina v 1904 [From a Trip to the
Oroks of Sakhalin in 1904]. Yuzhno-Sakhalinsk: IМGiG.
Sem, Y.A. 2003. Leopol’d Ivanovich Shrenk (1826-1894 gg.): zhizn’ i deiatel’nost’
issledovatelia Priamur’ia, Primor’ia i Sakhalina [Leopold Ivanovich Schrenk
(1826-1894): The Life and Work of а Researcher of the Amur Region, Primorye
and Sakhalin]. Yuzhno-Sakhalinsk: Sakhalinskoe knizhnoe izdatel’stvo.
Sem, Y.A., L.I. Sem, and T.Y. Sem. 2011. Materialy po traditsionnoi kul’ture,
fol’kloru i yazyku orokov [Materials on Traditional Culture, Folklore and the
Language of the Oroks]. Vladivostok: Dal’nauka.
Shrenk, L.I. 1883. Ob inorodtsakh Amurskogo kraia [About the aliens of the Amur
Region]. Vol. 1, Chasti geografichesko-istoricheskaia i antropo-etnologicheskaia
[The Geographical-Historical and Anthropo-Ethnological Parts]. St. Petersburg:
Tipografia Imperatorskoi Akademii nauk.
Sokolova, Z.P., and E.A. Pivneva, eds. 2005. Etnologicheskaia ekspertiza: narody
Severa Rossii. 1959-1962 [Ethnological Expertise: Peoples of the North
of Russia, 1959-1962 Years]. Moscow: Izdvatel’stvo IEA RAN.
Startsev, A.F. 2018. Klassifikatsiia i etimologiia etnonimov orokov Sakhalina
v otechestvennoi literature
[Classification and Etymology of Ethnonyms
of Sakhalin Oroks in Russian Literature]. Trudy Instituta istorii, arkheologii
i etnografii DVO RAN 21 (4): 11-31.
Startsev, A.F. 2020. Nereshennye problemy etnonimii orokov Sakhalina v trudakh
rossiiskikh i zarubezhnykh issledovatelei [Unsolved Problems of Ethnonymy
of Sakhalin Oroks in the Works of Russian and Foreign Researchers].
Rossiia i ATR 2: 165-178.
