ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 4. С. 93-104

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 4, pp. 93-104

DOI: 10.31857/S0869049922040074

EDN: EYKAFK

Оригинальная статья / Original Article

«Информационные доминанты» как инструмент

информационно-психологических войн

Выходец Роман Сергеевич, Санкт-Петербургский государственный университет (Санкт-

Петербург, Россия), marketing812@mail.ru. ORCID 0000-0002-5910-9815

Противостояние между Западом и Россией в условиях специальной военной операции на тер-

ритории Украины идет и в форме информационно-психологической войны. Запад обладает преиму-

ществом в контроле над глобальными информационными носителями и контентом и как следствие

широкими возможностями воздействовать на российское общественное мнение в своих интересах.

В сложившихся условиях перед Россией в теоретической и практической плоскости встает вопрос

об эффективном противоборстве в условиях преимущества противника в контроле над информаци-

онным пространством. Для ответа на этот вопрос предложен междисциплинарный подход, который

сочетает методологию массовых коммуникаций и современные когнитивистские концепции. Пред-

ложено и обосновано понятие «информационная доминанта». При условии эмпирического под-

тверждения существования данного феномена и ряда его гипотетических характеристик открыва-

ются достаточно широкие возможности по эффективному противоборству в условиях преобладания

контента противника в информационной повестке.

Ключевые слова: информационное противоборство, информационно-психологическая война,

специальная военная операция, фрейминг, медиа фрейм, информационная повестка

Цитирование: Выходец Р.С. (2022) «Информационные доминанты» как инструмент информационно-психо-

логических войн // Общественные науки и современность. № 4. С. 93-104. DOI: 10.31857/S0869049922040074,

EDN: EYKAFK

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 4. С. 93-104

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 4, pp. 93-104

“Information Dominants” as a Tool of Information

and Psychological Warfare

Roman S. Vykhodets, Saint-Petersburg State University (Saint-Petersburg, Russia), marketing812@

mail.ru. ORCID 0000-0002-5910-9815

Abstract. The confrontation between the West and Russia in the context of the special military operation

on the territory of Ukraine has also taken the form of information and psychological warfare. The West has

an advantage in controlling global information carriers and content. As a result, it has broad opportunities

to influence Russian public opinion in its interests. In these conditions, Russia faces - in the theoretical

and practical plane - the issue of an effective information confrontation in the conditions of the adversary’s

advantage in controlling the information space. To respond to this issue, an interdisciplinary approach

is proposed that combines the methodology of mass communications and modern cognitive concepts.

The concept of «information dominant» is proposed and justified. Provided empirical confirmation of the

existence of this phenomenon and a number of its hypothetical characteristics, there are ample opportunities

for effective information confrontation in conditions of the predominance of the adversary’s content on the

information agenda.

Keywords: information confrontation, information and psychological warfare, special military

operation, framing, media frame, information agenda

Сitation: Vykhodets R. (2022). “Information Dominants” as a Tool of Information and Psychological Warfare.

Obshchestvennye nauki i sovremennost’, no. 4, pp. 93-104. DOI: 10.31857/S0869049922040074, EDN: EYKAFK

Уже в начале специальной военной операции Российской Федерации на территории

Украины по защите населения ДНР и ЛНР стало очевидным, что активные боевые дей-

ствия на ограниченной территории стали частью комплексного противоборства России с

коллективным Западом, которое 24 февраля 2022 г. вошло в активную фазу. В обострив-

шемся противоборстве отчетливо обозначались несколько фронтов: военный, финансово-

экономический и информационный.

Запад серьезно ограничен в применении военной силы в отношении России, а также

несет издержки от собственных санкций и российских контрмер в финансово-экономи-

ческой плоскости, которые подкрепляются зависимостью стран ЕС от поставок россий-

ских энергоносителей. Соответственно, значительную часть своих усилий данная сторона

сосредоточила на информационной войне против России.

Обладая подавляющим преимуществом в контроле над глобальным медиапростран-

ством, страны Запада смогли сформировать необходимую для них антироссийскую

информационную повестку, которая позволяет - по крайней мере, пока - поддерживать

негативное общественное мнение по поводу российских действий и обосновывать перед

собственным населением необходимость противодействовать России всеми доступными

способами, неся при этом существенные потери.

В одной из своих знаменитых работ Дж. Най к «мягким» инструментам киберсилы

силы государства отнес «кампании по изменению общественного мнения с помощью

публичной дипломатии» [Nye 2011, 127]. Однако в рамках современных практик информа-

ционного противоборства становится все очевиднее «жесткий» характер подобного рода

деятельности. С начала боевых действий западные СМИ и социальные сети наполнились

Р.С. Выходец. «Информационные доминанты» как инструмент информационно-психологических войн

R. Vykhodets. “Information Dominants” as a Tool of Information and Psychological Warfare

ярко выраженным русофобским содержанием, активно создаются и тиражируются фейки

в отношении действий российских вооруженных сил на территории Украины, блокиру-

ются пророссийские каналы в YouTube и группы в социальных сетях. 11 марта 2022 г.

американская компания Meta Platforms¹ подтвердила снятие ограничений в Facebook и

Instagram на призывы к насилию в отношении российских военных. В ответ Роскомнадзор

14 марта 2022 г. заблокировал Facebook и Instagram на территории России.

Данные факты свидетельствуют о жестких чистках медиапространства от информа-

ционных ресурсов и контента противника с одновременным активным распространением

собственных идеологических и оценочных конструктов. Возникают основания говорить о

том, что разворачивается полномасштабная информационно-психологическая война. Как

указывают некоторые исследователи, информационно-психологическое измерение «охва-

тывает внутренний мир человека, его чувства, эмоции, мысли, мировоззрение, индиви-

дуальное и общественное сознание» [Кефели 2020, 78]. В данном смысле главным объ-

ектом такой войны становится психика человека, а также существующая в государстве

система формирования общественного мнения. Н.Г. Миронова, анализируя вопросы обе-

спечения безопасности в условиях информационного противоборства, использует термин

«когнитивная война», основным объектом воздействия которой выступают культурное

и ментальное «пространство» противника: индивидуальное, групповое и коллективное

сознание; системы образования и воспитания; коммуникативная практика; социальные

ценности; мировоззренческие, научные, конфессиональные представления, поддержива-

ющие целостность социальных структур [Миронова 2021, 120].

Подобные теоретические тезисы подтверждаются и на уровне официальных докумен-

тов. Например, 30 октября 2018 г. Парламентская Ассамблея Организации Договора о кол-

лективной безопасности приняла постановление № 11-3.3 О проекте модельного закона

ОДКБ «Об информационном противоборстве терроризму и экстремизму»², в котором

главным объектом защиты в рамках информационного противоборства выступает «леги-

тимная информационная среда» - психика должностных лиц, общественных деятелей и

населения государства, существующие в нем системы принятия решений и формирования

общественного сознания, а также законная информационная инфраструктура.

Очевидно, что информационно-психологическая война против России направлена на

подрыв общественного консенсуса в отношении специальной военной операции на тер-

ритории Украины и делегитимацию государственной власти, что в совокупности с неиз-

бежным снижением уровня жизни в результате финансово-экономических санкций может

привести к дестабилизации социально-политической обстановки.

По последним данным ФОМ, с признания независимости донбасских республик и

начала боевых действий на территории Украины уровень доверия к Президенту среди

населения России возрос с 60% до 71%, а недоверия снизился с 29% до 18%³. Сохра-

няется контроль над внутренним медиапространством, в котором преобладает контент,

формирующий позитивное общественное мнение в отношении происходящих событий,

однако следует учитывать высокий уровень цифровизации в России. Так, по оценкам меж-

дународных экспертов, доля активных интернет-пользователей в России составляет 89%

¹ Компания Meta (ранее Facebook) признана экстремистской, и ее деятельность запрещена на территории

России - прим. ред.

² МОДЕЛЬНЫЙ ЗАКОН ОДКБ «Об информационном противоборстве терроризму и экстремизму».

Официальный сайт Парламентской Ассамблеи ОДКБ. (https://paodkb.org/documents/modelnyy-zakon-odkb-ob-

informatsionnom-protivoborstve-terrorizmu).

³ Владимир Путин: оценки работы, отношение. Показатели работы президента и отношения к нему. 29

Июля 2022. Официальный сайт ФОМ. (https://fom.ru/Politika/10946).

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 4. С. 93-104

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 4, pp. 93-104

населения, и 72,7% используют социальные сети. Наиболее популярными иностранными

интернет-ресурсами - YouTube и Instagram - пользуются 80,2% и 51,6% всего населения

страны соответственно⁴.

Несмотря на усилия Роскомнадзора по блокировке доступа внутри страны к интер-

нет-ресурсам, которые власти считают площадкой для целенаправленного распростра-

нения антироссийской информации, на население России по-прежнему воздействует

прозападная информационная повестка. Более того, активно удаляют пророссийский кон-

тент, а информационное пространство целенаправленно насыщают фейками о действиях

России, значительную часть которых потребляет российское общество. А.В. Манойло

в одной из своих работ обосновал, что фейковые новости воздействуют на формирова-

ние негативного общественного мнения, которое считается эффективным инструментом

управления и одной из основных угроз национальный безопасности в информационной

сфере [Манойло 2019].

В связи с вышеперечисленными факторами и в практической, и в теоретической пло-

скости встает вопрос: «Возможно ли эффективное информационное противоборство в

условиях преимущества противника в контроле над информационным пространством?»

С учетом того, что речь идет о психике человека и особенностях восприятия информа-

ции, ответить на этот вопрос возможно, опираясь на современные достижения когнитив-

ной науки и теории коммуникации.

Прикладные аспекты теории коммуникации

Принуждающее воздействие информационной повестки на индивидуальное воспри-

ятие событий и общественное мнение к настоящему времени хорошо изучено. Один

из основателей теории «Повестки дня» М. МакКомбс в своей работе подчеркивал:

«СМИ обладают способностью переносить значимость отдельных пунктов новост-

ной повестки дня на повестку дня всей общественности» [McCombs 1994, 4]. Данное

утверждение стало толчком для научной разработки гипотезы о том, что новостная

повестка медиа определяет, как люди воспринимают происходящие события - в отличие

от развлекательного медийного контента, где существует обратная связь: содержание

развлекательной информации в большинстве случаев выступает редакторским ответом

на запросы аудитории. В ряде исследований и экспериментов, проведенных в 70-80 гг.

ХХ в., (наиболее известные среди них - исследования президентской кампании США

1976 г. [Weaver, Graber, McCombs, Eyal 1981] и эксперимент ученых из Йельского уни-

верситета [Iyengar, Peters, Kinder 1982]) было четко установлено, что медийная повестка

выступает причиной, а общественная (наиболее значимые для людей вопросы) - отсро-

ченным во времени следствием.

В рамках установленной причинно-следственной связи принято выделять два взаи-

мосвязанных уровня:

• первый уровень - перенос значимости тех или иных событий, преобладающих в

информационных материалах СМИ, на приоритетное место в сознании человека;

• второй уровень - перенос значимости набора атрибутов, ассоциируемых в медиа с

определенным событием, на конкретные характеристики образа этого события в сознании

человека. [McCombs 1997].

Последний в научной литературе получил название «фрейминг» или «медиа-фрейм».

Один из крупных теоретиков массовой коммуникации Дж. Танкард определяет медиа-

⁴ Digital 2022. Global Overview Report. We are Social. (https://wearesocial.com/uk/blog/2022/01/digital-2022/).

Р.С. Выходец. «Информационные доминанты» как инструмент информационно-психологических войн

R. Vykhodets. “Information Dominants” as a Tool of Information and Psychological Warfare

фрейм как «центральную организующую идею для содержания новостей, которая предо-

ставляет контекст и задает то, что собой представляет вопрос, посредством использования

отбора, акцентирования, исключения, уточнения» [Гриффин 2015, 509]. Иными словами,

смысловой ряд, в который помещают то или иное событие в информационном простран-

стве, определяет смысловое содержание его образа в сознании человека.

Следует подчеркнуть, что эмпирические исследования и эксперименты в рамках

теории повестки дня проводили на материалах печатных СМИ и телевидения, поэ-

тому испытуемые были ограничены редакторским подбором материалов, их объемом,

позиционированием, а также соответствующим фреймингом, что и позволило сделать

обоснованный вывод о прямой детерминации индивидуальной повестки дня человека

повесткой дня СМИ.

Данный вывод во многом опровергал достаточно популярную гипотезу о селективной

экспозиции Л. Фестингера, в соответствии с которой люди избегают информации, несовме-

стимой с их убеждениями, и стремятся потреблять ту информацию, которая им соответ-

ствует [Festinger 1957, 84-97]. Исследования, подтверждавшие данную гипотезу, проводили

также в основном на материалах печатных СМИ, т. е. в условиях серьезной информацион-

ной изоляции испытуемых. Немецкий психолог Д. Фрей проанализировал практически все

исследования, касающиеся гипотезы селективной экспозиции, и обнаружил, что когда люди

сталкиваются с противоречащей их убеждениям информацией, механизм селекции включа-

ется только в случаях, если они воспринимают такую информацию как угрозу [Frey 1986].

В остальных ситуациях зафиксированная тенденция была крайне мала, что не помешало

гипотезе о селективной экспозиции приобрести широкую популярность.

Вместе с тем, в отношении новых медиа картина кардинально меняется. В начале

2000-х гг. исследователи из университета Иллинойс провели эксперимент, в котором срав-

нили воздействие повестки дня печатных и электронных СМИ. В результате выяснилось,

что индивидуальная повестка испытуемых, которые читали The New York Times, прибли-

жалась к редакционной повестке, тогда как у читателей ее электронной версии данная

связь выражалась гораздо меньше. Исследователи сделали вывод о том, что электронные

СМИ обеспечивают пользователей большим выбором содержания и большим контролем

над тем, какую информацию потреблять, что позволяет людям создавать персонализиро-

ванную информационную среду, которая изолирует их от больших потоков другой инфор-

мации [Althaus, Tewksbury 2002].

Результаты исследования, по сути, воскресили гипотезу Фестингера о селективной

экспозиции уже применительно к новым медиа, которые позволяют пользователю самому

формировать собственное индивидуализированное информационное окружение на основе

своих убеждений и предпочтений. Кроме того, широкие возможности обратной связи,

комментарии, оценки, рекомендации и пр. способствуют формированию персонализиро-

ванного фрейминга, который содержит набор однообразных и повторяющихся смысловых

атрибутов того или иного предмета или события.

В последнее время активно развиваются основанные на технологиях искусственного

интеллекта алгоритмы рекомендации контента. Исходя из так называемого профиля поль-

зователя - ранее совершенных действий, покупок, просмотров определенной информа-

ции, оценок того или иного товара в сети и т. д. - алгоритм автоматически предлагает поль-

зователю определенный информационный контент. Таким образом, человек оказывается

в информационном «тоннеле», сформированном его прошлыми действиями и предпочте-

ниями, т. е. происходит процесс «интерактивной селекции информационной повестки»,

главным генератором которой выступают убеждения, эмоции и потребительские предпо-

чтения пользователя, автоматически зафиксированные в интернет-пространстве. В то же

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 4. С. 93-104

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 4, pp. 93-104

время сохраняются все возможности модерации, позиционирования, редакторского под-

бора контента, что в совокупности с «умными» программными алгоритмами предостав-

ляет дополнительные средства для манипуляции. В результате формируется ситуация, при

которой все традиционные СМИ внутри страны могут транслировать официальную точку

зрения, в то время как значительная часть общества находится в достаточно закрытой

оппозиционной информационной среде.

Исходя из этих рассуждений, следует сделать вывод о том, что первые шаги в инфор-

мационно-психологической войне между Россией и Западом, связанные с блокировкой

информационных ресурсов и контента противника, верны. Данные действия, во-первых,

позволяют сузить и структурировать в соответствии с собственными целями информаци-

онную повестку, и, во-вторых, ограничить возможности интерактивной селекции инфор-

мации с нежелательным содержанием.

Однако Россия, в отличие от Запада, не обладает возможностями препятствовать рас-

пространению нежелательного информационного контента на наиболее популярных

интернет-ресурсах (например, YouTube), тогда как США в этой сфере располагают более

широкой свободой действий. Кроме того, существуют достаточно простые, эффективные

и общедоступные технологии обхода блокировки интернет-ресурсов. Предпринятые в

России жесткие меры в информационном пространстве могут дать лишь кратковремен-

ный положительный результат, и для эффективного информационного противоборства на

длительном отрезке времени необходимы другие решения.

Чтобы не выбирать китайский путь введения жесткой цензуры в сети интернет и юри-

дической ответственности за обход блокировок, отказа от анонимности пользователей в

сети (а перспектива выбора именно такого пути в последнее время уже не кажется чем-то

фантастическим), необходимо выработать новые способы эффективного информацион-

ного противоборства.

Как уже отмечалось выше, значительный потенциал, по крайней мере, для теоретиче-

ского решения данной задачи накоплен в рамках когнитивной науки. Рассмотрим основ-

ные положения современной когнитивистики, которые имеют существенное значение для

ответа на главный вопрос данного исследования.

Прикладные аспекты когнитивной науки

Современная когнитивная наука отталкивается от признания неразрывной связи между

телом человека и его психикой. Упомянутый тезис основывается на данных о том, что

в верхней стволовой части мозга, которая относится к числу древнейших, большинство

стабильных аспектов функционирования тела, воспринимаемых психикой в виде соот-

ветствующих образов, представлено в виде карт (особых нейронных структур), которые,

в совокупности с простейшими ощущениями (удовольствие, боль), связанными с состоя-

нием тела, выступают первичными проявлениями сознания [Panksepp 1998, 47-49, 56-57].

Последнее служит своего рода регуляторным механизмом, сложившимся в процессе дли-

тельной эволюции. Его главная функция - сохранить жизненные функции организма и

управлять ими. Дальнейшее развитие и усложнение сознания человека как особого состо-

яния психики основано (но не исчерпывается) на биологическом принципе управления

жизнью [Montague 2006].

Жизнь человеческого организма протекает в узком диапазоне множества факторов,

которое У. Кэннон в 1932 г. обозначил понятием «гомеостаз» [Cannon 1932, 177-201]. Для

того, чтобы удерживать организм в состоянии гомеостаза, эволюция создала регулирую-

щий механизм, который наделен функцией подкрепления (вознаграждение или наказание)

Р.С. Выходец. «Информационные доминанты» как инструмент информационно-психологических войн

R. Vykhodets. “Information Dominants” as a Tool of Information and Psychological Warfare

определенного поведения, которое обеспечивает пребывание организма в необходимых

для поддержания жизни пределах. Ученые обнаружили ядра мозга человека, которые

производят и доставляют по всему телу химические вещества, тесно связанные с возна-

граждением (удовольствием) и наказанием (болью): дофамин, серотонин, кортизол, окси-

тоцин, вазопрессин и др. Таким образом, человеческий организм обладает врожденным

регулятором своего гомеостатического состояния, который позволяет распределять хими-

ческие стимулы вознаграждения и наказания в зависимости от соответствия поведения

состоянию гомеостаза. Иными словами, в основе человеческой психики и сознания лежит

биологическая ценность - стремление организма сохранить свою жизнь и управлять ею

[Glimcher 2009].

Биологическая ценность тесно связана с удовлетворением важных для жизни потреб-

ностей, а у человека - еще и с качеством такого удовлетворения, т. е. со стремлением орга-

низма занимать наиболее идеальное положение в диапазоне гомеостаза. Последний во

многом определяется условиями среды, в которой находится организм, а также индиви-

дуальным опытом. В результате человек в ходе эволюции и естественного отбора создал

изощренные формы достижения наиболее благоприятного гомеостатического состояния в

социокультурном пространстве. Вместе с тем биологическая ценность выступает фунда-

ментом, на котором выстраивается механизм контроля над удержанием организма в гра-

ницах гомеостаза - коррекции поведения в зависимости от рисков выйти за его пределы, а

также прогнозирования возможных ситуаций. Прогноз в своих простейших формах имеет

химическую основу. В частности, на основе репрезентаций внутреннего состояния, отра-

жающих предыдущий опыт боли или удовольствия, о приближении положительного сти-

мула или же угрозы мозг сигнализирует, вырабатывая соответствующие гормоны. Данный

химический механизм мотивирует корректировку поведения для наиболее эффективного

взаимодействия со стимулом или уклонением от него. На этой основе некоторые исследо-

ватели делают вывод о тесной связи между гомеостазом и тем, что именно человек вос-

принимает в качестве ценности [Parvizi, Damasio 2000].

По мере развития человеческой психики люди постепенно отдалялись от простых форм

управления, связанных с физиологическим выживанием организма в окружающей среде,

и переходили к более сложным, осознанным формам. Более того, дополненная сознанием

психика позволила человеку существенно расширить границы гомеостаза, в котором при-

митивное выживание уступило место стремлению к благополучию и повышению каче-

ства жизни. В результате часть средств управления жизнью была вынесена за пределы

человеческого организма в пространство социума и культуры, в котором начала форми-

роваться сложная и многоуровневая система ценностей и стимулов определенных типов

поведения. Тем не менее, по признанию ряда исследователей, в основе многих аспектов

социокультурной жизни человека лежит биологическая ценность [Дамасио 2018, 75].

Как отмечалось выше, для репрезентации окружающего мира и управления поведе-

нием мозг человека создает целую совокупность разнообразных карт, эмоций и ощуще-

ний, которые отображают состояние организма, свойства объектов окружающего мира, а

также отношений между ними во времени и пространстве. Кроме того, такие карты свя-

заны с памятью, что позволяет сознательно вызывать их в воображении, выстраивать в

логические последовательности. Данная особенность определяет способность человека к

планированию и прогностической деятельности, а также служит основой синтетического

мышления. Детальному рассмотрению этих вопросов посвящены классические в среде

нейрофизиологов работы Дж. Эдельмана [Edelman 1989] и Ж-П. Шанже [Changeux 1997].

Существенную роль в мотивации поведения и управлении жизненными процессами

играют эмоции (emotions) и ощущения (feelings). В психологии под эмоциями принято

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 4. С. 93-104

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 4, pp. 93-104

понимать психические процессы, которые протекают в форме переживаний и отражают

личную значимость - и оценку - внешних и внутренних ситуаций для жизнедеятель-

ности человека [Маклаков 2016, 393]. Ощущения - это восприятие того, что происходит

в теле и психике организма, испытывающего эмоции. Комплекс «эмоции-ощущения»

включает в себя механизмы поддержания жизни и управления ею, оценки условий окру-

жающей среды и потребностей организма, систему внутренних стимулов поведения.

Он представляет собой сложные программы поведения, соответствующие определен-

ному эмоциональному состоянию. Для данного исследования значение имеет тот факт,

что не существует принципиальных физиологических различий между автоматиче-

скими эмоциональными программами, сформированными в ходе эволюции и естествен-

ного отбора - например, отвращение, страх, ярость - и формируемыми в социальной

среде в результате научения: сострадание, восхищение, гордость, вина и пр. [Damasio,

Grabowski, Bechara 2000].

В данном контексте показательны результаты классического эксперимента по изуче-

нию эмоций восхищения и сострадания, в результате которого исследователи пришли к

выводу, что социальные эмоции, жестко детерминированные социокультурной средой и

индивидуальным научением человека, имеют самую тесную связь с телом и, как уже отме-

чалось, с управлением жизнью [Immordino-Yang, McColl 2009].

Можно сделать вывод, что основные положения современной когнитивистики пред-

ставляют собой достаточно эффективный методологический инструментарий, который

позволяет преодолеть существующую в общественной науке теоретическую автоном-

ность и оторванность социальных и политических феноменов от базовых закономерно-

стей функционирования организма человека и внутренних механизмов управления его

поведением.

«Информационная доминанта»

Опираясь на приведенные данные, можно сделать несколько выводов. Социокультур-

ная среда содержит в себе систему оценок и стимулов определенного типа поведения,

принцип функционирования которых самым тесным образом связан с телом человека и

врожденными внутренними механизмами управления жизненными процессами, а также

поддержания гомеостаза. Восприятие современным человеком значительной части

явлений и событий окружающей действительности опосредуется информационным

пространством. Информационное пространство же выступает одним из основных изме-

рений современных конфликтов и геополитической борьбы, а также становится инстру-

ментом информационно-психологических атак. Соответственно, логически встает

вопрос о том, могут ли существовать такие информационно-смысловые конструкции,

которые во-первых, активизировали бы механизмы селекции информации, во-вторых,

«тормозили» нежелательный фрейминг и стимулировали формирование образа того или

иного события с заданными атрибутами в сознании человека, и, в-третьих, были бы

достаточно устойчивы в условиях преобладания в информационной повестке нежела-

тельного контента.

Исходя из приведенных выше фактов и аргументов, с теоретической точки зрения на

поставленный вопрос можно дать положительный ответ. Автор предлагает обозначить

такую смысловую конструкцию термином «информационная доминанта».

В начале ХХ в. российский физиолог А.А. Ухтомский разработал теорию о доминанте,

основные положения которой он впервые опубликовал в 1923 г. в работе «Доминанта как

рабочий принцип нервных центров». Под термином «доминанта» Ухтомский понимал

100

Р.С. Выходец. «Информационные доминанты» как инструмент информационно-психологических войн

R. Vykhodets. “Information Dominants” as a Tool of Information and Psychological Warfare

«более или менее устойчивый очаг повышенной возбудимости центров, чем бы он ни был

вызван, причем вновь приходящие в центры возбуждения служат усилению (подтвержде-

нию) возбуждения в очаге, тогда как в прочей центральной нервной системе широко раз-

литы явления торможения» [Ухтомский 2020, 23]. В результате многочисленных опытов с

животными Ухтомский выявил, что в условиях наличия очага повышенного возбуждения

в центральной нервной системе внешние стимулы, которые в нормальном состоянии при-

водят к возбуждению других участков головного мозга, способствуют усилению возбуж-

дения в этом очаге, тогда как в других участках наблюдаются эффекты торможения.

Не претендуя на прямые аналогии с теорией Ухтомского, который рассматривал доми-

нанту в качестве особого состояния центральной нервной системы, вызванного прежде

всего внутренними стимулами, а лишь подчеркивая саму возможность наличия таких

состояний, можно дать рабочее определение предложенному понятию.

Информационная доминанта - это основанная на эмоциях человека особая информа-

ционно-смысловая конструкция, которая способствует селективному восприятию внеш-

ней информации, подкрепляемому внутренними стимулами организма и/или социокуль-

турной среды.

Некоторые авторы высказывают созвучные в теоретическом смысле идеи об использо-

вании особых смысловых конструкций, основанных на общественном социокультурном

опыте, в публичной политической практике. Например, А.А. Бартош в контексте анализа

гибридных войн рассматривает стратегическую культуру в качестве одного из наиболее

эффективных инструментов влияния на общественное мнение и консолидации общества.

[Бартош 2019]. Тем не менее, следует отметить, что зачастую речь идет о достаточно

общих идеологических конструкциях, апеллирующих либо к стратегическим целям наци-

онального развития, либо к социокультурному опыту, что затрудняет эмпирическую вери-

фикацию их влияния.

Предлагаемое понятие «информационной доминанты» автор рассматривает как теоре-

тическую конструкцию среднего уровня, которая достаточно специализирована для пря-

мой эмпирической проверки и в то же время обладает общностью, способной охватить

весьма широкий круг явлений. Существование информационных доминант - гипотеза,

которая удобна для критики, однако она подразумевает возможность поставить конкрет-

ные эксперименты - как для ее подтверждения, так и опровержения.

В контексте происходящего информационного противоборства коллективного Запада

и России в качестве иллюстрации можно привести следующий пример. В российском

медиа-пространстве присутствует разнообразие информационных сообщений, которые

представляют широкий спектр мнений на происходящие события. На основе анализа

контента и фрейминга можно сформулировать некоторое количество информационно-

смысловых конструкций, например, «западные санкции наносят серьезный ущерб Рос-

сии, а также ухудшают социально-экономическую ситуацию в стране и благополучие

каждого человека». Данная конструкция включает в себя информационные сообщения

различного содержания, объединенные схожими смысловыми атрибутами. Однако сле-

дует подчеркнуть, что обобщающая формулировка может быть расширена либо сужена

в зависимости от конкретной задачи при условии возможности ее дальнейшей верифи-

кации. Далее необходимо провести эмпирическое исследование (например, методом

фокус-групп), чтобы установить, находит ли эта информационно-смысловая конструкция

эмоциональный отклик с соответствующим подкреплением (индивидуальным или социо-

культурным) в сознании представителей целевой аудитории. Такой отклик, в соответствии

с предложенной гипотезой, должен запускать процесс селекции информации и способ-

ствовать формированию индивидуальной информационной повестки с соответствующим

101

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 4. С. 93-104

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 4, pp. 93-104

фреймингом. В случае подтверждения данных теоретически допустимых предположений

можно констатировать феномен информационных доминант. Некоторые исследователи

подчеркивают, что для современного геополитического противоборства характерна гло-

бальная тенденция смещения военной опасности и военных угроз в информационное

пространство, что диктует необходимость выработать эффективные инструменты инфор-

мационного управления, одним из основных объектов которого выступают психология и

психика человека [Шульц, Кульба, Шелков, Чернов 2015]. В данном смысле информацион-

ные доминанты можно рассматривать в качестве одного из компонентов системы инфор-

мационного управления.

Таким образом, на поставленный автором вопрос о возможности эффективного инфор-

мационного противоборства в контроле над информационным пространством в условиях

преимущества противника в теоретическом плане можно дать положительный ответ. При

эмпирическом подтверждении существования информационных доминант открываются

широкие по формированию таких специфических информационно-смысловых конструк-

ций, которые при использовании в информационно-психологическом противоборстве

могут выполнять функции «фильтров» и «усилителей» информации с определенными

атрибутами, тем самым противодействуя нежелательной селекции информации и фрей-

мингу в условиях преобладания контента противника в информационной повестке.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бартош А.А. (2019) Стратегическая культура как инструмент «мягкой силы» российской дипло-

матии // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. № 4. С. 19-31.

Гриффин Э. (2015) Коммуникация: теория и практика. Х.: Гуманитарный центр. 688 с.

Дамасио А.Я. (2018) Мозг и возникновение сознания. М.: Карьера Пресс. 384 c.

Кефели И.Ф. (2020) Асфатроника: на пути к теории глобальной безопасности. СПб.: ИПЦ СЗИУ

РАНХиГС. 228 с.

Маклаков А.Г. (2016) Общая психология. СПб.: Питер. 583 c.

Манойло А.В. (2019) «Фейковые новости» как угроза национальной безопасности и инструмент

информационного управления // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические на-

уки. № 2. С. 37-45.

Миронова Н.Г. (2021) О проблеме обеспечения когнитивной безопасности. On the Problem of

Ensuring Cognitive Security // Экономика и управление: научно-практический журнал. № 1. С. 119-

125. DOI: 10.34773/EU.2021.1.24.

Ухтомский А.А. (2020) Учение о доминанте. М.: Юрайт. 310 с.

Шульц В.Л., Кульба В.В., Шелков А.Б., Чернов И.В. (2015) Информационное управление в усло-

виях глобализации и геополитического противоборства // Национальная безопасность. № 2. С. 202-

243. DOI: 10.7256/2073-8560.2015.2.14622.

Althaus S., Tewksbury D. (2002) Agenda Setting and the “New” News: Patterns of Issue Importance

Among Readers of the Paper and Online Versions of The New York Times // Communication Research.

Vol. 29. Pp. 180-207.

Cannon W.B. (1932) The Wisdom of the Body. New York: W. W. Norton & Company. 294 p.

Changeux J.-P. (1997) Neuronal Man: The Biology of Mind. Princeton: Princeton University Press. 348 p.

Damasio A., Grabowski T., Bechara A. et al. (2000) Subcortical and Cortical Brain Activity During the

Feeling of Self-generated Emotions // Nature Neuroscience. Vol. 3. Pp. 1049-1056.

Edelman G. (1989) The Remembered Present: A Biological Theory of Consciousness. New York: Basic

Books. 346 p.

102

Р.С. Выходец. «Информационные доминанты» как инструмент информационно-психологических войн

R. Vykhodets. “Information Dominants” as a Tool of Information and Psychological Warfare

Festinger L.A. (1957) Theory of Cognitive Dissonance. Stanford: Stanford University Press. 312 p.

Frey D. (1986) Recent Research on Selective Exposure to Information // In: Advances in Experimental

Social Psychology. Vol. 19. Ed(s).: Berkowitz L. Orlando: Academic Press. Pp. 41-80.

Glimcher P.W. et al. (2009) Neuroeconomics: Decision Making and the Brain. London: Academic

Press. 1477 p.

Immordino-Yang M.H., McColl A. et al. (2009) Neural Correlates of Admiration and Compassion //

Proceedings of the National Academy of Sciences. Vol. 106. No. 19. Pp. 8021-8026.

Iyengar S., Peters M., Kinder D. (1982) Experimental Demonstrations of the “Not-So-Minimal”

Consequences of Television News Programs // American Political Science Review. Vol. 76. Pp. 848-858.

McCombs M. (1997) New Frontiers in Agenda Setting: Agendas of Attributes and Frames // Mass

Communication Review. Vol. 24. Pp. 4-24.

McCombs M. (1994) News Influence on Our Pictures of the World // In: Media Effects: Advances in

Theory and Research. Ed(s).: Bryant J., Zillmann D. New York: Routledge. 505 p.

Montague R. (2006) Why Choose this Book? How We Make Decisions. New York: Dutton Adult. 335 p.

Nye J.S. (2011) The Future of Power. New York: PublicAffairs. 300 p.

Panksepp J. (1998) Affective Neuroscience: The Foundations of Human and Animal Emotions. New

York: Oxford University Press. 466 p.

Parvizi J., Damasio A. (2000) Consciousness and the Brainstem // Cognition. Vol. 79. Pp. 135-159.

Weaver D., Graber D.A., McCombs M., Eyal C.H. (1981) Media Agenda-Setting in a Presidential

Election: Issues, Images and Interests. New York: Praeger. 227 p.

REFERENCES

Althaus S., Tewksbury D. (2002) Agenda Setting and the “New” News: Patterns of Issue Importance

among Readers of the Paper and Online Versions of The New York Times. Communication Research.

vol. 29, pp. 180-207.

Bartosh A.A. (2019) Strategicheskaya kul’tura kak instrument «myagkoj sily» rossijskoj diplomatii

[Strategic Culture as a Tool of “Soft Power” of Russian Diplomacy]. Vestnik Moskovskogo universiteta.

Seriya 12. Politicheskie nauki. no. 4, pp. 19-31.

Cannon W.B. (1932) The Wisdom of the Body. New York: W. W. Norton & Company. 294 p.

Changeux J.-P. (1997) Neuronal Man: The Biology of Mind. Princeton: Princeton University Press.

348 p.

Damasio A., Grabowski T., Bechara A. et al. (2000) Subcortical and Cortical Brain Activity During the

Feeling of Self-Generated Emotions. Nature Neuroscience. vol. 3, pp. 1049-1056.

Damasio A. (2018) YA. Mozg i vozniknovenie soznaniya [Self Comes to Mind. Constructing the

Conscious Brain]. Moscow: Kar’era Press. 384 p.

Edelman G. (1989) The Remembered Present: A Biological Theory of Consciousness. New York: Basic

Books. 346 p.

Festinger L.A. (1957) Theory of Cognitive Dissonance. Stanford: Stanford University Press. 312 p.

Frey D. (1986) Recent Research on Selective Exposure to Information. In: Advances in Experimental

Social Psychology. Vol. 19. Ed(s).: Berkowitz L. Orlando: Academic Press. Pp. 41-80.

Glimcher P.W. et al. (2009) Neuroeconomics: Decision Making and the Brain. London: Academic

Press. 1477 p.

Griffin E. (2015) Kommunikaciya: teoriya i praktika [A First Look at Communication Theory].

Kharkov: Gumanitarnyj centr. 688 p.

Immordino-Yang M.H., McColl A. et al. (2009) Neural Correlates of Admiration and Compassion.

Proceedings of the National Academy of Sciences. vol. 106, no. 19, pp. 8021-8026.

103

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 4. С. 93-104

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 4, pp. 93-104

Iyengar S., Peters M., Kinder D. (1982) Experimental Demonstrations of the “Not-So-Minimal”

Consequences of Television News Programs. American Political Science Review. vol. 76, pp. 848-858.

Kefeli I.F. (2020) Asfatronika: na puti k teorii global’noj bezopasnosti [Asphatronics: On the Way to

the Theory of Global Security]. Saint-Petersburg: IPC SZIU RANHiGS. 228 p.

Maklakov A.G. (2016) Obshchaya psihologiya [General Psychology]. Saint-Petersburg: Piter. 583 p.

Manojlo А.V.

(2019)

«Fejkovye novosti» kak ugroza nacional’noj bezopasnosti i instrument

informacionnogo upravleniya [«Fake news» as a Threat to National Security and an Information

Management Tool]. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 12. Politicheskie nauki. no. 2, pp. 37-45.

McCombs M. (1997) New Frontiers in Agenda Setting: Agendas of Attributes and Frames. Mass

Communication Review. vol. 24, pp. 4-24.

McCombs M. (1994) News influence on Our Pictures of the World. In: Media Effects: Advances in

Theory and Research. Ed(s).: Bryant J., Zillmann D. New York: Routledge. 505 p.

Mironova N.G. (2021) O probleme obespecheniya kognitivnoj bezopasnosti [On the Problem of

Ensuring Cognitive Security]. Ekonomika i upravlenie: nauchno-prakticheskij zhurnal. no. 1, pp. 119-125.

DOI: 10.34773/EU.2021.1.24.

Montague R. (2006) Why Choose this Book? How We Make Decisions. New York: Dutton Adult. 335 p.

Nye J.S. (2011) The Future of Power. New York: Public Affairs. 300 p.

Panksepp J. (1998) Affective Neuroscience: The Foundations of Human and Animal Emotions. New

York: Oxford University Press. 466 p

Parvizi J., Damasio A. (2000) Consciousness and the Brainstem. Cognition. vol. 79, pp. 135-159.

Shulc V.L., Kulba V.V., Shelkov A.B., Chernov I.V. (2015) Informacionnoe upravlenie v usloviyah

globalizacii i geopoliticheskogo protivoborstva [Information Management in the Context of Globalization

and Geopolitical Confrontation]. Nacional’naya bezopasnost’. no. 2, pp. 202-243. DOI: 10.7256/2073-

8560.2015.2.14622.

Uhtomskij A.A. (2020) Uchenie o dominante [The Dominant Doctrine]. Moscow: Yurajt. 310 p.

Weaver D., Graber D.A., McCombs M., Eyal C.H. (1981) Media Agenda-Setting in a Presidential

Election: Issues, Images and Interests. New York: Praeger. 227 p.

Информация об авторе

Выходец Роман Сергеевич, кандидат философских наук, доцент кафедры теории и истории

международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета. Адрес: Универ-

ситетская набережная, д. 7-9, Санкт-Петербург, 199034. E-mail: marketing812@mail.ru

About the author

Roman S. Vykhodets, Candidate of Sciences (Philosophy), Associate Professor, Department of Theory

and History of International Relations, Saint-Petersburg State University. Address: 199034, Russia, Saint-

Petersburg, Universitetskaya nab., 7-9. E-mail: marketing812@mail.ru

Статья поступила в редакцию / Received: 18.03.2022

Статья поступила после рецензирования и доработки / Revised: 07.07.2022

Статья принята к публикации / Accepted: 14.07.2022

104