Ежи В. Борейша и Россия

Пётр Глушковский

Jerzy W. Borejsza and Russia

Piotr Gluszkowski

(University of Warsaw, Poland)

DOI: 10.31857/S0869568722010125

Профессор Ежи Борейша - один из самых известных в России польских

историков. Его труды по истории тоталитаризма, XIX в. (особенно восстания

1863 г.) являются классикой исторической науки, переведены на иностранные

языки. Многие российские исследователи не только изучили их, но и были лич-

но знакомы с самим учёным. Все его друзья, ученики и сотрудники знали об

особом, эмоциональном отношении Борейши к России и Советскому Союзу¹.

В этой статье я постараюсь показать, каким образом он познакомился с Россией

и что его с ней связывало, а также остановлюсь на тех важных для российской

истории научных проблемах, которыми он занимался на протяжении жизни.

Ежи Войцех Борейша родился в 1935 г. Его отец, известный интеллекту-

ал еврейского происхождения, внёс огромный вклад в возрождение польской

культуры после Второй мировой войны. Благодаря знакомству с П. Пикассо,

П. Нерудой и И.Г. Эренбургом он мог вести себя относительно независимо

от чиновников и помогать деятелям культуры². О масштабах его активности

свидетельствуют переписка с большинством выдающихся писателей страны

и тиражи созданного им издательства «Czytelnik» («Читатель»)³. В 1948 г. ему

удалось организовать Всемирный конгресс деятелей культуры в защиту мира,

в котором участвовали практически все видные левые интеллигенты, среди

которых Д. Хаксли, Д. Лукач, Б. Брехт и др. Независимость Борейши-старшего

не нравилась многим в руководстве Польской объединённой рабочей партии

(ПОРП). В 1952 г. он погиб в автомобильной катастрофе, обстоятельства кото-

рой до сих пор не выяснены⁴.

Несмотря на любовь отца к русской культуре, Борейша-младший попал

в СССР случайно, даже насильно. В 1952 г. члены ЦК ПОРП Э. Охаб, Ф. Мазур

и З. Новак решили отправить 17-летнего выпускника варшавского лицея в Ка-

зань, проигнорировав его протесты и желание поступить на филологический

факультет столичного университета. Молодой человек уезжал из Польши убеж-

дённый, что «Сталин является самым великим из живущих людей, а СССР -

самая лучшая страна в мире. Я был пропитан пропагандой из школы, газет,

книг и круга знакомых»⁵. Несмотря на то что Казанский государственный уни-

верситет считался одним из лучших в Советском Союзе, семья и друзья Ежи

¹Wołos M. Prof. Borejsza otaczał się młodzieżą (URL: https://dzieje.pl/edukacja/m-wolos).

Krasucki E. Międzynarodowy komunista. Jerzy Borejsza. Biografia polityczna. Warszawa, 2009.

S. 157-171.

Na rogu Stalina i Trzech Krzyży. Listy do Jerzego Borejszy 1944-1952 / Ed. by G.P. Bąbiak.

Warszawa, 2014.

Krasucki E. Międzynarodowy komunista… S. 238-240.

Borejsza J.W. Ostaniec czyli ostatni świadek historii. Warszawa, 2018. S. 134.

144

не сомневались в том, что это ссылка. Дети высокопоставленных чиновников

обычно уезжали в Москву или Ленинград, отличавшиеся значительно лучшими

условиями жизни. Обучение в столичных городах воспринималось как поощре-

ние и давало шанс на успешную карьеру в аппарате власти. В провинциальные

же города (даже «миллионники») отправлялись студенты без протекции.

Попав в Казань, молодой идеалист долго не мог свыкнуться с обстанов-

кой, в которой ему довелось оказаться. «Бедность, бюрократия, алкоголизм

и орудовавшие в городе преступники сводили на нет ту пропаганду, которой

пропитали меня молодёжные организации и школьные книги варшавских вре-

мён», - воспоминал он. Шоком для него оказались как смерть Сталина, так

и реакция на неё многих жителей, которые громко и с радостью говорили:

«Старый подох», не обращая внимания на доносчиков⁶.

В то же время Казанский университет всегда славился выдающимися учё-

ными, прежде всего химиками, физиками и лингвистами, в том числе поль-

ского происхождения. Программа исторического факультета, напротив, отли-

чалась сильной идеологизированностью. Однако Борейше удалось попасть на

курсы лучших преподавателей, прежде всего А.С. Шофмана, читавшего исто-

рию Древнего Рима⁷.

За прожитый в Казани год Ежи повзрослел. Он пока ещё верил в идео-

логию, считая, что бедная и криминализированная Казань - исключение для

Советского Союза. И когда в 1953 г. удалось переехать в Москву, она показа-

лась ему настоящей идиллией. Борейша стал студентом кафедры истории юж-

ных и западных славян исторического факультета МГУ и обитателем обще-

жития на ул. Стромынка, 32, через которое прошли И. Пеликан, З. Млынарж,

И. Лалуха, а позже и М.С. Горбачёв. В университете ему посчастливилось

встретиться с группой талантливых, амбициозных студентов и выдающимися

преподавателями, такими как И.М. Рейснер, П.А. Зайончковский, А.В. Адо,

И.М. Белявская, С.А. Никитин и И.А. Воронков⁸. Особенно помог послед-

ний, отговоривший третьекурсника Борейшу от возвращения в Варшаву:

«Если вернётесь по собственному желанию, тогда у Вас в Польше жизни не

будет»⁹. Понимая, что студенту скучно в Москве, он обеспечил ему доступ

к архивам. Последние университетские годы Борейша редко посещал заня-

тия, но регулярно работал (прежде всего в Центральном государственном ар-

хиве Октябрьской революции и социалистического строительства) с уникаль-

ными документами XIX в., микрофильмы и выписки из которых хранились

у него до конца жизни и не раз пригодились ему, его друзьям и ученикам.

«Кажется, я был первым поляком, который почти сразу после 1953 года полу-

чил настолько широкий доступ к архивам XIX века», - отмечал он¹⁰. В ГА РФ

хранятся письма учёного с просьбой подобрать материалы о польской эми-

грации, II Интернационале и польском рабочем движении 1880-1890-х гг.¹¹

В одном из последних писем можно прочитать следующее: «Прошу переслать

мой заказ (12 требований) около 1 000 кадров в Варшаву на имя генерального

секретаря Генриха Яблонского (для тов. Борейши Е.). Я бы просил в июле

Ibid. S. 153.

Ibid. S. 151-152.

Ibid. S. 162-164.

Ibid. S. 161.

Ibid. S. 163.

ГА РФ, ф. Р-5142, оп. 8, д. 811, л. 1-122.

145

переслать карточку Горвица и, по возможности, письма Обрезкова по секрет-

ному архиву, необходимые мне для статьи»¹².

Как за любым иностранцем, за ним внимательно следили. В 2000 г. один из

московских историков подарил ему архивный документ - характеристику, со-

ставленную на него во время обучения: «Он не коммунист. По убеждениям он

шведский социал-демократ, но русофил»¹³. По мнению Борейши, эта вполне

справедливая оценка позволила ему без проблем окончить МГУ. После этого

он вернулся в Варшаву и поступил в аспирантуру университета, где посещал

семинары Г. Яблонского, С. Кеневича и В. Кули. Его научным руководителем

выступал Яблонский, но в равной степени Борейша считал учителями также

Кеневича, благодаря которому овладел научным аппаратом историка XIX в.,

и Г. Верешицкого, убеждения и мировоззрение которого оказались ему наибо-

лее близки¹⁴. Все эти учёные - крупные авторитеты европейской исторической

науки и, без сомнения, стали прекрасными примерами для подражания.

Уже в начале 1960-х гг. Борейша считался одним из главных в мире специ-

алистов по II Интернационалу, польской эмиграции и Парижской коммуне.

Будучи аспирантом 1-го курса, он начал публиковаться в престижных научных

журналах Польши¹⁵. Он быстро проявил себя и как талантливый популяризатор

науки, печатаясь в таких изданиях, как «Polityka», «Walka Młodych» и «Mówią

Wieki». В 1963 г. молодой учёный издал свою первую книгу о польской эми-

грации¹⁶. Прекрасно владея русским языком, он подрабатывал как перевод-

чик: к годовщине начала Январского восстания 1863 г. подготовил перевод

воспоминаний военного министра Д.А. Милютина за 1863-1864 гг. К сожале-

нию, текст задержала цензура, и он сгинул в спецхране. Однако оперативность

и коммуникабельность Борейши оказались замечены мэтрами польской исто-

риографии, которые назначили его секретарём комитета по организации юби-

лея Январского восстания. 50 лет спустя его избрали руководителем комитета

по организации празднования 150-летия восстания.

Для развития научной карьеры Борейши существенное значение имело

также блестящее владение им французским, хорошее знание английского и не-

плохое - славянских языков. В 1960-1980-х гг. он дополнительно выучил не-

мецкий и итальянский - в такой степени, что мог читать на этих языках по

несколько лекционных пар подряд.

В 1960-е гг. историк работал в университете, и этот период явился для него

очень плодотворным: научные достижения шли рука об руку с быстрой науч-

ной карьерой. В 1968 г. он защитил докторскую диссертацию, посвящённую

жизни и деятельности секретаря А. Мицкевича А. Леви, биография которого

долгое время оставалась загадкой для историков литературы¹⁷. Книга на эту

тему дважды переиздавалась и до сих пор является одним из основных источ-

ников информации о парижском периоде жизни польского поэта.

ГА РФ, ф. Р-5142, оп. 8, д. 811, л. 114.

Borejsza J.W. Ostaniec czyli ostatni świadek historii. S. 159.

Borejsza J.W. Wywiad z T. Siewierskim. Literatura piękna zachęciła mnie do historii // Nowe

Książki. 2019. № 2. S. 5.

Borejsza J.W. Drugi Proletariat 1888-1889 i początki jego działalności // Z Pola Walki. 1958. № 2.

S. 21-56.

Borejsza J.W. W kręgu wielkich wygnańców 1848-1895. Warszawa, 1963.

Borejsza J.W. Sekretarz Adama Mickiewicza. Armand Lévy i jego czasy 1827-1891. Warszawa,

1969 (II ed.: Wrocław, 1977; III ed.: Gdańsk, 2006).

146

1968 год, тем временем, оказался вехой в интеллектуальной истории Поль-

ши. Театральная постановка режиссёром К. Деймеком поэмы «Дзяды» Мицке-

вича попала под запрет цензуры. Последовавшие за этим протесты студентов

и части интеллигенции послужили для властей предлогом к началу антисемит-

ской кампании, в ходе которой из ПНР выехали тысячи граждан. Несмотря на

то что из-за интенсивной работы над книгой Борейша не принимал активно-

го участия в протестах¹⁸, гонения задели и его: зазвучали угрозы увольнения

из университета. К счастью, у него нашлось много покровителей, которые не

хотели чрезмерной политизации заведения. В 1970 г., благодаря влиятельно-

му профессору А. Гейштору, он прочитал доклад о франко-прусской войне

1870-1871 гг. и Парижской коммуне на XIII международном конгрессе исто-

рических наук, прошедшем в Москве¹⁹. Это была явная демонстрация в отно-

шении «академической фракции карьеристов», которая показала, что «Москва»

ценит научные достижения польского выпускника МГУ. Спустя год Борейшу

приятно удивило предложение профессора Т. Цесляка, сделанное от имени

Польской Академии наук (ПАН) - возглавить делегацию в Москву на празд-

нование годовщины 100-летия Парижской коммуны. Заявив, что он является

persona non grata в Варшавском университете, Борейша услышал: «Это не имеет

для меня никакого значения. Я хочу, чтобы всё прошло хорошо. Только Вы

знаете бегло русский и французский. Только Вы работали с французами по

истории Парижской коммуны»²⁰. Таким образом, историк оказался в высоком

статусе на престижной конференции, организованной АН СССР, где выступал

цвет советской науки и многие влиятельные деятели во главе с П.Н. Поспело-

вым²¹. По всей видимости, это также помогло на несколько лет снять вопрос

об увольнении.

Московские друзья хорошо понимали сложную ситуацию Борейши и мно-

гократно пытались помочь ему, показывая, что именно этот историк нужен

советской науке в стенах университета. В 1974 г. А.И. Рогов и В.К. Волков

запросили из Варшавы лекцию по итальянскому тоталитаризму, причём с рас-

поряжением, чтобы приехал именно Борейша. Однако лекция, призванная уси-

лить его позиции, не понравилась доносчикам, которые увидели в выступлении

сравнение итальянского фашизма с Советским Союзом времён Л.И. Брежне-

ва²². Профессиональные историки также заметили много аналогий, смеялись

и прерывали оратора аплодисментами. Но после «итальянского доклада» уже

никто не приглашал его в СССР. Последним аккордом Борейши в стенах исто-

рического факультета стал доклад о советской агрессии против Финляндии

в ноябре 1939 г.

В 1975 г. Борейшу вынудили сменить университет на Институт истории

ПАН. Он очень сожалел о потере контактов со студентами, однако вскоре стал

известен как один из лучших исследователей истории XIX в., особенно восста-

ния 1863 г. и польской эмиграции в Европе. Его книги переводились на ино-

странные языки, среди них - биография В. Врублевского, участника восстания

1863 г., генерала Парижской коммуны и члена Польской социалистической

Borejsza J.W. Ostaniec czyli ostatni świadek historii. S. 227-229.

Ibid. S. 236.

Ibid. S. 192.

Ibid. S. 193.

Ibid. S. 241.

147

партии²³. В 1970-1980-х гг. Борейшу неоднократно приглашали в качестве сти-

пендиата в престижные академические центры: Женеву, Париж, Рим, Берлин,

Мюнхен, Бонн и др. В это время он начал заниматься историей итальянского

фашизма, а затем немецкого нацизма. Благодаря знанию истории и реалий

СССР он легко мог проводить сравнения с советским тоталитаризмом. Приоб-

рели известность книги о феномене итальянского фашизма, о его пропаганде

и влиянии в Центральной и Юго-Восточной Европе²⁴ (вторую быстро перевели

на итальянский язык²⁵).

Более известной в мире стала его работа о антиславизме А. Гитлера, в кото-

рой показано, что австриец Гитлер воспринял взгляды на славян, характерные

для большинства представителей немецкого общества, только после Первой

мировой войны. Утверждалось также, что, наряду с евреями, он планировал

уничтожить большинство русских как своих славянских врагов № 1, а впослед-

ствии также и поляков²⁶. Несмотря на протесты части немецких историков,

Борейша опубликовал эту концепцию во многих странах²⁷ и многократно от-

стаивал её положения на международных конференциях. В самом сжатом виде

она отражена в книге «Смешные сто миллионов славян»²⁸. Со временем исто-

рики тоталитаризма признали Борейшу одним из главных авторитетов в этой

области и особенно ценили его за компаративистский подход, на основании

которого он издал много статей и книг в нескольких странах²⁹. В исследова-

ниях он проводил идею о том, что организация массовой ненависти в любой

политической системе может привести к катастрофическим результатам: «Не-

нависть всегда является стройматериалом для авторитарных и тоталитарных

государственных режимов»³⁰.

В 1990-1991 гг. Борейша преподавал (как приглашённый профессор) в Гей-

дельбергском университете. В 1991-1996 гг. он работал директором Польского

научного центра в Париже и оказался очень успешным руководителем: Центр

превратился в престижное исследовательское учреждение. За научные достиже-

ния и вклад в польско-французский диалог учёный получил Орден Почётного

Легиона. Затем он преподавал в Дижонском университете (Франция), но уже

тогда планировал возвращение на родину. Не забывал также и давние научные

Borejsza J.W. Patriota bez paszportu [Biografia Walerego Wróblewskiego 1836-1908]. Warszawa,

1970 (II ed.: Warszawa, 1982; III ed.: Warszawa, 2009); Перевод: Borejsza J.W. Patriotas be paso. Vilnius,

1973.

Borejsza J.W. Musolini był pierwszу. Warszawa, 1979 (II ed.: Warszawa, 1989); Borejsza J.W. Rzym

a wspólnota faszystowska. O penetracji faszyzmu włoskiego w Europie Środkowej, Południowej i Wschod-

niej. Warszawa, 1981.

Borejsza J.W. Il fascismo e l’Europa orientale. Dalla propaganda all’aggressione. Bari; Roma, 1981.

Borejsza J.W. Antyslawizm Adolfa Hitlera. Warszawa, 1988.

Borejsza J.W. Anti-slavism: Hitler’s vision of the Germans // Polish perspectives. 1988. № 2.

S. 23-39 [также изд. нем. и фр.]; Borejsza J.W. Unvollendete Vergangenheit // Zeitschrift fur Literatur

und Politik. 1988. H. 46. S. 39-52; Borejsza J.W. Racisme et antislavisme chez Hitler // La politique nazie

d’extermination / Ed. by F. Bédarida. P., 1989. S. 57-74.

Borejsza J.W. Śmieszne sto milionów Słowian… Warszawa, 2006; Borejsza J.W. A ridiculous hun-

dred milion Slavs: concerning Adolf Hitler’s world view. Warszawa, 2017.

Borejsza J.W. Schulen des Hasses. Frankfurt a/M, 1999; Borejsza J.W. Szkoły nienawiści. Historia

faszyzmów Europejskich 1919-1945. Wrocław, 2000; Borejsza J.W. La escalada del odio. Movimientos

y sistemas autoritarios y fascistas en Europa 1919-1945. Madrid, 2002; Borejsza J.W. Totalitarianism and

authoritarianism in Europe: short- and long-term perspectives / Ed. by J.W. Borejsza, K. Ziemerem. N.Y.;

Oxford, 2006.

Borejsza J.W. Stulecie zagłady. Gdańsk; Warszawa, 2011. S. 54.

148

интересы, с удовольствием занимаясь историей России и Советского Союза.

Он попытался перевести на польский язык и издать книгу о народниках, напи-

санную его итальянским другом и покровителем Ф. Вентури³¹.

С 2001 по 2010 г. Борейша заведовал отделом истории тоталитарных систем

Института истории ПАН. Возможно, именно это послужило ему стимулом ак-

тивно заняться судьбами польских коммунистов в Коминтерне. В 2006-2011 гг.

он несколько раз приезжал в Россию, работал по этой теме в РГАСПИ и других

архивах, участвуя в конференциях и помогая молодым историкам в поисках до-

кументов и материалов. К сожалению, Борейше и его сотрудникам не удалось

создать польско-российскую рабочую группу по изучению всего материала,

касающегося истории поляков в Коминтерне, и издать тома документов «Ко-

минтерн и Польша». Результатом работы группы стали важные монографии по

этой теме³².

В XXI в. Борейша не забыл о своей любви к XIX столетию. Он продолжал

поиски в российских архивах, планируя совместно с З.И. Перегудовой вы-

яснить судьбу С. Бжозовского и ответить на вопрос, был ли он секретным

сотрудником охранки? В 2007 г. он организовал крупнейшую конференцию,

посвящённую годовщине Крымской войны, на которую прибыли учёные из

Франции, Великобритании, Турции, Германии и, конечно, России (в том чис-

ле В.Я. Гросул, Л.Е. Горизонтов, О.В. Павленко, В.О. Бобровников). Эта война

никогда не была его страстью, но он не понимал, почему никто в Европе не

вспоминает об одном из важнейших событий XIX в. Результатом конференции

стали две книги³³. В 2010 г. профессор предпринял новое издание своей самой

известной работы об этом периоде - «Прекрасный XIX век»³⁴. Многие разделы

он тогда опубликовал впервые.

В научно-сентиментальных путешествиях по России Борейша не ограни-

чивался Москвой. Он посетил Санкт-Петербург и Казань, и эти поездки оказа-

лись для него особенно важны. В 2009 г. он предложил руководству Казанского

университета создать в университетском городке улицу польских профессоров,

а также поместить на главном здании мемориальную доску И.А. Бодуэну де

Куртенэ на трёх языках. Первую идею ему реализовать не удалось, но вто-

рая воплотилась в жизнь в 2011 г.³⁵ Кроме того, он прочитал в актовом зале

КГУ доклад о роли поляков в жизни Казани и представил студентам книгу

о польско-казанских взаимоотношениях³⁶.

Борейше не удалось организовать издание серии, посвящённой польско--

российским и польско-советским связям. Он запланировал перевод лучших

книг, написанных российскими авторами, на польский язык, однако найти

спонсоров не получилось: несмотря на большой интерес в Польше к исто-

рии отношений с Россией, научные книги не могли принести прибыли изда-

Venturi F. Il populismo Russo. Torino, 1952.

Wołos M. O Piłsudskim, Dmowskim i zamachu majowym. Dyplomacja sowiecka wobec Polski

w okresie kryzysu politycznego 1925-1926. Kraków, 2013.

Polacy i ziemie Polskie w dobie wojny Krymskiej / Ed. by G.P. Bąbiak, J.W. Borejsza. Warszawa,

2008; The Crimean War 1853-1856. Colonial skirmish or rehearsal for World War? Empires, nations, and

individuals / Ed. by J.W. Borejsza. Warszawa, 2011.

Borejsza J.W. Piękny wiek XIX. Warszawa, 2010.

Газета Казанского федерального университета (URL: http://ku.kpfu.ru/index.php?option=com_

content&view=article&id=1565:2011-11-01-12-24-36).

Polonia в Казани и в Волго-Уралье в XIX-XX в. / Под ред. Р.А. Циунчука, М.М. Мягкова,

П. Глушковского. Казань, 2011.

149

тельствам. Остаётся лишь надеяться, что в будущем найдётся государственный

институт, заинтересованный в воплощении этой идеи. Тем не менее, благода-

ря усилиям профессора и несмотря на политическую конъюнктуру, польским

читателям стали всё же доступны несколько важных российских книг, в том

числе «История власти в СССР» Р.Г. Пихои³⁷.

В последнее десятилетие жизни Борейша многократно посещал Россию.

Во время практически всех своих поездок он встречался со студентами, читал

открытые лекции в РГГУ, РАНХиГС, посольстве Польши, трижды в Казани.

От имени многих польских институтов и вузов вёл переговоры с российски-

ми коллегами, благодаря которым заключались договоры, начинались научные

проекты и даже была создана уникальная польско-российская магистерская

программа двойного диплома (РГГУ - Университет Николая Коперника в То-

руни). Борейше всегда доставляло радость встречаться и общаться с россий-

скими историками. Многих из них он считал своими друзьями - Ю.Н. Афа-

насьева, Н.С. Лебедеву, М.М. Наринского, О.В. Павленко, З.И. Перегудову,

Р.Г. Пихою, А.О. Чубарьяна и др.

В последнее время он уделял много внимания проблематике «историче-

ской правды», часто высказывал свою позицию на конференциях и в ведущих

польских газетах и журналах³⁸. Переживал, что публицисты сосредоточились на

XX в., забывая, что польский менталитет формировался на протяжении многих

столетий, не мог понять, почему важная публикация польско-российской груп-

пы по сложным вопросам межгосударственных отношений ограничилась толь-

ко периодом 1917-2008 гг.³⁹, почему в ней не нашлось места статьям о XIX в.,

о поляках в Российской империи, для которых Москва, Казань или Санкт--

Петербург стали второй родиной. Такое ограничение исследований он считал

большой ошибкой. Резко критиковал также позицию представителей польской

власти, которые считали всех коммунистов и строителей ПНР «рабами» Совет-

ского Союза⁴⁰.

Звания, степени и награды, которых удостоился Е.В. Борейша, можно пе-

речислять долго. Мне кажется более правильным в заключение сказать о нём

как о педагоге. Он воспитал десятки учеников, многие из которых (например,

Е. Эйслер) входят в число самых известных историков Польши. В 2010 г. де-

сять самых молодых учеников подарили ему том текстов, посвящённых XX в.,

а точнее, роли личности в тоталитарных и авторитарных системах⁴¹. Большин-

ство учеников Борейши остались в науке; многие из них профессионально

занимаются историей России и Советского Союза.

В первые дни после смерти профессора многократно цитировался фраг-

мент его «Воспоминаний»: «Быть может, я и удостоюсь траурного извещения

при входе в Институт истории Польской академии наук на Рыночной площа-

ди Старого города в Варшаве. Я не создал никакого эпохального труда. Я не

принадлежал ни к какому кружку историков. Часто был индивидуалистом, аут-

Pichoja R. Historia władzy w Związku Radzieckim 1945-1991. Warszawa, 2011.

Wołos M. «Niespełniony pisarz, który został historykiem». Jerzy Wojciech Borejsza (22 sierpnia

1935-28 lipca 2019) // Dzieje Najnowsze. Rocznik LIII. 2021. № 1. C. 238.

Белые пятна - чёрные пятна: сложные вопросы в российско-польских отношениях / Под

общ. ред. А.В. Торкунова, А.Д. Ротфельда. М., 2010.

Borejsza J.W. Lustracja towarzysza Mandarynki // Gazeta Wyborcza. 2016. 14 мая.

Trudny wiek XX. Jednostka, system, epoka / Ed. by G.P. Bąbiak, J. Nalewajko-Kulikow. Warszawa,

2010.

150

сайдером… Как профессиональный историк после 1970 г. я занялся фашиз-

мом, потому что его изучение показывало, насколько родственной ему являет-

ся вся система советского блока, решительным противником которого я был,

и как мало общего у неё было с социалистическими и коммунистическими

утопиями… Итоги мои таковы: воссоздание крупных фрагментов европейского

“прекрасного XIX века”, а также биографии двух фигур второго или третьего

плана… Ещё, возможно, кое-кто заметит, что я несколько обогатил знание

о европейских тоталитарных режимах, о несостоявшемся фашистском интер-

национале (“Рим и фашистское содружество”), а в польский исторический

словарь ввёл такие понятия, как “прекрасный девятнадцатый век” и “антисла-

визм Адольфа Гитлера”, и что всегда очень плохо реагировал на использование

словосочетания “историческая политика” вместо “исторической правды”. До-

статочно заглянуть в мою книгу “Столетие уничтожения”. Как историк я упря-

мо утверждаю, что это понятие ожидающей нас катастрофы мы вынуждены

распространить и на XXI век. Увы»⁴². «Воспоминания» вышли в конце 2018 г.,

когда их автор чувствовал себя вполне здоровым. У него было много научных

планов. Несмотря на болезнь, за несколько недель до смерти он составил план

своей следующей книги: «Станислав Мендельсон и конец Европы» о ключевой

фигуре социалистического движения XIX в. Борейша собрал также материал

для книги «Приходит новый порядок» о деятельности фашистских интернаци-

оналов на протяжении целого столетия⁴³.

Е.В. Борейша был связан с многими зарубежными странами, но ни одна

не повлияла на него так сильно, как Россия. Его «Воспоминания» - важный

источник по истории Советского Союза, а его студенческие наблюдения акту-

альны до сих пор. Большинство трудов Борейши хорошо показывают, насколь-

ко сильно история России связана с историей Польши и Западной Европы.

Очень жаль, что они практически не переведены на русский язык, и хочу вы-

разить надежду, что скоро это положение изменится.

Borejsza J.W. Ostaniec czyli ostatni świadek historii. S. 527-529.

Borejsza J.W. Wywiad z T. Siewierskim… S. 8.

151