Институты и общности

Епископат и военно-служилая знать в России XVI в.

Андрей Усачёв

Episcopate and military service nobility in Russia of the 16^th century

Andrey Usachev

(Russian State University for the Humanities, Moscow;

Moscow State Institute of International Relations (MGIMO University), Russia)

DOI: 10.31857/S086956872204001X, EDN: FYMTMG

В России периода Средневековья и раннего Нового времени постриг при-

нимало значительное число лиц, представлявших все слои населения, но ие-

рархами становились единицы. Пожизненный статус архиерея, подкреплённый

соответствующими финансовыми и административными возможностями, при-

давал его носителю социальный «вес» ничуть не ниже члена Боярской думы¹.

При этом, в отличие от погружённых в самую гущу политических событий

членов Государева двора и тем более Боярской думы, архиереи в целом оказы-

вались более устойчивы к стремительно меняющейся придворной конъюнктуре

и капризам самодержца, временами «перебиравшего людишек» даже самого

знатного происхождения. Неизбежен вопрос: в какой мере эта заманчивая со-

циальная перспектива побуждала русских аристократов обращать взор в сто-

рону Церкви? В поисках ответа обратимся к персональному составу архиереев

XVI столетия, но прежде выясним, сколько в Русской церкви того времени

было архиереев знатного происхождения.

За этот период различные кафедры Московской митрополии занимали

не менее 120 архиереев (некоторых поставили в XV в., иные скончались уже

в XVII в.). С той или иной степенью гипотетичности статус устанавливается

у 35 лиц. Из среды служилых «по отечеству» вышли 13 архиереев (несколько

больше трети). Хотя эта цифра и уступает числу иерархов, вышедших из белого

духовенства (19), она значительна. Каков был их статус в миру?

Характеризуя рассматриваемую группу, обращу внимание на исключи-

тельно важный социальный факт: большинство из этих иерархов происходили

из провинциальных служилых родов средней руки, некоторые представляли

старомосковскую знать. Таковы в XV-XVI вв. Заболоцкие (смоленский епи-

скоп Гурий в 1539-1555 гг.), Курцевы (новгородский архиепископ Серапион

в 1551-1552 гг.), Пушкины (сарский и подонский епископ Варлаам в 1583-

1586 гг.), Сандыревы-Полевы (казанский архиепископ Герман в 1564-1567 гг.),

Статья подготовлена при поддержке Российского научного фонда, проект № 20-18-00218.

Судя по размеру вкладов архиереев, их финансовый потенциал сопоставим с возможностя-

ми членов Боярской думы. Так, московский митрополит Даниил только в Иосифо-Волоколамский

монастырь дал вкладов не менее чем на 590 руб.; суздальский, а затем полоцкий владыка Трифон

(Ступишин) - на 500 руб.; тверской владыка Акакий - на 310 руб.; рязанский епископ Леонид

(Протасов) - на 1 240 руб. (Зимин А.А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая

борьба в России (конец XV - XVI в.). М., 1977. С. 146).

Санины (ростовский архиепископ Вассиан в 1506-1515 гг.), Скрипицыны (ми-

трополит Иоасаф в 1539-1542 гг.), Стремоуховы (суздальский епископ Семион

в 1509-1515 гг.), Ступишины (суздальский епископ в 1549-1551 гг., полоцкий

архиепископ Трифон в 1563-1566 гг.), Топорковы (коломенский епископ Вас-

сиан в 1525-1542 гг.) и Хворостинины (казанский архиепископ Тихон в 1575-

1576 гг.). Выходцы из этих родов не только не получали думных чинов², но

и далеко не всегда входили в состав Государева двора. Значимые служебные

назначения были для них редкостью (самое заметное исключение - царский

казначей Н.А. Фуников-Курцев).

Часть архиереев в миру принадлежала к аристократическим родам - княже-

ским - кн. Стригины-Оболенские (тверской епископ Вассиан в 1477-1508 гг.),

старомосковским - Колычевы (митрополит Филипп в 1566-1568 гг.) и выехав-

шим из-за рубежа - Траханиотовы (тверской епископ Нил в 1509-1521 гг.).

Их представители входили в Боярскую думу. Впрочем, за исключением кн. Обо-

ленских, речь не шла о родах, её формирующих. Лишь отдельные - сравни-

тельно немногочисленные - Колычевы и Траханиотовы - получали думные

чины. Несмотря на личное, порой немалое влияние отдельных представителей

этих родов, их политический и социальный вес в целом несопоставим с вли-

янием кн. Патрикеевых, Мстиславских, Воротынских, Шуйских, Курбских,

Сицких. По уровню влияния и богатства они уступали и родам старомосков-

ской знати - Челядниным, Захарьиным-Кошкиным, Шереметевым, Морозо-

вым, Сабуровым.

Эта картина в корне отлична от той, что имела место в странах латинского

Запада. Ещё с эпохи поздней Античности ядро епископата здесь составляли

выходцы из имперской или местной знати (сенаторы и куриалы)³. Социальный

состав руководителей католической Церкви в период Средневековья также был

весьма аристократичен. Это обусловливалось тем, что майорат лишал или, по

крайней мере, значительно ограничивал социально-экономические и полити-

ческие перспективы младших отпрысков даже самых знатных и влиятельных

родов. Стремясь сохранить дарованное происхождением положение в обще-

стве, младшие сыновья, а иногда и располагавшие ещё более туманными со-

циальными перспективами бастарды простых рыцарей, аристократов, а порой

и монархов нередко вынужденно избирали духовную карьеру. Самое общее

представление о соотношении наиболее образованных представителей (как

правило, младших) родов европейской знати, избравших церковную карьеру,

и тех, кто остался в миру, дают сведения о выпускниках старейших англий-

ских университетов - Оксфорда и Кембриджа. До конца XV в. их закончили

88 человек из английской титулованной знати. Из них лишь шестеро остались

мирянами⁴.

Ряд значимых английских, французских, испанских, итальянских, немец-

ких, польских, литовских, венгерских и шведских родов (включая королев-

ские) «отметился» по меньшей мере одним-двумя епископами, архиеписко-

Лишь в самом конце XVI в. один из Пушкиных - Евстафий Михайлович - после почти

30-летней службы сумел занять низшую ступень в иерархии Боярской думы, став думным дворя-

нином (Павлов А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584-1605 гг.).

СПб., 1992. С. 64).

Rapp C. Holy Bishops in Late Antiquity: The Nature of Christian Leadership in a Time of Transition.

Berkeley, 2005. P. 183-195.

Стасевич В.А. Титулованная знать при ранних Тюдорах. СПб., 2020. С. 265.

пами и кардиналами. В некоторых землях Германии ограничивался доступ на

вершину церковной иерархии выходцев не только из простолюдинов, но даже

из семей низшего дворянства, и это привело к тому, что, по словам Т.Н. Та-

ценко, к XVI в., а скорее даже и раньше, церковные капитулы в Германии при-

обрели закрытый аристократический характер, туда допускались члены семей

лишь высшего титулованного дворянства, княжеских родов⁵. Среди иерархов

без труда обнаруживаются выходцы из таких родов как Альба, Мендоса, Гон-

зага, Плантагенет, Стаффорд, Бофорт, Амбуаз, Бурбон, Гиз, Ришельё, Нассау,

Изенбург, Гогенцоллерн, Виттельсбах, Меттерних, Ваза, Гедройц, Гольшан-

ские, Радзивилл, Кишка, Конецпольские, Сапега, Тышкевич, Чарторыйские,

Ягеллон и Батори.

Избирая римских пап, конклав (его члены порой зарабатывали на продаже

голосов на выборах состоятельным кандидатам), как правило⁶, предпочитал

потомков наиболее знатных и состоятельных родов (по преимуществу итальян-

ских) - Бофор, Колонна, Борджиа, Медичи и др. Из едва ли не самого знатного

и влиятельного римского рода эпохи Средневековья и Нового времени - Ор-

сини - вышли пять римских пап и около трёх десятков кардиналов. Для более

раннего и более позднего периода в целом характерна та же тенденция. В ряде

случаев происхождение избавляло отпрысков знатных родов от восхождения по

всем ступеням духовной иерархии - епископами и кардиналами они нередко

становились, едва достигнув дееспособного возраста, а порой и раньше.

В России XVI в. сложилась принципиально иная ситуация: выходцев из

аристократии в составе епископата оказались единицы. С чем это могло быть

связано? Безусловно, немалую роль играла традиция. Тесная генеалогическая

связь церковной и политической элит никогда не была характерна для Русской

церкви. Во многом это обусловливалось традициями Восточной Церкви, где,

в отличие от Западной, в гораздо бóльшей степени действовали меритократи-

ческие критерии отбора кандидатов на замещение вакантных кафедр. Сращи-

ванию политической и церковной элит в период создания и первых столетий

существования Русской митрополии не способствовало и то, что значительная

часть архиереев присылалась из Константинополя. В домонгольский период из

23 митрополитов лишь двое - Иларион и Климент Смолятич - не являлись

греками. Имели греческое происхождение и некоторые епископы (особенно

в первые десятилетия после крещения Руси)⁷.

Из 121 известного нам архиерея в XIV-XV вв. (имеющиеся перечни со-

держат ряд лакун) происходили из знатных родов очень немногие. Тверской

епископ Андрей (1289-1316) являлся сыном литовского князя Герденя, неко-

торое время правившего в Полоцке. Митрополит Алексий (1354-1378) про-

исходил из известного московского боярского рода Бяконтовых. Возможно,

ростовский архиепископ Арсений (около 1370 г.) являлся потомком ростовских

князей (характер его родства с известными представителями этого княжеского

Таценко Т.Н. Немецкое дворянство XVI в. // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: грани-

цы сословия. М., 1997. С. 164.

Речь идёт о преобладающей тенденции. Отдельные папы не могли похвастаться знатными

и состоятельными родичами. Например, Николай V (1447-1455) был сыном врача. Явно не при-

надлежали к аристократии Адриан VI (1522-1523) и Пий V (1566-1572).

Щапов Я.Н. Государство и церковь в Древней Руси X-XIII вв. М., 1989. С. 169-179,

191-213.

рода до конца не ясен)⁸. К разорившемуся роду ростовских бояр принадлежал

ростовский архиепископ Фёдор (1390-1395). Из среды небогатых вотчинников

Солигалича вышел рязанский епископ (между 1410 и 1431-1448 гг.), а затем

митрополит всея Руси (1448-1461) Иона. Выходцем из землевладельцев Угли-

ча являлся его преемник на митрополичьей кафедре Феодосий (Бывальцев)

(1461-1464). Тверской владыка Геннадий (Кожин) (1461-1477) происходил

из кашинского служилого рода средней руки. Самыми знатными архиереями

XV в. были выходцы из рода служилых кн. Оболенских - ростовский архиепи-

скоп Иоасаф (1481-1488) и тверской епископ Вассиан (1477-1508). Даже при-

нимая во внимание то, что происхождение большинства руководителей Церкви

неизвестно - источниковая база по XIV-XV вв. существенно скромнее, неже-

ли по последующему периоду, - очевидно, что девять архиереев из не менее

чем 121 - не так много.

Однако традиции было недостаточно для игнорирования знатными лица-

ми духовной карьеры, дающей исключительно высокий статус, относительную

стабильность положения и немалые возможности. В XVI в. численность знати

резко возросла, в то время как материальное благосостояние большинства её

представителей существенно снизилось. Тем не менее и тогда «честные мужи»,

судя по числу архиереев из их числа, в отличие от своих европейских визави, не

слишком стремились покорять вершину церковно-административного олим-

па. Обращу внимание на социальные причины, по которым, на мой взгляд,

подавляющее большинство представителей русской знати не желало прини-

мать постриг в раннем возрасте и с течением времени становиться архиереями⁹

(уход от мира в старости был общей практикой).

В условиях отсутствия майората земельные владения представителей рус-

ской знати могли многократно дробиться (запрет на подобную практику ввёл

лишь указ Петра I о единонаследии 1714 г.). Плодовитость русских аристокра-

тов приводила к тому, что уже через несколько поколений многочисленные

потомки даже Рюриковичей - наследников великих и удельных князей XIII-

XV вв. - с экономической точки зрения мельчали. В XV-XVI вв. наблюдаем

многие десятки и даже сотни взрослых представителей родов или пронизанных

родственными связями территориальных корпораций (ростовской, ярослав-

ской, суздальской, стародубской и др.). Слова Ивана IV во Втором послании

кн. А.М. Курбскому о том, что «Божиим милосердием… у меня Прозоровских

было не одно сто (курсив мой. - А.У.)»¹⁰, отражали не только его презрительное

отношение к служилым людям даже очень знатного происхождения, но и ге-

неалогическую реальность.

Источники XV-XVI вв. упоминают 672 потомков ярославских князей

(Курбских, Прозоровских, Сицких, Ушатых, Шаховских). Подавляющее боль-

шинство из них служили московским великим и удельным князьям. Аналогич-

ную картину дают результаты исследования генеалогии многочисленных в XV-

XVI вв. кн. Оболенских (Курлятевых, Репниных, Стригиных, Телепнёвых):

Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238

по 1505 г. Биографические очерки по первоисточникам и главнейшим пособиям. Т. 2. СПб., 1891.

С. 52-54.

О продолжительности иноческого «стажа» и возрасте, в котором, как правило, в Рос-

сии XV-XVI вв. становились руководителями Церкви, см.: Усачёв А.С. Почему закончилась «воло-

коламская гегемония» в Русской церкви XVI в.? // Российская история. 2017. № 5. С. 106-109.

Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М., 1979. С. 104.

источники упоминают не менее 339 представителей этого рода, в большинстве

состоящих на службе московских князей¹¹. Многочисленны были и роды не-

титулованной знати. Например, одних только взрослых мужских представи-

телей рода Пушкиных в XVI в. насчитывалось не менее 90¹². Счёт отпрыскам

даже сравнительно малочисленных родов также шёл на десятки. Источники

конца XV-XVI вв. фиксируют 22 представителей не самых многочисленных

кн. Палецких¹³.

Очевидно, что в подобной ситуации независимо от размера земельных вла-

дений родовой корпорации в целом, о сохранении прежнего объёма земельных

владений большинством потомков даже некогда крупных землевладельцев речи

не шло. С этим и связано то, что, судя по дошедшим источникам, русская знать

не отличалась расточительством, характерным для элиты Англии, Франции или

Польско-Литовского государства. Дело не только в природной скромности или

какой-то особой склонности к аскезе русских аристократов - у подавляюще-

го большинства из них просто не было достаточных средств. Тесть кн. Ивана

Меньшого Михайловича Мезецкого - состоятельный благовещенский прото-

поп, духовник Василия III Василий Кузьмич - «кормил» зятя 13 лет. Необ-

ходимые князю для службы доспехи, коней, одежду ему лично и его боевым

холопам приобретал тесть, вдобавок к тому потративший не менее 1 тыс. руб.

на покрытие долгов и выкуп владельческих прав у родичей своего знатного,

но обедневшего зятя¹⁴. Как сообщает С. Герберштейн, выходец из рода яро-

славских князей И.И. Засекин, «который от имени своего государя был послом

у цесаря Карла в Испаниях… был настолько беден, что взял взаймы… на дорогу

платье и колпак»¹⁵. Порой даже члену Боярской думы не хватало средств на то,

чтобы снарядить на «государеву службу» себя и своих боевых холопов. Одному

из кн. Шуйских - Александру Борисовичу Горбатому (в недалёком будущем de

facto командующему в победоносном Казанском походе 1552 г.) - в 1540-е гг.,

снаряжаясь в поход, пришлось заложить платье жены¹⁶. Роскошь стала входить

в быт русского аристократа позднее - во второй половине XVII в.¹⁷ Однако

при этом значительная часть потомков измельчавших родов вотчины (порой

весьма незначительного размера) всё-таки наследовали. Тем самым они сохра-

няли свой дарованный происхождением статус, если не имущественный, то, по

крайней мере, социальный.

Другое обстоятельство, оказавшее существенное - возможно, определяю-

щее - влияние на социальный состав русского епископата и церковной элиты

Кобрин В.Б. Материалы генеалогии княжеско-боярской аристократии XV-XVI вв. М., 1995.

С. 19-137.

Веселовский С.Б. Род и предки А.С. Пушкина в истории. М., 1990. С. 92-120.

Сергеев А.В. Политическая деятельность и землевладение княжеской аристократии Москов-

ского государства XVI в.: князья Палецкие // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2019. № 3(77).

С. 43-59.

Назаров В.Д. Великокняжеский духовник в семейном портрете и в контексте кремлёвско-

го сообщества // Кремли в истории России: к 500-летию Александровского кремля. Материалы

международной научно-практической конференции, 11-13 ноября 2013 г., г. Александров. Т. 1.

Владимир, 2014. С. 13-14.

Герберштейн С. Записки о Московии. В 2 т. Т. 1. М., 2008. С. 359.

Рождественский С.В. Служилое землевладение в Московском государстве XVI века. СПб.,

1897. С. 82-83.

Седов П.В. Закат Московского царства. Царский двор конца XVII века. СПб., 2006.

С. 491-494.

в целом. Сравнительно недавно сложившееся Русское государство остро нуж-

далось в служилых людях для обслуживания его военных и административных

нужд, резко возросших во второй половине XV в. В условиях Средневековья

это были служилые люди «по отечеству», на протяжении ряда поколений нёс-

шие военную и административную службу. Именно представители этого слоя

в эпоху Средневековья составляли главную ударную силу армий всех государей

Европы - тяжеловооружённую конницу рыцарского типа («кованую рать» рус-

ских источников XV-XVII вв.).

В Русском государстве численность русских «честных мужей» в период

Средневековья была заметно ниже, нежели число дворянства крупнейших го-

сударств Западной и Центральной Европы. Среди прочего это обусловливалось

общей скудостью демографических ресурсов в стране в то время. Численность

её населения в XVI в. историки оценивают от 2,5-2,9 до 8-11 млн человек¹⁸.

Во Франции середины XVI в. проживало около 18 млн человек. Численность

населения не самой крупной страны Европы - Венгрии - в XVI в. составля-

ла около 3-3,5 млн человек, Польши (без Великого княжества Литовского)

к 1500 г. - 7,5 млн, в 1650 г. - порядка 11 млн человек¹⁹.

Однако дело было не столько в численности населения страны, сколько

в нехватке людей того слоя, в представителях которого так нуждался великий

князь. В России на начало XVI в., согласно С.Б. Веселовскому, насчитывалось

около 20 тыс. светских феодалов. На протяжении столетия цифра, конечно, не-

сколько возросла и могла достигнуть 25 тыс. человек²⁰. В зимнем походе 1562-

1563 гг. русского войска на Полоцк приняли участие, возможно, до 18 тыс.

служилых людей «по отечеству»²¹. Примерно такую же цифру привёл и Гер-

берштейн, побывавший в России в первой четверти XVI в. По его данным,

ежегодно великий князь Василий III в ожидании нападения войск крымского

хана выставлял на южной границе 20 тыс. воинов. Альберт Кампенский в со-

чинении о России (около 1523-1525 гг.) сообщил, что в Московском княжестве

насчитывалось «тридцать тысяч бояр, то есть знатных людей, выступающих

на войну конными»²². Примерно таково же было количество служилых людей

«по отечеству» в 1632 г.²³

Копанев А.И. Население Русского государства в XVI в. // Исторические записки. Т. 64.

М., 1959. С. 233-254; Водарский Я.Е. Население России за 400 лет: (XVI - начало ХХ вв.).

М., 1973. С. 26-27; Kaštanov S.M. Zu einigen Besonderheiten der Bevolkerungssituation Russlands

im 16. Jahrhundert // Jahrbucher für Gechichte Osteuropas. Bd. 43. Wiesbaden, 1995. Hf. 3. S. 321-346.

Пименова Л.А. Дворянство Франции в XVI-XVII вв. // Европейское дворянство… С. 70;

Гусарова Т.П. Дворянство Венгрии в XVI-XVII вв. // Европейское дворянство… С. 184; Дмитри-

ев М.В. Польская шляхта в XVI-XVIII вв. // Европейское дворянство… С. 193.

Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969.

С. 32; Бенцианов М.М. Дети боярские «наугородские помещики». Новгородская служилая корпора-

ция в конце XV - середине XVI в. // Новгородская Русь: историческое пространство и культурное

наследие. Екатеринбург, 2000. С. 266.

Приведённая цифра отражает численность поместной конницы, принявшей участие в этом

походе (Курбатов О.А. Отклик на статью А.Н. Лобина «К вопросу о численности вооружённых

сил Российского государства в XVI в.» // Петербургские славянские и балканские исследования =

Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2009. № 1-2(5-6). С. 109-112).

Герберштейн С. Указ. соч. Т. 1. С. 241; Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы /

Сост. О.Ф. Кудрявцев. М., 1997. С. 102.

Государев двор в 1632 г. насчитывал 2 769 человек, служилые корпорации различных уез-

дов - около 25 тыс. (Козляков В.Н. Служилые люди России XVI-XVII веков. М., 2018. С. 415-416).

В далеко не самой крупной и густонаселённой стране этого периода -

Англии - в XVI в. только эсквайрами себя именовали 40-50 тыс. человек.

В последней четверти XVI в. сопоставимой являлась численность дворянства

в гораздо более густонаселённой, но разорённой в ходе длительных граждан-

ских войн Франции - от 30 до 50 тыс. Количество испанского и, что для нас

особенно важно, польского дворянства была существенно выше. На 1591 г.

только в Кастилии насчитывалось 134,2 тыс. дворянских семей, что состав-

ляло около 10,2% её населения. Примерно такое же соотношение характерно

и для Польши, где шляхта могла составлять от 8 до 10% всех жителей страны

(в 1500 г. - 7,5 млн, в 1650 г. - 11 млн) (в прочих государствах Европы дворян

было от 1 до 3% от общей численности населения)²⁴. Если это действительно

так, то число взрослых польских шляхтичей мужского пола могло в 5-6 раз

превышать количество русских служилых людей «по отечеству».

В условиях активизации внешней политики государства великокняжеская

власть нуждалась в значительном увеличении армии, ядро которой составля-

ла дворянская конница. Поддержание её на определённом уровне требовалось

для обеспечения по меньшей мере военного паритета с главным противником

на западных рубежах - Великим княжеством Литовским, нередко имевшим

военную поддержку состоявшей с ним в унии Польши с её многочисленной

шляхтой. Значительные силы требовались и для несения регулярной - с пер-

вой четверти XVI в. ежегодной - службы на границах страны.

В XV в. начался процесс формирования бюрократического аппарата, осно-

ву которого до XVII в. составляли выходцы из родов служилых людей «по оте-

честву». Счёт дьякам и подьячим в XVI в. шёл на сотни²⁵. Ряд представителей

служилых родов назначались на административную службу, тем самым отвле-

каясь от службы военной. К этому следует прибавить и возросшую «нагрузку»

по управлению значительной территорией, что требовало привлечения мно-

гих сотен наместников, волостелей и городовых воевод, сочетавших воинскую

службу с административной²⁶. Несмотря на то что последняя давала им воз-

можность улучшить материальное положение (нередко она рассматривалась

как награда за верность на поле боя), она отвлекала значительное число слу-

жилых людей от воинской службы.

Как видим, с одной стороны, Россия располагала более малочисленным

слоем профессиональных воинов и управленцев, нежели прочие крупные го-

сударства Европы. С другой, учитывая размер подведомственной территории

и протяжённость границ (особенно южной), социальная «нагрузка» на него

оказалась существенно выше, чем в других европейских странах. Именно

Дмитриева О.В. Английское дворянство в XVI - начале XVII в.: границы сословия // Ев-

ропейское дворянство… С. 25; Пименова Л.А. Дворянство Франции… С. 69-70; Ведюшкин В.А.

Идальго и кабальеро: испанское дворянство в XVI-XVII вв. // Европейское дворянство… С. 101;

Дмитриев М.В. Польская шляхта… С. 193-194.

Веселовский С.Б. Дьяки и подьячие XV-XVII вв. М., 1975; Лисейцев Д.В. Приказная система

Московского государства в эпоху Смуты. М.; Тула, 2009. С. 518-533, 585-636; Кром М.М. «Вдов-

ствующее царство»: Политический кризис в России 30-40-х годов XVI века. М., 2010. С. 814-854;

Рыбалко Н.В. Российская приказная бюрократия в Смутное время начала XVII в. М., 2011; Савоси-

чев А.Ю. Дьяки и подьячие XIV - первой трети XVI вв.: происхождение и социальные связи. Опыт

просопографического исследования. Орёл, 2013; Савосичев А.Ю. Новые верники Грозного царя.

Орёл, 2015.

О численности и персональном составе этой группы лиц см.: Пашкова Т.И. Местное управ-

ление в Русском государстве первой половины XVI века: наместники и волостели. М., 2000.

поэтому великокняжеская власть рассматривала повышение численности со-

ответствующего социального слоя как свою едва ли не главную внутри- и осо-

бенно внешнеполитическую задачу. Не позднее последней четверти XV в. она

приступила к осуществлению комплекса мероприятий, направленных на её

решение - формированию особой служебной организации. Специально не

рассматривая историю её создания и функционирования²⁷, остановлюсь лишь

на фактах, которые могли оказать влияние на социальный состав церковной

элиты.

Главной среди соответствующих мер, принимаемых в условиях недоста-

точной развитости товарно-денежных отношений, было создание поместной

системы, позволявшей выходцам из мельчающих служилых родов сохранить

свой статус и материальное положение. Это являлось необходимым услови-

ем для обеспечения армии и государственного аппарата кадрами, с малых лет

обученными основам воинского и административного ремесла. По сути, речь

шла о заключении взаимовыгодного союза между представителями знати и ве-

ликокняжеской властью. Первые получали гарантированную властью широко

понимаемую «службу» и связанный с ней высокий статус в обществе, вторая -

необходимых ей в условиях хронического дефицита людских ресурсов квали-

фицированных потомственных специалистов.

Во многом этим и определялась ситуация, немыслимая в других странах

Западной, Центральной и Восточной Европы раннего Нового времени: почти

все или большинство «честных мужей» различного статуса поступали на службу

к государю, за что получали гарантированное содержание. Для России ран-

него Нового времени не характерно наличие более или менее значительного

числа «безработных» дворян и детей боярских. Конечно, процесс включения

в служебную организацию землевладельцев был растянут во времени и имел

региональную специфику. До середины XVI в. ещё сохранялись мелкие вот-

чинники, не служившие великому князю, а находившиеся на службе крупных

землевладельцев или не служившие вовсе. По данным писцовых книг, в 1551-

1554 гг. значительная часть мелких тверских вотчинников ещё не была обреме-

нена обязательной службой русскому государю²⁸. По подсчётам М.М. Крома,

из 1 173 землевладельцев Тверского уезда лишь 489 служили великому князю;

168 - тверскому епископу и светским лицам, 220 не служили никому²⁹.

Как видим, русский служилый человек «по отечеству» (как, впрочем,

и иные, менее привилегированные категории служилых людей) получал со-

циальные гарантии, которых не имел его европейский визави. По мнению

Б.Н. Флори, в Московской Руси XVI-XVII вв. сохранились элементы сложив-

шейся ещё в XI-XIII вв. у западных и восточных славян «служебной организа-

О формировании и функционировании этой системы во второй половине XV - XVII в. см.:

Рождественский С.В. Указ. соч.; Веселовский С.Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной

Руси. Т. 1. М.; Л., 1947. С. 212-216, 281-325; Флоря Б.Н. Служебная организация и её наследие

в Московской Руси XVI-XVII вв. // Zbornik filozofske fakulty University Komenskeho. Historica.

XLIII. Bratislava, 1997. С. 183-188; Правящая элита Русского государства IX - начала XVIII вв.

(Очерки истории). СПб., 2006; Бенцианов М.М. Дети боярские «наугородские помещики»… С. 241-

277; Бенцианов М.М. «Князья, бояре и дети боярские». Система служебных отношений в Москов-

ском государстве в XV-XVI вв. М., 2019; Бенцианов М.М. Служилые элиты Московского государ-

ства. Формирование, статус, интеграция. XV-XVI вв. М., 2021; Козляков В.Н. Служилые люди…

Веселовский С.Б. Феодальное землевладение… Т. 1. С. 212-213.

Кром М.М. Частная служба в России XVI века // Русское Средневековье. Сборник статей

в честь профессора Ю.Г. Алексеева. М., 2012. С. 427.

ции». Это касалось и иных необходимых государю профессионалов. Примерно

50 слобод (Денежная, Пушкарская, Бронная, Хамовная, Печатных мастеров,

Гончарная и др.), подчинённых ряду ведомств (в первую очередь дворцово-

му) и населённых специалистами, из поколения в поколение обслуживающими

нужды русского государя в раннее Новое время, историк сопоставил с кате-

гориями зависимого от киевского князя населения XI-XIII вв. (бобровники,

бортники). По мнению Флори, в России в XVI-XVII вв. шла «реанимация»

«служебной организации», в других странах уже ушедшей в прошлое³⁰. В про-

чих странах Европы ситуация была иной.

Десятки тысяч безземельных рыцарей в Европе эпохи Средневековья

и раннего Нового времени - пожалуй, самый «взрывоопасный» элемент фео-

дального общества, - стремясь поддержать свой если не социальный, то, по

крайней мере, материальный статус, были вынуждены отправляться в кресто-

вые походы, в Новый свет, заниматься разбоем, пополнять ряды наёмников

или порывать со своей средой.

В раннее Новое время ослабление связей со своей средой - как генеало-

гических, так и по роду занятий - было характерно не только для младших

потомков знатных родов, но и для старших, в той или иной мере сохранявших

свои социальные позиции. Например, во второй половине XVI в. 78% аристо-

кратических семейств Англии занимались предпринимательством, принимая

участие в паевых товариществах, организации горнорудного производства,

финансировании торговых компаний или даже пиратства. Разорившиеся ан-

глийские лорды порой уговаривали состоятельных горожан отдавать дочерей за

своих сыновей. Представителей французского дворянства в XV-XVI вв. от уча-

стия в коммерции не удерживали даже многократные королевские запреты³¹.

Неудивительно, что выходцы из знатных и влиятельных родов Европы, стре-

мясь сохранить дарованный происхождением статус, шли в Церковь, пополняя

число аббатов, епископов, кардиналов и римских пап.

В России раннего Нового времени социальных причин для массового ис-

хода аристократов в Церковь не имелось. Благодаря комплексу мероприятий,

проводившихся с эпохи Ивана III, возникли условия для удержания их почти

всех (в случае с представителями родов «первой строки» - всех) в рамках со-

ответствующей социальной страты. Конечно, какая-то более или менее значи-

тельная часть измельчавших вотчинников пополняла штаты слуг более состоя-

тельных светских землевладельцев, а также удельных князей, иерархов Церкви

и монастырей. Однако, по сути, род их занятий не менялся: они по-прежнему

выполняли преимущественно военно-административные поручения и вместе

со своими патронами по первому зову великого князя отправлялись в поход³².

В отличие от Гизов, Меттернихов, Гольшанских, Радзивиллов или Борджиа,

основным занятием русских аристократов являлась служба государю - военная

Флоря Б.Н. «Служебная организация» и её роль в развитии феодального общества у вос-

точных и западных славян // Отечественная история. 1992. № 2. С. 56-74; Флоря Б.Н. Служебная

организация и её наследие… С. 183-188.

Дмитриева О.В. Английское дворянство… С. 18, 19; Пименова Л.А. Дворянство Франции…

С. 66-68.

Веселовский С.Б. Феодальное землевладение… Т. 1. С. 221-230; Панеях В.М. Кабальное хо-

лопство на Руси в XVI веке. Л., 1967. С. 74-78; Пономарёва И.Г. Слуги Троице-Макарьева Калязина

монастыря // Архив русской истории. Вып. 7. М., 2002. С. 85-87; Кром М.М. Частная служба…

С. 422-432.

и административная. Очевидно, что в Русском государстве можно говорить

о принципиально ином уровне слияния подавляющего большинства «честных»

родов со службой (находившиеся на менее «престижной» службе - удельным

князьям или иерархам Церкви - лица нередко переходили на службу великому

князю, при этом представители одного рода могли одновременно служить как

великим, так и удельным князьям³³). Именно этим и обусловлен социальный

феномен эпохи раннего Нового времени, не характерный для прочих стран

Европы: в последних речь идёт о знати, в России - о служилой знати. Если на

Западе Европы служба аристократа монарху являлась привилегией, то на Восто-

ке стала обязанностью³⁴.

Конечно, путь к формированию этого явления русской социальной дей-

ствительности был непрост. Наряду с борьбой с проявлениями глухого ропота

некоторых относительно состоятельных представителей знати (И.Н. Берсеня--

Беклемишева и иных), недовольных значительным увеличением объёма слу-

жебной «нагрузки»³⁵, великокняжеской власти приходилось решать и эконо-

мические проблемы. В конце XV - XVI в. она предпринимала титанические

усилия для наделения землёй служилых людей, постоянно изыскивая для этого

новые возможности. Главным ресурсом являлся фонд «чёрных» земель, ко-

торых в Русском государстве в рассматриваемый период имелось существен-

но больше, чем, например, в Польше³⁶. Использовались и иные источники.

В конце XV в. были задействованы ресурсы владычной кафедры недавно при-

соединённого Новгорода, а также конфискованные вотчины его крупных зем-

левладельцев³⁷. Это дало возможность довести численность новгородских поме-

щиков примерно до 1,3 тыс. человек. В середине XVI в. их насчитывалось уже

не менее 4 119 (возможно, до 5,5-6 тыс.) человек³⁸.

Дефицит служилых людей был настолько велик, что власти, стремившей-

ся в кратчайшие сроки повысить численность военно-служилой страты обще-

ства, пришлось пойти на некоторую генеалогическую девальвацию её статуса.

На территории Новгородской земли испомещали не только «честных мужей»,

но и их располагавших боевым опытом послужильцев (нередко разорившихся

выходцев из той же социальной среды), чей статус был ниже (в тот период

распустили дворы ряда представителей аристократии - кн. Патрикеевых, Ря-

половских и др.). В конце XV в. более 10% новгородских помещиков соста-

вили представители этого слоя³⁹. В XVI - начале XVII в. испомещали лиц, не

Например, Колычевы служили как великому князю, так и старицким князьям (Зимин А.А.

Колычевы и русское боярство в XIV-XVI вв. // Археографический ежегодник за 1963 г. М., 1964.

С. 55-71).

Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. Формирование бюрократии.

М., 1974. С. 113.

Хорошкевич А.Л. Великий князь и его подданные в первой четверти XVI в. // Сословия

и государственная власть в России. XV - середина XIX в. Международная конференция - Чтения

памяти академика Л.В. Черепнина. Тезисы докладов. Ч. 2. М., 1994. С. 169-173.

Флоря Б.Н. Два пути формирования общегосударственной политической элиты (на матери-

але, относящемся к истории Польши XIV в. и Русского государства XV-XVI в.) // Древняя Русь.

Вопросы медиевистики. 2011. № 4(46). С. 12.

В этот период примерно 87% новгородских земельных владений сменили хозяев (Правящая

элита Русского государства… С. 158).

Бенцианов М.М. Дети боярские «наугородские помещики»… С. 265-266.

Веселовский С.Б. Феодальное землевладение… Т. 1. С. 223-230; Панеях В.М. Кабальное

холопство… С. 74-78; Бенцианов М.М. Дети боярские «наугородские помещики»… С. 251-255.

являвшихся потомственными служилыми людьми, и в других уездах. Лишь по-

сле Смуты служилым людям «по отечеству» удалось добиться от правительства

запрета на верстание в дети боярские служилых людей «по прибору» и выход-

цев из податных слоёв населения⁴⁰.

В поместную раздачу «государь всея Руси» был не прочь пустить и немалые

монастырские вотчины. На Соборе 1503 г. Иван III поставил вопрос о воз-

можности их конфискации. Однако внезапный недуг (по-видимому, инсульт),

сразивший государя в самый разгар напряжённых споров о возможности кон-

фискации владений Церкви, истолкованный как Божья кара⁴¹, снял с повестки

эту перспективу. Тем не менее с середины XVI в. правительство ограничивало

рост земельных владений Церкви, особенно в последние годы разорительной

для служилых землевладельцев Ливонской войны⁴².

Однако оставались и иные ресурсы - как внутренние, так и внешние.

О последних красочно писал в 1540-е гг. Иван Пересветов, ратуя за наделение

русских «воинников» казанской «подрайской землицей»⁴³. В поместную разда-

чу стали поступать вотчины, конфискованные у репрессированных лиц. Кроме

того, служилые люди получали поместья в недавно присоединённом Среднем

Поволжье, а также на территориях Ливонии и Великого княжества Литовского,

временно входивших в состав России в годы Ливонской войны. С реалиями

формирования поместной системы связаны многочисленные факты земле-

владения представителей одного рода в различных регионах страны. Соглас-

но наблюдениям Веселовского, на территориях, присоединённых к Русскому

государству с конца XV в. (Новгород, Псков, Смоленск, Дорогобуж, Торопец,

Великие Луки, Орёл), вотчин почти не было. Львиная доля земель здесь посту-

пила в поместную раздачу⁴⁴.

И всё же внутренних демографических ресурсов не хватало, поэтому с по-

следней четверти XV в. стали системно проводиться мероприятия, направ-

ленные на увеличение численности столь необходимого власти социального

слоя путём привлечения на службу иноземцев. Если выходцев из стран Европы

было сравнительно немного (несколько сотен преимущественно узких специ-

алистов в артиллерии, инженерном деле, градостроительстве и медицине)⁴⁵, то

выходцев с Востока (в первую очередь татар) оказалось значительное число.

Демонстрируя чудеса политической гибкости и конфессиональной толерантно-

сти, власти, не требуя срочного и поголовного крещения, испомещали их как

на территории Среднего Поволжья и в Мещере, так и в центральных уездах

Козляков В.Н. Служилые люди… С. 152, 208.

Усачёв А.С. Об одной аналогии рассказу о болезни Ивана III в 1503 г. // Великое стояние

на Угре и формирование Российского централизованного государства: локальные и глобальные

контексты. Материалы всероссийской с международным участием научной конференции (30 мар-

та - 1 апреля 2017 г., Калуга). Калуга, 2017. С. 343-349.

Рождественский С.В. Указ. соч. С. 113-120; Веселовский С.Б. Феодальное землевладение…

Т. 1. С. 99-109; Дмитриева З.В., Козлов С.А. Налоги и войны в России XVI-XVIII вв. СПб., 2020.

С. 61-62.

Сочинения И. Пересветова. М.; Л., 1956. С. 182, 208.

Веселовский С.Б. Феодальное землевладение… Т. 1. С. 321-326.

Ковригина В.А. Немецкая слобода Москвы и её жители в конце XVII - первой четверти

XVIII вв. М., 1998; Скобелкин О.В. Западноевропейцы на русской военной службе в XVI - 20-х гг.

XVII в. Дис. … д-ра ист. наук. Воронеж, 2015; Орленко С.П. Выходцы из Западной Европы в Рос-

сии ХVII века: правовой статус и реальное положение. М., 2004; Опарина Т.А. Иноземцы в Рос-

сии XVI-XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии. М., 2007.

государства, а также в Новгородской земле⁴⁶. Стремясь увеличить численность

поместной конницы, правители «Третьего Рима» - главные гаранты чистоты

вселенского православия - не останавливались и перед прямым нарушением

канонов, воспрещавших отдавать православных в «порабощение» иноверцам

(число крестившихся татар на русской службе до середины XVII в. оставалось

сравнительно небольшим)⁴⁷. Благодаря этому к концу XVI в. тысячи служилых

татар составляли до 10% русской поместной конницы⁴⁸.

Специально не рассматривая очевидных внешнеполитических следствий

формирования служебной организации Русского государства (к середине XVI в.

этот процесс в целом завершился), зафиксирую важный результат её созда-

ния и функционирования: социальные причины для раннего ухода в Церковь

у представителей знати отсутствовали. В отдельных случаях имелись причины

политические. Например, постриг Вассиана (Патрикеева) обусловила опала

кн. Патрикеевых и Ряполовских. Очевидна и связь пострига Филарета (Ро-

манова) с опалой Романовых при Борисе Годунове. По тем или иным причи-

нам негодный к военной службе - великому князю, значимому светскому или

духовному лицу - служилый человек мог влиться в стремительно разрастаю-

щийся бюрократический аппарат. Весьма заманчивые служебные перспективы,

гарантированные местничеством, побуждали представителей знатных родов,

стремящихся сохранить или повысить свой статус, обращать взор не на Цер-

ковь, а на Государев двор, вбиравший в себя многие сотни молодых выходцев

из наиболее «честных» родов. Если говорить о представителях самых знатных

и влиятельных семейств (кн. Патрикеевы, Бельские, Мстиславские, Воротын-

ские и Шуйские), то своё место в Боярской думе они, по сути, с гарантией

получали едва ли не сразу по достижении дееспособного возраста. Занимав-

ший несколько десятилетий и сопряжённый с различными лишениями путь

от инока до архиерея в подобной социальной ситуации не являлся заманчивой

перспективой для аристократа.

С этим, по крайней мере отчасти, можно связать любопытный демографи-

ческий казус. Судя по имеющимся отрывочным данным, 11 из 13 архиереев со-

ответствующего происхождения решение об уходе от мира приняли во второй

половине XV - первой трети XVI в. Видимо, в Церковь в относительно раннем

возрасте в середине - второй половине XVI в. пришли лишь Тихон (Хворости-

нин) и Варлаам (Пушкин). Трудно удержаться от соблазна связать это с завер-

шением процесса формирования служебной организации в середине XVI в. Во

всяком случае, несомненным фактом является резкое снижение интереса к цер-

ковной карьере у представителей знати в XVII в. Если в XV-XVI вв. кафедры

Гурлянд И.Я. Романовские мурзы и их служилые татары. Тверь, 1904; Беляков А.В. Чин-

гисиды в России XV-XVII веков. Просопографическое исследование. Рязань, 2011; Беляков А.В.

Землевладение ногайских мирз и князей в России второй половины XVI-XVII вв. // Сборник

статей по русской истории в честь А.И. Гамаюнова к его 60-летию от друзей и коллег. М., 2019.

С. 85-106; Селин А.А. Татары-мусульмане и новокрещены в Новгородской земле: формирование

и функционирование малой социальной группы (конец XVI - начало XVII в.) // Quaestio Rossica.

2016. Т. 4. № 3. С. 93-110; Моисеев М.В. Землевладение служилых татар в Коломенском уезде

в конце XVI в. (предварительные замечания) // Вестник Университета Дмитрия Пожарского. 2017.

№ 2(6). С. 236-247.

Усачёв А.С. Состав заказчиков рукописных книг XVI в. и проблемы формирования русской

военно-служилой элиты // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2019. № 3(77). С. 75-80.

Беляков А.В. «…И бе их столько, еже несть числа»: форум // Петербургские славянские

и балканские исследования = Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2009. № 1-2(5-6). С. 127.

занимали, пусть и не слишком часто, выходцы из аристократических родов

(кн. Оболенских, Траханиотовых, Колычевых), то в XVII в. представителей

сопоставимых по происхождению и социальному весу родов в роли архиереев

не оказалось (единственное исключение - вынужденно принявший постриг

Филарет Романов). Как число происходящих из этой среды архиереев XVII в.,

так и их статус в миру были существенно ниже по сравнению с XVI в. Митро-

политов тобольского Игнатия (Римского-Корсакова) (1692-1701) и псковского

Иосифа (Римского-Корсакова) (1698-1717), а также патриарха Иоакима (Савё-

лова) (1674-1690) с точки зрения статуса в миру стоит сопоставлять не с кн.

Стригиными-Оболенскими или Колычевыми, а скорее со Скрипицыными,

Стремоуховыми или Заболоцкими. Выходца из литовско-русского княжеского

рода Курцевичей Иосифа, занимавшего Суздальскую кафедру в 1626-1634 гг.,

впервые на кафедру (Владимирскую и Брестскую) поставили на территории

Речи Посполитой (1621)⁴⁹.

На снижение притягательности пути в Церковь представителей знати ука-

зывает и характер эволюции социального статуса преподобных. Согласно под-

счётам Е.В. Романенко, из 48 преподобных XV-XVI вв., чей статус в миру

известен, бояр, детей боярских и дворян было 13 человек, крестьян - 14, про-

столюдинов - двое, горожан и ремесленников - 10, купцов - пятеро, пред-

ставителей белого духовенства - четверо. В XVII в. сложилась принципиально

иная картина: из 22 преподобных знатными являлись лишь двое, по столько же

происходили из среды состоятельных горожан и из купцов, а 16 - из крестьян.

Романенко связывает ослабление интереса представителей знати к иноческой

жизни с комплексом лишавших их «надёжной перспективы» мероприятий по-

следней четверти XVI в., направленных на ограничение роста монастырского

землевладения⁵⁰. На мой взгляд, причина скорее в ином: функционирование

созданной во второй половине XV - середине XVI в. служебной организации,

гарантировавшей «трудоустройство», высокий статус и материальное обеспече-

ние всех взрослых выходцев мужского пола из соответствующей страты, сни-

жало их потребность в поиске иных социальных полей для самореализации.

Причины ухода в Церковь в раннем возрасте очень немногих предста-

вителей знати в рассматриваемый и более ранний период следует искать не

в социальной сфере, а в области религиозного сознания. Это наглядно де-

монстрирует судьба самого знатного архиерея XVI в. - тверского епископа

Вассиана (1477-1508) (в миру - кн. Василий Иванович Стригин-Оболенский).

Это единственный известный пример того, как знатный человек, занявший

в Церкви значимое место, в миру мог рассчитывать на такое же или даже более

высокое положение. Потомок черниговских князей, внук и сын ближайших

к Василию II и Ивану III бояр, старший сын полководца кн. Ивана Стриги, как

показывает судьба его младших братьев, неизбежно занял бы одно из первых

мест в Думе. Однако он избрал иной путь и, уходя в Церковь, явно не стремил-

ся сохранить или повысить дарованный происхождением и без того высокий

Устинова И.А. Из практики архиерейских поставлений в XVII в.: традиции и новации //

История России с древнейших времён до XXI века: проблемы, дискуссии, новые взгляды. Сборник

статей участников международной научно-практической школы-конференции молодых учёных

(24-25 ноября 2020 г.). М., 2020. С. 58-64.

Романенко Е.В. Основатели монастырей на Руси: их социальный и образовательный ста-

тус (XIV-XVII вв.) // Монастырская культура как трансконфессиональный феномен. М., 2020.

С. 37, 38.

статус⁵¹. Сходным образом обстояло дело и с митрополитом Филиппом (Колы-

чевым) (1566-1568). Представитель новгородской ветви «крепкого» старомо-

сковского рода, имевший неплохие служебные перспективы (два его дяди и два

двоюродных брата в 1540-1560-е гг. входили в Думу), судя по всему, с юности

тяготел к церковной карьере. В зрелом по меркам Средневековья 27-летнем

возрасте он ещё не был женат. Это, а также место пострига - отдалённый

Соловецкий монастырь, не являвшийся ни обителью элиты, ни «кузницей»

архиереев, - убеждает в искренности стремления аристократа уйти от мира⁵².

Резюмируя, отмечу, что относительно невысокая доля аристократов среди

русских архиереев XVI в. обусловлена двумя обстоятельствами. В первую оче-

редь, это связано с традициями Русской церкви, заложенными ещё в первые

десятилетия её существования под влиянием практики восточного христиан-

ства, для которого генеалогическая уния епископата и политической элиты

не характерна. Вторым обстоятельством являлась сравнительная малочислен-

ность необходимого русским государям в XV-XVI вв. слоя служилых людей

«по отечеству», способных защищать и управлять обширным, но ещё достаточ-

но рыхлым в административном отношении государством. Великокняжеская

власть, предпринимая все возможные усилия, чтобы удержать всех или, по

крайней мере, большинство представителей «класса служилых землевладель-

цев» на своей орбите, в целом успешно решала две взаимосвязанные задачи.

С одной стороны, она не допускала их окончательного измельчания, разорения

и «вымывания» из соответствующего слоя⁵³, с другой - самыми различными

методами накрепко «привязывала» их к служебной организации. Даже отъез-

ды на богомолья (особенно в отдалённые обители) контролировались властью:

служилые люди должны были подавать челобитные, отпрашиваясь со службы.

Временные отлучки по другим «уважительным» причинам (смерть близкого

родственника, пожар в поместье и т.д.) также подлежали согласованию, при-

чём возраст и состояние здоровья вескими причинами для ухода со службы

признавались не всегда. Источники содержат сведения о паническом страхе

дворян перед неявкой на службу, что в перспективе приводило большинство

из них к утрате единственного источника доходов - жалованья и поместья⁵⁴.

Демографическая ситуация не оставляла власти выбора - наличие значитель-

ного числа свободных от службы потомственных воинов и управленцев для неё

являлось непозволительной роскошью.

Своего апогея процесс прикрепления всех без исключения дворян к служ-

бе государю достиг в период правления Петра I. Если его предшественники

предпочитали использовать сравнительно «мягкие» механизмы принуждения

к службе, повышая поместные и денежные оклады, раскрывая перед провин-

циальным служилым человеком заманчивую перспективу попадания в состав

Усачёв А.С. «Честные и благородные люди» в Русской церкви XV-XVI вв. Особенности

самоидентификации // Диалог со временем. Вып. 77. М., 2021. С. 323-324.

Усачёв А.С. Время и причины ухода Фёдора Колычева в Соловецкий монастырь // Quaestio

Rossica. 2022. Т. 10. № 1. С. 319-334.

Это достигалось, в частности, запретами на закабаление детей боярских состоятельными

землевладельцами (Панеях В.М. Кабальное холопство… С. 78).

Горбатов Е.Н. Отпускные челобитные служилых людей 1626-1629 годов // Очерки фео-

дальной России. Вып. 17. М.; СПб., 2013. С. 213-396; Отпускные челобитные московских чинов

в начале царствования Алексея Михайловича (1645 г.) / Публ. Е.Н. Горбатова // Российская генеа-

логия. Вып. 4. М., 2018. С. 19-98; Козляков В.Н. Служилые люди… С. 161-162, 164, 198.

«выбора» и, соответственно, Государева двора, то Пётр гораздо чаще использо-

вал более жёсткие методы. Под страхом конфискации владений он обязал всех

дворян служить с 15 лет, являясь на смотры в ещё более раннем возрасте (лица,

информировавшие власти о «нетчиках», получали часть их имущества). Серьёз-

ным «стимулом» к службе являлся и запрет на покупку земельных владений

лицами, не располагавшими значимым «стажем» на военной или гражданской

службе⁵⁵. Итоги анализа правового - прямо скажем, незавидного - положения

дворянства петровской эпохи дали основания Е.В. Анисимову не только задать-

ся вопросом о том, «можно ли назвать господствующим классом-сословием»

«забюрократизированное, зарегламентированное дворянство, обязанное учить-

ся, чтобы затем служить, служить и служить», но и дать на него отрицательный

ответ⁵⁶. По предположению Н.Н. Петрухинцева, желая развеять возможные ил-

люзии представителей русской знати относительно их социальных перспектив

в рамках «регулярного государства», Пётр I, поначалу использовавший термин

«шляхетство», от него отказался. Слишком явные ассоциации с «шляхетскими

вольностями» соседней Речи Посполитой «Отцу Отечества» были ни к чему⁵⁷.

Ситуация изменилась лишь во второй половине XVIII в.

«Манифест

о вольности» дворянства и развившая его основные положения «Жалованная

грамота» предоставили дворянам право самим определять свою судьбу. Служ-

ба для них стала необязательной. Освобождение дворянства от обязательной

службы запустило процесс постепенного выветривания из социальной почвы

гумуса, породившего служебную организацию, с известными модификациями

функционировавшую со второй половины XV до второй половины XVIII в.

Конечно, в силу ограниченности своих имущественных возможностей далеко

не все представители благородного сословия поспешили воспользоваться даро-

ванным правом покинуть полки и коллегии⁵⁸. Как правило, службу оставляли

состоятельные лица, не удерживаемые её экономическими выгодами. Однако

в XVIII в. и позднее после секуляризации и ослабления роли Церкви в обще-

стве духовная карьера их уже не прельщала⁵⁹. Покинувшие службу дворяне

сосредоточились на обустройстве имений, светской жизни в салонах, обще-

ственной и литературной деятельности⁶⁰.

Анисимов Е.В. Время петровских реформ. Л., 1989. С. 304-312; Павленко Н.И. Пётр Вели-

кий. М., 1990. С. 493-496.

Анисимов Е.В. Время петровских реформ. С. 310-313.

Петрухинцев Н.Н. Консолидация дворянского сословия и проблемы формирования оформ-

ляющей его терминологии // Правящие элиты и дворянство России во время и после петровских

реформ (1682-1750). М., 2013. С. 256-281.

Фаизова И.В. «Манифест о вольности» и служба дворянства в XVIII столетии. М., 1999.

Запальский Г.М. Настоятели мужских монастырей в России в синодальный период и их

социальное происхождение // Монастырская культура… С. 279-287.

О размывании традиционных ценностных ориентиров дворян и постепенном выходе их ак-

сиологического горизонта за пределы успешной карьеры на службе государю см.: Марасинова Е.Н.

Психология элиты российского дворянства последней трети XVIII века (По материалам перепи-

ски). М., 1999.