Соборное уложение

и социально-политическая эволюция России

во второй половине XVII в.

Владимир Аракчеев

Council Code and the socio-political evolution of Russia

in the second half of the 17^th century

Vladimir Arakcheev

(Russian State Archive of Ancient Acts, Moscow)

DOI: 10.31857/S2949124X23010029, EDN: PNPYEB

Сорокалетний период истории России от Соборного уложения до

утверждения у власти «партии» Петра I всегда рассматривался как пере-

ходный к переломным петровским реформам, и особую роль в этой транс-

формации сыграли существенные изменения правовых норм и социальной

политики государства. В современной исторической науке считается, что

начало перехода Русского государства и права в новое состояние ознаме-

новалось изданием Уложения 1649 г., но непротиворечивого понимания

сути этого процесса нет. А. Г. Маньков полагал, что «кодекс 1649 г. отразил

начальный этап перехода от сословно-представительной монархии к абсо-

лютизму»¹. В этой характеристике поражает непродуманность причинно--

следственных связей между хорошо известными фактами: если последние

Земские соборы состоялись в 1653 и 1667 гг., то когда же закончился заяв-

ленный «начальный этап перехода от сословно-представительной монархии

к абсолютизму», и последовал ли за ним основной? Вряд ли может быть

принята и полярная по отношению к концепции Манькова точка зрения

Б.Н. Миронова, который считает Россию XVII в. «народной монархией»,

детали перехода от которой к монархии «патерналистской» исследователем

не конкретизированы ни по существу, ни хронологически². Отсутствие та-

кой конкретизации как в первом, так и во втором случае не позволяет про-

извести верификацию суждений историков и даёт основание считать эти

высказывания лишёнными научной строгости.

Нет в историографии единства и в понимании влияния Соборного

уложения на социальную динамику: В.М. Панеях полагал, что изменения,

вносимые в систему права принятием кодекса, состояли в «ужесточении

крепостнических порядков», «обособлении самодержца от его подданных»

и «отказе от реформ», ведшем «к консервации социальной жизни»³. Н.М. Ро-

гожин, напротив, рассматривал Соборное уложение в контексте процесса

«зарождения институтов абсолютизма»; само его издание он расценивал как

Соборное уложение 1649 года. Текст. Комментарии / Отв. ред. А.Г. Маньков. Л., 1987. С. 6.

Миронов Б.Н. Российская империя: от традиции к модерну. Т. 2. СПб., 2018. С. 359-393.

Панеях В.М. Русь в XV-XVII вв. Становление и эволюция власти русских царей //

Власть и реформы: от самодержавной к советской России / Отв. ред. Б.В. Ананьич. СПб., 1996.

С. 108-110.

показатель «неуклонного развития»⁴. «Реформой суда и управления» считает

принятие Соборного уложения И.Л. Андреев⁵.

В социально-экономической политике России 1660-1680-х гг. отчётливо

просматриваются несколько направлений, находившихся в тесной связи друг

с другом. Общий демографический рост в стране во второй трети XVII в. не

приводил к пропорциональному увеличению находившихся в руках государ-

ства ресурсов, поскольку одновременно расширялась прослойка «беломестцев»

и ощутимо возрастал неисчисляемый слой гулящих людей. Для повышения

удельного веса тяглых людей в структуре населения сёл и городов организо-

вали сыск беглых крестьян и посадское строение 1649-1660-х гг. Улучшить

собираемость косвенных налогов должны были новые таможенные уставы

и регламентация торговли; интенсификация взимания косвенных и прямых

налогов диктовалась возраставшими оборонными потребностями государства.

Все вышеописанные практические меры после их реализации оказывали мощ-

ное влияние на перемены в социальной стратификации общества, изменявшие

саму модель классообразования. Достижение этих целей увязывалось с реорга-

низацией системы правовых норм, выразившейся в появлении «Новоуказных

статей», существенно изменивших правовую основу Соборного уложения.

Исследование законодательной деятельности правительства и администра-

тивных практик в реализации указанных направлений деятельности позволит

сформулировать верифицируемые суждения о сущности «переходного харак-

тера» исследуемой эпохи, констатация которого стала общим местом в исто-

риографии. Место Уложения в эволюции социальных институтов может быть

определено только в результате исследования: где в бóльшей степени пролегал

разрыв, и где прослеживается континуитет в системе государственного стро-

ительства и права - между правом 1620-1640-х гг. и Уложением или между

Уложением и правом второй половины XVII в.

Судебно-правовая система России второй половины XVI - первой полови-

ны XVII в. содержит признаки судебной монархии⁶. Однако активное соучастие

выборных земских людей в судебно-следственных процедурах и других формах

земской инициативы во второй половине XVI - первой половине XVII в.⁷ не

помогло предотвратить гражданскую войну и восстания середины XVII в. Эти

практики оказались непригодны для утверждения социального мира в обще-

стве, раздираемом противоречиями: между столицей и провинцией, «сильными

Рогожин Н.М. Государственное управление в России XV-XVII вв. // Российская импе-

рия: от истоков до начала XIX века. Очерки социально-политической и экономической исто-

рии. М., 2011. С. 394-399; Рогожин Н.М. Российская власть: пути централизации XV-XVII вв. //

Российское государство от истоков до XIX века: территория и власть / Отв. ред. Ю.А. Петров.

М., 2012. С. 141-142.

Андреев И.Л. «Век новшеств» // Реформы в России с древнейших времён до конца XX в.:

в 4 т. Т. 1. М., 2016. С. 272.

Во Франции и других европейских странах в XII - первой половине XVI в. доминиро-

вало представление об осуществлении традиционного правосудия как сущности власти монар-

ха, что даёт возможность определить французский абсолютизм как судебную монархию (Цибуль-

ко Г.Ф. Политико-правовая концепция королевской власти во Франции XII-XIII вв. // Судебник

Ивана III: становление самодержавного государства на Руси. СПб., 2004. С. 393-395; Малов В.Н.

Ж.-Б. Кольбер: абсолютистская бюрократия и французское общество. М., 1991. С. 10-13).

Аракчеев В.А. Власть и «земля»: правительственная политика в отношении тяглых сословий

в России второй половины XVI - начала XVII в. М., 2014. С. 245-281, 397-408; Аракчеев В.А.

Земская инициатива и фискальное принуждение // Российская история. 2012. № 5. С. 22-34.

людьми» в лице верхушки Государева двора, дьячества, гостей и церковных

иерархов с одной стороны и массой служилых и посадских людей - с другой.

Поэтому в Соборном уложении основным способом разрешения спорных

дел стали судебные процедуры, осуществляемые органами власти. Названия че-

тырёх глав кодекса содержат термин «суд» (X, XI, XII, XX); ещё три главы (XV,

XXI, XXII) также посвящены суду; судебные процедуры занимают ключевое

место в разрешении конфликтов в большинстве других глав. Центральным зве-

ном судебной системы России были приказы, как административно-судебные

и финансовые учреждения, окончательно сформировавшиеся к началу XVII в.,

в которые поступали дела, не решённые на местах⁸. Два судных приказа - Вла-

димирский и Московский - вели дела, относящиеся к искам лишь служилых

людей по отечеству, в том числе, чинов Государева двора. Основная же масса

судных дел шла через другие ведомства, а иски тяглого населения рассматри-

вались главным образом в четвертях. Руководители приказов, бояре и дьяки,

именовались «приказными судьями», а «суд» приказных дельцов был основ-

ным способом административного разбирательства по самым разным аспектам

гражданского, налогового, торгового права.

Низовым звеном судебно-административной системы выступали институ-

ты местного управления - воеводы и губные старосты. Помимо администра-

тивных функций (приёма «изветов» о заговорах, оформления проезжих грамот

за рубеж, заверения кабальных записей) на воеводе наряду с губными староста-

ми и «приказными людьми» лежали обязанности главного судьи на территории

уезда. Согласно статьям 1, 5 и 6 главы X Уложения воеводы осмыслялись за-

конодателем как судьи, а их главной обязанностью был «правый» суд: «своим

вымыслом в судных делех по дружбе и по недружбе ничего не прибавляти, ни

убавляти, и ни в чем друг другу не дружити, а недругу не мстити». В случае

обвинения правого и оправдания виноватого на судье взималась сумма иска

в тройном размере. На воеводах лежали обязанности по организации сыска

в городе, расспросу вольных людей и отдаче их в крестьянство. При наличии

в уездном городе воеводы и губного старосты последний обладал приоритетом

в расследовании «разбойных и убийственных, и татиных» дел; при отсутствии

губных старост их полномочия передавались воеводам и приказным людям⁹.

Губные старосты выбирались местными всесословными сообществами в со-

ставе «детей боярских, и посадских, и всяких чинов жилецких и уездных сош-

ных людей». В соответствии со статьёй 4 главы XXI губные старосты должны

были избираться из числа уездных дворян, отставленных от службы по ранению

и возрасту, либо из тех, за которых служили дети и племянники¹⁰. В случае

отсутствия в составе уездного служилого города дворян губной староста мог

избираться из детей боярских, и только в тех городах, где не было служилой

корпорации, губные дела передавались в руки воевод и приказных людей. Глав-

ной функцией губного старосты было ведение дел о разбоях, татьбе и убийствах

и преследование преступников совместно с выборными губными целовальни-

ками. Однако в качестве выборно-приказной власти губные старосты ведали

также сыском беглых, сбором податей, межеванием земель, оформлением кабал

и кабальных книг. Дублируя функции воевод и пересекаясь с ними своими пол-

Лисейцев Д.В. Приказная система Московского государства в эпоху Смуты. М.; Тула, 2009.

С. 578-579.

Соборное уложение 1649 года… С. 31-118.

Там же. С. 118-119.

номочиями, губные старосты практически играли роль контрольной инстанции

за деятельностью воевод со стороны уездного дворянства.

В дальнейшем в Новоуказных статьях 1669 г. было повторено категориче-

ское предписание ведать разбойные дела губным старостам без передачи дел

воеводам. В целом же они представляли собой успешную попытку системати-

зации уголовного права, в результате которой произошло дальнейшее усиле-

ние роли государства в следствии. Вместе с Судными статьями от 11 ноября

1685 г. Новоуказные статьи заложили фундамент правовой системы абсолю-

тизма в России¹¹. Нормы большинства глав применялись в суде по делам зна-

чительной части свободного населения, однако в целом судопроизводство по

Соборному уложению осуществлялось с опорой на принципы сословной под-

судности. Правовые различия между сословиями не исчерпывались деталями

их обязанностей: в то время как страты служилых, посадских людей и духо-

венства рассматривались в качестве субъектов судебного разбирательства, две

социальных страты - холопы и крестьяне - выступали как его объекты.

По мере развития во второй половине XVII в. кодифицированного ранее

в Уложении законодательства судебные способы разрешения конфликтов вы-

теснялись административными практиками, что показывает эволюция законо-

дательства о посадах. На определение правового положения посадских людей

по Уложению значительное влияние оказали текущие политические события

осени 1648 г., когда на Земском соборе были определены принципиальные ос-

новы посадского «строения». Это позволило 19 ноября 1648 г. учредить Приказ

сыскных дел, судьи которого посредством рассылки указов по городам осуще-

ствили первый шаг к реализации реформы, отрабатывая её существенные детали

на практике. И в дальнейшем, как обоснованно предположил П.П. Смирнов,

в процессе работы над текстом Уложения были приняты не менее трёх указов

и приговоров, относящихся к сыску и строению Москвы и других посадов¹².

Глава XIX Уложения является воплощением противоречий русского общества

середины XVII в. и не менее противоречивой правительственной политики.

Исследователи от В.И. Сергеевича до А.Г. Манькова зачастую сосредо-

точивали внимание именно на крепостнической сути правительственных по-

становлений о посадах¹³. Комментатор XIX главы Б.Н. Миронов также сделал

акцент на реакционной закрепостительной программе правительства в от-

ношении посадов, доказывая это утверждение ещё и тем, что русский город

в XVIII в. оказался в состоянии упадка, выразившегося в падении удельного

веса городского населения¹⁴. Однако Россия XVI-XVII вв. была не единствен-

ной страной в Европе, где стагнировал старый город и снижалась численность

его населения: «регресс капиталистического развития» был отмечен М. Вебе-

ром и Ф. Броделем в Испании, где существовали сложившиеся ещё в Средние

века крупные города, включённые в сети международной торговли¹⁵. Очевид-

Памятники русского права (далее - ПРП). Вып. 7. М., 1963. С. 396; Маньков А.Г. Законо-

дательство и право России второй половины XVII в. СПб., 1998. С. 178-202.

Смирнов П.П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII в. Т. 2. М.; Л., 1948.

С. 284.

Маньков А.Г. Уложение 1649 года. Кодекс феодального права России. Л., 1980. С. 205.

Соборное уложение 1649 года… С. 294-295.

Вебер М. История хозяйства. Город. М., 2001. С. 319; Бродель Ф. Структуры повседневности:

возможное и невозможное. М., 1986. С. 552-553; История Европы. Т. 4. Европа Нового времени

XVII-XVIII вв. М., 1994. С. 106.

но, что значимость постановлений Уложения о городах должна быть оценена,

во-первых, в соизмерении их с практикой посадского строения 1648-1652 гг.,

и, во-вторых, в сравнении с ближайшими по времени принятия правитель-

ственными актами, не выходящими за пределы второй половины XVII в.

Посадские люди в соответствии с нормами главы XIX обрели монополь-

ное право владения дворами и торгово-промысловыми заведениями на посаде,

не подлежавшими отчуждению беломестцам даже за долги. Легшие в основу

городской политики 1649-1689 гг. положения оказались не новы: принцип

принадлежности к посадскому тяглу старались воплотить в жизнь в ходе пре-

дыдущих посадских строений, однако в полной мере его можно было реализо-

вать лишь в сочетании с другим принципом - посадской близости. Принцип

принадлежности к посадскому тяглу по торгам и промыслам воплотился в ста-

тьях 1 и 5, предписывавших включить в состав посадского населения горо-

дов всё торгово-промышленное население слободок и запретить всем, кроме

тяглых людей, держать за собой лавки, погреба и варницы. Это установление

дополняло предписание отобрать у светских и духовных владельцев вотчины,

лежавшие чересполосно с посадами, и приписать их к посадской земле, за-

претив впредь «строить» на ней слободы. Именно одновременная реализация

принципов принадлежности людей к посадскому тяглу и конфискации слобод-

ской земли, лежащей близ посадов, позволила довести посадскую реформу до

логического завершения.

Ключевое значение статей 13 и 18 Уложения заключалось в полном упразд-

нении закладничества, выразившемся в требовании сыскивать и свозить на

старые места посадских тяглецов. В случае, если их предыдущий статус был

обусловлен кабалами или записями о заёмных долгах, то все долговые обя-

зательства аннулировались. Применявшиеся в 1620-1640-х гг. постановления

о телесном наказании и тюремном заключении беглых посадских людей в мо-

дифицированном виде вошли в состав царского указа от 13 ноября 1648 г.

и упомянутую выше статью 13 Соборного уложения, предписывавшие потен-

циальным закладчикам «чинить жестокое наказанье, бити их кнутом по торгом

и ссылати их в Сибирь на житье на Лену»¹⁶.

Однако норма статьи 13 о свозе бывших посадских людей на старые ме-

ста не носила безусловного характера, так как в статьях 19 и 20 законодатель

предложил существенно иное, альтернативное решение: в случае, если беглые

посадские люди оказывались в другом городе или уезде, то перевозить их сле-

довало на посад ближайшего города. Это объясняется желанием правительства

сохранить тяглоспособность наличных торгово-промышленных хозяйств, на-

верняка утративших бы её в случае принудительного перевода.

Важнейшим направлением правительственной политики в отношении

тяглых сословий стало посадское строение 1649-1660-х гг., вызванное стреми-

тельным ростом белых слобод на посадах и вокруг них. В результате «строения»

1649-1652 гг. численность тяглых дворов в стране выросла более чем на 10 тыс.

(30%). Только московский посад получил 1 410 дворов белослободчиков, по-

скольку именно в столице располагались крупнейшие слободы наиболее зна-

чимых монастырей и светских землевладельцев, включая боярина И.Н. Рома-

Законодательные акты Русского государства второй половины XVI - первой половины

XVII в. Тексты. Л., 1986. № 338. С. 227. То же с грамматическими модификациями: Соборное уло-

жение 1649 года… С. 100.

нова¹⁷. В ходе посадского строения 1649-1652 гг. были ликвидированы белые

слободы светских владельцев и Церкви, но не слободы как таковые. В Москве

продолжали существовать многочисленные дворцовые слободы - например,

Конюшенная, а в 1671 г. появилась Мещанская (Новомещанская). Они управ-

лялись на основе пожалованных ранее привилегий, предусматривавших право-

вую и фискальную обособленность от посада.

В других посадах прирост тяглого населения не был столь ощутимым:

в Новгороде Великом у патриарха, митрополита, монастырей, помещиков

предполагалось конфисковать 130 дворов, стоявших на тяглых местах, но часть

городских дворов новгородскому митрополиту удалось сохранить¹⁸. К псков-

скому посаду были приписаны 46 белых дворов, хотя на общей численности

посадского населения это почти не сказалось: результаты переписей Пско-

ва 1646 и 1678 гг. показывают примерно равную численность тяглых дворов,

что объясняется социальной мобильностью городского населения (переходом

в другие города, записью в служилые люди «по прибору» и т.д.)¹⁹. Посады чер-

носошного Севера (Устюга, Архангельского города, Соли Камской, Соли Вы-

чегодской) в ходе «строения» получили окружные грамоты с категорическим

запрещением монастырям и церквям покупать тяглые земли. Контроль за ис-

полнением постановления окружной грамоты в Соль Вычегодскую от 31 июля

1651 г. вёлся ещё в 1678 г., когда беломестцев предписали включить в сошный

оклад вместе с посадскими людьми²⁰.

Статья 19 Уложения содержала норму, которую при желании можно было

интерпретировать как запрет посадским людям перемены места жительства на

будущее: «С Москвы в городы по старине, и из городов к Москве, и из города

в город их, посадских тяглых людей, не переводить». Б.Н. Миронов полагает,

что указанные статьи «впервые в общегосударственном масштабе окончатель-

но прикрепили посадских людей к посаду по месту жительства, запретив пере-

ходы и переезды»²¹. Однако запрет Соборного уложения на переход посадских

тяглецов из одного города в другой действовал недолго, поскольку после эпи-

демии 1654 г. на посадах Москвы и других городов появилось немало вымо-

рочных тяглых мест, нуждавшихся в заполнении. Указом от 28 февраля 1655 г.

переход тяглых людей из других посадов в Москву разрешался при условии

поселения их в чёрных сотнях и слободах столицы «в тягло ж». 1 апреля 1655 г.

был издан ещё один указ, преследовавший целью пополнение посадского на-

селения Москвы, формально развивавший статью 22 главы XIX Уложения,

где разрешалось «имати на посад» вольных людей, женившихся на посадских

вдовах²².

Неискоренимой проблемой посада была продолжавшаяся после заверше-

ния посадского строения 1649-1652 гг. скупка тяглых посадских дворов бело-

Смирнов П.П. Указ. соч. Т. 2. С. 102-304.

Варенцов В.А., Коваленко Г.М. Хроника «бунташного» века. Очерки истории Великого Нов-

города XVII века. Л., 1991. С. 86-87.

Аракчеев В.А. Средневековый Псков. Власть, общество, повседневная жизнь в XV-XVII вв.

Псков, 2004. С. 200.

Дополнения к Актам историческим, собранные и изданные Археографической комиссией

(далее - ДАИ). Т. 3. СПб., 1848. № 88. С. 325-326.

Соборное уложение 1649 года… С. 101, 305-306.

Маньков А.Г. Развитие крепостного права в России во второй половине XVII в. М.; Л., 1962.

С. 265.

местцами - служилыми людьми различных категорий, а также представителями

духовенства. Купленный таким образом двор выводился из тяглой раскладки

общины, оказываясь на особом положении в силу статуса нового владельца.

Указом 1660 г. тяглым посадским людям запрещалось продавать и закладывать

свои дворы беломестцам, а контроль за его исполнением возлагался на сотских

и старост: «Соцким, и старостам, и всем тяглым людем черных дворов бело-

местцом продавать и закладывать не велено, а кто продаст или заложит, и тем

быть в жестоком наказании»²³.

Однако беломестцы продолжали покупать тяглые дворы, и правительство

было вынуждено закрывать на это глаза при условии уплаты ими тягла; лишь за

неуплату тягла по указу от 29 октября 1677 г. их предписывали сводить с тяглых

дворов: «Беломестцов, которые живут на тяглых землях, а по договору тягла

с той земли не платят, и тех сводить»²⁴. Указ 1681 г. разрешил беломестцам

владеть в городах тяглыми дворами, приобретёнными в прошлые годы по куп-

чим, если их занесли в записные книги Земского приказа 1672 и 1680 гг.: «Тем

людем на тех местах жить и мостовые деньги платить»²⁵. В 1680-х гг. несение

тягла беломестцами признали необязательным и заменили выплатой оброка:

«С беломестцев, с дворов их и с дворовых мест, которые живут в черных сотнях

и в слободах на тяглых землях, имать оброчные деньги по-прежнему в черные

сотни и слободы на всякие сотенные расходы сотским и старостам»²⁶.

22 января 1686 г. в статьях о «чернослободских и беломестцевых дворах»

был осуществлён свод законодательства о посадских людях, включая «чернос-

лободцев» и «белослободцев». В первых трёх статьях законодатель признал за-

конным держание беломестцами Москвы тяглых дворов по купчим и заклад-

ным, зарегистрированным в Земском приказе до 1686 г. при условии уплаты

оброка, а в определённых случаях - мостовых и решёточных денег. Однако

впредь продажа чёрных тяглых дворов беломестцам запрещалась под угрозой

наказания кнутом.

Отдельной проблемой формирования посадского населения были его вза-

имоотношения с пополнявшими посад в 1650-1680-х гг. крестьянами. Уже

в указах 1658 и 1661 гг. предписывалось бывших дворцовых, черносошных

и частновладельческих крестьян, взятых в посады «по указу великого госуда-

ря и по промыслу… во 157 году», оставить «жить в тех городех на посадех по

прежнему»²⁷. Затем последовал указ 1665 г., согласно которому крестьяне и бо-

были, перешедшие в московские дворцовые слободы и давшие на себя поруч-

ные записи в тягле во время посадского строения 1649-1650 гг., не подлежали

возврату на прежние места жительства²⁸. Цитированные указы опирались на

постановления Уложения и результаты посадского строения.

На практике уходившие в город крестьяне действовали каждый на свой

страх и риск. Так, ушедший на посад в Псков крестьянин Г.О. Векшинский

«поселил на свою деревню жить во крестьянство» выходца из Лифляндии,

а сам в 1671 г. получил от помещика официальную отпускную, после чего

ПСЗ-I. Т. 1. № 272. С. 511-512.

Там же. Т. 2. № 707. С. 146.

Там же. № 887. С. 347.

Там же. № 939. С. 451.

Российское законодательство X-XX вв. Т. 4. М., 1986. С. 81-82; ПСЗ-I. Т. 1. № 307. С. 558.

Маньков А.Г. Развитие крепостного права… С. 264; ПРП. Вып. 7. С. 334.

и «записався» в состав посада²⁹. Значительная часть государственного бюджета

пополнялась за счёт косвенных налогов с торговли, и в дальнейшем правитель-

ство вынуждено было отступать от жёстких предписаний Уложения. В 1682 г.

послабление коснулось городов и сёл дворцового ведомства, жители которых

в случае перехода в другие «дворцовые городы и села» до переписи 1673/74 г.

оставлялись на новых местах, «а на прежние их жеребьи, откуда они пришли, не

сводить и сыщиков к розыску не отсылать»³⁰. В 1670-1680-х гг. вышли указы,

предписавшие оставить торговых крестьян за посадом Ярославля и Москвы.

Первым был принят указ 5 марта 1677 г. о передаче посаду Ярославля кре-

стьян Спасского монастыря, фактически здесь уже проживавших и владевших

дворами и торговыми помещениями, ведших торги или занятых промыслами,

а также породнившихся с посадскими людьми. Такие крестьяне должны были

«по Соборному уложению и по особому его же великого государя указу 163 году

быть в Ярославле в посаде безповоротно, и тягло тянуть, и подати платить,

и службы служить с ними, ярославцы, посадцкими людьми, в ряд»³¹. В цити-

рованной мотивации содержится явное искажение постановлений Уложения

1649 г., в соответствии с которыми во всех перечисленных случаях владельчес-

ких крестьян полагалось возвращать с посада владельцам. Будучи документом

локального характера, касавшимся лишь крестьян одного монастыря на един-

ственном посаде, указ 1677 г. стал важным прецедентом в дальнейшем зако-

нотворческом процессе, стимулировавшимся челобитьями посадских миров.

Следующим шагом стал указ 17 декабря 1684 г. о записи в тягло в москов-

ские чёрные сотни и слободы поместных и вотчинных крестьян по отпускным

грамотам, торгам и промыслам. В указе принципиально новым было игнориро-

вание правовых отличий между такими мотивами записи в посад, как отпуск-

ные грамоты, торговые промыслы и поручные записи. Нетрудно заметить, что

указ не делал различий между крестьянами, ушедшими от землевладельцев по

отпускным грамотам, и беглыми, а также между теми, кто был включён в по-

садское тягло с оформлением поручной записи, подписанной поручителями--

соседями нового тяглеца и просто ведущими торгово-промысловую деятель-

ность. Новое постановление установило дату издания - 17 декабря - в качестве

временного рубежа, после которого сотским и старостам категорически запре-

щалось принимать «таких поместных крестьян… в тягло»³².

7 августа 1685 г. был издан ещё один указ, инициированный челобитьем

посадских людей Ярославля, которым предписывалось оставить на ярослав-

ском посаде помещичьих и вотчинниковых крестьян, бобылей, закладчиков,

захребетников и их свойственников, пришедших в город после издания Собор-

ного уложения. В перечне мотивов, по которым крестьян следовало включить

в посадское тягло, были уже известные из предыдущих указов: проживание

в посадских дворах и занятия торгами и промыслами, браки с жёнами и до-

черьми посадских людей. Новым среди оснований оставления крестьян на по-

саде стала их фиксация в переписных книгах 1678 г., что отделяло их в право-

вом отношении от сельского населения, для которого продолжала действовать

норма Уложения о крепости по писцовым книгам 1620-х гг. и переписным

Дьяконов М.А. Очерки из истории сельского населения в Московском государстве (XVI-

XVII вв.). СПб., 1898. С. 334-335.

ПСЗ-I. Т. 2. № 980. С. 488.

ПРП. Вып. 7. С. 297.

Там же. С. 298.

книгам 1646 г. Маньков, имея в виду оборот о крестьянах «иных городов и уез-

дов», предположил, что указ 1685 г. касался не только ярославского посада, но

и других, рассматривая его как «обобщение», имевшее целью распространить

локальные нормы на «значительное число городов»³³. Указанное заключение

представляется ошибочным, поскольку в тексте указа говорится всего лишь

о «пришлых людях Ярославского и иных городов и уездов», пришедших исклю-

чительно в Ярославль³⁴.

Определяющую роль сыграл указ от 19 октября 1688 г. об оставлении за

посадом Ярославля и других городов крестьян, бобылей, закладчиков и захре-

бетников, поселившихся там в 1649-1684 гг. Указ запрещал отдавать людей,

пришедших на ярославский посад до 17 декабря 1684 г., помещикам и вот-

чинникам в крестьянство и холопство, потому что они «не били челом многие

годы». Поместных крестьян, пришедших в город после этого срока, разреша-

лось «искать судом»³⁵.

Посадские люди Великого Новгорода, Старой Руссы, Пскова и Нижнего

Новгорода, куда указ 1688 г. не был послан, запрашивали его в челобитных.

В 1692-1693 гг. эти города получили грамоты с изложением указа³⁶. Псков-

ский воевода П.М. Апраксин получил из Новгородской четверти грамоту от

10 октября 1692 г., текст которой близок по содержанию к царскому указу от

19 октября 1688 г. Как и в указе, людям, пришедшим в город с 1649 по 1684 г.,

занимающимся торгово-промышленной деятельностью и породнившимся

с представителями посада, вне зависимости от факта их записи в переписных

книгах 1678 г. велели «быть во Пскове в посаде по прежнему бесповоротно».

Новым членам посада предписывалось «службы служить, и подати, и во вся-

кие платежи и в росходы велеть платить по окладу со псковскими посацкими

людьми в ряд», а посадской общине разрешалось собрать поручные записи по

новым тяглецам³⁷.

Таким образом, законодательство о посадах второй половины XVII в. суще-

ственно отступило от курса, принятого в Соборном уложении. Будучи гарантом

выполнения фискальных требований казны, посады оказались в уникальном

положении. В противостоянии посадских миров со светскими и церковными

вотчинниками государство отстранилось от безусловной защиты интересов по-

следних. Осознавая это обстоятельство, служилые люди не упоминали об уходе

крестьян на посады в своих коллективных челобитных 1657-1689 гг. Помимо

этого землевладельцы усматривали в ушедшем торговать на посад крестьяни-

не человека, порвавшего с сельским хозяйством и бесполезного для возврата

к сохе. Всё это привело к укреплению посадской общины как важнейшего

источника пополнения государственных финансов.

До середины XVII в. фискальная политика государства не подвергалась

нормативному регулированию. Первое законодательно оформленное поста-

новление о всеобщности действующих и вводимых потенциально налогов

и о возможности повышения их ставок в зависимости от потребностей обо-

роны содержалось в Уложении. В главе VII, предполагая возможность начала

войны и мобилизации ратных людей, законодатель констатировал необходи-

Там же. С. 337.

Там же. С. 299.

Там же. С. 299-301.

Маньков А.Г. Развитие крепостного права… С. 284.

РГАДА, ф. 141, оп. 7, д. 95, 1692 г., л. 1-35.

мость «своим государевым ратным людем… дати свое государево жалованье»,

для чего следует «деньги збирати со всего Московского государства, а побор

положити, смотря по службе»³⁸.

В норме права Уложения отразилась применявшаяся с 1630-х гг. практика

сбора подворных денег, выявившая потенциал для наращивания политики фи-

скального принуждения, и в 1640/41 г. правительство резко повысило сошные

оклады ямских и стрелецких денег. Эксперимент с введением новых экстраор-

динарных налогов в конце 1630-х гг. оказался переломным моментом в процес-

се становления фискально-милитаризованного государства в России XVII в.³⁹

Под последним подразумевается выход государства на такую траекторию раз-

вития, когда его институты нацелены на перманентную подготовку к войне. За-

конодательное оформление возможности повышения налогов без каких-либо

консультаций с сословиями, несомненно, отличало Россию от большинства

европейских сословно-представительных монархий (пожалуй, за исключени-

ем Франции), но в то же время обозначало её принадлежность к категории

фискально-милитаризованных государств⁴⁰.

Рост удельного веса прямых налогов в структуре бюджета России начался

ещё в первой половине XVII в., но лишь длительная и затратная Тринадцати-

летняя война привела к невиданному росту как постоянных, так и экстраор-

динарных налогов. Основной налог на содержание вооружённых сил - стре-

лецкий хлеб - с 1663 г. взимался только серебряными деньгами по цене 2 руб.

35 коп. за юфть (включавшую четверть ржи и четверть овса), а в расчёте на

соху превышал 822 руб. Правительство пыталось монетизировать свои доходы:

с 1672 г. почти повсеместно взимание стрелецкого хлеба на посадах стало заме-

няться денежным сбором, а взыскание стрелецкой подати передали из четверт-

ных приказов в Стрелецкий. Согласно указу от 29 ноября 1672 г. за юфть хлеба

с посадских людей стали взимать по 2 руб.⁴¹

Нараставшие недоимки вынуждали правительство объявлять экстраорди-

нарные сборы как в виде подворного налога, так и в форме налога с оборота.

После прекращения чеканки медных денег уже в октябре 1663 г. правительство

объявило о сборе «пятой деньги» «с торгов и со всяких промыслов» всех кате-

горий подданных, включая торгующих служилых людей⁴². С окончанием Три-

надцатилетней войны практика взимания экстраординарных налогов не

прекратилась. В 1668-1672 гг. были объявлены четыре чрезвычайных сбора:

десятой и пятнадцатой деньги с торговых и ремесленных людей, денег «ратным

людем на жалованье» по 70 коп. с двора⁴³.

Чигиринская кампания привела к резкому росту чрезвычайных налогов.

В 1677-1680 гг. правительство собирало налоги по полтине и полуполтине

Соборное уложение 1649 года… С. 24.

Веселовский С.Б. Сошное письмо. Т. 1. М., 1915. С. 161, 417. Подробнее см.: Аракче-

ев В.А. Фискальные инновации в России во второй четверти XVII в. и европейский контекст //

Уральский исторический вестник. 2018. № 4(61). С. 6-12.

The Rise of the fiscal state in Europe, 1200-1815. Oxford, 1999. P. 142-493.

Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспе-

дициею императорской Академии наук (далее - ААЭ). Т. 4. СПб., 1836. № 189. С. 243.

ДАИ. Т. 4. СПб., 1851. № 131. С. 316-317.

Там же. Т. 5. СПб., 1853. № 64. С. 333-334; Т. 6. СПб., 1857. № 33. С. 178; № 44. С. 200;

ААЭ. Т. 4. № 175. С. 226; ПСЗ-I. Т. 1. № 547. С. 929-930; Акты исторические, собранные и издан-

ные Археографическою комиссиею. Т. 4. СПб., 1842. С. 503-504.

с двора, а также десятую деньгу с торгов и промыслов⁴⁴. Уже в ходе экстраор-

динарных взиманий 1670-1678 гг. именно двор стал основной окладной едини-

цей, что было предопределено составлением переписных книг в 1678 г. В ходе

налоговой реформы 1679-1681 гг. страна перешла к подворному налогообло-

жению, однако по масштабам реформа фиска оказалась значительнее и шире

введения подворного принципа налогообложения⁴⁵.

В ходе реформы была регламентирована практика взимания натурального

продовольственного налога - ржи и овса на годовое жалованье московским

стрельцам с уездов Центра и Северо-Запада России. В приговоре Боярской

думы 2 сентября 1679 г. предписывалось собирать стрелецкий хлеб по пере-

писным книгам 1677-1679 гг. с дворов крестьян, бобылей и задворных людей.

Хлеб следовало собирать «в торговую таможенную орленую меру и с верхи под

гребло». Сентябрьский приговор 1679 г. регламентировал размеры и порядок

сбора хлеба московским стрельцам с владельческих крестьян, и в зависимо-

сти от категории владельцев (церковные, дворцовые, вотчинные и поместные)

и региона оклад хлеба варьировался от 1 до 7 четвериков с двора. Перечень

городов в приговоре 2 сентября охватывал лишь те, стрелецкий хлеб с которых

собирали московским стрельцам; в перечне не упомянуты города Поморья,

Предуралья, некоторые поволжские, с которых взималась денежная стрелецкая

подать. И.А. Голубцов показал, что с Новгородского и Старорусского уездов

стрелецкий хлеб собирался отдельно на жалованье новгородским и старорус-

ским стрельцам в объёме 4 747 четвертей ржи и столько же овса⁴⁶.

Особая ситуация сложилась в Псковской земле, где находились стрелецкие

гарнизоны. Они обеспечивались деньгами и хлебом, собираемыми здесь же.

По данным сметного списка 1678/79 г. с посадов Пскова и пригородов соби-

рали деньги за стрелецкий хлеб в объёме 880 руб. и собственно хлеб с уездов⁴⁷.

По подсчётам Голубцова, на хлебное жалованье московским и новгородским

стрельцам собирали 107 305 четвертей ржи и столько же овса⁴⁸; пример Пскова

показывает, что в некоторых окраинных землях также собирали стрелецкий

хлеб; это увеличивает указанную цифру. Будучи одной из крупнейших статей

государственного дохода, стрелецкий хлеб, как следует из указа от 24 сентября

1688 г., выплачивался зерном до конца XVII в.⁴⁹

Второе направление реформы коснулось консолидации налогов, выпла-

чиваемых в денежном виде. Ямские и полоняничные деньги слились в один

общий оклад (5-10 коп. с двора) и уже с декабря 1679 г. должны были выпла-

чиваться подворно с крестьян, бобылей и задворных людей⁵⁰. Указами 5 сен-

тября и 27 ноября 1679 г. на посадах и в поморских уездах правительство осу-

ществило замену целого комплекса налогов (данных, четвертных, пищальных

денег, денежных доходов «на мелкие расходы») консолидированным прямым

ПСЗ-I. Т. 2. № 1210. С. 917; ДАИ. Т. 8. СПб., 1862. № 28. С. 77-86.

Излагаемая ниже история податной реформы резко противоречит неверной и упрощённой

интерпретации её И.Л. Андреевым (Реформы в России с древнейших времён до конца XVII в. /

Отв. ред. И.Н. Данилевский. Т. 1. М., 2016. С. 329).

Голубцов И.А. К истории податной реформы 1679-1681 гг. // Исторический архив. 1959.

№ 5. С. 157-166.

РГАДА, ф. 137, оп. 1, Псков, кн. 15а, л. 50 об.-59.

Голубцов И.А. Указ. соч. С. 157-158.

ААЭ. Т. 4. № 299. С. 446-447.

ДАИ. Т. 8. № 66. С. 258-259.

налогом - стрелецкими деньгами. Деньги на жалованье московским стрельцам

следовало отправлять в Стрелецкий приказ, а на местах их сбор осуществлялся

земскими старостами и выборными лучшими людьми посадов и уездов.

Крупнейшими плательщиками стрелецких денег по росписи 1679 г. были

Вятская земля (13 614 руб.), Великий Устюг (10 450 руб.), Каргополь (8 027 руб.)

и Соль Камская (6 977 руб.). В роспись городов и уездов, обложенных новы-

ми стрелецкими деньгами, не включены собиравшие стрелецкий хлеб Новго-

род и Псков с пригородами (за исключением Старой Русы). Согласно окладу

1679 г. со 137 посадов и 16 поморских уездов следовало собрать 152 657 руб.

стрелецких денег. Новый налог оказался чрезмерно тяжёлым, поскольку дол-

жен был взиматься одновременно с наборами даточных людей и выплатами

им подъёмных денег, а также экстраординарными изъятиями рублёвых, пол-

тинных денег, пятой и десятой денег. После совещаний с гостями в сентябре

1681 г., руководствуясь тем, что стрельцам вкупе с начальствующим составом

следовало выплачивать ежегодно 107 227 руб., правительство снизило общую

сумму стрелецкой подати почти на треть - до 107 550 руб.⁵¹ Даже если пра-

вительство в своих реформаторских замыслах и руководствовалось целью до-

биться своевременной и полной уплаты налогов, очевидно, что этой цели ему

в полной мере достичь не удалось.

Однако достигнутой оказалась более важная цель: ещё П.Н. Милюков по

бюджетным росписям Ближней канцелярии выявил основополагающий прин-

цип, лежавший в основе бюджета страны в конце XVII - начале XVIII в. Те-

кущие «сборы» налогов должны были «заходить… за сборы» предыдущего года,

т.е. перекрывать их, образуя бюджетный профицит. Уже в 1680 г. «остаток»,

перешедший в следующий 1681 г., составил более 407 тыс. руб., и, ежегодно

увеличиваясь, к 1703 г. достиг суммы более 3 366 тыс. руб.⁵² Бюджет не был

подорван растущими в 1690-х гг. расходами на войну с Турцией и начавшим-

ся строительством флота в Воронеже. Изложенные обстоятельства позволяют

охарактеризовать траекторию развития России второй половины XVII в. и её

институтов, в первую очередь органов фиска, как мобилизованных для извле-

чения ресурсов в целях возрастания оборонной мощи.

Ещё бóльшую роль в мобилизации людских и материальных ресурсов

в России сыграл институт крепостного права. В отличие от наиболее распро-

странённого в историографии представления о крепостном праве как законо-

дательстве, закрепощающем тяглое население, я рассматриваю его как систе-

му, состоящую из двух основных элементов. Первой составной частью этой

системы была совокупность правовых норм, регламентирующих прикрепление

тяглого населения к местам проживания и порядок сыска беглых, второй -

вотчинный режим, формировавшийся во второй половине XVII в. в процессе

оформления крепостных актов на вновь закрепощаемых людей.

Безусловным императивом Уложения, резко противопоставлявшим его

предыдущему законодательству, следует признать лишь категорическое запре-

щение приёма беглых крестьян: «По нынешней государев указ государевы запо-

веди не было, чтобы никому за себя крестьян не приимати, а указаны были бег-

лым крестьяном урочные годы» (статья 3 главы XI). Закрепощение крестьянства

ААЭ. Т. 4. № 250. С. 345-351.

Милюков П.Н. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и ре-

форма Петра Великого. СПб., 1905. С. 76, 176-182.

по Соборному уложению для разных его категорий, как и процедура возврата

беглых, различались. Дворцовых и черносошных крестьян, бежавших на зем-

ли частных владельцев, следовало свозить «на старые их жеребьи», используя

процедуру сыска без суда, как это делалось и прежде⁵³. Вотчинных и помест-

ных крестьян, бежавших на земли всех категорий, включая посад, следовало

«отдавать» (возвращать на земли прежних владельцев) «по суду и по сыску»

(статьи 1, 2 главы XI). На практике же до конца 1650-х гг. государственного

сыска беглых не существовало, поэтому возврат их, как и в конце XVI - первой

половине XVII в., должен был осуществляться через решение суда воеводы,

или, чаще всего, соответствующего приказа.

Существенным отличием суда по делам о беглых по Соборному уложению

от аналогичных процедур предыдущего периода стало то, что сыск и судеб-

ные иски подавались и действовали без «урочных лет», однако и здесь нормы

Уложения содержали исключения. Статья 5 главы XI запрещала рассматри-

вать в судебном порядке дела о крестьянах, которые бежали до составления

писцовых книг 1626 г., но пустые дворы которых были занесены в писцовые

книги по сказкам самих вотчинников и помещиков. Эта норма действовала

в случае отсутствия челобитных от землевладельцев относительно побегов,

а дата 1626 г., таким образом, фактически становилась исходным сроком сыска

беглых. Ещё одно исключение содержала статья 8, предписывавшая оставлять

в силе осуществлённые до 1649 г. судебные решения о беглых крестьянах, даже

если суд отказывал истцам в исках об их возврате по причине просроченных

урочных лет. В этом случае крестьяне, чьи предки фигурировали в писцовых

книгах 1620-х гг., не возвращались прежним владельцам⁵⁴.

Запрет приёма беглых и их бессрочный сыск не означали невозможности

законного ухода крестьянина от вотчинника. Статья 3 главы XV предписыва-

ла не отдавать новому владельцу вотчины крестьянина или бобыля, который

был «написан» за прежним вотчинником в писцовых книгах, но «отпущен из

вотчины с отпускною». Эта норма, однако, не распространялась на поместных

крестьян, даже получивших отпускную от прежнего владельца, поскольку, как

разъяснял законодатель, «ис поместей помещиком крестьян на волю отпускать

не указано». В последующие десятилетия после Уложения различия в правовом

статусе вотчинных и поместных крестьян сохранялись. Поместные крестья-

не считались неотъемлемым атрибутом поместья как «государева жалованья»

и не подлежали продаже. Вотчинными крестьянами разрешалось «поступаться»

в погашение долга и в качестве заклада, а с течением времени и осуществлять

их прямую продажу. До 1675 г. купчие на вотчинных крестьян регистрирова-

лись в приказе Холопьего суда, а с 1675 г. временно и с 1688 г. окончательно -

в Поместном приказе⁵⁵.

Рассмотрим эволюцию крепостного права как системы государственного

сыска беглых крестьян во второй половине XVII в. Проблема владельческой

принадлежности крестьян ставилась и решалась первоначально в контексте

возврата беглых прежним владельцам по суду. Соборное уложение предписы-

вало «записывать», т.е. регистрировать в Поместном приказе, возвращённых из

бегов крестьян, отданных законным владельцам как по суду, так и доброволь-

Аракчеев В.А. Власть и «земля»… С. 296-299.

Соборное уложение 1649 года… С. 65, 234-235.

ПРП. Вып. 7. С. 210-211, 259-263.

но⁵⁶. Необходимость создания системы государственного сыска беглых стала

очевидной с возобновлением военных действий против Речи Посполитой по-

сле перемирия во второй половине 1650-х гг. В челобитной 1657 г. дворян и де-

тей боярских Галицкого и других уездов содержались жалобы о безнаказанных

побегах крестьян, оказывавших ожесточённое сопротивление попыткам дворян

их вернуть, вынуждая прерывать службу⁵⁷.

С марта 1658 г. началась рассылка по уездам сыщиков с чрезвычайными

полномочиями. Сыск осуществлялся по нескольким направлениям, поскольку

среди беглых были посадские, служилые по прибору, в том числе бежавшие

с южных оборонительных линий, дворцовые крестьяне. В наказе нижегород-

скому сыщику Д. Плещееву предписывалось начинать расследование с рас-

спросов тех «новоприходцев» из беглых, кто окажется бывшим посадским

человеком, служилым человеком по прибору, беглецом с Белгородской черты,

крестьянином дворцовых или ясачных сёл⁵⁸. Сыск начинался с рассмотрения

челобитных владельцев беглых крестьян и поэтому фактически оказывался

вооружённой административной поддержкой частной инициативы землевла-

дельцев. Как показал Маньков, всего за 1658-1689 гг. известно об отправке

под руководством сыщиков в разные уезды 73 сыскных комиссий. Известно

и о других сыскных мероприятиях: в 1665 г. 25 неизвестных по именам сыщи-

ков отправились в города приказа Казанского дворца, а в 1677 г. - в 96 по-

волжских городов.

География сыска охватывала почти всю территорию страны за исключени-

ем новгородско-псковских и поморских земель. Столь масштабные сыскные

мероприятия тем не менее не всегда приводили к должному результату. Беглые

крестьяне и их потомки находились в розыске десятки лет, как, например,

50 крестьянских семей из болховской вотчины кн. Кольцова-Масальского, по-

селившиеся в 1669 г. на землях помещика Кобелева и обнаруженные спустя

36 лет⁵⁹. Свобода передвижения оставалась велика и в новгородско-псковских

землях, где до 1690-х гг. сыскных комиссий из столицы не было, причём кре-

стьяне мигрировали относительно далеко, включая ближнее зарубежье⁶⁰.

Однако даже если беглых находили, вернуть их было непросто. В поданной

в декабре 1658 г. коллективной челобитной дворяне и дети боярские указывали

на противоречия и лакуны в законодательстве: если крестьяне вышли из-за

прежних владельцев до переписных книг 1646 г., то, несмотря на их запись

в писцовых книгах 1620-х гг., новые владельцы отказывались их отдавать. Мо-

тивация новых владельцев состояла в том, «что в… государеве указе и в Собор-

ном уложенье за тех крестьян и бобылей за владенье ничево не указано, и им

теми нашими крестьяны и бобыли и впредь мочно владеть безстрашно и безо

всякие боязни, потому что им от тебя, государя, ни едина заповедь, ни вина

не лежит». Поэтому челобитчики просили для держателей беглых ввести «свою

государеву заповедь с наказанием… и пеню брать безо всякие пощады в свою

государеву казну»⁶¹. Перечисленные в челобитной лакуны в законодательстве

показывают, что несмотря на декларации Соборного уложения, механизм удер-

Соборное уложение 1649 года… С. 65.

Дворянство и крепостной строй России XVI-XVII вв. М., 1975. С. 304-305.

ДАИ. Т. 4. № 48. С. 123.

Маньков А.Г. Развитие крепостного права… С. 83-114.

Дьяконов М.А. Указ. соч. С. 107, 110.

Дворянство и крепостной строй… С. 308-311.

жания крестьян за землевладельцами не стал более совершенным, чем в период

действия «урочных лет». Правительство вняло жалобам дворян, и указом от

13 сентября 1661 г. существенно изменило санкции в адрес землевладельцев,

удерживавших беглых. За бежавших с февраля 1658 г. (даты рассылки «запо-

ведных грамот») по дату указа с принявших беглых вотчинников и помещиков

сверх «зажилых денег» в размере 10 руб. за каждого беглого и самого возвра-

щённого беглого брали «наддаточного» крестьянина, а за принятых беглых по-

сле 13 сентября 1661 г. брали четверых «наддаточных»⁶².

Одним из направлений бегства крестьян были города и уезды Белгород-

ской черты, и уже указом 1656 г. законодатель обозначил важнейшее проти-

воречие системы закрепощения: между обязанностями тягла по прежнему ме-

сту жительства и службы на черте. Согласно этому указу, крестьяне и холопы,

бежавшие на Белгородскую черту до 1653 г., не подлежали сыску и возврату

к прежним землевладельцам. Однако, когда в 1675 г. возникла угроза войны

с Турцией, правительство провело разбор служилых людей Белгородского пол-

ка, включая бывших крестьян, которые были записаны в «разборные книги».

Разбор 1675 г. имел исключительное значение для судеб служилых людей «чер-

ты», поскольку, будучи записанными в книги, они оказались под защитой за-

кона вместе со своим потомством, включая детей, братьев и внуков. В ответ на

челобитную воеводы кн. Ромодановского Разрядный приказ указал не отдавать

в крестьянство записанных, имевших ранения. Грамоты 1676 г. предписывали

прекратить отдачу служилых людей городов Белгородского разряда без грамот

из Разрядного приказа, а помещикам подавать в Разряд челобитные о беглых.

В ответном царском указе и боярском приговоре от 2 июля 1676 г. действие

указа 1656 г. было подтверждено⁶³.

Такой порядок вызывал законное возмущение дворянства центральных

уездов страны, проявившееся в коллективных челобитных 1676 и 1677 гг. Дво-

ряне указывали, что с воцарением Фёдора Алексеевича в «понизовые украин-

ные города» и «по Черте» перестали присылать сыщиков, а беглых принимали

не только помещики и вотчинники, но и приказные люди, стрелецкие головы,

земские старосты, казацкие сотники укреплённых городов Юга⁶⁴. Лишь 8 фев-

раля 1683 г. нормы указа 1656 г. были изменены: бежавших в города по «черте»

крестьян разделили на четыре категории; от крестьянства и холопства освобо-

дили записанных в военную службу в городах Белгородского полка до разбора

и в разбор 1675 г.: «А которые в те городы пришли в их государеву службу

в копейщики, и в рейтары, и в солдаты, и в городовую службу написаны до

розбору и в розбор 183-го году, и на тех в холопстве и во крестьянстве суда

никому не давать»⁶⁵. Бессрочному сыску в соответствии с нормами Уложения

подлежали беглые, осевшие в вотчинах и поместьях южных уездов в качестве

крестьян, а ограниченному, с 1652/53 г., беглецы, поселившиеся на посадах

или в захребетниках⁶⁶.

Важнейшие законодательные акты 1658-1683 гг. включили в итоговый На-

каз сыщикам беглых крестьян и холопов от 2 марта 1683 г. В силе оставалось

взимание 10 руб. в год за каждого беглого, принятого до сентября 1661 г., а за

Маньков А.Г. Развитие крепостного права… С. 43.

Там же. С. 129-131.

Дворянство и крепостной строй… С. 316-319.

ПРП. Вып. 7. С. 201-203, 244-250.

Там же. С. 201-203, 244-250.

приём беглых после 1661 г. полагалось брать по 20 руб. на год «за всякого че-

ловека з женою и з детьми… а буде и не женат, по двадцати ж рублев». Пятой

статьёй указанного документа отменялось наказание кнутом приказчиков поме-

стий и вотчин («помещиковых и вотчинниковых прикащиков кнутом не бить,

а имать пожилые деньги на помещиках их и на вотчинниках, и на той деревне,

где-то беглые люди и крестьяне жили»), а вся ответственность за приём беглых

возлагалась на самих помещиков и вотчинников и на их крестьян⁶⁷. Работа

сыскных комиссий вкупе с ужесточением законодательства о беглых принес-

ла результаты: запустевшие прежде уезды испытывали демографический рост,

казна получила устойчивый приток налоговых поступлений, снизился накал

противостояния между крупным столичным и провинциальным дворянством.

Не менее важной проблемой было изменение статуса крестьянина при

смене владельца или переводе крестьянина владельцем из поместья в вотчину.

Коль скоро различался правовой статус поместья и вотчины, то и законода-

тельство не предполагало полного равенства между крестьянами вотчинными

и поместными. С одной стороны, правовой статус вотчинных и поместных кре-

стьян, и, прежде всего, принципы их прикрепления к земле и землевладельцам,

согласно главе XI Соборного уложения, были одинаковы. Однако, поскольку

поместье считалось государственной собственностью, передаваемой помещику

за службу, для крестьян, зафиксированных в писцовых и переписных книгах

в поместье, перевод на вотчинные земли запрещался. Если же вотчина перехо-

дила в другие руки, а прежний владелец ранее перевёл на её территорию своих

поместных крестьян, последних следовало возвратить в поместья. Столь же

существенные различия действовали и при отпуске крестьян на волю. Статья 3

главы XV Уложения устанавливала, что если помещик или вотчинник даст от-

пускные крестьянам, то в случае, если новый владелец вотчины или поместья

опротестует этот акт, отпускная на вотчинного крестьянина сохранит силу,

а поместный крестьянин будет возвращён новому помещику⁶⁸.

Однако в дальнейшем законодательстве стали рассматриваться и казусы,

относящиеся к переводу вотчинных крестьян в поместья. В указе от 10 марта

1676 г. и Новоуказных статьях 1677 г. трактовался переход приданных вотчин

после смерти владельцев к их родственникам. В этом случае, если владельцы

«из приданных своих вотчин крестьян сведут на поместные земли, а те вот-

чины после кому отданы будут по родству, и тех крестьян с поместной зем-

ли отдать по писцовым и по переписным книгам по-прежнему на вотчинную

землю тому, кому та вотчина дана будет»⁶⁹. Согласно частному определению от

13 декабря 1680 г. цитированный выше закон о возврате вотчинных крестьян

из поместий распространялся на родовые унаследованные вотчины боярина

М.И. Морозова⁷⁰. В указе от 1 февраля 1689 г. правило возврата крестьян на

вотчинные земли по челобитьям новых владельцев касалось всех вотчинных

земель, даже если крестьяне значились там в писцовых книгах 1620-х и пере-

писных книгах 1646 г.⁷¹

Вторым элементом системы крепостного права был вотчинный режим,

формировавшийся благодаря изощрённой системе государственной регистра-

Российское законодательство X-XX вв. Т. 4. С. 83.

Соборное уложение 1649 года… С. 68, 73.

ПСЗ-I. Т. 2. № 700. С. 130.

Там же. № 848. С. 287-288.

Там же. Т. 3. № 1334. С. 14.

ции крепостных актов. В Соборном уложении 1649 г. мимоходом упоминалось

о крестьянах и бобылях, записанных за землевладельцами в писцовых и пе-

реписных книгах «или в иных каких крепостях»⁷². Однако по мере того, как

результаты переписей 1620-х и 1646 гг. всё более противоречили реальному

положению вещей, правительство вносило в законодательство коррективы.

В наказе сыщикам 1664 г. принадлежность «старинных людей», под которы-

ми законодатель понимал крестьян-старожильцев, определялась на основании

«старинных крепостей», а «будет крепостей на старину не положат, и великий

государь указал и бояре приговорили: быть тем крестьяном по писцовым и пе-

реписным книгам, за кем те люди и крестьяне написаны»⁷³. Изложенная статья

указа представляла собой нормативный разрыв с законоположениями Собор-

ного уложения, настойчиво выдвигавшего на передний план запись в писцо-

вых, переписных и отдельных книгах в качестве доказательств принадлежности

крестьянина.

Под понятие «старинных крепостей» подпадали акты двух основных раз-

новидностей: порядные, ссудные, отпускные и другие грамоты, оформлявшие

или прекращавшие зависимость крестьянина, и сделочные (поступные) запи-

си, оформлявшие замаскированную или открытую куплю-продажу крепост-

ных крестьян. Правовые нормы порядных 1660-1670-х гг., заключавшихся

«по смерть» помещика, не соответствовали нормам Соборного уложения о по-

томственном прикреплении крестьян к вотчине или поместью, что обеспечи-

валось, в свою очередь, записью крестьянской семьи в переписных книгах⁷⁴.

Правовые основы владения «крепостными людьми» в Соборном уложении

были чётко определены: согласно нормам главы XX, «крепостными» считались

холопы, находившиеся во владении служилых людей различных категорий и не

включённые в тягло. Тяглых же людей разрешалось удерживать в найме не бо-

лее пяти лет с оформлением на них жилых (житейских) записей (статья 116).

Крестьян, нанимавшихся «в работу» к «всяких чинов» людям, согласно ста-

тье 32 главы XI, запрещалось «крепить» любыми документами: жилыми, ссуд-

ными записями и служилыми кабалами⁷⁵. Действительное положение вещей

в русской деревне, однако, существенно отличалось от правовых норм. Соглас-

но данным переписной книги дворцового села Лысково 1672 г., зажиточные

крестьяне, занимавшиеся промыслами и пахотой, держали у себя на дворах

зависимых людей. Среди них выделялись «купленые люди польского поло-

ну», «русские крепостные люди», «работники русские крепостные», «работные

люди кумычане»⁷⁶. Их правовой статус, равно как и права дворцовых крестьян

на владение ими, подлежали регулированию вплоть до рубежа XVII-XVIII вв.

В составе крепостного населения вотчин и поместий светских землевла-

дельцев значительную долю занимали задворные люди. Взрывной рост их чис-

ленности (в новгородских землях они составляли 20-25% крепостного насе-

ления) подтолкнул правительство к идее рассчитывать налогооблагаемую базу

для развёрстки стрелецкого хлеба исходя из численности дворов, в том чис-

ле задворных людей. Об их включении в тягло говорится в указах 2 сентября

Соборное уложение 1649 года… С. 66.

ПСЗ-I. Т. 1. № 364. С. 597.

Дьяконов М.А. Указ. соч. С. 340.

Соборное уложение 1649 года… С. 68, 117, 239, 353.

Хозяйство крепостного крестьянина XVII века: переписная книга 1672 года по селу Лыско-

ву / Сост. А.И. Копанев, Д.И. Петрикеев. М.; Л., 1982. С. 8-11, 14-15, 33, 40.

и 9 октября 1679 г.⁷⁷ Включение задворных людей в тягло указами 1679-1680 гг.

обозначило, с одной стороны, переход к новой системе взимания налогов,

а с другой - переломный момент в процессе закрепощения сельского населе-

ния. Увеличение удельного веса в составе населения поместья задворных людей

меняло саму суть вотчинного режима: в составе крестьянского населения росла

прослойка людей, всецело, в бóльшей степени, нежели крестьяне, зависевших

от господина. Утрата задворными людьми статуса холопов и их уравнивание

с крестьянами делало, по справедливому замечанию Г.В. Вернадского, «закры-

той» систему крепостничества, оформляя её как тотальную систему угнетения⁷⁸.

На завершающем этапе становления крепостного права, в последней чет-

верти XVII - первой четверти XVIII в., утвердилась практика покупки крестьян

посредством заключения разного рода «сделочных записей». Указ, регламен-

тирующий порядок записи сделок на крестьян «на периферии в приказных

палатах крупных городов», в частности, Казани и Новгорода, остался неизве-

стен Манькову⁷⁹. 22 мая 1680 г. из Холопьего приказа была дана указная гра-

мота, зафиксированная в записной книге Псковской приказной избы: «Велено

в городех служилые кабалы и на крестьян ссудные записи и всякие крепо-

сти - данные, и рядные, и купчие, и поступные, и сделочные, и житейские

записи - записывать в городех воеводам и приказным людем по указу великого

государя и по Уложенью, роспрашивая перед собою налицо, и в рожи, и в при-

меты записывать имяном»⁸⁰. Из этого указа следует, что в 1680-х гг. не только

в центральных приказах, но и в провинциальных приказных избах регистрация

сделок на крестьян велась единым порядком в одних и тех же книгах, а кон-

троль над этим процессом осуществлял Холопий приказ.

Наказ сыщикам 1683 г. отдавал приоритет «сделочным крепостям» пе-

ред писцовыми и переписными книгами: если владельцы крепостных в суде

«ис приказов положат какую отдачю, или по полюбовному с кем договору

вместо… крестьянина взятую крепость, или поступную запись», то в этом слу-

чае крестьян по писцовым и переписным книгам предписывали владельцам

не отдавать, «а быть тем людем и крестьяном за теми помещики и вотчинни-

ки по сделошным крепостям»⁸¹. Наконец, в 1688 г. правительство радикально

изменило порядок регистрации крепостей на крестьян, постановив начать их

регистрацию в Поместном приказе и предписав «учинить» для этого специ-

альные записные книги. В указе определялись правовые ограничения сделок

на вотчинных и поместных крестьян: если вотчинных крестьян можно было

продавать и заключать на них другие сделки, поместными разрешалось лишь

«поступаться» взамен беглых.

Законодатель допускал, что «суды» о спорных крестьянах решались и в дру-

гих приказах, например Московском или Владимирском судных, по решению

судей которых спорные крестьяне могли быть отданы законным владельцам.

В этом случае крестьян следовало также отправлять к записке в Поместный

приказ. Географически действие указа не определялось, но сохранившиеся за-

писные книги крепостей на крестьян охватывают обширный регион Замосков-

Голубцов И.А. Указ. соч. С. 155-167.

Вернадский Г.В. Крепостничество в России // X Congresso Internazionale di Scienze Storiche.

Florence, 1955. P. 247-272.

Маньков А.Г. Развитие крепостного права… С. 216-217.

РГАДА, ф. 1209, оп. 3, кн. 17761, л. 540.

ПРП. Вып. 7. С. 199.

ного края и южных «украинных уездов». Регистрация сделочных записей на

крестьян Поволжья и Северо-запада России осуществлялась в приказных избах

Нижнего Новгорода, Казани, Великого Новгорода и Пскова⁸². Правовые огра-

ничения на сделки с поместными крестьянами были сняты указом от 7 апреля

1690 г., узаконившим «поступку» ими, после чего количество сделок на кре-

стьян посредством поступных записей стало расти по экспоненте⁸³.

Изложенные факты убеждают в справедливости трактовки В.О. Ключев-

ским крепостного права как института, объединявшего в себе фискальные,

правовые и экономические компоненты. Этот взгляд, сложившийся у него

к моменту составления текстов лекций, оказался сложнее и рельефнее, чем

высказанное в работах 1885-1886 гг. представление о закрепощении посред-

ством ссудной записи, «утверждавшей личную зависимость без права зависи-

мого лица прекратить её»⁸⁴. Правовой компонент системы крепостного права

наглядно проявился в статье 7 главы XIII Соборного уложения, утвердившей

судебный иммунитет дворянского землевладения: «За крестьян своих ищут

и отвечают они же, дворяне и дети боярские, во всяких делех, кроме татьбы,

и разбоя, и поличного, и смертных убийств»⁸⁵. На практике, как показывают

документы архива стольника А.И. Безобразова, и в татебных делах зачастую

подсудимые представали лишь перед вотчинным судом. Попавшийся в 1669 г.

на краже в вотчине кн. П.С. Прозоровского крестьянин Безобразова был по-

сажен в клеть и приведён к приказчику, который «зделал по-сусицки: пабил

ево батоги, да и пустил». Приказчик Безобразова, в свою очередь, ограничился

взятием на поруки отца этого вора и ждал распоряжения своего «государя»

о его дальнейшем наказании⁸⁶. Такое расширение полномочий вотчинного суда

до дел о татьбе свидетельствует не только о нарушении закона, но и о силе

вотчинного режима.

Фискальный компонент системы крепостного права был закреплён зако-

нодательно в Уложении («имати за крестьян государевы всякие поборы с вот-

чинников и помещиков»)⁸⁷ и проявлялся как в сборе государственных налогов

приказчиками и старостами, так и во взаимовыгодной системе «зачётов» обро-

ков в счёт уплачиваемых вотчинником налогов. Об этом прямо писали в 1669 г.

приказчик и староста кашинской вотчины Безобразова после перечисления

исполненных оброчных и барщинных повинностей: «Да преж сего, государи,

государев стрелецкой хлеб плачивал ты, государь, за нас, сирот своих, а ныне,

государь, как ты, государь, пожалуешь?»⁸⁸.

Очевидно, что по мере эскалации налоговых требований государства во вто-

рой половине XVII в. общинные структуры, обеспечивавшие их выполнение,

должны были обретать бóльшую гибкость и универсализм. Именно к XVII в.

относится оформление «мирского» самоуправления как низшего звена аппа-

рата принуждения в вотчинах⁸⁹. Подчёркивая важное управленческое значе-

ние общины, Л.В. Милов указал на тормозящую роль общинных традиций

Там же. С. 210-211, 261-262.

Маньков А.Г. Развитие крепостного права… С. 205.

Ключевский В.О. Сочинения. Т. 3. М., 1988. С. 159-175; Т. 8. М., 1990. С. 182-184.

Соборное уложение 1649 года… С. 60.

Архив стольника Андрея Ильича Безобразова. Ч. 1. М., 2012. № 450. С. 436.

Соборное уложение 1649 года… С. 55.

Архив стольника Андрея Ильича Безобразова. Ч. 1. № 559. С. 546.

Александров В.А. Сельская община в России (XVII - начало XIX в.). М., 1976.

в землепользовании, препятствовавших

«развитию частнособственнических

тенденций в феодальном землевладении»⁹⁰. Продолжая мысль Милова, следу-

ет подчеркнуть, что в России крайне своеобразно развивалось право частной

собственности и в городах, а система сыска беглых посадских людей во многом

напоминала крепостную зависимость крестьян.

Закрепощение крестьян в XVII в. не было уникальной особенностью Рос-

сии - аналогичные меры имели место в нескольких странах Центральной

и Восточной Европы. В Бранденбурге в 1653 г. в ходе рецесса (перерыва в ра-

боте Генерального ландтага) вышел указ электора Фридриха-Вильгельма I, по

которому все крестьяне Бранденбурга считались крепостными под сеньори-

альной юрисдикцией, если они не могли доказать свой свободный статус⁹¹.

С другой стороны, отсутствие крепостного права также не являлось гарантией

поступательного развития страны: Испанию не спасла от отсталости и отмена

крепостных повинностей крестьян по Гваделупской сентенции 1486 г.⁹² Влия-

ние крепостного права на развитие России во второй половине XVII в. оказа-

лось неоднозначным. Принимая во внимание низкий уровень развития произ-

водительных сил и высокую степень разорения страны после Смуты, следует

признать обоснованной концепцию Милова, связавшего нарастающее закрепо-

щение с низким объёмом производимого в России совокупного общественного

продукта⁹³.

Эскалация закрепостительных мероприятий во второй половине XVII в.

совпала с совершенствованием системы изъятия налогов. Невзирая на постоян-

ные недоимки, фискальный аппарат, рекрутируемый из выборных лиц общин-

ного самоуправления, удовлетворял потребности государства в нараставшей

количественно и совершенствуемой качественно армии. Позволив мобилизо-

вать материальные ресурсы народа для решения внешнеполитических задач,

крепостничество надолго стало основным способом удовлетворения возрастав-

ших потребностей господствующего класса. Если на рубеже XVII-XVIII вв.

система крепостного права дала возможность кратковременного преодоления

отсталости, то в дальнейшем она стала продуцировать замедление развития

и в социальной, и в хозяйственной сферах.

Предварительные результаты изучения Соборного уложения в контексте

развития государства и общества России раннего Нового времени показывают,

что нормы Соборного уложения действительно носили переходный характер,

зафиксировав права и обязанности статусных групп сословного общества, со-

хранивших элементы земского представительства под властью самодержавного

монарха. В условиях обострения социально-правовых конфликтов утвержде-

ние социального мира оказалось возможно путём их судебного разрешения

в рамках институтов административно-судебной монархии⁹⁴. Поэтому новый

свод законов включал в себя, например, отсылки к практикам подачи корпора-

циями служилых людей коллективных челобитных. Но эти практики уходили

Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса.

М., 1998. С. 562-563.

Андерсон П. Родословная абсолютистского государства. М., 2010. С. 225.

Там же. С. 63.

Милов Л.В. Природно-климатический фактор и особенности российского исторического

процесса // Милов Л.В. По следам ушедших эпох: статьи и заметки. М., 2006. С. 662-664.

О различиях между двумя типами абсолютной монархии во Франции см.: Малов В.Н.

Ж.-Б. Кольбер… С. 10-17.

в прошлое, ибо привилегированный статус дворянского сословия был связан

не с ними, а, как показал Б.Н. Флоря, с характером «службы» сына боярского

и её ценностью для государства⁹⁵.

Следует ли из этих данных, что нормы Уложения предопределили развитие

государства и права России? Исследование показало, что континуитет в бóль-

шей мере прослеживается между правом 1620-1640-х гг. и Соборным уложени-

ем, унаследовавшим от предшествующего законодательства комплекс правовых

норм, подвергшихся переработке и обобщению в новом своде законов. Право-

вые нормы Уложения и «Новоуказных статей», включая понятие преступления

против государства, запрета на приём беглых, переустройства посадов, приня-

тые во второй половине XVII в., формировались путём переработки предше-

ствующего законодательства.

Напротив, дискретный характер носила эволюция системы государствен-

ного строительства и правового оформления социально-классовой структуры

общества второй половины XVII в. Многие существенно важные сегменты пра-

ва в Уложении декларативны и лишены юридико-технического инструмента-

рия: провозглашённый бессрочный сыск беглых крестьян не мог быть эффек-

тивно реализован без налаженной системы государственного сыска, которая

возникла лишь в 1660-х гг. Подавляющее большинство статей Уложения были

существенно изменены в законодательстве второй половины XVII в.; эти изме-

нения затронули нормы, описывающие сословно-классовую структуру обще-

ства, в том числе формы реализации прав властвующей элиты на крепостных

крестьян, права и статус посадских людей и групп тяглого населения, полу-

чивших в петровском законодательстве название «государственных крестьян».

Переход к абсолютизму в 1660-1710-х гг. происходил путём дальнейшего де-

монтажа традиционных институтов и надстройки над ними новых социально--

политических структур.

Флоря Б.Н. Оценки возмещения за оскорбление дворянской «чести» и «чести» представи-

телей других сословий в памятниках русского законодательства XVI-XVII вв. // Древняя Русь.

Вопросы медиевистики. 2017. № 4(70). С. 5-16.