Кирилл Соловьёв

Рец. на: О.В. Будницкий. Другая Россия: Исследования по истории

русской эмиграции. М.: Новое литературное обозрение, 2021. 632 с.

Kirill Soloviev

(HSE University, Moscow, Russia;Institute of Russian History,

Russian Academy of Sciences, Moscow)

Rec. ad op.: O.V. Budnitskiy. Drugaya Rossiya: Issledovaniya po istorii

russkoy emigratsii. Moscow, 2021

DOI: 10.31857/S2949124X23020207, EDN: BMHJAO

Написать историю русской эми-

лии остались в прошлом, их можно

грации - непростое занятие. Сам объ-

было только вспоминать или рассма-

ект исследования будто бы «выскаль-

тривать со стороны. Конечно, в эми-

зывает из рук», и не вполне ясно, как

грации оказалось немало бывших

к нему подступиться. Гуманитариям

политиков, которые рассчитывали

памятна фраза М. Блока о «людоед-

и впредь нести партийные знамёна,

ских наклонностях» историка, кото-

вывезенные ими из России. Они про-

рый рыщет в источниках в поисках

водили заседания центральных ко-

«человечины». Блок скорее писал

митетов, издавали газеты и журналы,

о желаемом, чем о действительном. На

создавали блоки, вели себя так, будто

практике исследователи предпочита-

революционной катастрофы в России

ют власть, государство, государствен-

не случилось вовсе. Это была даже не

ность, политические институты. Если

политика, а её симуляция. И уж точ-

уж и вызывает интерес «человечина»,

но не это определяло жизнь Русского

то далеко не всякая, а та, что носит

зарубежья. Но что же всё-таки лежало

корону и мантию. Подобный государ-

в её основе? Правовой статус эмигран-

ствоцентристский взгляд вполне объ-

тов? Их способность адаптироваться

ясним: значение правительственных

к новым обстоятельствам и вместе

(или в крайнем случае партийных)

с тем сохранить свою идентичность?

институтов не вызывает особых со-

Бурное развитие общественной мысли

мнений ни у учёных, ни у читателей.

в 1920-1930-х гг.? Формы самооргани-

К тому же их изучение практически

зации? Русская культура, получившая

всегда хорошо обеспечено источника-

развитие и за пределами Советской

ми, так как именно государственные

России? Всё это было исключитель-

учреждения

- настоящая фабрика

но важно, но далеко не исчерпывало

по их производству. Можно, конеч-

проблему.

но, сосредоточиться и на оппозиции,

Ключевой элемент Русского зару-

зачастую не вписывавшейся в поли-

бежья - не государство, не партия или

тическую систему, представлявшей

какая-либо организация, не идея или

контрэлиты. Однако это будет лишь

книга, а чаще всего - человек с дра-

зеркальное отражение того же подхо-

матичной судьбой. Это побуждает ис-

да. В любом случае в центре внима-

следователя к

«антропологическому

ния остаётся власть и те, кто либо ею

повороту» или, проще говоря, застав-

пользовался, либо за неё боролся.

ляет его обращаться к человеческим

История Русского зарубежья не

историям. Это нетрудно заявить, но

укладывается в эти привычные рамки.

гораздо сложнее сделать. Не вполне

Для его деятелей политические бата-

очевиден даже жанр, позволяющий

209

«стянуть» мозаичное плотно эми-

му кругу читателей как раз благодаря

грантской жизни воедино.

Будницкому¹) в полной мере стало

О.В. Будницкий предложил сме-

известно лишь совсем недавно. Его

лое решение, которое в итоге оказа-

письма - уникальный памятник рус-

лось весьма удачным. В центре его

ской словесности. Блестяще написан-

книги - не отдельные персонажи, не

ные и весьма информативные, они со-

эмиграция как социальное явление, не

держат не только множество ценных

масштабные тенденции, а сам автор,

сведений, но и глубокую аналитику

его исследовательский опыт, творче-

нестандартно мыслившего, а по сло-

ский (прежде всего архивный) поиск

вам Будницкого, «возможно, самого

и даже личные впечатления. Это не

умного русского человека XX века»

только литературный (кстати, вполне

(с. 6). Маклаков не вписывался ни

оправданный), но и научный приём.

в один канон, выпадал из норматив-

Будницкий открывает читателю свою

ного поведения интеллигента, каде-

лабораторию, в которой всё ещё про-

та, эмигранта. Это делало его тексты

должаются разнообразные экспери-

поразительно интересными и всегда

менты. В книге нашлось место и био-

неожиданными. Будучи человеком

графическим очеркам, и статьям,

внутренней свободы, Маклаков умел

посвящённым интригующим пробле-

смотреть на происходившее вокруг

мам политической истории первой

«со стороны». В сущности, такая зада-

половины XX в., и публикации источ-

ча стояла перед каждым представите-

ников с подробными комментариями.

лем «мыслящей России» за рубежом,

Конечно, в ней чувствуются автор-

однако не все с ней справлялись столь

ские интересы и привязанности. На

виртуозно.

многих страницах текста читателя «со-

Российская эмиграция в социаль-

провождает» В.А. Маклаков, чья пере-

ном отношении не была однородной.

писка с современниками в своё время

В её ряды попадали выходцы из раз-

заворожила и увлекла Будницкого, по

ных сословий, классов, национальных

его признанию, в мир Русского зару-

и религиозных групп. Вопреки устояв-

бежья. Конечно, Маклаков - фигура

шимся представлениям, интеллигенты

неординарная, выделявшаяся даже на

составляли малую часть формировав-

фоне Серебряного века: блестящий

шейся диаспоры. Сообщая о её чис-

оратор, известный московский адво-

ленности и составе, характеризуя гео-

кат, талантливый литератор, «звезда»

графию «России за рубежом», выделяя

общественной жизни. Для российской

наиболее крупные организационные

эмиграции особое значение имела его

структуры и периодические издания,

посольская должность в Париже и ак-

Будницкий заполняет затем эту необ-

тивная роль в политических делах.

ходимую формальную «рамку» челове-

Вместе с тем Василий Алексеевич пара-

ческими драмами, извлекая сведения

доксально, ёмко и афористично очер-

о них из переписки В.А. Маклакова

тил место своего поколения в истории

с Б.А. Бахметевым и О.О. Грузенбер-

России. Бывший член партии кадетов

гом, В.Л. Бурцева с лидерами Белого

стал самым суровым её критиком. Как

движения, Б.Л. Гершуна с А.А. Голь-

мемуарист и яркий, самобытный мыс-

денвейзером, рассказывает о мнимых

литель он заметно повлиял на интер-

и реальных российских капиталах,

претацию событий начала XX в. в со-

оказавшихся за рубежом, о создании

временной историографии.

«Нового журнала», у истоков которо-

Между тем эпистолярное насле-

го стояли такие знаковые фигуры как

дие Маклакова (доступное широко-

М.А. Алданов и М.М. Карпович, о том,

210

как эмигранты пережили 1945 г., и т.д.

ского подхода. Каждый очерк строит-

Хорошо смотрятся в ней и биогра-

ся на архивных находках автора. Как

фические портреты одной из видных

правило, это источники личного про-

представительниц социал-демократи-

исхождения, преимущественно пере-

ческой партии Л.О. Дан, ростовского

писка. Действительно, письма - едва

предпринимателя Н.Е. Парамонова,

ли не главное, что осталось от «России

историка и кадета А.А. Кизеветтера,

за рубежом». Почта связывала разбро-

неформального лидера русской ко-

санных по всем миру представителей

лонии в Англии Е.В. Саблина, об-

российской общественности, лишив-

щественной и политической деятель-

шихся прежних возможностей выра-

ницы А.В. Тырковой и др. Особенно

жать свои идеи и эмоции. В изгнании

ярким у Будницкого получился образ

у них было меньше журналов, газет

Юлии Кантакузен, гр. Сперанской,

и иных «площадок» для выступлений,

урождённой Грант - внучки прези-

нежели в дореволюционной России.

дента США, родившейся в Белом

То, что прежде слушала вся страна, те-

доме в Вашингтоне и блиставшей

перь предназначалось для считанных

позднее при дворе австрийского им-

корреспондентов. Но это никак не

ператора. Познакомившись в Риме

умаляло таланта, интеллекта, знаний,

с гвардейским офицером из России,

вложенных в строки таких посланий,

потомком византийских императоров

до недавнего времени не известных

и внуком гр. М.М. Сперанского, она

даже заинтересованной публике.

стала своей для петербургского выс-

«Другая Россия»

- без единого

шего света. А потом её ждал предска-

центра, географического или орга-

зуемый финал: революция, бегство,

низационного, без ясно очерченных

воспоминания. Столь поразительные

границ - это почти невидимая Ат-

и странные изгибы судьбы были ха-

лантида, историю которой приходит-

рактерны для многих из тех, кто ро-

ся собирать из рассыпанных по всему

дился ещё в старой Европе, которую

свету документов, чем и занимается

растоптал XX век, и не по своей воле

О.В. Будницкий.

попал в зазор между двумя эпохами.

На протяжении книги Будницкий

Примечание

постоянно меняет исследовательскую

оптику. Порой он пишет «широкими

«Совершенно лично и доверительно!».

мазками», в другой раз останавливает-

Б.А. Бахметев - В.А. Маклаков. Переписка.

ся на деталях, рассматривая их через

1919-1951 / Под ред. О.В. Будницкого. В 3 т.

«увеличительное стекло». Вместе с тем

Т. 3. М., 2002; Спор о России: В.А. Маклаков -

В.В. Шульгин. Переписка 1919-1939 гг. / Сост.

созданная автором картина отнюдь

О.В. Будницкий. М.,

2012;

«Права человека

не кажется эклектичной. Единство

и империи»: В.А. Маклаков - М.А. Алданов.

ей придаёт общность сюжета, стиля

Переписка 1929-1957 гг. / Сост. О.В. Будниц-

и, что ещё важнее, источниковедче-

кий. М., 2015.

211