Россия и мир

«Платонический союз»: взаимовосприятие

и взаимодействие российского и французского

военных флотов в конце XIX - начале XX в.

Денис Козлов

«Platonic union»: mutual perception and interaction of the Russian

and French Navies in the late 19^th - early 20^th century

Denis Kozlov

(Institute of Russian History, Russian Academy of Sciences, Moscow)

DOI: 10.31857/S2949124X23030112, EDN: ERUJSP

Создание Франко-русского союза, юридически оформленного военно--

политическим «соглашением Гирс-Рибо» 15(27) августа 1891 г. и секретной во-

енной конвенцией 5(17) августа 1892 г.¹, придало контактам Санкт-Петербурга

и Парижа в оборонной сфере новый импульс и новое качество. Несмотря на

то что военная конвенция напрямую не касалась морских вопросов, одним из

первых церемониальных, притом весьма эффектных проявлений складываю-

щегося альянса стал обмен официальными визитами отрядов боевых кораблей.

В июле 1891 г. в Кронштадт прибыла эскадра контр-адмирала А.А. Жерве -

броненосцы «Маренго», «Марсо», «Рукен», «Фюрье», крейсер «Сюркуф», авизо

«Ланс», миноносцы № 128 и 129. Как писал журнал «Нива», этот визит стал

«первым открытым заявлением взаимной дружбы между двумя великими наци-

ями, открывающим новую эру в истории Европы»².

Через два с небольшим года - в октябре 1893 г. - российская эскадра Сре-

диземного моря в составе эскадренного броненосца «Император Николай I»,

крейсеров I ранга «Память Азова», «Адмирал Нахимов» и «Рында» и мореходной

канонерской лодки «Терец» под флагом контр-адмирала Ф.К. Авелана посети-

ла Тулон, причём начальник эскадры и несколько старших офицеров побывали

в Париже, где удостоились аудиенции у президента республики С. Карно, на-

несли визиты председателю Совета министров и в палату депутатов, не говоря

уже о встречах с высшим военным и военно-морским командованием³.

См. подробнее: Зайончковский А.М. Подготовка России к мировой войне в международном

отношении / Под ред. М.П. Павловича. М., 1926. С. 63-78; Манфред А.З. Оформление русско--

французского союза // Новая и новейшая история. 1975. № 6. С. 114-132; Michon G. L’alliance

franco-russe 1891-1917. P., 1927. P. 1-54.

Прибытие французской броненосной эскадры в Кронштадт / Публ. Р.В. Кондратенко //

Гангут. Вып. 103. СПб., 2018. С. 89.

Русские и советские моряки на Средиземном море / Под общ. ред. В.Н. Алексеева. М., 1976.

С. 146-147; Сергеев В.В. Военно-морское присутствие России в Средиземном море во второй по-

ловине XIX - начале ХХ вв. // Роль флота во внешней политике России в Средиземноморском

регионе. История и современность: материалы региональной научно-исторической конференции

22 апреля 2009 года. Калининград, 2009. С. 34-37; Рукавишников Е.Н. Визит кораблей Балтийского

флота в Тулон (октябрь 1893 г.) // Очерки из истории Балтийского флота. Кн. 4. Калининград,

2001. С. 57-65. Л.Н. Толстой в статье «Христианство и патриотизм» (1894) привёл подробный об-

129

В июне 1895 г. последовала новая демонстрация «русско-французского от-

крытого единения» (выражение газеты «Биржевые ведомости»)⁴ - совместное

прибытие российских и французских кораблей в Киль на торжества, посвя-

щённые открытию канала Кайзера Вильгельма⁵.

Однако Санкт-Петербург и Париж, объединившиеся для совместной борь-

бы против Германии и её союзников на сухом пути, предпочли в морских,

колониальных и иных вопросах оставить руки развязанными. Руководство

французского флота не ставило на повестку дня вопрос о стратегическом взаи-

модействии с русскими на морских театрах европейской войны. Известно, что

уже в 1892 г. французский морской штаб не слишком рассчитывал на помощь

российских морских сил в войне с Германией как из-за многомесячного замер-

зания баз Балтфлота, так и из-за слабости его корабельного состава. Поэтому

Париж надеялся не более чем на сковывание некоторой части кайзеровского

флота на Балтике⁶.

В этой связи уместно отметить, что сами немцы в конце XIX столетия

серьёзно опасались совместных действий французских и российских морских

сил. Известно, что генерал Л. фон Каприви, возглавлявший имперское мор-

ское ведомство в 1883-1888 гг., отдавал себе отчёт в опасных последствиях

морской блокады со стороны своих объединившихся противников⁷. Любопыт-

но, что в 1892 г., сразу после заключения русско-французской военной кон-

венции, германское морское командование во главе с адмиралом бароном М.

фон дер Гольцем, предвосхитив более чем на десятилетие известную «доктри-

ну Шлиффена», планировало в случае войны с Францией и Россией осуще-

ствить первый удар по французскому Атлантическому флоту и нанести ему

поражение до соединения со Средиземноморским, пусть даже «с риском опу-

стошения Данцига русским флотом»⁸. Но шансы реализовать на практике этот

замысел борьбы «на два фронта» самими немцами оценивались, по-видимо-

му, невысоко. Как значилось в меморандуме главного морского командования

статс-секретарю имперского морского ведомства адмиралу Ф. фон Хольману от

14 февраля 1895 г., перед лицом франко-российских морских сил флот кайзера

представал «в самом неблагоприятном свете»⁹.

зор прессы о пребывании российских моряков в Тулоне и Париже, которое сопровождалось мас-

совым «беснованием» французской публики с человеческими жертвами и приобрело, по мнению

Льва Николаевича, характер «психопатической эпидемии» (Толстой Л.Н. Статьи о патриотизме.

М., 1917. С. 3-84).

Цит. по: Рыбачёнок И.С. Союз с Францией во внешней политике России в конце XIX в.

М., 1993. С. 30.

Подробнее см.: Там же. С. 20-31.

Папастратигакис Н. Большая военно-морская стратегия России в начале русско-японской

войны // Русско-японская война 1904-1905. Взгляд через столетие / Под ред. О.Р. Айрапетова.

М., 2004. С. 114.

Roksund A. The Jeune École. The Strategy of the Weak. Leiden; Boston, 2007. P. 93.

Schenk P., Niestlé A., Thomaier D. Germany. Kaiserliche Marine // To Crown the Waves. The

Great Navies of the First World War / Ed. by V.P. O’Hara, W.D. Dickson, R. Worth. Annapolis, 2013.

P. 87-88. Существуют указания на то, что первый удар по французской атлантической эскадре

был положен в основу оперативных планов германского флота ещё раньше - в период, когда во

главе морского ведомства стоял Каприви (Алафузов В.А. Доктрины германского флота. М., 1956.

С. 21-22).

Цит. по: Шилов С.П. Кайзеровский военно-морской флот и Россия перед Первой мировой

войной // Новая и новейшая история. 2001. № 4. С. 29.

130

Однако на рубеже XIX-ХХ вв. германский флот, строительство которого

было поставлено на долгосрочную финансовую основу «флотским законом»,

в 1898 г. проведённым через рейхстаг новым руководителем морского ведом-

ства контр-адмиралом А. Тирпицем¹⁰, рос опережающими темпами. На этом

фоне увлечение Николая II дальневосточными делами, которое неизбежно

вело к ослаблению русских сил на Балтике, поубавило оптимизм французов

в отношении России как союзника на море. Вероятно, сыграло свою роль и не-

сколько скептическое отношение французского морского командования к ка-

честву военного кораблестроения в России и уровню морской и тактической

выучки российских коллег¹¹. А после потери большей и лучшей части Балтий-

ского флота в войне с Японией, ставшей для России как морской державы

репутационной катастрофой, о её привлекательности как союзника говорить

не приходилось вовсе.

В восточном Средиземноморье франко-российское сближение сдержива-

ли, помимо прочего, высокая вовлечённость французского капитала в турец-

кую экономику и, следовательно, нежелание Парижа потворствовать традици-

онным устремлениям России «вернуть крест на Святую Софию» и тем самым

коренным образом изменить баланс сил в районе Проливов. В этом смысле,

как заметил Р. Боброфф, «франко-русский союз… оказался для России даже

более серьёзной препоной, чем её давний противник - Великобритания»¹².

Отношение российской флотской корпорации к французским коллегам

было, как представляется, гораздо более сложным. С одной стороны, отече-

ственные специалисты высоко ценили достижения своих союзников в раз-

витии некоторых отраслей морского дела, например, подводного плавания.

Вице-адмирал С.О. Макаров в 1897 г. справедливо отмечал, что инженер

Г. Зеде, создатель опытовой субмарины «Жимнот», дал «первый толчок к осу-

ществлению лодок современного типа»¹³. Представитель следующего поколе-

ния русской военно-морской научной школы - А.В. Шталь - писал на склоне

лет, что именно французы «первыми сделали попытку создания этого нового

средства борьбы на море»¹⁴. Действительно, французским кораблестроителям

конца XIX столетия принадлежит приоритет во внедрении перископа и двой-

ной системы лодочных двигателей, создании традиционной конструкции под-

водной лодки (прочный и лёгкий корпус, балластные и уравнительная цистер-

ны, носовые и кормовые горизонтальные рули). Находясь под впечатлением

от успешных испытаний «Нарвала», ставшего беспрецедентными прорывом

в превращении подводной лодки из экспериментального погружающегося ап-

парата в боевой корабль, русский военно-морской агент (атташе) во Франции

лейтенант Г.А. Епанчин в июле 1903 г. предложил руководству морского ве-

К 1903 г. германский флот должен был насчитывать 19 эскадренных броненосцев (плюс

два резервных), восемь броненосцев береговой обороны, 12 броненосных и 30 малых крейсеров

(См. подробнее: Жерве Б. Германия и её морская сила // Морской сборник. 1914. № 9. Неоф. отд.

С. 146-148; Schenk P., Niestlé A., Thomaier D. Op. cit. P. 86).

Roksund A. Op. cit. P. 93-96, 147-149.

Боброфф Р. Пути к славе. Российская империя и Черноморские проливы в начале ХХ века /

Пер. с англ. А. Чёрного. Бостон; СПб., 2022. С. 18-19.

Макаров С.О. Броненосцы или безбронные суда? // Макаров С.О. Рассуждения по вопросам

морской тактики. М., 1942. С. 305.

Шталь А.В. Развитие методов операций подводных лодок в войну 1914-1918 гг. М., 1936.

С. 8.

131

домства принять создателя этой лодки - инженера М. Лабёфа - на русскую

службу¹⁵.

Успехи французских подводников - например, их результативные дей-

ствия на больших флотских манёврах в районе Шербура в 1902 г., которые,

по выражению Лабёфа, «открыли многим глаза на применение подводных

судов»¹⁶, - стали аргументом радикальных апологетов развития нового рода

сил в дискуссии о путях восстановления морской мощи империи, развернув-

шейся в российской флотской среде после катастрофы на Дальнем Востоке¹⁷.

В 1906 г. офицеры Балтийского флота, в том числе чины расположенного в Ли-

баве Учебного отряда подводного плавания, обосновывая необходимость при-

влечения лодок к обороне этой базы с моря, ссылались на опыт «многочислен-

ных манёвров французского флота в Средиземном море, где подводные лодки

при примерной блокаде острова Корсики неоднократно прорывали блокаду,

взрывали броненосцы и вообще доказали полную свою пригодность для по-

добных целей»¹⁸.

Вызывал уважение российских офицеров высокий уровень общей и про-

фессиональной культуры французских моряков. Так, преподаватель военно--

морской статистики в Николаевской морской академии капитан 2-го ранга

К.Ф. Кетлинский, подробно ознакомившись с флотом Третьей республики во

время многомесячной заграничной командировки в 1912 г., аттестовал фран-

цузских коллег как «весьма глубоко образованных людей»¹⁹.

В целом же с технической и тактической точек зрения французский флот,

в отличие от британского или германского, не вызывал у русских морских

офицеров особых восторгов. «Очень нарядно, но не по-военному и не по-мор-

ски», - заметил капитан 2-го ранга Н.В. Саблин, описывая свои впечатления

от посещения Ревеля отрядом французских кораблей в 1908 г.²⁰ С этим мне-

нием солидарен В.А. Белли, побывавший в Бресте корабельным гардемарином

в 1906 г.: «Французские корабли - это не германские, и Брест - это не Киль…

Нельзя сказать, чтобы французские корабли были неопрятны или на них бро-

сались в глаза признаки недостаточной дисциплинированности, но всё же они

не производили того впечатления порядка и организованности, какое мы ви-

дели в Киле у немцев»²¹.

Стратегический потенциал Третьей республики как союзника на море

в Петербурге ставили не слишком высоко. Вот, например, что значилось в сов-

М. Лабёф выразил готовность организовать строительство подводных лодок своей кон-

струкции на российских верфях, однако поставленные им финансовые условия (около 7 млн руб.

за постройку в течение 18 месяцев десяти 350-тонных лодок) были сочтены неприемлемыми (См.

подробнее: Завьялов И.В. Российские морские агенты о подводном кораблестроении за рубежом

в канун Первой мировой войны // Гангут. Вып. 58. СПб., 2010. С. 62-63).

Лабёф М. Настоящее и будущее подводного плавания / Пер. с франц. А.В. Колчака // Мор-

ской сборник. 1907. № 11. Неофиц. отдел. С. 46.

О полемике «подводников» (С.Н. Власьев, Я.И. Подгорный, И.И. Ризнич, Е.В. Саговский

и др.) и «линейщиков» - сторонников традиционного сбалансированного флота (А.Д. Бубнов,

А.В. Колчак, К.В. Шевелев, В.Г. Энгельман и др.) подробнее см.: Козлов Д.Ю. Борьба с подводны-

ми лодками по опыту действий Российского флота в Первой мировой войне 1914-1917. Дис. …

канд. ист. наук. СПб., 1998. С. 14-20.

[Андреев А.А., Бабицын М.А., Блюменталь В.И. и др.] Значение подводных лодок для оборо-

ны крепости «Либавы» / Публ. С.Ю. Гордеева // Подводник России. 2006. № 2(10). С. 144.

ГА РФ, ф. 102, оп. 316, д. 261 (1912 г.), л. 13 об.

Саблин Н.В. Десять лет на императорской яхте «Штандарт». СПб., 2008. С. 115.

Белли В.А. В Российском Императорском флоте. Воспоминания. СПб., 2005. С. 129-130.

132

местном всеподданнейшем докладе генеральных штабов «Политический эле-

мент обстановки на Черноморском театре» (декабрь 1907 г.), подготовленном

Б.И. Доливо-Добровольским: «Мы видим… Францию, которая уже прошла

кульминационную точку своей империалистической политики и, подобно

смирившимся теперь, а некогда грозным Голландии и Испании, - склоняется

к уходу с арены мировой борьбы»²².

Одну их ключевых причин упадка детища Решилье и Кольбера российские

специалисты видели в уничтожении командного корпуса флота в ходе рево-

люции конца XVIII в. Причём особенно привержены этой точке зрения были

офицеры-эмигранты, сами ставшие свидетелями и жертвами краха государства

и флота в годину политических потрясений в России. «Франции потребова-

лось больше 100 лет, чтобы из поколений офицеров революционного перио-

да создать более или менее удовлетворительный офицерский состав… Да и то

столетний маразм, в котором пребывал французский флот после революции,

таким тяжёлым бременем лёг на созидательную работу этого офицерского со-

става, что ему не удалось закончить свою тяжёлую работу до начала минувшей

(Первой мировой. - Д.К.) войны», - писал контр-адмирал А.Д. Бубнов, один

из интеллектуальных лидеров русского военно-морского зарубежья²³.

Фашодский кризис 1898 г., который продемонстрировал слабость француз-

ского флота, не вполне оправившегося от увлечения экстравагантными идеями

«молодой школы»²⁴, заставил парижских стратегов вспомнить о русском флоте

как о факторе, могущем сковать британские морские силы на Дальнем Восто-

ке, в Индийском океане и, возможно, в Средиземном море²⁵. Однако и в этом

случае до координации планов применения союзных флотов дело не дошло.

В 1901-1902 гг. впервые обсуждался вопрос о заключении русско-французского

морского соглашения²⁶. В это время флоты Франции и России являлись соот-

ветственно вторым и третьим в мире и могли составить действительную кон-

куренцию морским силам Великобритании, причём руководители английского

Цит. по: Сергеев Е.Ю. «Иная земля, иное небо…». Запад и военная элита России (1900-

1914 гг.). М., 2001. С. 149.

Бубнов А.Д. Мысли о воссоздании Русской морской вооружённой силы // Морской журнал.

1928. № 12. С. 26.

«Молодая школа» (Jeune École) - концепция строительства и применения военно-морских

сил, лежавшая в основе развития французского флота в 1880-х гг. Предполагала «ассиметричное»

противодействие превосходящему британскому флоту многочисленными миноносцами, распреде-

лёнными между портами метрополии и Северной Африки в качестве «мобильной обороны», а так-

же нарушение неприятельских коммуникаций крейсерами-рейдерами. Лидерами «молодой школы»

являлись военно-морской публицист Г. Шарм (Gabriel Charmes) и адмирал Т. Об (Théophile Aube),

возглавлявший в 1886-1887 гг. Морское министерство. Увлечение их концептами привело к отказу

в 1882-1889 гг. от строительства линейных кораблей и появлению огромного - более 300 еди-

ниц - флота маломореходных миноносцев. Принятие в 1890 г. программы создания сбалансиро-

ванного флота (в том числе 24 линкоров) знаменовало отказ от постулатов «молодой школы» как

основы военно-морского строительства. Подробнее см.: Павлович Н.Б. Развитие тактики военно--

морского флота. Ч. 1. Развитие тактики броненосного флота от Крымской до русско-японской

войны. М., 1979. С. 135-139, 273-274; Roksund A. Op. cit.; Ropp T. The Development of a Modern

Navy: French Naval Policy, 1871-1904. Annapolis, 1987.

Roksund A. Op. cit. P. 172.

См. подробнее: Гостенков П.А. Франко-русский союз и несостоявшаяся морская война

с Англией // Хронотоп войны: пространство и время в культурных репрезентациях социально-

го конфликта: материалы Третьих международных чтений «Мир и война: культурные контексты

социальной агрессии» и научной конференции «Мир и война: море и суша». М.; СПб., 2007.

С. 172-175.

133

адмиралтейства и многие из влиятельных флагманов (например, вице-адмирал

Дж. Фишер, возглавлявший на рубеже веков Средиземноморский флот) все-

рьёз рассуждали о своей неспособности воспрепятствовать захвату черномор-

ских проливов русскими, действуй они в союзе с Францией²⁷. В России ещё

несколько лет продолжали смотреть на Великобританию как на эвентуального

противника²⁸, однако антибританский компонент русско-французского альян-

са всё более размывался по мере политического сближения Парижа и Лондона.

Поэтому, как удачно заметил современный исследователь, «с точки зрения со-

вместного военно-морского планирования и эффективного взаимопонимания

союз остался совершенно платоническим»²⁹.

Идея разработки плана совместных действий российских и французских

морских сил (речь шла о Дальнем Востоке) не вышла за рамки обсуждений. Тот

факт, что русско-французское соглашение явно проигрывало англо-японскому

договору 1902 г., определявшему более или менее конкретные параметры со-

трудничества в военно-морской сфере, в том числе в мирное время³⁰, вызывал

понятную озабоченность некоторых представителей российского флотского

истеблишмента. Так, осенью 1902 г. будущий морской министр вице-адмирал

А.А. Бирилёв сетовал: «В настоящее время мы в союзе с нею (Францией. -

Д.К.), и союз этот высочайше распространён на страны Дальнего Востока,

а никакого договора относительно морских сил мы с союзницей не имеем и не

знаем, где, когда и чем мы можем помочь или ждать поддержки друг от друга…

Наш флот… не знает, как смотреть на Францию - как на союзницу или до-

вольствоваться только звуком этого слова»³¹.

Единственной совместной акцией российского и французского флотов,

направленной на решение конкретной внешнеполитической задачи, стало по-

сещение Персидского залива крейсерами «Аскольд» и «Фриан», состоявшееся

в ноябре-декабре 1902 г. по инициативе французского внешнеполитического

ведомства. Согласно инструкции Главного морского штаба командиру «Асколь-

да» капитану 1-го ранга Н.К. Рейценштейну, цель похода состояла в том, чтобы

«появлением русского флага в этих водах показать иностранным и местным

властям, что мы считаем эти воды вполне доступными плаванию всех наций

в противоположность стремлениям великобританского правительства обратить

Персидский залив в закрытое море, входящее в сферу его исключительных ин-

тересов»³². Однако и на сей раз каждый из кораблей союзных держав действовал

самостоятельно, одну из причин чего следует, очевидно, искать в отсутствии

сводов сигналов и иных документов, обеспечивающих весьма непростой про-

См. подробнее: Папастратигакис Н. Британская стратегия: русский флот и Черноморские

проливы / Пер. с англ. Н. Эльдмана // Русский сборник. Исследования по истории России. Т. IX.

М., 2010. С. 194-219.

В этом смысле показательно, что одной из целей двусторонних манёвров Черноморского

флота в августе 1903 г. являлась отработка действий в Проливах против английской Средиземно-

морской эскадры (Айрапетов О.Р. На Восточном направлении. Судьба Босфорской экспедиции

в правление императора Николая II // Последняя война Российской империи. Сборник статей.

М., 2002. С. 163).

Папастратигакис Н. Большая военно-морская стратегия России… С. 113.

См. подробнее: Гладких С.А. Влияние внешней политики на боевые действия русского

и японского флотов в 1904-1905 годах // Гангут. Вып. 97. СПб., 2017. С. 134.

Отзывы на кораблестроительную программу 1903-1923 годов // Гангут. Вып. 119. СПб.,

2020. С. 108.

Цит. по: Крестьянинов В.Я., Молодцов С.В. Крейсер «Аскольд». СПб., 1993. С. 56.

134

цесс совместного плавания кораблей разной национальной принадлежности,

не говоря уже об их боевом применении под единым командованием.

Начало новому этапу в развитии военно-морского сотрудничества Петер-

бурга и Парижа положило создание в 1902 г. во Франции и в 1906 г. в России

морских генеральных штабов (МГШ, генмор), в структуре которых функциони-

ровали подразделения, специально предназначенные для решения «междуна-

родных» вопросов: во французском штабе (по положению 1909 г.) - 1-я секция,

ведавшая разведкой и взаимодействием с союзниками³³, в российском - отде-

ление иностранной статистики, которое при учреждении генмора возглавил

капитан 2-го ранга Л.Б. Кербер³⁴. По уместному замечанию российского посла

в Париже А.П. Извольского, именно отсутствие МГШ стало главной причиной

изрядного отставания российского морского ведомства от сухопутных коллег,

которые начали координировать свои военные приготовления с союзной дер-

жавой ещё в 1890-х гг. Как полагал дипломат, произошло это отставание «ис-

ключительно оттого, что прежде у нас не существовало Морского генерального

штаба, т.е. именно того органа, на коем лежит обязанность заранее обеспечить,

на случай войны, нашим морским силам наилучшие стратегические условия»³⁵.

Специалисты МГШ принимали деятельное участие в разработке «морских»

международно-договорных документов, в частности, русско-французской мор-

ской конвенции 1912 г. Более того, именно создание генмора позволило по-

ставить эту работу на планомерную основу. В «Наказе Морскому генерально-

му штабу», высочайше утверждённом 5(18) июня 1906 г., прямо указывалось

на «сношения с Министерством иностранных дел, с Советом государственной

обороны… по политическим и военным вопросам», а также на «разработку

соображений по составлению относящихся к морской войне международных

деклараций» как на функции создаваемого учреждения³⁶.

Кроме того, генмор формировал задания и руководил работой военно--

морских агентов, каковых к началу Первой мировой войны насчитывалось

девять, наблюдение осуществлялось за флотами 17 стран³⁷. В ряде случаев

агенты - и российские, и французские, - помимо выполнения своих прямых

функциональных обязанностей (сбор сведений о флоте страны пребывания,

решение финансовых и технических вопросов, связанных с заказами и закуп-

ками вооружения и военной техники и др.), брали на себя роль активных само-

стоятельных субъектов военно-дипломатической деятельности.

По-видимому, первым на необходимость более тесного взаимодействия

союзных флотов указал французский морской атташе в Петербурге лейтенант

Ю. де Беллуа де Сен-Льенар, писавший в мае 1906 г.: «Если когда-нибудь

наши силы будут призваны к сотрудничеству, мы будем весьма виноваты в том,

Moulin J. France. La Marine Nationale // To Crown the Waves… P. 56.

Подробнее см.: Козлов Д.Ю. Во главе действующего флота. Система управления морскими

силами России накануне и в годы Первой мировой войны. М., 2014. С. 53-54.

Письмо российского посла в Париже А.П. Извольского тов-щу министра иностранных дел

А.А. Нератову. Париж, 5/18 июля 1912 г. // Материалы по истории франко-русских отношений за

1910-1914 гг. Сборник секретных дипломатических документов бывш. императорского российско-

го министерства иностранных дел. М., 1922. С. 231.

Указатель правительственных распоряжений по Морскому ведомству. № 27. Август 1906 г. //

Собрание узаконений, постановлений и других распоряжений по Морскому ведомству за 1906 год.

СПб., 1907. С. 810-813.

Емелин А. Военно-морские агенты России // Морской сборник. 2007. № 2. С. 66.

135

что не позаботились о подготовке»³⁸. Однако инициатива французского атташе

поддержки не получила, как и высказанные в начале 1907 г. аналогичные пред-

ложения российского военно-морского агента во Франции, Испании и Порту-

галии лейтенанта С.С. Погуляева. В феврале 1911 г., оставляя должность агента,

Сергей Сергеевич (уже в чине капитана 2-го ранга) счёл уместным вернуться

к идее «расширения союзных обязательств двух держав на действия их военно--

морских сил» и, получив содействие Извольского, принял участие в зондаже

этого вопроса у французского министра иностранных дел С. Пишона³⁹. Докла-

дывая в МГШ об итогах своей агентской деятельности, Погуляев обратил вни-

мание руководства морского ведомства на необходимость установления «непо-

средственной связи» между морскими генштабами союзных держав⁴⁰.

Спустя год новый военно-морской агент в Париже капитан 1-го ранга

В.А. Карцов в цикле неофициальных бесед с командующим Средиземномор-

ским флотом вице-адмиралом О. Буэ де Лапейрером⁴¹ убедился в готовности

к установлению «кооперации между русскими и французскими морскими сила-

ми»⁴². Затем с одобрения морского министра адмирала И.К. Григоровича, гла-

вы внешнеполитического ведомства С.Д. Сазонова и при энергичной поддерж-

ке со стороны Извольского Карцов вступил в контакт с морским министром

Франции Т. Делькассе⁴³ для подготовки визита начальника МГШ вице-адми-

рала кн. А.А. Ливена в Париж «для совместного с французским Морским гене-

ральным штабом обсуждения некоторых стратегических вопросов и для выяс-

нения возможностей вступить с этим учреждением в постоянные сношения»⁴⁴.

После подписания 3(16) июля 1912 г. русско-французской морской кон-

венции⁴⁵ российский МГШ приступил к обмену информацией с французским

морским генштабом. Результатом совещаний Ливена с его французским кол-

Фрагмент письма Ю. де Беллуа де Сен-Льенара был воспроизведён начальником 1-й секции

морского генерального штаба капитаном 1-го ранга Морнэ в «Записке об отношениях, которые

будут установлены между французским и русским флотами» от 7 февраля 1912 г. ([Mornet C.] Note

sur les relations à établir entre les marines française et russe. 7 février 1912 // Documents diplomatiques

français (1871-1914). Sér. 3. T. 1. P., 1929. P. 625-626). О деятельности де Беллуа см. также: Де-

ренковский Г.М. Франко-русская морская конвенция 1912 г. и англо-русские морские переговоры

накануне Первой мировой войны // Исторические записки. 1949. Вып. 29. С. 82; Емелин А.Ю.

Деятельность русских военно-морских агентов во Франции накануне Первой мировой войны (лич-

ностный аспект) // Источник. Историк. История. Сборник научных работ. Вып. 3. СПб., 2003.

С. 50; Montant J.-C. Les attachés navals français au début du XX^e siècle // Relations internationales. № 60.

P., 1989. P. 429-442.

Игнатьев А.В. Внешняя политика России. 1907-1914: Тенденции. Люди. События. М., 2000.

С. 138.

Показательно, что при возвращении Погуляева в Россию французские власти буквально

осыпали его редкими знаками благодарности: президент К. Фальер, с которым Сергей Сергеевич

неоднократно охотился в Рамбуйе, наградил агента орденом Почётного легиона, преподнёс лич-

ный презент (ансамбль севрского фарфора) и направил в Петербург официальную ноту с просьбой

возвратить офицера в Париж после отбытия им корабельного ценза (Погуляев был назначен стар-

шим офицером крейсера «Адмирал Макаров»). См. подробнее: Емелин А.Ю. Деятельность русских

военно-морских агентов во Франции… С. 51-53; Я.В. Контр-адмирал С.С. Погуляев // Морской

журнал. 1938. № 125(5). С. 2-4.

См. подробнее: Деренковский Г.М. Указ. соч. С. 88-90.

Письмо российского посла в Париже… С. 230.

АВПРИ, ф. 138, оп. 467, д. 374, л. 341-343.

Деренковский Г.М. Указ. соч. С. 95.

Русско-французская морская конвенция, 3(16) июля 1912 г. // Мировые войны ХХ века.

В 4 кн. Кн. 2. М., 2002. С. 28.

136

легой вице-адмиралом Ш. Обером стало взаимное признание необходимости

заблаговременной подготовки к координации действий союзных флотов путём

непосредственных сношений морских генеральных штабов, включая ежегод-

ные встречи их начальников, систематический обмен сведениями и даже со-

гласование оперативно-стратегических планов. Механизм этих контактов регу-

лировался специальным соглашением.

Принципиально важно, что на первых же совещаниях было оговорено, хотя

и в самых общих чертах, «распределение ролей» между союзниками. Францу-

зы не могли обещать содействия на Балтике, так как Северное море входило

в зону ответственности британцев. Обер обещал оказать помощь в Средизем-

номорье, взяв на себя обязательство воспрепятствовать прорыву в Чёрное море

австро-венгерских и итальянских морских сил, «а в случае случайного про-

пуска неприятельского флота через Дарданеллы [французский флот] должен

устремиться за ним и прорваться туда же»⁴⁶.

В руководстве российского морского ведомства были склонны весьма оп-

тимистично оценивать результаты обмена мнениями с французскими коллега-

ми. Так, внимание Ливена привлекла удивительная предупредительность фран-

цузов и даже их готовность взять на себя некоторые обязательства, не требуя

никаких, по существу, компенсаций от русских. Отметим, что эта ситуация

вызывала некоторое недоумение и у многих французских военных, политиков,

а затем и исследователей. «Мы можем дать русским гораздо больше, чем по-

лучить. Следовательно, дело правительства - судить, исходя из того, что оно

ожидает от союза с Россией, о целесообразности рассмотрения вопроса (о со-

трудничестве с русским флотом. - Д.К.)», - констатировал в феврале 1912 г.

начальник разведывательной секции морского штаба Морнэ⁴⁷. А вот что писал

в 1927 г. историк Ж. Мишон: «Мы вправе задаться вопросом, что означала

в 1912 г., через двадцать лет после договора о союзе, несколько односторонняя

военно-морская конвенция, которая фактически обязывала Францию… предо-

ставить свой флот в распоряжение России и которая была подписана в самый

канун Балканской войны, двигатель которой, по выражению самого [Р.] Пуан-

каре, запустило царское правительство сербско-болгарским соглашением, за-

ключённым под его эгидой»⁴⁸.

Как представляется, уступчивость премьер-министра Пуанкаре и Делькас-

се имела политическую природу и была обусловлена стремлением Парижа все-

ми мерами, вплоть до некоторых авансов, укрепить военный союз с Россией,

жизненно важный для Третьей республики в случае континентальной войны

с Германией. Вероятно, именно поэтому в выработке проекта конвенции са-

мое деятельное участие принял М. Палеолог, в то время занимавший пост ди-

ректора политического департамента французского министерства иностранных

дел⁴⁹, а впоследствии ставший послом в России и далеко не последним лицом

в петроградском политическом бомонде.

Отметим, что Ливен придавал большое значение готовности французов

облегчить Российскому флоту завоевание и удержание господства на Чёрном

море путём давления на флоты Австро-Венгрии и Италии. Тем не менее ни

Цит. по: Павлов А.Ю. Скованные одной целью. Стратегическое взаимодействие России и её

союзников в годы Первой мировой войны 1914-1917 гг. СПб., 2008. С. 8.

[Mornet C.] Op. cit. P. 626.

Michon G. Op. cit. P. 182.

Письмо российского посла в Париже… С. 229-231.

137

при подписании конвенции, ни при состоявшейся в мае 1913 г. в Петербурге

встрече Ливена с новым начальником французского морского генштаба вице--

адмиралом П. Ле Бри⁵⁰ никаких конкретных договоренностей о взаимодей-

ствии в районе Проливов, т.е. в вопросе, важнейшем с точки зрения россий-

ского стратегического планирования на «южном театре», оформлено не было⁵¹.

Некоторый прогресс был достигнут в июне 1914 г., при посещении Фран-

ции новым начальником МГШ вице-адмиралом А.И. Русиным⁵². Сменивший

Ле Бри вице-адмирал Л.-Ж. Пивэ выразил готовность передислоцировать ос-

новные силы французского флота - L’Armée navale - из Тулона в Бизерту.

Такое изменение конфигурации операционной зоны на четверть сокращало

глубину развёртывания французской корабельной группировки к Дарданел-

лам, хотя и не способствовало решению главной задачи морских сил Третьей

республики с началом войны - обеспечению переброски войск из Северной

Африки в метрополию. Не возражали французы против базирования на Би-

зерту и российского соединения - бригады броненосных (по классификации

1915 г. - линейных) крейсеров Балтийского моря, призванной пресечь про-

рыв германской «Средиземноморской дивизии» - крейсеров «Гебен» и «Брес-

лау» - в Дарданеллы⁵³. Последняя инициатива, впрочем, была лишь анонсом

на довольно отдалённую перспективу - четыре дредноута типа «Измаил» в это

время находились на стапелях и планировались к вступлению не ранее второй

половины 1916 г.⁵⁴

Не следует переоценивать практическую значимость подписания морской

конвенции. Документ лишь декларировал в предельно общих формулировках

готовность сторон «действовать совместно», но не конкретизировал формы и ор-

ганизацию этого взаимодействия. В июле 1912 г. председатель Совета министров

В.Н. Коковцов, ознакомившись с протоколом «первого обмена стратегическими

взглядами», счёл необходимым отметить, что «изложение это страдает в некото-

рых своих частях недостаточной определённостью и может при известных усло-

виях дать повод к различному пониманию». Премьер находил желательным, что-

бы «последующий обмен мыслей имел своим предметов более точное изложение

как состоявшихся постановлений, так и последующего их развития»⁵⁵.

С российской стороны в этих переговорах участвовали не только офицеры МГШ, но

и представители штабов командующих морскими силами (флотами) (Кедров М.А. Моя автобиогра-

фия. 1878-1933 гг. / Вступ. ст., коммент. Д.Ю. Козлова, Л.И. Петрушевой, В.А. Болтрукевича; при

участии Е.В. Балушкиной и Ю.Г. Орловой. М., 2020. С. 25).

Емелин А.Ю. Деятельность русских военно-морских агентов во Франции… С. 56-57.

Начальника МГШ сопровождали капитан 1-го ранга В.К. Пилкин, капитаны 2-го ранга

М.И. Смирнов, А.А. Нищенков, В.Е. Егорьев и лейтенант Б.П. Апрелев.

Айрапетов О.Р. На Восточном направлении… С. 176-177; Апрелев Б. Линейный крейсер

«Гебен» // Исторические очерки. Книга вторая. Шанхай, [1935]. С. 178; Лукин А.П. Флот. Русские

моряки во время Великой войны и революции. Т. 1. М., 1995. С. 13-14.

Согласно нарядам, выданным Главным управлением кораблестроения Балтийскому и Ад-

миралтейскому заводам в сентябре 1912 г., и заключённым затем контрактам «Измаил» и «Нава-

рин» должны были представляться к испытаниям к июлю, а «Кинбурн» и «Бородино» - к сентябрю

1916 г. (Виноградов С.Е. «Измаил» - сверхдредноут Российской империи // Морская коллекция.

2001. № 1. С. 24; Усов В.Ю. Линейные крейсеры типа «Измаил» // Судостроение. 1986. № 7. С. 63).

Темпы постройки этих кораблей начали отставать от плановых графиков ещё до начала Первой

мировой войны, в строй ни один из «измаилов» не вступил.

АВПРИ, ф. 138, оп. 467, д. 374, л. 356; Копия с собственноручной заметки г. председателя

Совета министров, С.- Петербург, 28 июля 1912 года // Материалы по истории франко-русских

отношений… С. 232.

138

Но и в дальнейшем прикладное «военное» значение этих контактов оста-

валось весьма ограниченным. Далеко не всё обстояло благополучно с обме-

ном технической информацией. Дошло до того, что в декабре 1913 г., а затем

в феврале и апреле 1914 г. российский МГШ, не удовлетворённый объёмом

и качеством получаемых от французов данных, грозил приостановить выдачу

сведений. Справедливости ради отмечу, что и российская сторона не всегда до-

бросовестно выполняла свои обязательства. Так, капитан 2-го ранга В.И. Дми-

триев, назначенный на должность морского агента в Париже в марте 1913 г.,

вынужден был констатировать, что данные о русских минных заградителях,

переданные в Петербурге его французскому визави лейтенанту Ж. Галло, яв-

лялись, в сущности, отпиской: «Если таковы и остальные сведения, сообща-

емые французскому морскому агенту, то, по моему скромному мнению, мы

находимся в долгу у французов». Накопившиеся взаимные претензии в этом

вопросе удалось в основном снять только в ходе посещения Франции группой

офицеров во главе с Русиным в июне 1914 г.⁵⁶

Не всегда оперативной и достоверной оказывалась и разведывательная ин-

формация, зачастую требовавшая тщательной проверки. Так, в марте 1913 г.

Карцов получил от французского морского генштаба информацию о якобы

заключённом между Швецией и Германией соглашении, согласно которому

«в случае войны последней с Россиею Швеция обязуется ставить минные за-

граждения против Российских морских сил в Балтийском море»⁵⁷. Посланник

в Стокгольме А.А. Савинский в пространном меморандуме Сазонову в очеред-

ной раз подтвердил свой тезис о том, «что никакого соглашения между Швеци-

ей и Германией не существует… и что единственно возможной и целесообраз-

ной международной политикой Швеции является политика нейтралитета»⁵⁸.

Свою аргументацию Александр Александрович усилил мнением состоявшего

при его миссии морского агента старшего лейтенанта гр. П.Ф. Келлера, ко-

торый, наведя справки об обстоятельствах получения французами сведений

о шведско-германском соглашении, пришёл к справедливому выводу об их

недостоверности⁵⁹.

Так и не удалось претворить в жизнь перспективную идею Погуляева об

обучении российских офицеров во французской Морской академии (École

Supérieure de la Marine). Эта мера, которая, по мнению Сергея Сергеевича, поз-

волила бы «ознакомиться в полном объёме с тактикой французского флота,

взглядами и принципами французской морской школы на подготовку войны

и, наконец, со сведениями, имеемыми у французов о флотах иностранных дер-

жав, особенно Германии»⁶⁰, не встретила поддержки в Морском генеральном

штабе союзной державы⁶¹. Не реализовали и мысль о направлении офицеров

на корабли союзных флотов. Её высказывал, в частности, капитан 1-го ранга

Грассе, командир учебного корабля «Жанна д’Арк», посетившего Петербург

Емелин А.Ю. Деятельность русских военно-морских агентов во Франции… С. 57-60.

АВПРИ, ф. 133, оп. 470, 1913 г., Полит. архив, д. 136, л. 4; РГА ВМФ, ф. 418, оп. 1, д. 3988,

л. 1.

АВПРИ, ф. 133, оп. 470, 1913 г., Полит. архив, д. 136, л. 7-7 об.; РГА ВМФ, ф. 418, оп. 1,

д. 3988, л. 6.

АВПРИ, ф. 133, оп. 470, 1913 г., Полит. архив, д. 136, л. 9 об.-11, 14а-14б; РГА ВМФ,

ф. 418, оп. 1, д. 3988, л. 2-4, 7 об.-8 об.

Емелин А.Ю. Деятельность русских военно-морских агентов во Франции… С. 53.

[Mornet C.] Op. cit. P. 626.

139

весной 1913 г.: «Для успеха совместных действий двух флотов необходимо бо-

лее близкое взаимное знакомство в подробностях службы, для чего… было бы

весьма важно, чтобы русские офицеры прикомандировывались периодически

к французским судам и обратно»⁶².

Что же касается согласования планов применения союзных флотов, то

даже в ходе упомянутого выше визита во Францию делегации МГШ летом

1914 г. «вопросов стратегического характера ни с той, ни с другой стороны

почти не имелось; нас взаимно интересовали главным образом тактически--

организационные принципы наших флотов и их технические особенности»⁶³.

Поэтому на оперативно-стратегические калькуляции российского морского ве-

домства контакты с союзниками существенного влияния не оказали.

Очевидно, не отразились эти контакты и на планах немцев, которые от-

нюдь не драматизировали факт заключения Россией и Францией морской

конвенции. Во время парижских консультаций 1912 г. германский морской

атташе в Петербурге фрегаттен-капитан гр. В. фон Кайзерлинг доносил

в Берлин, что «сомнительное обновление русского флота, ничтожная фигу-

ра начальника Морского генерального штаба князя Ливена⁶⁴ и непоследова-

тельность целей русского морского министерства лишают франко-русские

военно-морские переговоры сколько-нибудь серьёзного значения в обозри-

мом будущем»⁶⁵. Впрочем, в последние годы перед Первой мировой вой-

ной отношение немецкого морского командования к российским коллегам

эволюционировало от пренебрежительного к внимательно-настороженному:

как отмечалось в апреле 1914 г. в германском флотском официозе - журна-

ле «Марине Рундшау», потенциал морских сил России «является фактором

чрезвычайно важного военно-политического значения и требует к себе по-

стоянного внимания»⁶⁶. Однако причины этой метаморфозы крылись ско-

рее не в российско-французской коллаборации, а в очевидном повышении

боеспособности русского флота и скорых перспективах резкого усиления его

корабельного состава.

Таким образом, к началу Великой войны морские контакты с союзной

Францией (как и с дружественной Великобританией) так и не вышли на уро-

вень, позволивший им оказать сколь-нибудь существенное влияние на содер-

жание стратегического планирования в российском морском ведомстве, не го-

воря уже о направленности строительства российского флота. Этого, кстати,

нельзя сказать о взаимодействии в морских делах между французами и бри-

танцами. Достаточно вспомнить, что именно заключённые в 1913 г. соглаше-

ния с Францией позволили англичанам резко сократить традиционное военное

присутствие в Средиземном море и сосредоточить лучшие силы своего флота

АВПРИ, ф. 133, оп. 470, 1913 г., Полит. архив, д. 138, л. 46.

Апрелев Б. «Гебен» в войну 1914-18 г. (Воспоминания о роли германского линейного крей-

сера «Гебен» в минувшую войну 1914-1918 гг.) // Зарубежный морской сборник. 1930. № 9. С. 39.

Светлейший князь Александр Александрович Ливен (1860-1914), будучи курляндским нем-

цем, получившим воспитание в Германии, и выпускником королевского прусского кадетского

корпуса в Лихтерфельде, пользовался особой нелюбовью германских коллег.

Цит. по: Hubatsch W. Die russische Marine im deutschen Urteil 1890-1914 // Das deutsche Bild

der russischen und sowjetischen Marine. Vorträge der V. Historisch-Ŧaktischen Tagung der Flotte, 6-7.

Dezember 1961. Marine-Rundschau, Zeitschrift für Seewesen, Beiheft 7/8. Frankfurt a/M, 1962. S. 31.

Цит. по: Шилов С.П. Военно-морская политика кайзеровской Германии и Россия (1897-

1914 гг.). Дис. … д-ра ист. наук. Тюмень, 2004. С. 308.

140

в водах метрополии перед лицом германского Флота открытого моря⁶⁷. В весь-

ма доверительном письме министру иностранных дел от 2(15) февраля 1913 г.

Извольский справедливо отмечал, что сношения Парижа и Лондона «затраги-

вают мельчайшие подробности англо-французской военно-морской коопера-

ции», и признавал, что «соглашение между Францией и Англией в техническом

отношении ещё более разработано (согласно с географическими условиями),

нежели такое же соглашение между Францией и Россией»⁶⁸.

Если британцы благодаря морским конвенциям с Францией смогли реа-

лизовать принципиально новую идеологию дислокации и применения своих

военно-морских сил⁶⁹, то Россия от контактов с Парижем подобных дивиден-

дов не получила. Несмотря на регулярные сношения МГШ с французским мор-

ским штабом, в проекте «Плана операций Черноморского флота на 1914 год»,

разработанном штабом командующего морскими силами Чёрного моря адми-

рала А.А. Эбергарда в декабре 1913 г., параметры взаимодействия с союзника-

ми ограничивались кратким замечанием о том, что угроза со стороны англо--

французского флота не позволит Австро-Венгрии направить свои морские

силы в Чёрное море⁷⁰. Гипотетическое давление французских морских сил на

турок со стороны Средиземного моря как фактор обстановки на Черноморском

театре не просчитывалась российским командованием даже теоретически.

Причины затягивания с подписанием морской конвенции и недостаточ-

ной эффективности российско-французских контактов после её заключения

в 1912 г. многообразны. Помимо названных выше, отметим также отсутствие

непосредственного географического соприкосновения операционных зон

российского и французского флотов, затруднявшее выработку и апробацию

конкретных форм и способов взаимодействия на стратегическом и тем более

оперативном уровнях. Свою роль сыграла и незначительность временного про-

межутка между заключением морской конвенции и началом Первой мировой

Англо-французские консультации о координации планов войны на море, начавшиеся

в 1911 г., завершились подписанием в январе-феврале 1913 г. трёх конвенций. Этими документа-

ми Северное море объявлялось операционной зоной английского флота. Ответственность за рай-

он Дуврского пролива (Па-де-Кале) возлагалась на британцев, поддерживаемых лёгкими силами

французов - соединениями эсминцев и подводных лодок, которые базировались на Дюнкерк,

Кале и Булонь. Западную часть Ла-Манша предполагалось контролировать силами опиравшейся

на Брест французской 2-й лёгкой эскадры (две дивизии броненосных крейсеров, соединения эс-

минцев и подводных лодок), усиленной четырьмя британскими крейсерами. Западная часть Сре-

диземного моря являлась зоной ответственности главных сил французского флота, восточная -

англичан. 27 января 1913 г. державы заключили дополнительное соглашение о взаимодействии на

Дальнем Востоке (Moulin J. Op. cit. P. 54, 57-58; Об англо-французских военно-морских соглаше-

ниях см. также: Томази А. Морская война на Адриатическом море / Пер. с франц. В.Я. Новицкого.

М.; Л., 1940. С. 7-12; Policy and Operations in the Mediterranean / Ed. by E.W.R. Lumby. L., 1970.

P. 1-131; Williamson S.R. The Politics of Grand Strategy: Britain and France Prepare for War, 1904-1914.

Cambridge, 1969. P. 318-327).

АВПРИ, ф. 133, оп. 470, 1913 г., Полит. архив, д. 23, л. 3.

О морской политике Великобритании перед Первой мировой войной см. подробнее: Лиха-

рев Д.В. Эра адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота. Влади-

восток, 1993; Романова Е.В. Путь к войне: развитие англо-германского конфликта, 1898-1914 гг.

М., 2008; Grimes Sh.T. Strategy and War Planning in the British Navy, 1887-1918. Woodbridge, 2012;

Kennedy P. Strategy and Diplomacy 1870-1945. L., 1984; Marder A.J. From Dreadnought to Scapa Flow.

The Royal Navy in the Fisher Era. 1904-1919. 5 vols. L., 1961-1970; Massie R. Dreadnought: Britain,

Germany and the Coming of the Great War. N.Y., 1991; Shiflett Ch.R. The Royal Navy and the Question

of Imperial Defense East of Suez, 1902-1914 // Warship International. 1995. № 4. P. 353-366; etc.

РГА ВМФ, ф. 418, оп. 2, д. 267, л. 2.

141

войны - около двух лет. Для сравнения: «сухопутные» коллеги моряков вышли

на более или менее определённую координацию стратегических планов при-

мерно к 1910 г., т.е. спустя почти два десятилетия после заключения военной

конвенции⁷¹. Наконец, назовём ещё одно обстоятельство - «министерскую че-

харду» (пользуясь позднейшим эвфемизмом В.М. Пуришкевича) во француз-

ском морском ведомстве. С 1871 г. по август 1914 г. сменились 44 морских

министра⁷², что, разумеется, не способствовало последовательности и преем-

ственности государственной морской политики вообще и созданию прочного

политического каркаса военно-морского взаимодействия с российским союз-

ником в частности.

Тем не менее в конце XIX - начале XX в. была заложена определённая

организационная основа межсоюзнического взаимодействия, сыгравшая по-

ложительную роль в координации усилий стран Антанты в военно-морской

сфере в годы Первой мировой войны.

Подробнее см.: Вооружённые силы России в Первой мировой войне (1914-1917) / Под

общ. ред. В.В. Герасимова. Т. 1. М., 2014. С. 321-352.

Moulin J. Op. cit. P. 53.

142