Институты и общности

Кружок ищущих христианского просвещения:

состав и взаимоотношения участников

Кирилл Паромов

Circle of those seeking Christian enlightenment:

structure and relationships of the participants

Kirill Paromov

(Lomonosov Moscow State University, Russia)

DOI: 10.31857/S2949124X23040090, EDN: HNGTIF

На первый взгляд, Кружок ищущих христианского просвещения¹, или «но-

восёловский кружок», как его называли по имени одного из учредителей и пред-

седателя М.А. Новосёлова, вряд ли нуждается в представлении. Эта московская

организация, существовавшая в последнее предреволюционное десятилетие,

включала церковных интеллектуалов, в том числе весьма известных. Знакомясь

с идейно-политической и общественной жизнью Серебряного века русской

культуры, нельзя не встретить упоминания о Кружке и о тех, кого принято счи-

тать его участниками². Часть этих «свидетельств» вошла затем в мемуарное пре-

дание³ и повлияла на более поздние исследовательские (поначалу эмигрантские,

а потом и современные российские) представления о Кружке и его составе⁴.

Официальное название общества - «Кружок ищущих христианского просвещения в духе

Православной Христовой Церкви». Однако сами участники, говоря о нём, в том числе публично,

предпочитали прижившийся сокращённый вариант.

Показателен в этом отношении сборник: Взыскующие града. Хроника частной жизни рус-

ских религиозных философов в письмах и дневниках С.А. Аскольдова, Н.А. Бердяева, С.Н. Булга-

кова, Е.Н. Трубецкого, В.Ф. Эрна и др. / Сост. В.И. Кейдан. М., 1997.

Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). М., 1991. С. 184-187;

Зеньковский В.В. Из моей жизни. Воспоминания. М., 2014. С. 254-255; Александр Иванович Гуч-

ков рассказывает… М., 1993. С. 86; Маклаков В.А. Из воспоминаний. Уроки жизни. М., 2011.

С. 71-79; Дурылин С.Н. В своём углу. М., 2006. С. 152-154, 384-385, 540-541; Шагинян М.С. Че-

ловек и Время. История человеческого становления. М., 1980. С. 274-292; Фудель С.И. Собрание

сочинений. В 3 т. Т. 1. М., 2001. С. 62-64, 67-69, 154; Воспоминания Константина Сергеевича

Родионова (1892-1991) // Вестник русского христианского движения. 1992. № 1(164). С. 279-281;

Арсеньев Н.С. Из русской культурной и творческой традиции. L., 1992. С. 105-106; Арсеньев Н.

О московских религиозно-философских и литературных кружках и собраниях начала ХХ века //

Воспоминания о Серебряном веке. М., 1993. С. 300-304; Арсеньев Н.С. Дары и встречи жизненного

пути. СПб., 2013. С. 56, 59, 206-214.

Зёрнов Н.М. Русское религиозное возрождение ХХ века. Париж, 1991. С. 121-122; Со-

болев А.В. К истории Религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьёва

Историко-философский ежегодник. 1992. М., 1994. С. 106-107; Никитина И.В., Половинкин С.М.

«Московский авва» // Переписка священника Павла Александровича Флоренского и Михаи-

ла Александровича Новосёлова с присоединением писем иеросхимонаха Германа Зосимовского,

иеросхимонаха Антония (Булатовича), иеромонаха Пантелеимона (Успенского), В.М. Васнецо-

ва, Ф.Д. Самарина, Ф.К. Андреева, С.Н. Дурылина, И.П. Щербова (Архив священника Павла

Александровича Флоренского. Вып. 2) / Под ред. игумена Андроника (Трубачёва). Томск, 1998.

С. 9-38; Половинкин С.М. Ревностная дружба // Переписка священника Павла Александрови-

ча Флоренского со священником Сергием Николаевичем Булгаковым (Архив священника Павла

124

Так, С.М. Половинкин причислял к нему о. П.А. Флоренского, о. С.Н. Бул-

гакова, о. А.В. Ельчанинова, о. С.Н. Дурылина, о. Ф.К. Андреева, о. С.П. Ман-

сурова, М.А. Новосёлова, братьев князей Е.Н. и Г.Н. Трубецких, братьев Ф.Д.

и А.Д. Самариных, П.Б. Мансурова, Н.С. Арсеньева, Н.Д. Кузнецова, И.П. Щер-

бова. Как «близкие кружку» рассматриваются В.М. Васнецов и М.В. Несте-

ров⁵. Порою попадают в этот перечень прот. И.И. Фудель, о. В.П. Свенциц-

кий, В.Ф. Эрн, А.С. Глинка (Волжский), Л.А. Тихомиров, С.А. Цветков и даже

А.Ф. Лосев⁶.

Вероятно, именно возможностью собрать такое «соцветие» знаменитостей

и объясняется постоянное⁷, хотя и не самое пристальное внимание к Кружку,

который предстаёт своего рода «средоточием» православно-ориентированной

интеллигенции⁸. С этим же связано то, что в историографии организация

и деятельность общества оказались как бы в тени судеб и творчества его

участников. Наиболее отчётливо это проявлялось при публикации их эпи-

столярного и иного наследия, когда Кружок упоминался во вступительных

статьях и комментариях. Между тем на необходимость уточнять сведения

о составе Кружка без малого 20 лет назад указывал иерей А. Дубинин⁹. Дей-

ствительно, само по себе знакомство многих из перечисленных лиц вовсе не

предполагает их сотрудничества в Кружке, в основе которого лежало искрен-

нее стремление к близости, доверительности и духовному единству, призна-

вавшемуся бесспорной христианской ценностью¹⁰. Не случайно в его Уставе,

написанном Самариным с учётом мнений остальных кружковцев, говори-

Александровича Флоренского. Вып. 4) / Под ред. игумена Андроника (Трубачёва). Томск, 2001.

С. 5-15; Половинкин С.М. П.А. Флоренский и религиозно-философские кружки и общества в Мо-

скве // Незавершённая энтелехийность: отец Павел Флоренский, Василий Розанов в современной

рефлексии. Сборник статей. Кострома, 2003. С. 45-55; Дубинин А., иерей. Переписка В.А. Кожев-

никова с Ф.Д. Самариным и деятельность Кружка ищущих христианского просвещения // Бого-

словские труды. Вып. 40. М., 2005. С. 274-288; Иларион (Алфеев), еп. Священная тайна Церкви:

введение в историю и проблематику имяславских споров. СПб., 2007. С. 454-457; Лескин Д., прот.

Метафизика слова и имени в русской религиозно-философской мысли. СПб., 2008. С. 299-302;

Паромов К.Я. Епископ Феодор (Поздеевский) и «Кружок ищущих христианского просвещения»: по

переписке участников // Христианское чтение. 2012. № 3. С. 66-108.

Половинкин С.М. Ревностная дружба. С. 6. При этом в московском кругу упомянуты

кн. Г.Н. Трубецкой, вернувшийся в 1912 г. на дипломатическую службу и проживавший в Петер-

бурге и за границей, А.В. Ельчанинов, в начале 1911 г. прервавший учёбу в Московской духовной

академии и уехавший в родной Тифлис, преподаватель Санкт-Петербургской духовной семинарии

И.П. Щербов, который никогда не был москвичом.

Половинкин С.М. Кружок ищущих христианского просвещения // Русская философия. Ма-

лый энциклопедический словарь. М., 1995. С. 287; Резниченко А.И. О смыслах имён: Булгаков,

Лосев, Флоренский, Франк et dii minores. М., 2012. С. 15.

Об этом свидетельствует, в частности, растущее количество энциклопедических статей: По-

ловинкин С.М. Кружок ищущих христианского просвещения. С. 287-289; Шруба М. Литературные

объединения Москвы и Петербурга 1890-1917 годов. М., 2004. С. 79-80, 138-139; Половинкин С.М.

Кружок ищущих христианского просвещения в духе Православной Христовой Церкви // Право-

славная энциклопедия. Т. 39. М., 2015. С. 55-58; Паромов К.Я. Кружок ищущих христианского

просвещения в духе православной Христовой Церкви // Большая российская энциклопедия (URL:

https://bigenc.ru/c/kruzhok-ishchushchikh-khristianskogo-prosveshcheniia-v-dukhe-pravoslavnoi-khristovoi--

tserkvi-909a7e (дата обращения: 16.06.2023 г.)).

«Самая сердцевина русского православия», - писал о Кружке в мемуарах Н.А. Бердяев

(Бердяев Н.А. Самопознание… С. 185).

Дубинин А., иерей. Переписка В.А. Кожевникова с Ф.Д. Самариным… С. 283-284.

[Самарин Ф.Д.] О задачах и характере устраиваемых «Кружком» бесед // Богословские тру-

ды. Вып. 45. М., 2013. С. 468.

125

лось, что «решения принимаются Кружком не иначе, как с общего согласия

всех присутствующих на заседании членов»¹¹. Перечни же, составленные По-

ловинкиным, отражают скорее круг общения, причём даже не столько лич-

ного, сколько идейного (взаимовлияния, отталкивания), о. П. Флоренского.

Всё это создаёт путаницу, и не удивительно, что в литературе новосёлов-

ский кружок, к сожалению, не отличают от самаринского, а Фёдора Дмитри-

евича ошибочно называют председателем. Эта ошибка, вероятно, восходит

к о. Павлу Флоренскому, указавшему при публикации писем Самарина, что

речь в них идёт о Кружке ищущих христианского просвещения, «попросту

называемом то “самаринским”, то “новосёловским”»¹².

Между тем выражение «самаринский кружок» вовсе не было одним из

неофициальных, просторечных наименований Кружка ищущих христианско-

го просвещения, наряду с «новосёловским» и «корниловским». Так, узнав

из газет о смерти Самарина, Л.А. Тихомиров 24 октября 1916 г. с горечью

писал в дневнике: «Умирают все мои современники, все люди национальной

России. Фёдор Самарин был по уму краса Самариных. Теперь, значит, са-

маринский кружок исчез совершенно. Уж он и то на ладан дышал и держал-

ся только Фёдором Дмитриевичем… Кожевников сам по себе поддерживает

охотно только Новосёловский кружок. Корнилов - весь в делах Красного

Креста… Впрочем, всё это не важно. Нынешнее время не принимает ни

таких людей, как Фёдор Дмитриевич, ни таких кружков, как самаринский.

Этот кружок имел целью быть вольным центром свободного общественного

мнения умственной аристократии Русского направления. Всё это уже - не-

что отжившее, прошлое, последний отблеск Самаринско-Аксаковской Мо-

сквы, которой уже нет»¹³.

Добровольно покинув «по болезни» в 1908 г. Государственный совет¹⁴,

Самарин, несмотря на расстроенное здоровье и глубокий пессимизм отно-

сительно торжества фамильных идеалов, продолжал интересоваться проис-

ходившим в политической сфере. Его традиционное для Самариных чувство

Устав Кружка взаимопомощи в целях христианского просвещения // Богословские труды.

Вып. 45. С. 472. Впрочем, между теми же Самариными и Трубецкими, несмотря на тесное род-

ство и принципиальную самаринскую «семейственность», особой близости не установилось. Об

идейном конфликте с «дядей Федей», вызванном наследственной слабостью Самарина - «кон-

сервативным романтизмом в вопросе об общине», вспоминал старший сын кн. Е.Н. Трубецкого:

Трубецкой С.Е. Минувшее. Париж, 1989. С. 80. В высшей степени требовательная к себе и к своему

слову дочь Самарина М.Ф. Мансурова вспоминала о «расхождениях, и серьёзных», постепенно

возникших у её отца со старшими братьями Трубецкими. При этом его явное «разномыслие»

с Флоренским (которому о. Павел придавал принципиальный характер, что, конечно же, не могло

не задевать Фёдора Дмитриевича) она характеризовала как «богословский спор», решаясь «только

рассказать» о нём, но не рассудить споривших (Мансурова М.Ф. Детские годы // Самарины. Ман-

суровы. Воспоминания родных. М., 2001. С. 14, 15, 31).

Флоренский П., свящ. Памяти Феодора Дмитриевича Самарина († 23 октября 1916 г.). Сер-

гиев посад, 1917. С. 12.

Дневник Л.А. Тихомирова. 1915-1917 гг. / Сост. А.В. Репников. М., 2008. С. 297.

С.Ю. Витте полагал, что Самарин, будучи принципиальным монархистом, «отказался

от звания члена Государственного совета», поскольку не желал ни поддерживать столыпинскую

аграрную реформу, которой, как потомственный славянофил, не сочувствовал, ни присоединять-

ся к оппозиции (Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания / Публ. Б.В. Ананьича, Р.Ш. Ганелина,

С.В. Куликова, С.К. Лебедева, И.В. Лукоянова. Т. 2. СПб., 2003. С. 287-288). Дочь Фёдора Дми-

триевича вспоминала: «Папá с болью сердца внимательно следил за ходом политических событий,

за действиями правительства. По его убеждению, оно роняло тот идеал государственности, кото-

рый был для него свят» (Мансурова М.Ф. Указ. соч. С. 14).

126

«общественного долга», носившее, по сути, религиозные черты, а также вы-

пестованная десятилетиями склонность к умственному труду находили теперь

выражение исключительно в аналитической работе, результаты которой пред-

лагались вниманию нескольких заинтересованных лиц. Судя по составу, этот

самаринский кружок являлся реликтом Кружка москвичей, существовавшего

в 1904-1909 гг.¹⁵

По свидетельству того же Тихомирова, последним значительным шагом

«самаринцев», их «лебединой песнью» стала записка о положении Польши,

направленная в мае 1915 г. в Совет министров, которому рекомендовалось

образовать в её этнографических границах «совершенно самостоятельное

государство». Документ подписали Ф. Самарин, князья А. и В. Голицы-

ны, В. Кожевников, А. Корнилов, И. Лебедев, П. Мансуров, Л. Тихомиров

и Д. Хомяков¹⁶. Четверо из них (Самарин, Кожевников, Корнилов, Ман-

суров) состояли в Кружке ищущих христианского просвещения, однако,

разумеется, не были обязаны согласовывать с другими его членами подобные

действия.

Что же, в сущности, достоверно известно о Кружке? Он был учреждён

в январе 1907 г. по инициативе ставшего председателем М.А. Новосёлова¹⁷,

Ф.Д. Самарина, В.А. Кожевникова, Н.Н. Мамонова (выбранного казначеем)

и П.Б. Мансурова. Его действительными членами являлись ректор Москов-

ской духовной семинарии архимандрит Феодор (Поздеевский)¹⁸, А.А. Корни-

лов (врач-невропатолог, профессор Московского университета), А.И. Нов-

городцев (родной брат П.И. Новгородцева), С.Н. Булгаков, Н.Д. Кузнецов,

П.А. Флоренский (с апреля 1911 г. - священник), Ф.К. Андреев. В разное

время с кружком тесно сотрудничали протоиерей И. Фудель, Л.А. Тихоми-

ров, С.Н. Дурылин, С.П. Мансуров¹⁹. Некоторые из них входили в церковно--

просветительское Братство святителей Московских Петра, Алексия, Ионы

и Филиппа и в «правый» политический Кружок москвичей, были связаны

Дубинин А., свящ. Переписка В.А. Кожевникова с Ф.Д. Самариным… С. 278, 281.

Дневник Л.А. Тихомирова… С. 262. Подробнее см.: Бахтурина А.Ю. Окраины российской

империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны

(1914-1917 гг.). М., 2004. С. 63-64.

См. подписанное им в этом качестве обращение Кружка к законоучителям: Новосёлов М.

К вопросу о религиозном образовании и воспитании учащихся в средних учебных заведениях //

Итоги жизни. 1914. № 11. С. 12-13.

Став с августа 1909 г. епископом Волоколамским и ректором Московской духовной ака-

демии, он отошёл от активного участия в работе Кружка, но связи с ним и с его участниками не

терял.

Данные о членах кружка можно обнаружить в публикациях: Феодору Дмитриевичу Са-

марину († 23 октября 1916 года) от друзей (Заметки Вл.А. Кожевникова, кн. Гр.Н. Трубецкого,

П.Б. Мансурова, свящ. П.А. Флоренского, М.А. Новосёлова, Ф.К. Андреева и С.Н. Булгакова) //

Богословский вестник. 1916. № 10-12. С. 543-581; Флоренский П., свящ. Памяти Феодора Дми-

триевича Самарина…; Переписка Ф.Д. Самарина и священника П.А. Флоренского // Вестник

РХД. 1978. № 2(125). С. 251-271; Переписка П.А. Флоренского и В.А. Кожевникова // Вопро-

сы философии. 1991. № 6. С. 85-151; Переписка священника Павла Александровича Флорен-

ского и Михаила Александровича Новосёлова…; Переписка священника Павла Александровича

Флоренского со священником Сергием Николаевичем Булгаковым...; Письма В.А. Кожевнико-

ва Ф.Д. Самарину // Богословские труды. Вып. 40. С. 288-354; Письма мученика Михаила Ново-

сёлова Ф.Д. Самарину, 1905-1913 гг. // Богословские труды. Вып. 45. С. 425-473; [Самарин Ф.Д.]

О задачах и характере… С. 468-469; Устав Кружка взаимопомощи… С. 470-472; Краткие сведения

о деятельности «Кружка ищущих христианского просвещения» за 1908 г. // Богословские труды.

Вып. 45. С. 472-473.

127

с Московским религиозно-философским обществом (РФО) памяти Вл. Со-

ловьёва²⁰ и Московской духовной академией, где помимо владыки Феодора

преподавали её выпускники Флоренский и Андреев, а Новосёлов, Самарин

и Кожевников с конца 1912 г. состояли почётными членами. Действитель-

ных участников общества всегда насчитывалось немного. Если 12 января

1907 г. Ф.Д. Самарин писал П.Б. Мансурову о создании «маленького кружка

духовно-просветительного характера», то 14 июня 1913 г. он отмечал «недо-

статок людей», делающий невозможным любое его «переустройство»²¹.

Устав Кружка готовился с января 1907 г. и в августе был официально

утверждён²². В нём указывалась единственная цель - «помогать своим членам,

а также и посторонним лицам, которые будут к нему обращаться, в усвоении

начал христианского просвещения»²³. Неудивительно, что столь зыбкая грань

между действительными членами и «посторонними лицами» значительно ос-

ложняет точное определение состава общества.

При этом в том же первом параграфе устава говорилось, что «Кружок

никаких политических целей не преследует и в обсуждение политических во-

просов не входит»²⁴. Такое ограничение позволяло общаться людям самых

разных взглядов, будь то убеждённые монархисты Самарин, Мансуров, Ко-

жевников и Корнилов, «христианский социалист» и эсхатологический теократ

Булгаков или принципиально аполитичный Флоренский. В декларированном

отказе от политики, бесспорно, выражалась реакция на события недавней

революции, осознание, по словам Самарина, «недостаточности наших сил

и невозможности бороться с тем ураганом, который нёсся над Россией»²⁵.

Впрочем, воздержание от злободневных тем не носило вынужденного, а по-

тому и обязательного, характера. Отец Павел запомнил, как «на одном из чет-

вергов у Михаила Александровича Новосёлова, когда часть посетителей уже

разошлась, разговор принял особенно живое течение. Но шёл он о каких-то

не то общественных, не то политических вопросах, мне был скучен, и я, сидя

сбоку от Феодора Дмитриевича, стал всматриваться в его лицо… Кроме хоро-

шего, я ничего не увидел в нём. Это была большая и глубокая дума о каких-то

страданиях и скорбях, какая-то - я бы сказал - почти подавленность роком,

если бы она не была очищена покорностью Промыслу и не освящена чув-

ством объективной Правды»²⁶.

Резкое противопоставление «православного» Кружка внецерковному РФО, опирающееся

на мемуары (Арсеньев Н.С. Дары и встречи… С. 56-59), крайне сомнительно. Конечно, граница

между ними имелась. Тем не менее многие видные кружковцы были причастны к деятельности

РФО, в том числе - Булгаков, Флоренский («не священник ещё, а студент академии» и молодой

её преподаватель), Кожевников, Новосёлов (Белый А. Начало века. Берлинская редакция (1923).

СПб., 2014. С. 515-517), но, что любопытно, не Самарин и Мансуров.

Дубинин А., свящ. Переписка В.А. Кожевникова с Ф.Д. Самариным… С. 281, 288.

Письма мученика… С. 443.

Такому пониманию своей деятельности вполне соответствовало первоначальное, «рабочее»,

название - «Кружок взаимопомощи в целях христианского просвещения» (Устав Кружка взаимо-

помощи… С. 470).

Там же.

Дубинин А., свящ. Переписка В.А. Кожевникова с Ф.Д. Самариным… С. 280; Колеров М.А.

«Не мир, но меч». Русская религиозно-философская печать от «Проблем идеализма» до «Вех».

1902-1909. СПб., 1996. С. 257-258.

Флоренский П., свящ. Памяти Феодора Дмитриевича Самарина… С. 4.

128

Так или иначе, кружковцы пытались отыскать идеал христианской ком-

муникации и то «“хоровое начало”, на которое думали опереть русскую обще-

ственность славянофилы»²⁷. Обычно исследователи видят в этом стремление

воплотить славянофильскую «соборность сознания»²⁸. Однако это определе-

ние, позаимствованное у о. П. Флоренского²⁹, нуждается в пояснении.

Характерно, что в 1917 г. Новосёлов переиздал размышления Д.А. Хомя-

кова, утверждавшего в 1906 г.: «В сущности, в Церкви всё, что не безусловно

согласно с идеей единства, даже внешнего, есть только земной минус, вноси-

мый в высшую основную идею - христианского единства»³⁰. Схожим образом

рассуждал и Самарин, писавший: «Мы, последователи Христовы, призваны

к единению… По слову Его великий дар единения духовного дан нам свыше…

Но в области духовной жизни воля Божия осуществляется лишь при деятель-

ном участии воли человеческой… Так и благодать единения, нам дарованная,

может возрастать и приносить плоды, только если мы будем в себе питать

и согревать этот дар». Соответственно «общение с другими верующими не-

обходимо каждому члену Церкви, как воздух для всякого организма». Между

тем «религиозная мысль у нас почти замкнута в тесные пределы личной жиз-

ни», явно недостаточные для её развития³¹. Именно поэтому Кружок приоб-

ретал для Самарина особую ценность: «Мы все друг друга будем учить и друг

у друга учиться, чтобы всё более сближаться духовно и достигнуть возможно

полного внутреннего единения»³².

Размышляя о «задачах и характере» планируемых Кружком бесед, Сама-

рин настаивал на желательности даже не согласия, а единомыслия и едино-

гласия по принципиальным вопросам. Со своей стороны, Новосёлов выдви-

нул идею «общения, создаваемого на почве общей молитвы», собирающей

воедино ум, волю и чувство. Поддерживая его, архимандрит Феодор (Поз-

деевский) напоминал Фёдору Дмитриевичу, что лишь «в молитвенном еди-

нении возможно не только “едино сердце и усты”, но и “едина воля и едина

мысль”». Между тем предусмотрительный Кожевников убеждал Самарина

в том, что полнота «согласия в общих главных положениях между членами

“Кружка”» не должна простираться «в чтениях до таких строгих пределов,

чтобы даже иногда, даже в некоторых случаях, нельзя было отступить от еди-

ногласия во мнениях»³³.

21 мая 1915 г., в последнем письме к о. П. Флоренскому, Самарин вы-

нужден был признать, что в полной мере его замысел реализовать не удалось:

«Мы испрашиваем “соединения веры”, как благодатного дара свыше, но, ко-

нечно, и сами должны трудиться по мере сил над достижением этой великой

и святой цели; иначе суетна наша молитва… Меня лично… недоговорённость

и неясность между близкими людьми всегда тяготила, и в этом заключалась

главная причина, почему мне казалось полезным учреждение того кружка,

Флоренский П.А., свящ. Пути и средоточия // Флоренский П.А., свящ. Сочинения. В 4 т. /

Сост. игумен Андроник (А.С. Трубачёв), П.В. Флоренский, М.С. Трубачёва. Т. 3(1). М., 2000.

С. 38.

См., в частности: Никитина И.В., Половинкин С.М. «Московский авва». С. 22.

Флоренский П., свящ. Памяти Феодора Дмитриевича Самарина… С. 3, 5-6, 15-16.

Хомяков Д.А. Собор, соборность, приход и пастырь. Саратов, 1996. С. 16-17.

[Самарин Ф.Д.] О задачах и характере… С. 468-469.

Письма мученика… С. 441.

Письма В.А. Кожевникова Ф.Д. Самарину. С. 298, 308-309; Письма мученика… С. 441.

129

который сплачивается около Мих.А. Новосёлова. К сожалению, намеченная

мною задача была вскоре подменена другими, не менее, может быть, важны-

ми и почтенными, но не столь отвечающими моей душевной потребности»³⁴.

Действительно, знакомясь с материалами, опубликованными в последние

годы существования Кружка и фактически уже подводившими итоги его ра-

боты³⁵, нельзя не заметить, что у каждого из «ищущих» была своя «соборность

сознания», а такие видные кружковцы как Самарин, Новосёлов, Флоренский

имели собственные и весьма отличавшиеся представления о задачах и воз-

можностях их организации. Несколько утрируя, можно сказать, что Новосё-

лов видел в ней прежде всего миссионерское общество, призванное спасти

Русскую Церковь от духовного вырождения, утраты христианского отноше-

ния к жизни, забвения святоотеческих заветов и практик³⁶. Самарин искал

в ней круг единомышленников, стремящихся в «непосредственном обраще-

нии к Евангелию» раскрыть неизменные «религиозные идеи» христианства,

дать убедительный ответ «умственным и нравственным запросам настоящего

времени» и тем самым занять своё место в Церкви³⁷. Флоренскому идеалом

представлялась дружба посвящённых³⁸, переходящая в теургию и соработни-

чество Творцу. Для достижения «живого религиозного сознания» связанные

ею друзья стараются осмыслить стихию подлинной (несомненно, народной

и даже «прото»-народной, первобытной, «наиболее архаичной»³⁹) религиозно-

сти и выработать полноценное и всеобъемлющее миропонимание⁴⁰. Беседуя

весной 1915 г. с Самариным, о. Павел говорил о «величайшем священном

страхе веры», неотделимом от чуда «Богонисхождения и Боговоплощения»,

о неизбывном символизме «освященной реальности», полной свидетельств

(«видов и образов») «Благодати и Боговоплощения»⁴¹. При этом свою устрем-

лённость к «тайнам и таинствам» он считал смелым и последовательным во-

площением программных установок «старого славянофильства».

Неудивительно, что позиции «лидеров» Кружка в наиболее ответственные

для его существования моменты никогда не совпадали полностью. Кто-то

всегда находился в явном несогласии с «общим мнением» остальных, при-

мирение взглядов двух других удавалось лишь с существенными оговорками.

Так, когда в мае 1913 г. Святейший Синод осудил распространившееся в рус-

ских обителях Афона новое учение об особом почитании имени Божия, Кру-

жок разделился на явных сторонников имяславия (Новосёлов, Флоренский,

Булгаков, Кожевников, Андреев) и тех, кто сомневался в его истинности (Са-

марин, Мансуров, Кузнецов, епископ Феодор). Решение церковных властей,

Флоренский П., свящ. Памяти Феодора Дмитриевича Самарина… С. 24.

Там же; Флоренский П., свящ. Около Хомякова (критические заметки). Сергиев Посад, 1916;

Феодору Дмитриевичу Самарину…

Письма мученика… С. 453-454.

Письма В.А. Кожевникова Ф.Д. Самарину. С. 302, 304-306.

Павел Флоренский и символисты. Опыты литературные. Статьи. Переписка

/ Сост.

Е.В. Иванова. М., 2004. С. 276; Хоружий С.С. Миросозерцание Флоренского. Томск, 1999. С. 112.

Переписка П.А. Флоренского и В.А. Кожевникова. С. 97; Прения по поводу реферата

П.А. Флоренского на тему: «Догматизм и догматика» // Историко-философские исследования.

Ежегодник. Вып. 1. Минск, 1991. С. 191; Хоружий С.С. Миросозерцание Флоренского. С. 121, 138.

Переписка священника Павла Александровича Флоренского со священником Сергием

Николаевичем Булгаковым... С. 140-143.

Флоренский П., свящ. Памяти Феодора Дмитриевича Самарина… С. 21; Переписка П.А. Фло-

ренского и В.А. Кожевникова. С. 108.

130

вынесенное при полнейшем общественном равнодушии к сути проблемы

(и при злорадном перечислении примеров насилия, применявшегося всеми

сторонами конфликта), воспринималось Новосёловым, Флоренским и Булга-

ковым как опасная ересь, упорство в которой будет иметь роковые послед-

ствия для Русской Церкви и для Российской империи. Само имяславие каза-

лось им непременным признаком православного догматического богословия.

И когда о нём возвестили афонские иноки, сочувствовавшие им кружковцы

решили, что начинается настоящая духовная «весна»⁴².

Выход в 1916 г. «Критических заметок» о. П. Флоренского «Около Хомя-

кова» вновь разделил участников Кружка на сочувствовавших автору (Булга-

ков, Кожевников, Андреев) и не согласных с его основными положениями

и остро полемическими выпадами против родоначальника славянофильства

и его идейных преемников (Новосёлов, Самарин).

Расхождения среди остальных членов лишь на первый взгляд были ме-

нее острыми. Тут сказывалась, скорее, разница в складе ума и темпераменте.

Так, Кожевников всю жизнь сочетал миролюбие и искреннее уважение к чу-

жим интеллектуальным поискам со свободой собственной мысли. Увлечения,

свойственные Булгакову (и прекрасно им сознававшиеся), свидетельствова-

ли об искренности и горячности, но не лишали его взгляды своеобразия.

За годы участия в Кружке он испытал серьёзное влияние идей Новосёлова,

Кожевникова, Самарина, но в итоге примкнул к о. П. Флоренскому (с чем

было связано и принятие священства в июне 1918 г.). Из «молодых» - ни

Ф.К. Андреева, ни С.Н. Дурылина, ни С.П. Мансурова невозможно предста-

вить чьей-либо тенью. Точно так же и позиции П.Б. Мансурова не сводились

к положению давнего друга, родственника и единомышленника Самарина.

Каждый сохранял своё лицо. Кузнецов, Мамонов, Корнилов, архимандрит

Феодор, бесспорно, крупные и самостоятельные фигуры, играли в Кружке

более скромную роль, но прежде всего потому, что их сильнее привлекали

иные поприща.

Констатируя общность «ищущих» (имевшую несколько уровней), не сле-

дует упускать из вида и то, что, желая найти сотрудников, они в то же время

встречали в них и своих противников. По свидетельству Булгакова, «в разгар

“имеславческих” споров» кн. Е.Н. Трубецкой указывал ему «на необходи-

мость особенно считаться с настроением Ф.Д. Самарина ввиду особенной

чуткости его церковной совести»⁴³. По сути, о том же говорил в сороковой

день по кончине Самарина на заседании Братства святителей Московских

о. П. Флоренский: «Если уместно здесь выразиться корыстно, принимая во

внимание наши интересы, то нельзя не заметить незаменимости Феодора

Дмитриевича в наших беседах. А в особенности, как он нужен был бы теперь

и в будущем, когда всё настойчивее требуют разрешения многочисленные

богословские, философские и общественные вопросы». Нет сомнений, что

речь шла именно о потребности в принципиальном, хотя и богословски несо-

стоятельном, оппоненте⁴⁴. Причём спор затрагивал не только Самарина. Ведь,

Имяславие. Антология / Сост. Е.С. Полищук, С.М. Половинкин. М., 2002. С. 12-13.

Феодору Дмитриевичу Самарину… С. 579.

Но это отнюдь не исключало уничижительных оценок и даже располагало к ним. «Вот, -

вспоминал о. Павел на одной из своих московских лекций в июне 1918 г., - один из наших бо-

гословствующих мыслителей, не без иудейской закваски, отрицал, от полноты сознательности,

онтологичность таинства Евхаристии. “Было бы страшно признать пресуществление, - говорил

131

по словам о. Павла, «живое предание славянофильства являлось нам в лице

Феодора Дмитриевича», и «многие из сторон его личности получали для нас

особое значение, ибо делались символическими»⁴⁵.

Интересно, что именно в пору интенсивного осознания этих разногла-

сий⁴⁶ 7 июня 1913 г. о. П. Флоренский писал в Петербург Розанову, пона-

слышке дивившемуся крепости дружеских связей в его окружении: «Конечно,

московская “церковная дружба” есть лучшее, что есть у нас, и в дружбе этой

полная coincidentia oppositorum⁴⁷. Все свободны, и все связаны; все по-своему,

и все - “как другие”. Вы пишете о “новом” в богословии, что внесено нами;

но к перечисленным Вами лицам не забудьте добавить Новосёлова и Бул-

гакова, Самарина… Весь смысл московского движения в том, что для нас

смысл жизни вовсе не в литературном запечатлении своих воззрений, а в не-

посредственности личных связей. Мы не пишем, а говорим, и даже не гово-

рим, а скорее общаемся»⁴⁸. В этом описании видна особенность собственного

философствования о. Павла, его «ритмика мысли», которая была «многооб-

разна и сложна множественностью своих подходов; но во всех дышит одно

дыхание». Весной 1918 г. он объяснял: «В сложении целого каждая тема ока-

зывается так или иначе связанной с каждой другой: это - круговая порука,

ритмический перебой взаимопроникающих друг друга тем… Это - дружное

общество, в котором каждый беседует с каждым, поддерживая, все вместе,

взаимно научающий разговор… Просится ещё подобие: русская песня. Тут

нет раз навсегда закреплённых, неизменных хоровых “партий”… Единство

достигается внутренним взаимопониманием исполнителей, а не внешними

рамками… За хором сохраняется полная свобода переходить от унисона, час-

тичного или общего, к осуществлённому многоголосию»⁴⁹.

Сквозь субъективность, эмпирическую данность, феноменальность к про-

свечивающей в ней метафизической заданности, идее, «Вечности» (и обрат-

но - от ноуменального плана бытия к феноменальным его явлениям) - таков

был неизменный путь о. П.А. Флоренского, старавшегося быть «совершенно

объективным»⁵⁰. В пространном описании «московской церковной дружбы»

сложно не уловить очертания такого идеального сообщества, каким о. Павел

хотел видеть Кружок. И «совпадение противоположностей» было присуще

ему уже потому, что «всякое живое мышление опирается на противоречие

и живёт им. И чем оно жизненнее, тем острее противоречия. Религиозное

мышление не смазывает, а утверждает сразу и да, и нет»⁵¹.

он, - ведь это бы значило, что частица Тела Христова может упасть на пол и быть уничиженной”»

(Флоренский П.А., свящ. Собрание сочинений. Философия культа (Опыт православной антроподи-

цеи). М., 2004. С. 402).

Флоренский П., свящ. Памяти Феодора Дмитриевича Самарина… С. 6, 9.

См., например: Переписка священника Павла Александровича Флоренского и Михаила

Александровича Новосёлова… С. 99-100, 105-112.

Совпадение противоположностей (лат.).

Розанов В.В. Собрание сочинений. [Т. 29]. Литературные изгнанники. Книга вторая / Под

ред. А.Н. Николюкина. М.; СПб., 2010. С. 133.

Флоренский П., свящ. Пути и средоточия. С. 37.

Розанов В.В. Собрание сочинений. [Т. 29]. Литературные изгнанники. Книга вторая. С. 122.

Конспект, датированный ноябрём 1921 г., см.: Флоренский П., свящ. Культурно-историческое

место и предпосылки христианского миропонимания // Флоренский П.А., свящ. Сочинения. В 4 т.

Т. 3(2). М., 2000. С. 468.

132

Но именно поэтому о. Павла и не устраивал реальный опыт Кружка,

который, несмотря на стоявшую перед ним сверхзадачу, грозил обернуться

типичной для своего времени «партийной» подменой. «Мне думается, - де-

лился он своими опасениями с Булгаковым 12 декабря 1916 г., - что мало--

помалу, с каждым годом определённее, свободное общение, аскетика и ми-

стика у М[ихаила] А[лександрови]ча (Новосёлова. - К.П.) отступают на

второй план, и выдвигаются стороны миссионерства, апологетики, привле-

чения, пресечения… Но пред “московскими славянофилами” я могу стоять

как один пред одним, а не пред какой-то партией, за которой не признаю

ни права коллективного суда, ни права коллективного увещания, хотя всё

это признаю за каждым врозь»⁵². Характеризуя весной 1918 г. особенности

«того “хорового начала”, на которое думали опереть русскую общественность

славянофилы», о. Павел особо обращал внимание на то, что независимо от

количества участников, это всегда личностное общение, и в нём «каждый

беседует с каждым»⁵³.

Интимность, приватность, задушевность работы Кружка не раз ощуща-

лась его участниками. Даже сдержанный Кожевников, вспоминая о том, как

на одной из бесед в ноябре 1914 г. Дурылин читал статью Розанова «Русское

церковное воспитание и германские зверства», отмечал: «Все присутствовав-

шие и внимавшие были зачарованы и приведены в умиление. Создался мо-

мент (не боюсь сказать) литургически-благоговейный»⁵⁴. В поминальном слове

о Самарине, «составленном» от «Кружка ищущих христианского просвеще-

ния», Кожевников чётко разделил два направления общественно-церковной

деятельности Фёдора Дмитриевича: желанное содружество «ищущих» и Брат-

ство святителей Московских, где он старался «создать нечто практически

целесообразное для нужд церковных». В Кружке же «внимание его сосредо-

точилось на проекте духовного сплочения, вначале хотя бы небольшого числа

лиц, близко принимавших к сердцу запросы религиозные, в группу, которая

носила бы характер не столько учёного религиозно-философского общества,

сколько духовного, интимно-дружественного братства, члены коего свобод-

ным духовным общением, беседами, чтениями и практической деятельностью

в церковном духе объединялись бы друг с другом, содействовали прежде всего

взаимно духовному росту, уяснению и углублению религиозного понимания

и оживлению религиозного назидания, а затем, по мере сил и возможности,

пытались бы в том же смысле влиять и на окружающую среду, преимуще-

ственно современной молодёжи»⁵⁵.

Переписка священника Павла Александровича Флоренского со священником Сергием

Николаевичем Булгаковым... С. 118. Кстати, Кружок не был для о. Павла первым опытом мисти-

ческого содружества. Ещё летом 1904 г., отправляясь из университета в духовную академию, он де-

лился с А. Белым замыслом «кружка»-«ордена»-«братства», участников которого (предполагались

В.Ф. Эрн, В.П. Свенцицкий, А.В. Ельчанинов и др.) свободно свяжет теургия (Павел Флоренский

и символисты… С. 463, 464).

Флоренский П., свящ. Пути и средоточия. С. 37-38.

Письма В.А. Кожевникова В.В. Розанову // Вестник РХД. 1984. № 4(143). С. 93.

Феодору Дмитриевичу Самарину… С. 544. В декабре 1909 г., когда его, не спрашивая согла-

сия, избрали председателем совета возникавшего Братства, Самарин признавался П.Б. Мансурову,

что пошёл «на это дело… без всякого энтузиазма» и даже не исключал «полнейшего фиаско». Но

о Кружке за два года до того он писал совсем иначе: «С нетерпением жду, как пойдёт это дело.

В случае успеха и если увижу, что я могу быть тут полезен, хотел бы весь ему отдаться» (Дубинин А.,

иерей. Переписка В.А. Кожевникова с Ф.Д. Самариным… С. 281, 285-286).

133

Совместными усилиями устраивались «чтения и беседы по вопросам хри-

стианского просвещения»⁵⁶, ставшие основной формой деятельности Кружка.

В частности, им проводились: чтения на важные для его членов темы (библей-

ская экзегеза, состав и смысл церковного учения, реальность религиозного

опыта, сравнительное религиоведение, церковно-исторические сюжеты и их

непреходящее значение, актуальные аспекты святоотеческого наследия, рели-

гиозная психология, соотношение науки и религии); занятия со студенческой

молодёжью⁵⁷; публичные чтения, собиравшие десятки слушателей. В 1908 г.

их число доходило до 60 - более не могло вместить отведённое им помещение

(за другие годы официальная отчётность не известна)⁵⁸. Публичные лекции,

как правило, проходили в доме профессора Корнилова (именно поэтому кру-

жок иногда называли «корниловским»). Причём не только их слушатели, но

и лекторы зачастую не принадлежали малочисленному Кружку (например,

В.А. Троицкий - будущий архиепископ Верейский Иларион, Н.С. Арсеньев,

Ю.А. Колемин).

Устраивались и закрытые для публики собрания, на которые допускались

только члены общества. Первоначально они снимали для этого гостиничный

номер, потом стали пользоваться квартирой Новосёлова⁵⁹. На этих встречах

определялся порядок работы, выяснялось общее отношение к волновавшим

кружковцев проблемам (преподавание Закона Божия в средней школе, выра-

ботка современного подхода к толкованию Священного Писания, споры об

имяславии и т.п.). Решения, как и полагалось по уставу, принимались только

с общего согласия всех присутствовавших.

Сочинения членов Кружка после обсуждения на заседаниях публикова-

лись в выпускавшейся Новосёловым «Религиозно-философской библиотеке»,

на страницах «Богословского вестника» - журнала Московской духовной ака-

демии, редактором которого с сентября 1912 по май 1917 г. был о. П. Фло-

ренский, в

«Христианском чтении», издававшемся Санкт-Петербургской

духовной академией. У Кружка имелась собственная библиотека, хотя его

участники охотно открывали друг другу и личные собрания и архивы. Летом,

когда все разъезжались из Москвы, значительно возрастала содержательность

переписки.

Смерть Самарина (23 октября 1916 г.), а затем и Кожевникова (3 июля

1917 г.), цепь революционных событий, поставивших поиск «христианского

просвещения» в новые, ранее неведомые условия, - всё это привело к фак-

тическому упразднению сообщества. Однако полученный благодаря Кружку

опыт и впоследствии проявлялся в жизни и творчестве его участников, про-

должавших, по возможности, личное общение.

Имея все признаки сложившейся общественной организации, Кружок

если и не задумывался, то с самого возникновения понимался наиболее ак-

тивными его участниками как нечто большее. Попытки сообща ставить, об-

суждать и решать вопросы религиозной жизни, при глубокой личной в них

заинтересованности, неминуемо вели к завышению ожиданий и требований,

Устав Кружка взаимопомощи… С. 470.

Они начались ещё до возникновения Кружка.

См.: Краткие сведения о деятельности… С. 472; Арсеньев Н.С. Дары и встречи… С. 56.

Зёрнов даже делил Кружок на два самостоятельных общества (Зёрнов Н.М. Указ. соч.

С. 121-122), не зная, что и закрытые заседания на квартире у Новосёлова, и публичные чтения

у Корнилова вполне соответствовали изначальному плану деятельности «ищущих».

134

«общество» принимало очертания «общины», соответствующий отпечаток ло-

жился и на самих кружковцев. И это движение от «простых» задач исследова-

тельского любопытства к сверхзадаче «христианского просвещения» увлекало

прежде всего тех, чьё влияние на жизнь Кружка было наиболее заметно. При-

мечательны как отсутствие внутреннего единства между ними, так и их про-

должительное сотрудничество, при общей, у каждого на свой лад, верности

славянофильской традиции, с характерной для неё сакрализацией (вольной

или нет) всего «общего», «общественного», «общинного», «хорового». Имен-

но она стала тем фундаментом, на котором строился Кружок. Сотрудничество

и, одновременно, противоборство миссионерского прагматизма, нонконфор-

мизма и личного аскетизма М.А. Новосёлова, религиозно-общественного

идеализма Ф.Д. Самарина, символизма и мистицизма о. П. Флоренского,

бесспорно, благоприятствовали творческой динамике внутри Кружка, но ими

же обусловлена и трудноуловимость, размытость его идейного «лица», и ма-

лочисленность участников.

135