учитывая то место, которое он занимал в бурной социальной жизни, особенно

на протяжении последних полутора веков. Исследователи из России, Белорус-

сии, Украины периодически выпускают книги и статьи по различным аспектам

его истории⁴. Проводились и проводятся российские и международные науч-

ные конференции, к примеру, в рамках «Свято-Троицких чтений» в Санкт--

Петербурге, «Кропоткинских чтений» в Дмитрове или «Прямухинских чтений»

в селе Прямухино, на родине М.А. Бакунина.

Отечественные и зарубежные авторы периодически предпринимали по-

пытки написать обобщающие труды по истории анархистского движения

и анархистской мысли в России и СССР. Но большого, фундаментального

исследования, в котором бы детально анализировались извилистые перипе-

тии пройденного сложного пути, до сих пор не было. Так, П. Аврич⁵ в своей

работе использовал лишь источники из зарубежных архивов, мемуары, ма-

териалы периодической печати и интервью, взятые у проживавших в США

эмигрантов. Добраться до советских архивов ему не удалось. Работы В.В. Ко-

мина и С.Н. Канева⁶, написанные в советскую эпоху, ограничены жёсткими

идеологическими рамками. Для обобщающих трудов по истории российского

анархизма В.Д. Ермакова⁷ характерен преимущественный интерес к разработке

отдельных сторон, моментов и аспектов движения. Книга безвременно ушед-

шего В.В. Кривенького⁸ осталась, по существу, незавершённым исследова-

нием - особенно в том, что касается периода после 1917 г. П.И. Талеров довёл

свою обобщающую работу до 1920-х гг.: его интересовал в первую очередь

«классический анархизм»⁹…

Следующий шаг в изучении истории российского анархизма сделал

Д.И. Рублёв. Он попытался построить своё исследование на более широкой

источниковой базе, а также обобщил материалы многочисленных исследо-

ваний, раскрывающих различные аспекты теории анархизма и деятельности

анархистских организаций. Особенно стоит отметить его внимание к научным

работам, которые посвящены региональной истории движения.

Рублёв рассматривает российский анархизм начала XX в. как явле-

ние, возникшее в условиях и на фоне происходившей в России ускоренной

индустриально-капиталистической модернизации. Эта точка зрения вполне

логична в историческом контексте и помогает понять как место российского

анархизма в мировом движении, так и его размах. Известно, что наиболее мас-

Среди наиболее масштабных трудов по истории российского анархизма см., например:

Глушаков Ю.Э. «Революция умерла! Да здравствует революция!»: Анархизм в Беларуси (1902-1927).

СПб., 2015; Ермаков В.Д. Российский анархизм и анархисты (вторая половина XIX - конец XX ве-

ков). СПб., 1996; Ермаков В.Д. Анархистское движение в России: История и современность. СПб.,

1997; Ермаков В.Д. Анархисты на фронтах Гражданской войны 1917-1922 годов. СПб., 2018; Кри-

венький В.В. Анархистское движение в России в первой четверти XX века: теория, организация,

практика. М., 2018; Талеров П.И. Классический анархизм в теории и практике российского ре-

волюционного движения. 1860-е - 1920-е гг. СПб., 2016; Савченко В.А. Діяльність анархістських

організацій в Україні у 1903-1929 рр.: історичний аспект та політична практика. Київ, 2017.

Avrich P. The Russian anarchists. Princeton, 1967.

Комин В.В. Анархизм в России. Калинин, 1969; Канев С.Н. Революция и анархизм: из исто-

рии борьбы революционных демократов и большевиков против анархизма 1840-1917 гг. М., 1987.

См.: Ермаков В.Д. Российский анархизм и анархисты…; Ермаков В.Д. Анархистское движе-

ние в России…

Кривенький В.В. Анархистское движение в России…

Талеров П.И. Классический анархизм…

100

совые и мощные либертарные движения чаще всего возникали и действовали

в странах, переживавших ускоренный переход от доиндустриального общества

к индустриальному, что порождало своеобразный умственный, психологиче-

ский и ценностный настрой. В нём сочетались элементы «старого» и «ново-

го» - сохранение общинных традиций коллективизма, взаимопомощи и авто-

номии с неприятием эффектов капиталистического строя. Неудивительно, что

автор книги внимательно присматривается к тем традициям, которые облегча-

ли восприятие анархистских идей и представлений российскими крестьянами

и рабочими: он даёт обзор «протоанархистских» тенденций в русском сектант-

стве XVII-XIX вв. и антиэтатистских, близких анархизму идей в русской об-

щественной мысли XIX в.

Источниковая база исследования включает как архивные, так и опубли-

кованные источники. Прежде всего это материалы центральных (ГА РФ,

РГАСПИ, РГАЛИ), ведомственных (ЦА ФСБ), московских (ЦГА Москвы

и ЦГАМО) и санкт-петербургских (ЦГА СПб, ЦГАИПД СПб, ЦГАЛИ СПб)

архивов. Использованы документы фондов российских анархистов-эмигрантов,

хранящиеся в архиве Международного института социальной истории (Амстер-

дам) и архиве Мичиганского университета. Многие материалы впервые введе-

ны в научный оборот. Большое внимание Рублёв уделяет периодической печа-

ти, изданным материалам съездов и конференций анархистских организаций,

брошюрам и книгам теоретиков анархистского движения. Достаточно подроб-

но использованы воспоминания и переписка участников движения, а также

других очевидцев событий.

Одной из трудностей, которые так или иначе приходилось учитывать

и преодолевать автору, стала, несомненно, идейная неоднородность россий-

ского анархизма. Вероятно, следовало бы даже вести речь не об «анархистской

идеологии» как чём-то общем, а скорее - о целом архипелаге идей, теорий,

концепций. Тем не менее Рублёв пытается выделить центральное направление

анархистской идеологии - концепт, определявший её эволюцию на протяже-

нии первой половины XX в., первоначально в России, а затем - в рамках анар-

хистского сегмента Русского зарубежья. Он пришёл к вполне обоснованному

выводу, что наибольшую популярность среди участников анархистского движе-

ния приобрёл синтез анархо-коммунистической программы преобразований со

стратегией борьбы, ориентированной на участие в массовых социальных дви-

жениях. Фактически речь шла о постепенно сформировавшемся синтезе идей

Бакунина и Кропоткина. Не игнорируя другие анархистские течения эпохи,

автор показывает их маргинальный характер.

Рублёв пересматривает устоявшиеся в историографии взгляды на такое

общественно-политическое течение, как толстовство. Он пришёл к выводу,

что толстовство как комплекс идей хотя и пересекалось с анархизмом, но

не укладывалось в его рамки. Иногда взаимодействуя с анархистами, тол-

стовские организации не были интегрированы в их движение, развиваясь

самостоятельно. В действительности многие толстовцы разделяли «экстар-

хистскую» позицию, рассматривая себя как «внегосударственников», предпо-

читавших жить в рамках государства свободными сообществами и не пытаясь

ниспровергнуть государственный строй. Самостоятельным явлением, пере-

секавшимся с анархизмом в различных аспектах, но требующим отдельного

рассмотрения, автор считает и разного рода богемно-индивидуалистические

течения.

101

В книге показано, как менялось соотношение между различными тече-

ниями анархистской мысли и анархистского движения в различные периоды

времени. Особенно сложная, разветвлённая и текучая картина складывалась

в эпоху Великой российской революции 1917-1921 гг., когда формировались

общероссийские политические организации анархистов. При этом часто в со-

став одного объединения входили представители различных течений анархиз-

ма. Так, среди членов Московской федерации анархистских групп (МФАГ)

1917-1918 гг. можно обнаружить анархистов-коммунистов, анархистов--

индивидуалистов, анархо-синдикалистов и пананархистов. Конфедерация

анархистских организаций Украины «Набат» придерживалась своеобразной

концепции «единого анархизма», представлявшей собой синтез анархического

индивидуализма, анархического коммунизма и анархо-синдикализма. Такая же

ситуация прослеживается на примере многих общероссийских и особенно ре-

гиональных организаций.

Анализ организационного строительства анархистов - одно из важных

направлений работы автора. Особенно пристальное внимание Рублёв уделяет

объединениям, действовавшим во время Великой российской революции. Впер-

вые в историографии он анализирует программные и тактические принципы,

структуру и основные направления деятельности МФАГ, Всероссийской феде-

рации анархистской молодёжи, Московского союза анархистов-синдикалистов-

коммунистов, Московского союза анархистов, анархо-синдикалистских

организаций.

Достоинством книги можно считать то, что в неё включены социально--

психологические портреты лидеров движения: И.М. Гейцмана, Я.-В.К. Махай-

ского, М.Г. Никифоровой, С.М. Романова, В.Н. Черкезова и др. Возможно,

однако, следовало бы представить и наиболее яркие биографии рядовых акти-

вистов движения.

Разумеется, читателю интересно знать не только о том, какие организа-

ции и группы существовали и как они представляли будущее развитие обще-

ства, но и о том, что они делали. Российский анархизм, как показывает автор

книги, отнюдь не был тем сборищем мечтателей-идеалистов, какими неред-

ко воспринимают сторонников безвластия. Это было реальное общественно--

политическое движение, которое активно участвовало в бурных исторических

событиях, зачастую играя в них весьма важную роль. Рублёв характеризует уси-

лия анархистов по организации забастовок, их место в деятельности ведущих

рабочих организаций (Советы, фабрично-заводские комитеты и профсоюзы),

в работе кооперативов, в агитации среди военнослужащих и моряков. Особое

внимание уделено, конечно же, участию анархистов в крестьянских повстанче-

ских движениях времён Гражданской войны - в первую очередь, Махновщине

и Роговщине.

Важным следует считать анализ тех социальных преобразований, кото-

рые анархисты пытались проводить в районах, на время оказавшихся под их

контролем. Опираясь на работы исследователей из регионов, Рублёв разби-

рает политический курс анархистов, оказавшихся в разные периоды 1917-

1921 гг. «у руля» власти в ряде уездов Центральной России, Сибири и Украи-

ны. В ситуации отсутствия у них опоры в виде массовых либертарных союзов

трудящихся такого масштаба, какие возникли, к примеру, в Испании (в виде

анархо-синдикалистской Национальной конфедерации труда), не имея ни

предреволюционного опыта конструктивной работы, ни, наконец, времени для

102

того, чтобы донести до большинства рабочих и крестьян осознание анархист-

ской альтернативы¹⁰, российские анархисты должны были довольствоваться

ролью радикального меньшинства. В резко и быстро менявшихся условиях им

зачастую приходилось принимать решения, не вполне соответствовавшие их

собственным идеалам.

Рублёв приводит многочисленные факты и примеры социализации анар-

хистами предприятий промышленности, транспорта и добычи природных ре-

сурсов на Украине и в Сибири. Он анализирует деятельность кооперативов,

созданных сторонниками анархизма. Но особенно интересен и важен вопрос

об экспроприации особняков московскими анархистами осенью 1917 - весной

1918 г. с целью создания социально-культурных центров: этот сюжет раскрыт

с использованием уникальных документов из московских архивов. Историку

удалось убедительно опровергнуть многие распространённые мифы о «захвате

зданий», включая тезис о бандитском характере этих действий, ответственно-

сти анархистских организаций за грабежи и широкой инфильтрации в их ряды

белогвардейцев.

Периодизация истории анархистского движения России увязана с важны-

ми историческими событиями, оказавшими решающее влияние на изменение

политической позиции, формирование тактики и стратегии движения. Осо-

бенно подробно и детально книга освещает события периода Первой мировой

войны и Великой российской революции, а также деятельность анархистов

в 1920-1930-х гг. Так, на основе широкого круга источников (следственные

дела, воспоминания, доклады политических деятелей и чиновников, листовки,

периодическая печать) автор детально реконструирует деятельность петроград-

ских анархистов во время правительственного кризиса в июне-июле 1917 г.

Для послереволюционного времени Рублёв выделяет два этапа развития

анархистского движения. Первый - 1922-1953 гг., связанный с его ликвидаци-

ей в сочетании с попытками ведения анархистами подпольной и легальной де-

ятельности. Возможно, что этот период стоило бы разделить ещё на несколько

отрезков. Как отмечает сам автор, легальные анархистские организации были

ликвидированы к концу 1920-х гг., а активная деятельность подполья продол-

жалась до середины, максимум - до конца 1930-х гг. После этого анархистское

движение прекратило организованное существование, и можно говорить ско-

рее об индивидуальной борьбе его отдельных представителей.

История этой борьбы известна нам пока лишь в виде отрывочных эпи-

зодов. Здесь исследователям предстоят кропотливые поиски в региональных

и ведомственных архивах. Существуют свидетельства иностранцев, находив-

шихся в советских лагерях в 1940-х гг., о том, что им встречались среди заклю-

чённых и анархисты, причём не только старые ветераны, но и молодые¹¹. Кем

они были? Думается, историки ещё дадут ответ на этот вопрос.

Следующий этап истории российского анархизма приходится на 1953-

1986 гг. Анархисты, уцелевшие в тюрьмах и ссылках, пытались участвовать

в общественно-политической борьбе в СССР. В 1960-х - первой половине

1980-х гг. появились оппозиционные молодёжные кружки, в той или иной сте-

пени разделявшие и пропагандировавшие некоторые идеи анархизма. Весьма

См.: Дамье В.В. Стальной век: Социальная история советского общества. М., 2013. С. 36-37.

См., например, воспоминания бывшего испанского республиканского военачальника--

коммуниста В. Гонсалеса («Эль Кампесино») о его пребывании в советских лагерях: Gonzáles V.

(«El Campesino»). La vida y muerte en la U.R.S.S. Buenos Aires, 1951. P. 129.

103

часто имел место синтез этих идей с установками марксизма, течения «новых

левых», контркультурного пацифизма хиппи. Прямой идейной и организаци-

онной преемственности с анархистами прошлого эти группы уже не имели. Их

возникновение было связано с совершенно иными условиями и принципи-

ально иной социальной средой: с нарастанием протестных настроений среди

советской молодёжи, особенно студентов и учащихся, часто - представителей

контркультуры.

Отдельная, во многом новаторская глава книги посвящена истории анар-

хистской эмиграции в 1922-1953 гг. Высылка и отъезд за границу теоретиков

и организаторов анархистского движения в 1922-1923 гг. привели к активиза-

ции издательской и агитационно-пропагандистской деятельности за рубежом

уже действовавших к этому времени русскоязычных организаций анархистов.

Первоначально они поддерживали связи с единомышленниками, работавши-

ми на территории СССР, и даже пытались оказывать им помощь. Но к концу

1920-х гг., по мере разгрома групп внутри страны и пресечения советскими

спецслужбами любых каналов связи, усиливалась изоляция эмигрантских ор-

ганизаций анархистов. В 1930-1960-х гг. их деятельность проходила уже вне

связи с действующим на территории СССР анархистским движением. Одно-

временно возрастала вовлечённость анархистской эмиграции в политическую

жизнь стран Европы и Америки. Постепенно анархистские эмигранты один за

другим уходили из жизни, издания прекращались. Традиционный российский

анархизм вымирал и в эмиграции.

В период перестройки и затем в современной России снова появились ор-

ганизации и группы, объявляющие себя анархистскими. Автор в сжатом и об-

зорном виде упоминает о них в последней главе книги. Он отделяет современ-

ный российский анархизм от изучаемого им явления. Возрождение движения

действительно было связано с совершенно иным социально-экономическим

и социокультурным контекстом. Кризис позднего СССР вызвал среди моло-

дых анархистов интерес, скорее, к идеям рыночного социализма, прудонизма,

индивидуализма и анархо-капитализма, нежели к анархо-коммунистической

традиции, которая преобладала в начале ХХ в. Подобные тенденции можно

проследить в идеологии наиболее крупных анархистских организаций кон-

ца 1980-х - начала 1990-х гг. - Конфедерации анархо-синдикалистов и Ас-

социации движений анархистов. В 1990-х гг. произошёл отход от анархиз-

ма подавляющего большинства его сторонников. Анархо-коммунистическое

и анархо-синдикалистское течение в современной России (например, Конфе-

дерация революционных анархо-синдикалистов) до известной степени пре-

тендует на «традиционность», но и оно в большой степени опирается на идеи,

сформулированные и развитые в мировом анархистском движении уже по-

сле разгрома «старого» российского анархизма. Наконец, появляются новые

течения анархизма, такие как экоанархизм или анархо-феминизм, связан-

ные с совершенно новой социальной проблематикой и не «пересекающиеся»

с идейными традициями прошлых лет. Социальная база «нового» россий-

ского анархизма также отличается от той, на которую опиралось исследуе-

мое автором движение. Теперь это уже не рабочие, а молодая интеллигенция

и контркультурная молодёжь.

Но несмотря на это, некоторую идейную преемственность проследить всё

же можно. Так, наряду с современными европейскими и американскими пу-

блицистами, российские анархисты часто обращаются к идейному наследию

104

Бакунина и Кропоткина, а также продолжателей анархистской традиции -

П.А. Аршинова, В.М. Волина, Н.И. Махно. Поэтому всё же резко разделять

«старый» и «новый» анархизм нельзя, и автор книги сам это признаёт. А зна-

чит, ему следовало бы, вероятно, подробнее рассказать об анархистском дви-

жении в позднем СССР и современной России.

Безусловно, в рамках одной монографии, пусть даже более чем 700-стра-

ничной, невозможно дать полный обзор всех аспектов теории и истории рос-

сийского анархизма. В силу этого целый ряд аспектов проблемы представлен

фрагментарно или иллюстративно. Это в первую очередь касается вопро-

са о влиянии анархистских идей на творчество тех или иных литературно-

художественных течений. Конечно, стоило бы более подробно показать связь

анархистского движения России с единомышленниками в других странах мира.

Это помогло бы понять роль, которую сыграли отечественные либертарии

в становлении международного анархо-синдикализма и в развитии анархист-

ского движения во Франции, США, Аргентине, Уругвае и т.д.

Несмотря на фундаментальный характер работы, её чтение подчас затруд-

нено обилием имён и названий. Стоит пожалеть об отсутствии именного, тема-

тического и географического указателей, а также сводного списка источников

и литературы. Думается, не помешала бы и своеобразная «органограмма» -

схема развития организаций и групп российского анархизма, хотя бы в самом

общем виде. В тексте заметны серьёзные ошибки редактора и фактическое от-

сутствие корректорской работы. К сожалению, в наше время это - «общее

место» в работе многих издательств. Остаётся надеяться, что при возможном

переиздании книги эти недостатки будут исправлены. А пока - пожелаю чи-

тателю с интересом и удовольствием прочитать книгу Д.И. Рублёва. Она этого

заслуживает!

105