Зуенко И.Ю. Проблемы восприятия внешней политики КНР как фактор китайско-американского противостояния
Zuenko, I.Yu. Misperception of Chinese Foreign Policy as a Factor of US-China Decoupling
УДК: 94
DOI: 10.31857/S2686673023070106
EDN: GMHUUS
Проблемы восприятия внешней политики КНР
как фактор китайско-американского противостояния
И.Ю. Зуенко
Институт Китая и современной Азии Российской академии наук (ИКСА РАН).
Российская Федерация, 117997, Москва, Нахимовский проспект, д. 32.
Researcher ID: AAB-5070-2020
Scopus Author ID: 57211944845
РИНЦ ID: 802840
ORCID ID: 0000-0002-9853-9703
Резюме: Статья посвящена проблеме восприятия внешнеполитической стратегии и
идеологии КНР в западных странах, прежде всего - США. Несмотря на то, что внешняя
политика Пекина представляет собой сложный комплекс различных противоречивых
установок, западные наблюдатели фокусируются на тех из них, которые позволяют трак-
товать действия Китая как движение по пути к мировой гегемонии. Подобное понимание
является основой для антикитайской политики Запада, которая, в свою очередь, вынуж-
дает Пекин ей противостоять. При этом стремление к мировой гегемонии не постулиру-
ется в китайских доктринальных документах и не подтверждается реальными действиями.
Ключевые слова: Китай, США, внешняя политика, декаплинг, гегемония
Для цитирования: Зуенко И.Ю. Проблемы восприятия внешней политики КНР как
фактор китайско-американского противостояния. США & Канада: экономика, политика,
культура. 2023; 53(7): 117-126.
DOI: 10.31857/S2686673023070106
EDN: GMHUUS
Misperception of Chinese Foreign Policy as a Factor
of US-China Decoupling
Ivan Yu. Zuenko
Institute of China and Contemporary Asia, Russian Academy of Sciences.
32, Nakhimovsky Ave., Moscow, 117997, Russian Federation.
Researcher ID: AAB-5070-2020 Scopus Author ID: 57211944845
РИНЦ ID: 802840
ORCID ID: 0000-0002-9853-9703
E-mail: ivanzuwei@gmail.com
Abstract: The article is dedicated to the problem of misperception of foreign policy strategy
and ideology of People’s Republic of China. Nowadays Chinese foreign policy is a complex,
situational set of attitudes, reflecting the contradictory nature of the modern Chinese state. West-
ern countries focus only on ambitions of current Chinese leadership while Beijing has to coun-
teract U.S. anti-Chinese efforts based on American idea that China is striving for world domina-
tion and will fight for this domination with America. Although neither Beijing’s doctrine docu-
ments nor its actions testify to this.
Keywords: China, USA, foreign policy, Sino-American decoupling, hegemony
117
Китай и США: границы соперничества и сотрудничества / China and the US: Limits of Competition and Cooperation
2023; 7: 117-126 США & Канада: экономика, политика, культура / USA & Canada: economics, politics, culture
For citation: Zuenko, I.Yu. Misperception of Chinese Foreign Policy as a Factor of US-
China Decoupling. USA & Canada: Economics, Politics, Culture. 2023; 53 (7): 117-126.
DOI: 10.31857/S2686673023070106
EDN: GMHUUS
ВВЕДЕНИЕ
История китайско-американских отношений, несмотря на заявления отдель-
ных экзальтированных американских политиков о якобы «тысячелетней борьбе
Китая и США» [8], длительное время развивалась вне парадигмы их экзистенци-
альной борьбы друг с другом. В Китае помнят о том, что США являлись одним из
субъектов империалистской колониальной политики западных держав по отно-
шению к ослабевшей азиатской державе во второй половине XIX - первой поло-
вине ХХ века, но в то же время признают, что непосредственно с США китайцы
не воевали столь же полномасштабно, как, например, с Великобританией, Фран-
цией и Японией*, а так называемая «политика открытых дверей», которую из
своих конъюнктурных интересов продвигал Вашингтон в 1920-1930-х годах, дей-
ствительно способствовала ослаблению внешнего давления на Китай.
В ещё большей степени о планомерном позитивном развитии отношений двух
стран, несмотря на различие идеологии правящей элиты, можно говорить примени-
тельно к отношениям КНР и США. Сначала, в 1970-е годы, США в интересах борьбы
против СССР пошли на сближение с Пекином (ценой формального разрыва с
Тайбэем), а затем, хотя в политическом сотрудничестве и появились трещины, по
мере того как власти КНР проявляли стремление к подлинно суверенному поведе-
нию и не спешили повторять «восточноевропейский вариант» демократизации ре-
жима, обоюдовыгодные торгово-экономические связи продолжали укрепляться.
Между тем, в настоящий момент в устах американского политического истеб-
лишмента тезис о необходимости противостояния Китаю приобрёл черты идеи-
фикс, идеи экзистенциального значения. Воплощением этого стало заявление
государственного секретаря США Энтони Блинкена: «С нашей точки зрения, это
соревнование за форму того, что будет в следующем за холодной войной периоде,
чьи ценности будут отражены. У нас простой выбор, и это стало очевидно после
Второй мировой войны, что мир сам себя не организует. Для США выбор такой:
если мы не участвуем в организации, если не занимаем лидерскую роль, это озна-
чает, <что> её занимает кто-то другой, возможно, Китай, и не в том ключе, кото-
рый совпадает с нашими интересами и ценностями» [5].
Не будет преувеличением сказать, что сейчас именно такое восприятие Китая
на Западе является магистральным, причём не только в Соединённых Штатах, но
и в большинстве европейских стран, а также среди азиатских союзников США.
В его основе лежит доведённое до абсурда реалистское понимание сути междуна-
родных отношений, которое можно представить в виде детской игры в «царя
* Исключения составляют отдельные эпизоды Второй опиумной войны (битва за «барьерные
форты» на реке Чжуцзян) и участие американцев в экспедиции «Альянса восьми держав» по подав-
лению Боксёрского восстания.
118
Зуенко И.Ю. Проблемы восприятия внешней политики КНР как фактор китайско-американского противостояния
Zuenko, I.Yu. Misperception of Chinese Foreign Policy as a Factor of US-China Decoupling
горы». Американцы исходят из того, что любая великая держава должна бороться
за позицию мирового гегемона, поскольку обратная линия поведения будет озна-
чать, что место «царя горы» займёт кто-то другой, с непредсказуемыми и вряд ли
позитивными последствиями (см., например: [Mearsheimer, J., 2014]).
Однако мыслит ли в подобной парадигме сам Китай? И не является ли де-факто
объявленная Вашингтоном борьба за мировое лидерство против Китая войной с
воображаемым casus belli? На эти вопросы призвана ответить данная статья.
Учитывая объёмность темы и ограниченность возможностей, доступных в фор-
мате журнальной статьи, автор не ставит перед собой задачи дать расклад того, как
именно восприятие «мирного подъёма Китая» сменилось устойчивым представле-
нием о Китае как о «системной угрозе интересам, ценностям и безопасности» [4], и
насколько аргументация на эту тему убедительна (количество работ западных авто-
ров на эту тему насчитывает сотни и, возможно, даже тысячи). То же касается и по-
дробного анализа китайских внешнеполитических документов - это отдельная за-
дача, которая в значительной степени уже раскрыта в работах ведущих российских
китаеведов (см., например: [Денисов И.Е., 2017; Денисов И.Е., Адамова Д.Л., 2017;
Портяков В.Я., 2015; Лукин А.В., 2019]). Вместо этого в рамках данной статьи предла-
гается более пристально взглянуть на характер внешнеполитической идеологии и
стратегии Китая на текущем этапе в контексте того, способен ли Китай в принципе
выдвигать задачу стать мировым гегемоном, и почему формируется деформирован-
ное восприятие китайских внешнеполитических установок.
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА КНР: БОЛЕЗНИ РОСТА
Политическая традиция Китайской Народной Республики фактически пред-
ставляет собой сложную композицию из трёх базовых компонентов: тысячелет-
него наследия китайской цивилизации, советских установок, а также собствен-
ного опыта китайских коммунистов, полученного ими в годы борьбы за власть.
При этом на современную внешнюю политику Китая влияет ещё больше факто-
ров, причём некоторые из них противоречат друг другу.
Во-первых, это внутреннее представление о Китае как о великой цивилизации,
которая должна быть региональным лидером и одним из центров мирового
устройства - причём не благодаря силе, а благодаря более высоким цивилизацион-
ным достижениям. Во-вторых, историческая память о традициях этноцентризма,
вассально-даннических отношений с соседями и возможности мирного соразвития
большого числа стран в китаецентричной экономической и культурной системе,
как это было ещё совсем недавно, в Средневековье и на заре Нового времени.
Не менее важен ещё один фактор, связанный с настроениями реваншизма, ко-
торые восходят к представлению о цивилизационном кризисе XIX-XX веков как о
периоде внешнего давления на Китай. Восстановление цивилизационного могуще-
ства, «великое возрождение китайской нации», которое является краеугольным
камнем политической философии Си Цзиньпина, на этом фоне представляется
как единственно справедливый исход. При этом ряд нерешённых проблем с сосе-
дями (территориальных, связанных с исторической памятью и др.) подогревает эти
119
Китай и США: границы соперничества и сотрудничества / China and the US: Limits of Competition and Cooperation
2023; 7: 117-126 США & Канада: экономика, политика, культура / USA & Canada: economics, politics, culture
настроения реваншизма, что объективно пугает внешних наблюдателей. Доста-
точно вспомнить антияпонские протесты в Китае по поводу принадлежности ост-
ровов Сенкаку или посещения японскими политиками храма Ясукуни в Токио, по-
хожие акции в отношении Южной Кореи, Вьетнама, Филиппин и т.д.
Кроме того, важным фактором является партократическая сущность совре-
менного китайского государства. У власти в нём находится партия, заявляющая о
верности идеалам коммунистической идеологии, включая идеи интернациона-
лизма. Велика и инерция внутренних представлений о Китае как «развиваю-
щемся» государстве, которому было уютно и безопасно в рамках предложенной
Дэн Сяопином концепции «Держаться в тени, стараясь ничем не проявлять себя,
но при этом заниматься реальными делами» [3: 473].
Наконец, с одной стороны, Китай - «государство китайской нации», для кото-
рого краеугольным вопросом является объединение всех китайцев в рамках од-
ной страны (отсюда концепция «одна страна, две системы» и столь болезненное
отношение к «тайваньскому вопросу»). При этом, с другой стороны, де-факто и
де-юре КНР - полиэтническое государство, в котором проживают народы, в куль-
турном и языковом плане близкие к другим центрам мировой политики. Речь
прежде всего о мусульманских народах Синьцзяна, существование которых во
многом определяет отношения Пекина с исламскими странами.
Всё это делает китайскую внешнеполитическую «идеологию» сложным ситу-
ативным набором установок, отражающим противоречивый характер самого со-
временного китайского государства. С одной стороны, это идеология амбициоз-
ной великой державы с ярко выраженным националистическим подтекстом, за-
мешанным на настроениях реваншизма и комплексах перед «европейскими ко-
лонизаторами»; с другой стороны, это идеология «лидера третьего мира», заявля-
ющего о своём желании облагодетельствовать если не всю планету, то ближайших
«постколониальных собратьев». В конечном счёте, это политика современного ка-
питалистического государства, исходящего прежде всего из заботы об извлечении
прибыли для национального капитала.
Противоречивость факторов, влияющих на внешнюю политику, приводит к не-
последовательности внешнеполитического курса. Например, инициатива «Пояса и
пути», объявленная ровно десять лет назад, была изначально воспринята большин-
ством зарубежных партнёров как возможность за китайский счёт решить свои ин-
фраструктурные проблемы. При этом китайские эксперты с самого начала твердили,
что проект «Пояс и путь» предполагает взаиморазвитие, а ресурсов в одиночку обла-
годетельствовать весь мир у Китая попросту нет [9; 10]. Размытые рамки инициативы,
громкие заявления китайских политиков, которые обычно концентрируются только
на позитиве, равно как и активность, с которой Пекин продвигал эту инициативу в
2013-2015 гг., как представляется, привели к обратному результату.
Во-первых, ожидания от совместных проектов с Китаем оказались больше, чем ре-
альные результаты, что привело к определённому разочарованию - особенно в странах
Южной и Юго-Восточной Азии. Во-вторых, многих такая напористость Китая напугала,
что особенно хорошо заметно на примере Европы, где после короткого периода эйфо-
рии 2013-2015 гг. наблюдается резкий переход к негативному восприятию Китая.
120
Зуенко И.Ю. Проблемы восприятия внешней политики КНР как фактор китайско-американского противостояния
Zuenko, I.Yu. Misperception of Chinese Foreign Policy as a Factor of US-China Decoupling
Другой пример противоречивости китайской внешней политики, вызывающей
непонимание у внешних наблюдателей - Тайвань. Официальная позиция на этот
счёт вполне миролюбива: «Тайваньский вопрос является собственным делом ки-
тайцев, которое должно быть решено самими китайцами. <…> Мирное воссоеди-
нение является наилучшим способом для объединения двух берегов Тайваньского
пролива, а также наиболее выгодным вариантом для соотечественников с обоих бе-
регов и китайской нации в целом» [1]. Однако заигрывания с националистиче-
скими настроениями и отдельные высказывания о том, что «решение тайваньского
вопроса не может ждать вечно» [6] невольно воспринимаются как готовность Пе-
кина вернуть Тайвань силой, что, в свою очередь, используется антикитайскими
силами как «доказательство» агрессивной природы китайского возвышения [5].
ВООБРАЖАЕМАЯ БОРЬБА ЗА МИРОВУЮ ГЕГЕМОНИЮ
Анализируя предпосылки китайско-американского противостояния, следует
учитывать, что обе страны исходят из принципиально разного понимания харак-
тера международных отношений и своего места в них.
Как справедливо отмечает А.В. Лукин, «США борются за лидерство в Азии,
так же, как и во всем мире, по идеологическим соображениям; в Вашингтоне счи-
тают, что лидерство США в мире является гарантией его нормального развития;
в случае же, если такое лидерство захватит другая страна, всё в мире пойдёт не
так» [Lukin, A., 2023]. Президент США Дж. Байден во введении к Стратегии наци-
ональной безопасности США (2022 г.) заявил: «Во всём мире потребность в амери-
канском лидерстве столь же высока, как и всегда. Мы находимся в ситуации стра-
тегической конкуренции за формирование будущего миропорядка… Отвечая на
этот вызов, США будут лидировать, опираясь на наши ценности, работать рука
об руку с нашими союзниками и партнёрами и со всеми, кто разделяет наши ин-
тересы. Мы не оставим будущее уязвимым для прихотей тех, кто не разделяет
наше видение мира как свободного, открытого, процветающего и безопасного»
[7; Лукин А.В., 2019]. В этом контексте угроза интересам Соединённых Штатов в
любом регионе может масштабироваться на уровень экзистенциальной глобаль-
ной угрозы, причём, как отмечает А.В. Лукин, «мораль и безопасность здесь
неразрывно переплетены; потеря геополитического лидерства ведёт к угрозе
безопасности США и одновременно подрывает высшие “ценности”, которые
США несут миру» [Lukin, A., 2023]. А «подрыв ценностей», соответственно, ин-
терпретируется как вызов Вашингтону в качестве мирового лидера, что угрожает
национальной безопасности. Таким образом, любой голос, оспаривающий доми-
нирование Соединённых Штатов, в такой парадигме должен быть заглушён.
С точки зрения гегемона, на его место всегда есть конкурент, логика взаимодей-
ствия с которым, в конечном счёте, характеризуется как «кто кого». Долгое время
таким конкурентом был Советский Союз. Победа в холодной войне знаменовала
наступление «золотой эпохи» для США и американского культурного и экономи-
ческого доминирования во всём мире. Китай 1990-х годов, несмотря на ухудшение
отношений с США, связанное с введением санкций после событий на площади
121
Китай и США: границы соперничества и сотрудничества / China and the US: Limits of Competition and Cooperation
2023; 7: 117-126 США & Канада: экономика, политика, культура / USA & Canada: economics, politics, culture
Тяньаньмэнь 1989 г. (подробнее см.: [Зуенко И.Ю., 2022]), в целом находился под
тем же влиянием «победителя в холодной войне», о чём свидетельствует не только
мода на американскую поп-культуру и образ жизни, но и, например, заимствова-
ние американских подходов к «мягкой силе» [Денисов И.E., Зуенко И.Ю., 2022: 8].
Первыми сигналами завершения «золотого десятилетия Америки» стали война в
Югославии 1999 г. и события 11 сентября 2001 г. Примечательно, что именно после
попадания американской бомбы в китайское посольство в Белграде по Китаю про-
шли антиамериканские митинги, и многие эксперты в КНР отсчитывают нынеш-
нюю волну американизма именно от этого времени [11]. Однако на тот момент Ки-
тай не являлся для Америки экзистенциальным соперником - в ещё меньшей сте-
пени США были таковым для Китая, быстрый экономический рост которого во
многом зиждился на взаимодействии с американским рынком.
Объявленный Вашингтоном «крестовый поход» против терроризма в ещё боль-
шей степени убедил США в своей миссии лидера «всего свободного мира», однако
разрозненные и неспособные мобилизовать значительные ресурсы террористиче-
ские группы и организации не могли восприниматься как претенденты на место
«царя горы». В этом контексте могла восприниматься только крупная держава - и
ещё с 1990-х годов большая часть аналитиков сходилась на том, что такой державой
будет Китай. Даже несмотря на то, что Пекин, верный заветам Дэн Сяопина, в тот
момент проводил подчёркнуто пассивную внешнюю политику.
Подобная пассивность, диссонирующая с явным экономическим возвыше-
нием, привела к тому, что в действиях КНР начали видеть неискренность, жела-
ние скрыть свои истинные возможности (и намерения). Си Цзиньпин, провозгла-
сивший переход к более активной внешней политике - прежде всего, из желания
стабилизировать обстановку внутри страны путём консолидации общества и экс-
плуатации реваншистских и националистических настроений, - своими действи-
ями и риторикой неосознанно спровоцировал на Западе панические ожидания
того, что Китай наконец-то заявит свои права на мировое лидерство. Тем более, в
ценностном отношении Китай, как и другие страны-лидеры «глобального Юга»,
отходили от американских образцов, виной чему был, прежде всего, кризис при-
влекательности западной идеологической повестки, так называемой «новой
этики» (расширение прав расовых, сексуальных и иных меньшинств путём осо-
знанного ущемления прав большинства). В результате мировой гегемон уверился,
что теперь его главный конкурент - это Китай.
Между тем, Китай, в силу ограниченности собственных ресурсов и восприятия
себя как страны «глобального Юга», не видит себя борцом за мировую гегемонию.
Это, впрочем, не означает, что Китай не рассматривает себя в качестве борца про-
тив мирового гегемона. Дело в том, что антикитайская политика Вашингтона, оче-
видная с 2018 г., когда Д. Трамп начал против КНР «торговую войну», воспринима-
ется в Китае как препятствие на пути своего социально-экономического развития.
Магистральной целью нынешнего китайского руководства является превращение
страны к 2049 г. - году столетия КНР - «в ведущую модернизированную социали-
стическую державу по совокупной национальной мощи и международному влия-
нию» [2]. Эта стратегия не является антиамериканской по своей сути, но любые
122
Зуенко И.Ю. Проблемы восприятия внешней политики КНР как фактор китайско-американского противостояния
Zuenko, I.Yu. Misperception of Chinese Foreign Policy as a Factor of US-China Decoupling
действия, препятствующие достижению «столетней цели» (а политика США сей-
час характеризуется именно так!), провоцируют Китай на ответные действия. Пе-
кин вынужден противодействовать антикитайскому курсу Вашингтона.
Иными словами, процесс усиления экономического влияния КНР, который
был запущен во многом силами самих США и от которого американский капитал
десятилетиями получал сверхприбыли, после того как стало очевидно, что КНР со-
хранит независимую политику и намерена занять подобающее экономическому
росту международное положение, стал восприниматься в США как экзистенцио-
нальный вызов своей гегемонии. В результате этого Китай испытал на себе всю
мощь американского инструментария по сдерживанию развития других стран
(санкции, информационная война и т.д.), однако после некоторого периода заме-
шательства (2018-2020 гг.) решил ответить. Эта ситуация и привела к разрыву («де-
каплингу») двух ведущих экономик мира, связанных между собой теснейшими
торговыми связями, несмотря на то что в краткосрочной перспективе такой разрыв
невыгоден как Китаю, так и стране-инициатору разрыва - США.
Последние действия Вашингтона (прежде всего, курс на технологическую изоля-
цию Пекина в плане разработки и производства полупроводников) фактически не
оставляют для Китая пространства для манёвра в плане восстановления того статус-
кво, который был столь выгоден КНР в 1980-2010-х годах: проведение суверенной
протекционистской политики внутри страны и использование выгод открытости вы-
сокоразвитых европейских и американских рынков. Теперь Китай вынужден защи-
щаться и действительно склонен создавать альтернативный миропорядок, основан-
ный на взаимодействии со странами БРИКС и странами «третьего мира». При этом,
исходя из доктринальных документов Пекина (см., например: [1]), этот миропорядок
видится им как мультилатеральный, основанный на идее о взаимосвязанности и вза-
имозависимости различных стран мира и отрицающий «блоковое мышление», то
есть условное деление мира на «китайский» и «американский» лагерь. Исходя из
этого, можно сделать вывод, что Китай заинтересован в сломе американской гегемо-
нии, но не с тем, чтобы занять место США в качестве мирового гегемона.
Так, надуманная и во многом воображаемая борьба за мировую гегемонию, основан-
ная на неверном понимании сути и возможностей китайской внешней политики, ведёт
мир к деглобализации и состоянию, в котором эскалация напряжённости и переход к
вооружённому конфликту вполне вероятны. Инициатором этих процессов и основным
их «драйвером» по совокупности признаков видится не Пекин, а именно Вашингтон.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Экономический подъём Китая, совершенно закономерный в тех условиях, в ко-
торых оказалась страна в 1980-х годах (сочетание огромного рынка дешёвой рабо-
чей силы и открытости внешних рынков, ставшей следствием международной раз-
рядки), привёл к подъёму Китая и как субъекта международных отношений. При
этом, как представляется, социально-экономическая модель «китайского экономи-
ческого чуда» себя исчерпала, а новая пока не найдена, что позволяет сделать вывод
о том, что мир является свидетелем наивысшего усиления Китая. Для ещё большего
123
Китай и США: границы соперничества и сотрудничества / China and the US: Limits of Competition and Cooperation
2023; 7: 117-126 США & Канада: экономика, политика, культура / USA & Canada: economics, politics, culture
роста Китаю не хватает ресурсов и гибкости в трансформации своей социально-
экономической модели (см., например: [Карпов М.В., 2014; Пу С. и др., 2022]). Внеш-
няя политика Пекина в настоящий момент направлена не на ещё большую внеш-
нюю экспансию, а на утверждение места Китая в мировой политике, которое
должно соответствовать его экономическим успехам и историческим достижениям.
Это место, безусловно, предполагает региональное лидерство, но в глобальном мас-
штабе это позиция не гегемона, а одного из мировых лидеров.
При этом в силу того, что «возвышение Китая» произошло столь стреми-
тельно, наблюдаются определённые «болезни роста»: противоречивость и непо-
следовательность как идеологии, так и внешнеполитической стратегии в целом.
Для внешнего наблюдателя эти свойства китайской внешней политики наклады-
ваются на двойственное восприятие современного Китая (тот самый диапазон от
архаики до модерна, упомянутый в начале статьи). В результате это сплошь и ря-
дом затрудняет или и вовсе деформирует оценку действий КНР на мировой
арене. Так, нынешняя синофобия западной политической элиты, с одной сто-
роны, базируется на стремлении США сохранить своё положение мирового геге-
мона, а с другой - подпитывается отдельными громкими заявлениями и действи-
ями самого Китая, который всё ещё недостаточно опытен и решителен, чтобы на
равных сражаться с Западом, но уже и не та бедная развивающаяся страна, кото-
рая могла «держаться в тени и скрывать свои возможности».
ИСТОЧНИКИ
1.
Полный текст доклада ХХ Всекитайскому съезду Коммунистической партии
Китая.
МИД
КНР.
Available
at:
2. Полный текст доклада, с которым выступил Си Цзиньпин на XIX съезде
cessed 17.04.2023).
3. Цзян Цзэминь. О социализме с китайской спецификой. М.: Памятники ис-
торической мысли. 2004. Т. II-III. 811 с.
4.
“Madrid Summit Declaration: Issued by NATO Heads of State and Government
Participating in the Meeting of the North Atlantic Council in Madrid 29 June 2022”, June
5. A Conversation on the Evolution and Importance of Technology, Diplomacy,
and National Security with 66th Secretary of State Condoleezza Rice. U.S. Department of
6.
China's Xi Says Political Solution for Taiwan Can't Wait Forever. Reuters. Avail-
able
at:
7. National Security Strategy. The White House. October 2022. Available at:
124
Зуенко И.Ю. Проблемы восприятия внешней политики КНР как фактор китайско-американского противостояния
Zuenko, I.Yu. Misperception of Chinese Foreign Policy as a Factor of US-China Decoupling
8. Sen. Ted Cruz blasts Mayorkas for feeble testimony on border crisis: He is ‘de-
liberately defying’ federal law. Fox Business,
30.03.2023. Available at:
9. 罗来军. 中国以“一带一路”国际合作践行经济全球化 (Ло Лайцзюнь. Чжунго и
Идай илу гоцзи хэцзо цзяньсин цзинцзи цюаньцюхуа = Китай осуществляет эко-
номическую глобализацию с помощью международного сотрудничества в рам-
ках
10. 赵会荣. “一带一路” 学术研究的现状、 问题与展望 (Чжао Хуйжун. Идай илу
сюэшу яньцзю дэ чжуанчжи, вэньти юй чжаньван = Современное положение,
проблемы и перспективы научных исследований «Пояса и Пути»). Элосы, Дунъоу,
11. 陆晖. 1999 反美游行 民族主义新浪潮 (Лу Цзюнь. 1999 Фаньмэй люсин
миньцзучжуи синь ланчао = Антиамериканское движение 1999 года, новая волна
национализма). Sina
Available
at:
18/175415958373.shtml (accessed 17.04.2023).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Денисов И.Е. Внешняя политика Китая при Си Цзиньпине: преемственность
и новаторство. Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право.
2017. № 5. С. 83-98.
Денисов И.Е., Адамова Д.Л. Формулы внешней политики Си Цзиньпина: ос-
новные особенности и проблемы интерпретации. Китай в мировой и региональной
политике. История и современность. 2017. № 1. С. 76-90.
Денисов И.Е., Зуенко И.Ю. От мягкой силы к дискурсивной силе: новые идео-
логемы внешней политики КНР. М.: МГИМО-Университет, 2022. 24 с. Available at:
cessed 17.04.2023).
Зуенко И.Ю. Американские санкции в отношении Китая: опыт 1990-2010-х годов.
1/ DOI: 10.18254/S207054760023470-4 (accessed 17.04.2023).
Карпов М.В. Замкнутый круг «китайского чуда». Рыночные преобразования
и проблема реформируемости партийного государства ленинского типа в Китай-
ской Народной Республике. М., СПб.: Издательство Нестор-История, 2014. 292 с.
Лукин А.В. Дискуссия о развитии Китая и перспективы его внешней поли-
тики. Полис. Политические исследования.
2019. Том
28.
№ 1. С.
71-89.
DOI: 10.17976/jpps/2019.01.06
Портяков В.Я. Внешняя политика Китайской Народной Республики в XXI сто-
летии / Отв. ред. В.Е. Петровский. М.: Институт Дальнего Востока РАН, 2015. 280 с.
Пу С., Гилл Б., Зуенко И.Ю., Ломанов А.В., Ви С.Л. «Любая страна, если загнать
её в угол, будет сражаться». Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. № 5. С. 208-229.
REFERENCES
Denisov, I.E. Vneshniaia politika Kitaia pri Si Tszin'pine: preemstvennost' i nova-
torstvo [China’s Foreign Policy under Xi Jinping: Legacy and Innovation] (In Russ.).
Outlines of global transformations: politics, economics, law. 2017. № 5. P. 83-98.
Denisov, I.E., Adamova, D.L. Formuly vneshnei politiki Si Tszin'pina: osnovnye
osobennosti i problemy interpretatsii [Xi Jinping’s Foreign Policy Formulas: General
125
Китай и США: границы соперничества и сотрудничества / China and the US: Limits of Competition and Cooperation
2023; 7: 117-126 США & Канада: экономика, политика, культура / USA & Canada: economics, politics, culture
Features and Interpretation Problems] (In Russ.). China in World and Regional Politics.
History and Modernity. 2017. № 1. P. 76-90.
Denisov, I.E., Zuenko, I.Yu. Ot miagkoi sily k diskursivnoi sile: novye ideologemy vneshnei
politiki KNR [From Soft Power to Discourse Power: New Ideologemes of China’s Foreign Policy]
brary/publications/china-foreign-policy-new-ideologemes/ (accessed 17.04.2023).
Karpov, M.V. Zamknutyi krug “kitaiskogo chuda”. Rynochnye preobrazovaniia i
problema reformiruemosti partiinogo gosudarstva leninskogo tipa v Kitaiskoi Narod-
noi Respublike [Chinese Miracle’s Endless Circle: Market Reforms and the Problem of
Reforming Leninist-type Partocracy State in People’s Republic of China] (In Russ.).
Moscow, Saint Petersburg, Izdatel'stvo Nestor-Istoriia, 2014. 292 p.
Lukin, A. Sino-U.S. Rivalry in the Asia-Pacific: Declarations and Actual Policies //
fairs.ru/articles/sino-us-rivalry-in-asia-pacific/
(accessed
17.04.2023).
DOI:
10.31278/1810-6374-2023-21-1-153-173.
Lukin, A.V. Diskussiia o razvitii Kitaia i perspektivy ego vneshnei politiki [Discus-
sion on the Development of China and Prospects for Its Foreign Policy]. Polis. Political
Mearsheimer, J. Can China Rise Peacefully? The National Interest. Available at: https://na-
tionalinterest.org/commentary/can-china-rise-peacefully-10204 (accessed 17.04.2023).
Portjakov, V.Ya. Vneshniaia politika Kitaiskoi Narodnoi Respubliki v XXI stoletii
[Foreign Policy of People’s Republic of China at XXI century] (In Russ.) / Edited by V.E.
Petrovskii. Moscow, Institute of Far Eastern Studies, 2015. 280 p.
Pu, S., Gill, B., Zuenko, I.Ju., Lomanov, A.V., Vi, S.L. “Ljubaia strana, esli zagnat' ee
v ugol, budet srazhat'sia” [Any Country in a Tight Corner Would Fight] (In Russ.) Rus-
sia in Global Affairs. 2022. T. 20. № 5. P. 208-229.
Zuenko, I. Amerikanskie sanktsii v otnoshenii Kitaia: opyt 1990-2010-kh godov
[American Sanctions towards China: 1990-2010s] (In Russ.). Russia and America in the
DOI: 10.18254/S207054760023470-4 2022 (accessed 17.04.2023).
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ / INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
ЗУЕНКО Иван Юрьевич, кандидат
Ivan Yu. ZUENKO, Candidate of Sci-
исторических наук, ведущий науч-
ences (History), Leading Researcher,
ный сотрудник Центра мировой по-
Center for World Politics Research and
литики и стратегического анализа,
Strategical Analysis, Institute of China
Институт Китая и современной Азии
and Contemporary Asia, Russian Acad-
Российской академии наук.
emy of Sciences.
Российская Федерация, 117997,
32, Nakhimovsky Ave., Moscow,
Москва, Нахимовский проспект, д. 32.
117997, Russian Federation.
Статья поступила в редакцию 26.04.2023 / Received 26.04.2023.
Поступила после рецензирования 10.05.2023 / Revised 10.05.2023.
Статья принята к публикации 12.05.2023 / Accepted 12.05.2023.
126
