Цитология, 2020, T. 62, № 8, стр. 601-608

Содержание коллагена дермы и факторов роста сыворотки крови у крыс после локального холодового повреждения

Н. А. Шутский 12*, Л. Л. Шагров 1, С. Л. Кашутин 1, С. И. Малявская 1

1 Северный государственный медицинский университет
163000 г. Архангельск, Россия

2 Северный (Арктический) федеральный университет им. М.В. Ломоносова
163002 г. Архангельск, Россия

* E-mail: nikitashutskijj@rambler.ru

Поступила в редакцию 17.04.2020
После доработки 03.05.2020
Принята к публикации 16.05.2020

Полный текст (PDF)

Аннотация

Изучена динамика содержания коллагена в дерме крыс, концентрации фактора роста фибробластов (FGF-21), инсулиноподобного фактора роста (IGF-1) и фактора роста эндотелия сосудов (VEGF-C) в сыворотке крови в ходе восстановления после локального холодового повреждения. Животным экспериментальной группы, находящимся в состоянии наркотического сна, на депилированной коже спины моделировали контактное отморожение 3 степени. На 3, 7, 14 и 21 сут эксперимента определяли содержание факторов роста в сыворотке крови и процентное содержание коллагена в дерме. Через 3 сут после повреждения наблюдали резкое снижение содержания коллагена дермы, что связано с воспалительными процессами. Начиная с 14 сут после холодового повреждения наблюдали увеличение содержания коллагена, что позволяет судить о восстановленной активности продуцентов коллагена, которое продолжалось до 21 сут эксперимента, однако полного восстановления исходного уровня не происходило. На 3 сут отмечается тенденция к снижению концентрации факторов роста (FGF-21, IGF-1, VEGF-C) в сыворотке крови одновременно со снижением содержания коллагена в дерме. На 7, 14 и 21 сут увеличивается содержание изученных факторов роста, но динамика этого увеличения различна у разных факторов. Уровень FGF-21 достиг пикового значения на 7–14 сут, IGF-1 – на 14 – 21 сут и VEGF-C – на 21 сут, что может свидетельствовать об усилении процессов пролиферации и активации биосинтетических функций клеток дермы в зоне локального холодового повреждения.

Ключевые слова: фактор роста фибробластов (FGF-21), инсулиноподобный фактор роста (IGF-1), фактор роста эндотелия сосудов (VEGF-C), сыворотка крови, коллаген, отморожение, восстановление

Восстановление кожи после термических поражений, в частности обморожений, является одним из актуальных направлений регенеративной медицины (Плотников и др., 2000; Banzo et al., 2002; Finderle, Cankar, 2002; Карайланов и др., 2008; Мовчан и др., 2011; Никитенко и др., 2012; Лазаренко и др., 2015; Shpichka et al., 2019).

Известно, что дерма состоит преимущественно из межклеточного матрикса, который определяет состояние адгезии, миграции, пролиферации и дифференцировки ее клеток, именно, с этими процессами связаны регенеративные свойства ткани (Байрейтер и др., 1995; Sorrell, Caplan, 2004; Омельяненко, Слуцкий, 2009; Бозо и др., 2010; Shpichka et al., 2019). Межклеточный матрикс дермы представлен различными типами белков, наиболее значимым из которых является коллаген, составляющий около 90% от сухого веса межклеточного матрикса (Grinnell, 2003; Sorrell, Caplan, 2004; Омельяненко, Слуцкий, 2009).

Основным продуцентом коллагена являются дермальные фибробласты, формирующие трехмерную структурную сеть дермы (Байрейтер и др., 1995; Плотников и др., 2000; Карайланов и др., 2008; Омельяненко, Слуцкий, 2009; Бозо и др., 2010). В свою очередь, структура коллагенового матрикса определяет функциональную активность фибробластов: при фрагментации коллагенового матрикса нарушаются фокальные контакты между фибробластами и коллагеновым матриксом. В результате фибробласты теряют возможность находиться в растянутом состоянии, которое является обязательным условием для их метаболической активности (Grinnell, 2003; Kharitonenkov, Shanafelt, 2008). Известно, что при термических повреждениях фокальные контакты между фибробластами и коллагеновым матриксом нарушаются (Плотников и др., 2000; Banzo et al., 2002; Finderle, Cankar, 2002; Карайланов и др., 2008; Fischer et al., 2008). Очевидно, что в этих случаях необходимы условия, которые будут обеспечивать выживание, пролиферацию, дифференцировку и синтетическую активность фибробластов. Известно, что такие условия создают факторы роста (Dvorak et al., 1995; Казакова и др., 2011; Никитенко и др., 2012; Завьялова и др., 2014; Прощай и др., 2018; Shpichka A. et al., 2019).

Факторы роста – чрезвычайно неоднородная группа биологически активных веществ, представляющие собой полипептиды, способные стимулировать или ингибировать пролиферацию клеток. Взаимодействия множества ростовых факторов с множеством клеток сложны (Геннадиник, Нелаева, 2010; Guo et al., 2010; Гавриленко и др., 2011; Никитенко и др., 2012; Maloney, Gao, 2015). Проведенное исследование содержания ростовых факторов после холодовой травмы показало увеличение факторов роста TGFα, TGFβ1и VEGF у больных, но без учета динамики содержания коллагена непосредственно в зоне повреждения (Шаповалов и др., 2008).

В связи с этим, представляло интерес изучение динамики формирования дермального коллагена, уровня секреции факторов роста, в частности фактора роста фибробластов (FGF-21), инсулинподобного фактора (IGF-1) и васкулоэндотелиального фактора роста (VEGF-C) в процессе восстановления после локального холодового повреждения.

МАТЕРИАЛ И МЕТОДИКА

Локальное холодовое повреждение проводили на беспородных самцах и самках крыс массой 180—200 г, содержащихся в одинаковых условиях, на стандартном пищевом режиме в соответствии с Правилами лабораторной практики (Приказ Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации от 23 августа 2010 г. № 708н “Об утверждении Правил лабораторной практики”), а также с учетом требований “Европейской конвенции по защите экспериментальных животных” (Страсбург, 1996).

Контактное отморожение осуществляли по методике, предложенной Бойко с соавт. (2010): после наступления наркотического сна к депилированной коже спины крысы прикладывали металлическую гирьку диаметром 2.5 см, охлажденную в жидком азоте. В результате такого воздействия у экспериментальных животных развивалось локальное отморожение 3-й степени. Вывод из эксперимента проводили путем передозировки средства для наркоза на 3, 7, 14 и 21 сут. Для получения статистически достоверных результатов группы формировали из 20 животных. В качестве контрольной группы были использованы беспородные крысы с такой же массой тела и содержащиеся в таких же условиях, что и животные из экспериментальной группы. Крыс декапитировали с соблюдением требований гуманности согласно Приложению № 4 “О порядке проведения эвтаназии (умерщвления) животного” к Правилам проведения работ с использованием экспериментальных животных (приложение к Приказу МЗ СССР № 755 от 12.08.1977).

Содержание коллагена в дерме определяли в соответствии с разработанным нами способом (Малявская и др., 2018). Кусочек пораженной кожи забирали с помощью панч-скальпеля № 5. На первом этапе производили высушивание кожи. Предварительно взвешенный и замороженный при −80°C в 1 мл 0.9%-ного раствора хлорида натрия кусочек ткани высушивали в лиофильной сушилке при температуре −46°C и давлении 0.040 мБар, измельчали путeм нарезания микротомным лезвием на фрагменты толщиной не более 3 мм.

На втором этапе подготавливали кожу к ферментативному гидролизу. Полученные фрагменты помещали в градуированную пробирку Eppendorf, вместимостью 1.5 мл, заливали 1 мл 15%-ного водного раствора гидроксида натрия на 24 ч при температуре 18–20°C, после чего неоднократно промывали дистиллированной водой при температуре 18–20°C в объеме 1 мл. После достижения целевого уровня рН надосадочной жидкости 7.0, супернатант аспирировали дозатором таким образом, чтобы количество осадка в пробирке не превышало 0.3 мл. Полученный материал замораживали при −80°C, высушивали в лиофильной сушилке и взвешивали на аналитических весах, определяя массу материала m1.

На третьем этапе проводили ферментативный гидролиз коллагена. Полученный безводный осадок разводили в 900 мкл фосфатного буферного раствора с рН 7.0 и добавляли 100 мкл раствора коллагеназы (Россия), который заранее приготавливали путем растворения лиофильно высушенного препарата коллагеназы в 10 мл фосфатного буферного раствора (рН 7.0). Затем пробирку с содержимым устанавливали в шейкер-инкубатор ES-20 (BioSan, Latvian) при температуре 37°C и интенсивном перемешивании в течение 2 ч. После этого пробирку центрифугировали при 13400 об/мин в течение 5 мин, аспирировали дозатором надосадочную жидкость, добавляли дистиллированную воду до объeма 1 мл, гомогенизировали полученный материал. Процедуру, включающую гомогенизацию путeм ресуспендирования дозатором, центрифугирование, аспирацию надосадочной жидкости и добавление воды до объема 1 мл повторяли 5 раз. После этого материал замораживали при –80°C, лиофильно высушивали и взвешивали, определяя массу материала m2. По разнице масс m1 и m2 определяли массу коллагена, содержавшегося в исследуемой ткани. Процентное содержание коллагена в ткани определяют отношением определенной массы коллагена к массе образца ткани.

Таким образом, содержание коллагена определяли по формуле:

mколлагена = m1m2, г

где m1 – масса кожи до ферментативного гидролиза, г; m2 – масса кожи после ферментативного гидролиза, г.

Процентное содержание коллагена в ткани определяли по формуле:

относительное содержание коллагена = $ = \,\,\frac{{{\text{масса}}\,\,{\text{колагена}}}}{{{\text{масса}}\,\,{\text{образца}}\,\,{\text{ткани}}}}$ × 100%.

Пробы крови получали во время декапитации животных, затем центрифугировали при 15 000 об./мин и 4°С в течение 10 мин. Содержание факторов роста в сыворотке крови определяли на аппарате ИФА Multiskan Fc (Thermo Fisher, США) с использованием соответствующих диагностических наборов (FGF-21 ELISA, BioVendor, Чехия; IFG-1 ELISA, Mediagnost, Германия; VEGF-C ELISA, Bender MedSystems, Австрия).

Статистическую обработку результатов проводили с помощью SPSS 13.0. Для выборок определяли медианы (Мd) и межквартильный интервал Q25Q75. Достоверность различий оценивали с использованием непараметрического критерия Колмогорова–Смирнова (Z). Корреляционный анализ проводили с использованием критерия Кендалла (τ).

РЕЗУЛЬТАТЫ

После определения концентраций факторов роста в сыворотки крови и процентного содержания коллагена в поврежденном участке кожи, представленных в табл. 1, наблюдали следующую картину.

Таблица 1.  

Результаты статистического анализа концентраций факторов роста (пг/мл) и процентного содержания коллагена

Показатель Контрольная группа (1) Значения концентрации и содержания после начала эксперимента через Вероятность различий между группами (р)
3 сут (2) 7 сут (3) 14 сут (4) 21 сут (5)
FGF-21 487.7
(423.4; 610.6)
209.6
(69.0; 303.1)
827.1
(514.9; 1798.3)
745.5
(566.9; 924.2)
494.2
(389.2; 749.4)
1—2: Z = 0.47; р = 0.84
1—3: Z = 1.28; р = 0.07
1—4: Z = 1.28; р = 0,07
1—5: Z = 0.44; р = 0.98
2—3: Z = 1.11; р = 0.16
2—4: Z = 0.67; р = 0.76
2—5: Z = 0.96; р = 0.32
3—4: Z = 0.89; р = 0.40
3—5: Z = 1.13; р = 0.086
4—5: Z = 1.26; р = 0.080
IFG-1 6.0
(2.3; 10.8)
2.2
(1.5; 9.2)
12.9
(4.0; 18.0)
18.0
(10.2; 21.0)
18.0
(11.0; 22.1)
1—2: Z = 1.24; р = 0.09
1—3: Z = 1.16; р = 0.13
1—4: Z = 1.92; р = 0.001*
1—5: Z = 2.75; р = 0.000*
2—3: Z = 1.32; р = 0.06
2—4: Z = 1.77; р = 0.004*
2—5: Z = 2.48; р = 0.000*
3—4: Z = 1.10; р = 0.177
3—5: Z = 1.94; р = 0.001*
4—5: Z = 0.84; р = 0.474
VEGF-C 417.2
(113.8; 646.9)
208.6
(69.0; 303.1)
464.0
(204.0; 648.0)
440.6
(154.6; 719.5)
1684.8
(614.0; 1899.4)
1—2: Z = 1.07; р = 0.19
1—3: Z= 0.57; р = 0.90
1—4: Z = 0.51; р = 0.95
1—5: Z = 1.80; р = 0.003*
2—3: Z = 1.44; р = 0.032*
2—4: Z = 1.37; р = 0.046*
2—5: Z = 1.76; р = 0.004*
3—4: Z = 0.72; р = 0.686
3—5: Z = 1.84; р = 0.002*
4—5: Z = 1.97; р = 0.001*
Cодержание
коллагена
70.3
(69.5; 71.5)
23.7
(21.3; 25.0)
38.8
(36.9; 40.1)
52.1
(50.8; 54.9)
58.6
(56.5; 59.8)
1—2: Z = 1.79; р = 0.003*
1—3: Z = 1.79; р = 0.003*
1—4: Z = 1.79; р = 0.003*
1—5: Z = 1.79; р = 0.003*
2—3: Z = 2.12; р = 0.000*
2—4: Z = 2.12; р = 0.000*
2—5: Z = 2.12; р = 0.000*
3—4: Z = 1.88; р = 0.002*
3—5: Z = 2.12; р = 0.000*
4—5: Z = 1.41; р = 0.037*

Примечание. Приведены медианы и межквартильный интервал (Q25,Q75). * Достоверные различия между группами, номера которых указаны курсивным шрифтом в скобках. Z – непараметрический критерий Колмогорова–Смирнова.

В первые 3 сут после холодового повреждения регистрировали статистически значимое снижение содержания коллагена в дерме с 70.3 до 23.7% (рис. 1а). Затем содержание коллагена начало увеличиваться, достигнув к 7 сут 38.8%, к 14 сут – 52.1%, а к 21 сут – 58.6%.

Рис. 1.

Динамика изменения содержания коллагена дермы крыс (а) и концентрации факторов роста сыворотки крови крыс (б–г) после локального холодового повреждения. a – Коллаген, б – фактор роста фибробластов, в – инсулиноподобный фактор роста, г – васкулоэндотелиальный фактор роста. На кривых указаны медианы для соответствующих выборок.

Тенденция к снижению концентрации FGF-21 на 3 сут после локальной холодовой травмы (с 487.7 до 209.6 пг/мл) сменилась увеличением этого показателя, который достигал пикового значения на 7 сут (827.1 пг/мл) (рис. 1б). После 7-х сут вновь наблюдали тенденцию к его снижению, в результате чего на 21 сут концентрация FGF-21 не отличалась от таковой в группе контроля (494.2 пг/мл).

Концентрация IGF-1 в первые 3 сут после локальной холодовой травмы снизился с 6.0 до 2.2 пг/мл (рис. 1в). К 7 сут его содержание в плазме увеличилось до 12.9 пг/мл. Максимальное значение этого показателя достигло на 14 сут (18.0 пг/мл) и сохранялось до окончания эксперимента.

Содержание VEGF-C в сыворотке крови крыс снизилось к 3 сут с 417.2 до 208.6 пг/мл (рис. 1г). Затем наблюдали увеличение концентрации до уровня контрольной группы к 7 и 14 сут (464.0 пг/мл и 440.6 пг/мл соответственно), после чего происходило резкое увеличение концентрации к 21 сут (1684.8 пг/мл).

В ходе проведения корреляционного анализа в группе контроля статистически значимых взаимосвязей между изучаемыми факторами роста и процентным содержанием коллагена дермы не выявлено (рис. 2). На 3 сут эксперимента снижение концентрации FGF-21 коррелировало с низким содержанием коллагена с (τ = 0.98; р = 0.01). Несмотря на то, что уровень васкулоэндотелиального фактора роста VEGF-C в сыворотке крови крыс также снижался к 3 сут, корреляция с FGF-21 была отрицательной (τ = = −0.72; р = 0.004). На 7, 14 и 21 сут статистически значимых корреляций между изучаемыми показателями не выявлено.

Рис. 2.

Анализ корреляционных взаимосвязей содержания коллагена в дерме и концентрации факторов роста (FGF-21, IFG‑1, VEGF-C) в сыворотке крыс после локального холодового повреждения (корреляционный анализ по Кендаллу). Условные обозначения: прямые связи: слабая связь – линия с крупными штрихами, умеренная связь – линия средней толщины, высокая связь – толстая линия; обратная связь – линия с мелким штрихом. В скобках указаны корреляционные значения и достоверность коэффициента корреляции (*p < 0.05).

ОБСУЖДЕНИЕ

В соответствии с полученными результатами, в первые 3 сут после локального холодового повреждения регистрируется статистически значимое снижение содержания коллагена. После 3 сут содержание коллагена увеличивается, но так и не достигает к 21 сут значения, регистрируемого в контрольной группе.

Известно, что на 3 сут при 3 степени отморожения эпидермис полностью слущен, сосочковый слой дермы разрушен, а в сетчатой дерме имеет место выраженный фибриноидный некроз (Плотников и др., 2000; Banzo et al., 2002; Карайланов и др., 2008; Никитенко и др., 2012). Вполне очевидно, что низкое содержание коллагена к 3 сут было минимальным в силу того, что коллаген разрушен, а синтеза новых волокон не наблюдается. Синтетическая активность продуцентов коллагена, к которым относятся фибробласты, начинается после 3 сут с момента локального холодового повреждения, на что указывает увеличение содержания коллагена, которое достигает максимума в период с 7 по 14 сут.

Общей тенденцией для всех изученных факторов роста в первые 3 сут после локального холодового повреждения является снижение их концентрации в сыворотке одновременно со снижением содержания коллагена дермы. После 3 сут содержание их начинает увеличиваться, но характер последующей динамики у них различен. Так, содержание FGF-21 достигает пикового значения именно в период максимальной синтетической активности фибробластов (с 7 по 14 сут), возвращаясь к контрольным значениям на 21 сут. Уровень IGF-1 в сыворотке достигает пикового значения на 14 сут и сохраняется до 21 сут. Содержание VEGF-C достигло максимального значения только к 21 сут. Учитывая, что пик концентрации FGF-21 наблюдается с 7 по 14 сут, IGF-1 – с 14 по 21сут, а VEGF-C – на 21 сут, складывается впечатление о последовательности вовлечения в репаративный процесс изучаемых факторов роста, что наблюдается не только после холодовой травмы, но и при других патологических процессах (Шаповалов и др., 2008; Тарасенко и др., 2011; Зайцева, Токмакова, 2014).

Учитывая, что в первые 3 сут фокальные контакты между коллагеновым матриксом и фибробластами нарушены (Grinnell, 2003; Kharitonenkov, Shanafelt, 2008), можно полагать, что FGF-21 в данных условиях выступает тем стимулирующим фактором, который необходим для усиления синтетической функции фибробластов (Шурыгин и др., 2007; Chen et al., 2008; Kharitonenkov, Shanafelt, 2008; Федянин и др., 2014; Прощай и др., 2018).

Учитывая тот факт, что максимальное содержание IGF-1 приходится на 14 сут и продолжается до 21 сут, можно полагать, что, именно, в этот период IGF-1 более активно начинает участвовать в регенерации (Leger et al., 1996; Геннадник, Нелаева, 2010; Никитенко и др., 2012).

Процессы ангиогенеза, формирование коллатерального кровообращения, восстановление подачи кислорода к тканям начинают более активно проявляться после 21 сут, когда концентрация VEGF-C становится максимальной (Завьялова и др., 2014; Maloney, Gao, 2015).

Итак, с 7 по 14 сут после локального холодового повреждения на фоне максимальной концентрации FGF-21 в сыворотке крови регистрируется наибольший прирост содержания коллагена в зоне повреждения. Максимальные концентрации IGF-1 приходятся на 14–21 сут, VEGF-C – на 21 сут.

Список литературы

  1. Байрейтер К., Франц П., Родеман Х. 1995. Фибробласты при нормальной и патологической терминальной дифференцировке, старении, апоптозе и трансформации. Онтогенез. Т. 26. № 1. С. 22. (Bayreiter K., Franz P., Rodeman H. 1995. Fibroblasts in normal and pathological terminal differentiation, aging, apoptosis, and transformation. Ontogenez. V. 26. № 1. P. 22.)

  2. Бойко В.В., Миловидова А.Э., Яновская Л.Г., Брусницына М.П., Исаев Ю.И., Логачев В.К., Леонтьева Л.В. 2010. Изучение морфологических особенностей в тканях экспериментальных животных при моделировании холодовой травмы. Вестник морфологии. № 16. С. 3. (Boyko V.V., Milovidova A.E., Yanovskaya L.G., Brusnitsyna M.P., Isayev Yu.I., Logachev V.K., Leontyeva L.V. 2010. Study of morphological features in the tissues of experimental animals when modeling cold trauma. Vestnik Morfologii. № 16. P. 3.

  3. Бозо И.Я., Деев Р.В., Пинаев Г.П. 2010. “Фибробласт” – специализированная клетка или функциональное состояние клеток мезенхимного происхождения? Цитология. Т. 52. № 2. С. 99. (Bozo I.Ya., Deev R.V., Pinaev G.P. 2010. “Fibroblast” a specialized cell or a functional condition of cells mezenhimnogo origin? Tsitologiya. V. 52. № 2. P. 99.)

  4. Гавриленко Т.И., Рыжкова Н.А., Пархоменко А.Н. 2011. Сосудистый эндотелиальный фактор роста в клинике внутренних заболеваний и его патогенетическое значение. Украинский кардиологический журн. № 4. С. 87. (Gavrilenko T.I., Ryzhkova N.A., Parkhomenko A.N. 2011. Vascular endothelial growth factor in the clinic of internal diseases and its pathogenetic value. Ukrainskiy Kardiologicheskiy Zhurnal. № 4. Р. 87.)

  5. Геннадиник А.Г., Нелаева А.А. 2010. Роль инсулиноподобного фактора роста-I в метаболизме, регуляции клеточного обновления и процессах старения. Ожирение и метаболизм. № 2. С. 10. (Gennadinik A.G., Nelaeva A.A. 2010. The role of insulin-like growth factor-I in metabolism, regulation of cell renewal, and aging processes. Ozhirenie I metabolizm. № 2. P. 10.)

  6. Завьялова О.В., Спиваковский Ю.М., Захарова Н.Б., Черненков Ю.В., Злобина О.В. 2014. Ангиогенез и васкулоэндотелиальный фактор роста, роль в патологии желудочно-кишечного тракта. Экспериментальная и клиническая гастроэнтерология. Т. 110. № 10. С. 77. (Zavyalova O.V. Spivakovskiy Yu.M., Zakharova N.B., Chernenkov Yu.V., Zlobina O.V. 2014. Angiogenesis and vascular endothelial growth factor, role in pathology of the gastrointestinal tract. Eksperimental’naya i Klinicheskaya Gastroenterologiya. V. 110. № 10. P. 77.)

  7. Зайцева Е.Л., Токмакова А.Ю. 2014. Роль факторов роста и цитокинов в репаративных процессах в мягких тканях у больных сахарным диабетом. Сахарный диабет. № 1. С. 57. (Zaytseva Ye.L., Tokmakova A.Yu. 2014. The role of growth factors and cytokines in reparative processes in soft tissues in patients with diabetes mellitus. Sakharnyy Diabet. № 1. P. 57.)

  8. Казакова В.С., Чуев В.П., Новиков О.О., Жилякова Е.Т., Фадеева Д.А. 2011. Использование факторов роста в восстановлении костной ткани (обзор). Научные ведомости БелГУ. Серия: Медицина. Фармация. Т. 13. № 4(99). С. 5. (Kazakova V.S. Chuyev V.P., Novikov O.O., Zhilyakova Ye.T., Fadeyeva D.A. 2011. The use of growth factors in the restoration of bone tissue (review). Nauchnyye vedomosti BelGU. Seria: Medicina. Pharmacya. V. 13. № 4(99). P. 5.)

  9. Карайланов М.Г., Шелепов A.M., Сидельников В.О., Бауэр В.А., Казарьян, С.М. 2008. Термоизоляция пораженных тканей как профилактика некрозов при холодовых поражениях в вооруженных конфликтах. Вестник Российской военно-медицинской академии. № 1. С. 70. (Karaylanov M.G. Shelepov A.M., Sidelnikov V.O., Bauer V.A., Kazaryan S.M. 2008. Thermal insulation of affected tissues as a prevention of necrosis in cold lesions in armed conflicts. Vestnik Rossiyskoy Voyenno-Meditsinskoy Akademii. № 1. P. 70.)

  10. Лазаренко В.А., Ляшев Ю.Д., Шевченко Н.И. 2015. Эффекты синтетического аналога индолицидина на регенерацию кожи при локальной холодовой травме. Научные ведомости БелГУ. Серия: Медицина. Фармация. Т. 29. №. 4 С. 77. (Lazarenko V.A., Lyashev Yu.D., Shevchenko N.I. 2015. Effects of the synthetic analogue of indolicidin on skin regeneration in case of local cold injury. Nauchnyye vedomosti BelGU. Seriya: Meditsina. Farmatsiya. V 29. № 4. P. 77.)

  11. Малявская С.И., Шутский Н.А., Шагров Л.Л., Кашутин С.Л., Мизгирёв Д.В., Аксенов А.С., Чухчин Д.Г. Способ количественного определения коллагена. Патент РФ № 2689 337, заявка 2018124160, 02.07.2018. (Malyavskaya S.I., Shutsky N.A., Shagrov L.L., Kashutin S.L., Mizgirev D.V., Aksenov A.S., Chukhchin D.G. Method for quantitative determination of collagen. RF patent № 2 689 337, application 2018124160, 02.07.2018.)

  12. Мовчан К.Н., Коваленко А.В., Зиновьев Е.В., Шуткин А.В., Сидоренко В.А., Донсков В.В. 2011. Опыт проведения некрэктомии при глубоких отморожениях физическими способами воздействия на ткани. Вестник хирургии им. И.И. Грекова. Т. 170. № 1. С. 36. (Movchan K.N., Kovalenko A.V., Zinovyev Ye.V., Shutkin A.V., Sidorenko V.A., Donskov V.V. 2011. Experience in performing necrectomy for deep frostbite by physical means of affecting tissues. Vestnik Khirurgii im. I.I. Grekova. V. 170. № 1. P. 36.)

  13. Никитенко В.И., Павловичев С.А., Полякова В.С., Копылов В.А., Гнедой С.Н., Миханов В.А., Никитенко И.Е. 2012. Использование факторов роста фибробластов для лечения ран и ожогов. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. № 12. С. 72. (Nikitenko V.I., Pavlovichev, S.A., Polyakova, V.S., Kopylov, V.A., Gnedoy, S.N., Mikhanov, V.A., Nikitenko I.Ye. 2012. Using fibroblast growth factors to treat wounds and burns. Khirurgiya. Zhurnal im. N.I. Pirogova. № 12. P. 72.)

  14. Омельяненко Н.П., Слуцкий Л.И. 2009. Соединительная ткань. М.: Известия. (Omelyanenko N.P., Slutsky L.I. 2009. Connective tissue. M.: Izvestia.)

  15. Плотников Г.А., Ардашев И.П., Григорук А.А., Дроботов В.Н. 2000. Диагностика поражения тканей в раннем периоде отморожений. Новые направления в клинической медицине. Материалы конф.: тез. докл. Ленинск-Кузнецкий. С. 162. (Plotnikov G.A., Ardashev I.P., Grigoruk A.A., Drobotov V.N. 2000. Diagnosis of tissue damage in the early period of frostbite. New directions in clinical medicine. Materialy of conf.: tez. dokl. Leninsk-Kuznetsk. P. 162.)

  16. Прощай Г.А., Ворохобина Н.В., Загарских Е.Ю., Парцерняк С.А., Парцерняк А.С. 2018. Фактор роста фибробластов 21 и его влияние на метаболические процессы в организме человека. Вестник СПбГУ. Т. 13. № 1. С. 38. (Proshchay G.A., Vorokhobina N.V., Zagarskikh Ye.Yu., Partsernyak S.A., Partsernyak A.S. 2018. Fibroblast growth factor 21 and its effect on metabolic processes in the human body. Vestnik SPbGU. V. 13. № 1. P. 38.)

  17. Тарасенко И.В., Вавилова Т.П., Тарасенко С.В. 2011. Изменение количества факторов роста в динамике репаративных процессов при различных способах формирования дефектов костной ткани кры. Российская стоматология. Т. 4. № 5. С. 40. (Tarasenko I.V., Vavilova T.P., Tarasenko S.V. 2011. Change in the number of growth factors in the dynamics of reparative processes with various methods of formation of defects of the bone tissue of the roof. Rossiyskaya Stomatologiya. V. 4. № 5. P. 40.)

  18. Шаповалов К.Г., Сизоненко В.А., Витковский Ю.А. 2008. Содержание ростовых факторов ангиогенеза у больных с холодовой травмой. СПб РО РААКИ: Медицинская иммунология. Т. 10. № 4–5. С. 483. (Shapovalov K.G., Sizonenko V.A., Vitkovskiy Yu.A. 2008. The content of growth factors of angiogenesis in patients with cold injury. SPb RO RAAKI: Meditsinskaya Immunologiya. V. 10. № 4–5. P. 483.)

  19. Шурыгин М.Г., Шурыгина И.А., Дремина Н.Н. 2007. Динамика факторов роста эндотелия сосудов и фибробластического фактора роста при экспериментальном инфаркте миокарда. Acta Biomedica Scientifica. № 6. С. 169. (Shurygin M.G., Shurygina I.A., Dremina N.N. 2007. Dynamics of vascular endothelial growth factors and fibroblastic growth factor in experimental myocardial infarction. Acta Biomedica Scientifica. № 6. P. 169.)

  20. Федянин М.Ю., Хмелькова Д.Н., Серебрийская Т.С., Никольская Т.А., Тюляндин С.А. 2014. Рецепторы фактора роста фибробластов при злокачественных опухолях. Злокачественные опухоли. № 4(11). С. 19. (Fedyanin M.Yu., Khmelkova D.N., Serebriyskaya T.S., Nikolskaya T.A., Tyulyandin S.A. 2014. Fibroblast growth factor receptors in malignant tumors. Zlokachestvennyye Opukholi. № 4(11). P. 19.)

  21. Banzo J., Martínez G.V., Abós M.D., Morandeira J.R., Prats E., García F.L., Ubieto M.A. 2002. Frostbite of the upper and lower limbs in an expert mountain climber: the value of bone scan in the prediction of amputation level. Rev. Esp. Med. Nucl. V. 21. P. 366.

  22. Chen W.W., Li L., Yang G.Y., Li K., Qi X.Y., Zhu W., Boden G. 2008. Circulating FGF-21 levels in normal subjects and in newly diagnose patients with Type 2 diabetes mellitus. Exp. Clin. Endocrinol. Diabetes. V. 116. P. 65. https://doi.org/10.1055/s-2007-985148

  23. Dvorak H.F., Brown L.F., Detmar M., Dvorak A.M. 1995. Vascular permeability factor/vascular endothelial growth factor, microvascular hyperpermeability, and angiogenesis. Am. J. Pathol. V. 146. P. 1029.

  24. Finderle Z., Cankar K. 2002. Delayed treatment of frostbite injury with hyperbaric oxygen therapy: a case report. Aviat. Space Environ. Med. V. 73. P. 392.

  25. Fischer A.M., Shindell D.T., Winter B., Bourqui M.S., Faluvegi G., Rozanov E., Brönnimann S. 2008. Stratospheric winter climate response to ENSO in three chemistry climate models. Geophysical Research Letters. V. 35. P. 6. https://doi.org/10.1029/2008GL034289

  26. Grinnell F. 2003. Fibroblast biology in three-dimensional collagen matrices. Trends Cell Biol. V. 13. P. 264. https://doi.org/10.1016/S0962-8924(03)00057-6

  27. Guo S., Colbert L.S., Fuller M., Zhang Y., Gonzalez-Perez R.R. 2010. Vascular endothelial growth factor receptor-2 in breast cancer. Biochimica et Biophysica Acta (BBA) – Reviews on Cancer. V. 1806. P. 108. https://doi.org/10.1016/j.bbcan.2010.04.004

  28. Kharitonenkov A., Shanafelt A.B. 2008. Fibroblast growth factor-21 as a therapeutic agent for metabolic diseases. BioDrugs. V. 22. P. 37. https://doi.org/10.1002/jcp.21357

  29. Leger J., Noel M., Limal J.M., Czernichow P. 1996. Growth factors and intrauterine growth retardation. I. Serum growth hormone, insulin-like growth factor (IGF)-I, IGF-II, and IGF binding protein 3 levels in normally grown and gestation. Pediatr. Res. V. 40. P. 94.

  30. Maloney J.P., Gao L. 2015. Proinflammatory cytokines increase vascular endothelial growth factor expression in alveolar epithelial cells. Mediators Inflammation. V. 2015. P. 7. https://doi.org/10.1155/2015/387842

  31. Shpichka A., Butnaru D., Bezrukov E. A., Sukhanov R.B., Atala A., Burdukovskii V., Timashev P. 2019. Skin tissue regeneration for burn injury. Stem Cell Res. Ther. V. 10. P. 94. https://doi.org/10.1186/s13287-019-1203-3

  32. Sorrell J.M., Caplan A.I. 2004. Fibroblast heterogeneity: more than skin deep. J. Cell Sci. V. 117. P. 667. https://doi.org/10.1242/jcs.01005

Дополнительные материалы отсутствуют.