Геоморфология и палеогеография, 2020, № 3, стр. 106-116

ВВЕДЕНИЕ

В 2019 г. исполнилось 240 лет со дня рождения и 160 лет со дня смерти выдающегося немецкого географа и геоморфолога Карла Риттера (фото). Порой ему даже отдают предпочтение перед его современником Александром фон Гумбольдтом, с которым его издавна сравнивают. Д.Н. Анучин писал: “не менее, если не более, видное место, чем Гумбольдт, занимает в истории новейшего землеведения берлинский профессор Карл Риттер, друг и современник Гумбольдта, публиковавшийся на немецком языкеˮ [1, с. 384]. Риттера, как и Гумбольдта, тесно связывают взаимоотношения с Россией, ее наукой и учеными. В России по достоинству оценили вклад Риттера в науку, наградив его в 1857 г. орденом Св. Станислава второй степени со звездой, избрав в 1835 г. почетным членом Петербургской академии наук, иностранным членом Русского Географического общества и Московского общества испытателей природы в 1846 г.

Основная заслуга К. Риттера состояла в том, что он стремился создать сводку скопившихся к его времени сведений о разных странах, подвергнув их обстоятельному рассмотрению и критике. Он разработал новый научный метод “редукцииˮ, уточнил задачи географии, ее положение в системе других отраслей знаний, ее значение, как науки не только описательной, но и “изъяснительнойˮ, ее философский смысл. Стремление вложить “новый духˮ в географию выразилось у К. Риттера и в том, что он ввел в научный оборот новый термин – “Erdkundeˮ (Землеведение). Его большое, 10-томное, в 19 частях сочинение, оставшееся незаконченным и охватывающее Африку и Азию (и то не всю), носит название на русском языке “Землеведениеˮ – всеобщая “сравнительная географияˮ. Главными объектами географии ученый считал природу и историю. К. Риттер видел в земной поверхности нечто живое, в отдельных континентах как бы особые организмы с присущими каждому характерными признаками и качествами, выражающимися в особенностях очертаний берегов, рельефа, климата, характера растительности и “живой жизни”, а также культурного развития связанных с этими естественными условиями народов. Блестящие лекции К. Риттера вызывали восторженные отзывы слушателей, а его труды – многочисленные отклики. Конечно, были и критики, которые отмечали также неясность в изложении мыслей, нечеткость отдельных терминов, местами нелогичность Риттера.

Большинство географических трудов К. Риттера опубликовано на немецком языке и всего 21 – на русском. Среди последних выделяются три крупных монографии: 1) “История землеведения и открытий по этому предметуˮ (1864). 2) “Общее землеведениеˮ (1864) в 15 томах и 3) “Землеведение Азииˮ в 10 томах (1856–1895). В России о К. Риттере издано более 36 работ. Его сторонниками и последователями была целая плеяда известных ученых и путешественников, философов и литераторов. Это, прежде всего, Д.Н. Анучин, Я.И. Вейнберг, Л.П. Весин, О. Пешель, Н. Воронов, А. Герцен, Н.А. Северцов, П.А Кропоткин, Н.М. Пржевальский, Г.И. Гельмерсен, К.Ф. Рулье, А.И. Рославский-Петровский, Н.И. Кеппен, В.В. Радлов, М.Н. Погодин, Т.Н. Грановский, С.М. Соловьев, Э. Реклю, Л. Кемц, В. Корниевский, Г. Оберлендер, И.В. Мушкетов, Э.Ю. Петри, Н.И. Раевский, Ю.Г. Саушкин, П.П. Семенов, И.И. Стебницкий, Г. Траудшольд, К.Д. Ушинский, Н.Г. Фролов, Н.В. Ханыков, А.А. Ярилов, А.А. Григорьев, А.Г. Исаченко, В.Л. Анучин, Н.Г. Сухова и др.

Из перечисленных ученых основным оппонентом К. Риттера был Оскар Пешель – юрист по образованию, получивший известность преимущественно работами по истории землеведения и культурной географии, автор известной в то время (и забытой ныне) монографии “Новые задачи сравнительного землеведенияˮ (1863). В этом труде и в лекциях, прочитанных в университете Лейпцига, он высказывался о неудовлетворительной постановке землеведения у Риттера и его последователей, о бесплодности их рассуждений относительно влияния географических явлений на развитие культуры, которые Пешель называл “географической телеологиейˮ. В то же время он не был противником Риттера и в основном разделял его идеи. В заключительной фразе упомянутой книги Пешель писал о том, что развитие цивилизации находится в строгой зависимости от неравномерного распределения на Земле ветров и воды. Об отношении О. Пешеля к работам К. Риттера подробнее упомянем в конце работы.

Наиболее обстоятельный анализ задач, методов и подразделения географии, содержавшихся в работах Риттера, был проведен известным геологом и географом, исследователем Китая в XIX веке Фердинандом фон Рихтгофеном, а также этнографом и географом Г. Герландом. Оба они поддерживали и развивали географические представления Риттера, вносили в них много нового. В России география К. Риттера нашла плеяду достойных последователей, начиная с П.П. Семенова.

О научном творчестве К. Риттера писали многие зарубежные и российские ученые: Ф. Ратцель, З. Гюнтер, П.П. Семенов, А. Геттнер, О. Пешель, Л. Весин, Э. де Мартонн, Дж. Лейли, Р. Хартшорн, Э.Ю. Петри, И.В. Мушкетов, Г. Герланд, Д.Н. Анучин, А.А. Крубер, В. Пютц, А.Г. Исаченко, Н.Г. Сухова и др. Среди современных трудов о научном наследии К. Риттера заметно выделяется фундаментальная монография Н.Г. Суховой 1990 г. “Карл Риттер и географическая наука в Россииˮ [2] – единственное из известных автору крупных отечественных исследований; оно содержит результаты объективного и детального анализа всех его трудов и подробное обоснование их роли в становлении европейской и российской географической науки. Данное исследование по объективности, тщательности и беспристрастности сродни замечательной монографии В.А. Есакова “Александр Гумбольдт в Россииˮ [3]. Едва ли не впервые в российской исторической географии Н.Г. Сухова познакомилась со всеми публикациями К. Риттера на немецком и русском языках. В ее труде подробно рассматриваются основные проблемы географии XIX века, их состояние и содержание в контексте проведенных К. Риттером обширных географических исследований. Н.Г. Сухова тщательно и беспристрастно оценила научное творчество исследователя и пришла к новым, более верным выводам по ряду важных, но бывших долгое время спорными научным вопросам, начиная с представлений о Земле как о едином организме, теологизме ученого, роли Божественного влияния, высшей предопределенности в предназначении континентов для формирования человеческого общества. Она смягчила оценки основных научных положений творчества ученого, подвергавшихся критике со стороны отдельных российских и советских исследователей, включая А.Г. Исаченко [4].

Карл Риттер родился 7 августа 1779 г. в небольшом немецком городке Кведлинбурге, получил хорошее школьное образование, в 1796–1798 гг. учился в известном всей Европе университете в г. Галле (под Лейпцигом), преподавал в Берлинском университете. Поскольку К. Риттер был весьма необычным, своеобразным ученым, представляется важным напомнить об его учителях. В XVIII веке, в годы начального образования на него существенное влияние оказывали его учителя – И.Б. Базетов и особенно Х.Г. Зальцман, в школе которого К. Риттер успешно учился 11 лет, с 1785 по 1796 г. Обучение здесь велось по известной в то время системе Жан-Жака Руссо. Из учащихся школы франкфуртский банкир Бетман-Хольвиг выбрал молодого К. Риттера и отправил его для изучения полного курса педагогики в университет в г. Галле с целью подготовки воспитателя для своих двух сыновей. К. Риттер успешно обучал молодых людей и изъездил с ними почти всю Европу. После завершения их образования ученый “смело берется излагать и оценивать первые опыты разбора ахеменидских гвоздеобразных надписей Борндура и Лассенаˮ [5, с. XV].

Учась в школе Зальцмана, К. Риттер научился составлять и оформлять карты и позже сосредоточился на разработке карт по физической географии, создавал географические атласы. В процессе этой сложной работы К. Риттеру казалось, что он “везде встретил … те же законы, то есть те же побуждения к распространению первой оседлости, первого земледелия, первого кораблевождения и т.д. Отсюда получили историческое значение каждый горный перевал, как проход народов, каждый водопад, как место первой оседлости, каждый прилив и отлив, как первое побуждение к мореходству. Я думаю, что подобной системой физической географии я заложил фундаментальную основу всей географии вообще и всем внешним потребностям народов, т.к. моя система основана не на размышлениях, а на фактахˮ [5, с. XVII]. По-видимому, это было заявлено ученым излишне сильно, т.к. ни Галилей, ни Ньютон “никогда не отзывались так хвалебно о своих действительно великих открытиях, как молодой Риттер о придуманных им географо-исторических романах” [там же]. К. Риттер по собственным словам старался сделать географию прагматичной. “Земля и ее население состоят в тесной зависимости друг от друга, и одна часть не может быть явно осознана во всех отношениях без помощи другойˮ. Оттого-то история и географии должны оставаться параллельными спутниками (курсив мой – В.Ч.) [5, с. XIX].

В начале XIX века на К. Риттера оказывал серьезное влияние И.Г. Песталоцци (1746–1827) – известный гуманист, создатель системы воспитания, преподаватель бедных детей, учитель, но и ученый-географ. Его лозунг – “все для других и ничего для себяˮ – вечен, его система пригодна для всех времен и народов. “Она проста и последовательна, как природа,” – так отзывался о нем один из его современников. Воспитатель, преподаватель-гуманист давно забыт, но его труды изданы на русском языке в двухтомнике 1981 г. К. Риттер отзывался о Песталоцци восторженно: “Мне было чрезвычайно приятно найти здесь (т.е. у Песталоцци – В.Ч.) примененным и к элементарному преподаванию именно тот географический метод, который я считаю за единственный научныйˮ [5, с. XXVI–XXVII].

Однако наиболее знаменательное событие в жизни К. Риттера произошло в 1807 г. – это судьбоносная встреча с А. Гумбольдтом. Риттер писал: “Я все время исключительно занят им одним и потерян для всего другого… Я с ним имел тем более точек соприкосновения, что все доселе написанное им я проглотил с большой алчностьюˮ. Это было началом их научного общения продолжительностью в целую жизнь. Они оба скончались в 1859 г. По мнению Н.Г. Суховой: “отношения двух выдающихся ученых по существу были дружбой-соперничеством. Хорошо зная достоинства и недостатки друг друга, оба, вероятно, ревниво следили за взаимными успехами, но в своих сочинениях каждый стремился подчеркнуть заслуги другогоˮ [2, с. 10].

В 1820 г. К. Риттер начал читать курс географии в недавно созданном Берлинском университете, его лекции пользовались большой популярностью и их слушали студенты разных стран: А. Гюйо из Швейцарии, Э. Реклю из Франции и многие другие. Из России также было много слушателей: И.В. Киреевский, Э.К. Гофман, Г.Н. Гельмерсен, А.И. Чивилев, В.С. Порошин, М.М. Лунин, И.И. Ивановский, М.П. Погодин, И.И. Греч, Т.Н Грановский, И.С. Тургенев, Н.Г. Фролов, А.И. Ефремов, С.М. Соловьев, Л.И. Шренк, К.К. Герц, Д.И. Каченовский и др.

Одновременно с 1820 г. началась научная деятельность К. Риттера. Вспоминая великих ученых прошлого, всегда интересны их внешность, манеры и характер. Элизе Реклю в рецензии на “Историю землеведенияˮ проникновенно, с преклонением писал о К. Риттере: “Кто имел счастье слушать лекции этого гениального человека, без сомнений узнает в этом сочинении его нежную и трогательную речь, его возвышенную простоту, его глубокие мысли, высказываемые будто случайно, его слова, очерчивающие целую эпоху или целую страну… Читая ее (книгу – В.Ч.), видишь самого автора, этого высокого, благородного старца с его спокойной поступью, с его кроткими маленькими глазами, с его нежной улыбкой на устах и его обширным челом, осененным мягкими, седыми волосамиˮ [2, с. 9].

ОСНОВНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЙ К. РИТТЕРА В ОБЛАСТИ ГЕОГРАФИИ И ГЕОМОРФОЛОГИИ

1. Географии, как науки, в начале XIX века еще не было. В 60-х годах XVIII века автор одного из лучших трудов по физической географии шведский естествоиспытатель Т. Бергман писал: “Сколь ни успешна география в новейшее время и сколь же много ни сделано в последние три столетия открытий, однако мы не можем похвалиться знанием поверхности нашей планеты. О некоторых странах мы не имеем никаких сведенийˮ [6, с. 29].¹¹

Н.Г. Сухова справедливо считала, что такой вывод справедлив и для начала XIX века. В то время географами обычно считали составителей карт или авторов учебников, а не ученых…

Еще при жизни К. Риттера его, в отличие от А. Гумбольдта, считали кабинетным ученым. Это не верно. У него не было ни одного многолетнего путешествия типа южноамериканского А. Гумбольдта, но как мы упоминали выше, К. Риттер объездил Европу со своими воспитанниками. С 1832 по 1849 г. он побывал во всех европейских странах, кроме Испании и России, путешествовал по Скандинавии и Англии, по Карпатам, проводил наблюдения на берегах Босфора. Ученый постоянно записывал свои наблюдения и сопровождал записи многочисленными зарисовками. “В своих трудах и лекциях Риттер неоднократно подчеркивал важность собственных наблюдений для создания географических характеристик и более обоснованных суждений о тех или иных явленияхˮ [2, с. 15]. Ученого высоко оценили на родине, в Германии, где в 1859 г. после кончины К. Риттера был создан фонд памяти Гумбольдта и Риттера, а после смерти А. Пенка в 1945 г. название этого фонда расширилось, и он стал именоваться “Гумбольдт-Риттер-Пенк фондˮ. Эта научная организация была хорошо материально обеспечена, действовала весьма активно, успешно и смогла финансировать ряд крупных экспедиций.

Труды К. Риттера поражают своим огромным объемом и разнообразием. В 1804–1807 гг. выходит его первая монография “Европаˮ, в 1817–1818 гг. – монография “Землеведениеˮ, а с 1832 г. до конца жизни он издавал многотомное “Землеведениеˮ. Этот титанический труд состоял из 19 частей, объединенных в 10 томах. После смерти К. Риттера его ученик Г. Даниэль опубликовал лекции ученого. К. Риттер известен как составитель карт, которые он объединял в атласы. Среди них шесть карт на территорию Европы и первый “физическийˮ атлас Европы, куда он включил географические описания (1806 г.). Это был несомненный успех молодого ученого в картографировании, новый шаг в физической географии, весьма важный как в научном отношении, так и для преподавания географии в школе. Главным было то, что своим атласом К. Риттер стремился решить основную задачу всей своей жизни: “Во многих странах направление и высота гор довольно точно определены; в других исследованы – возвышения почвы над поверхностью моря, свойство ее на поверхности, падение рек, направления ветров, отклонение магнитной стрелки, градусы жары и тепла и кое-что из всего этого уже нанесено на отдельные карты. Если бы многие из этих наблюдений, рассеянных дотоле в отдельных записках и описаниях путешествий, были бы собраны и нанесены на карты, какой прекрасный и представительный образ физической географии земли имел бы под рукой исследователь природыˮ [5, с. XXVI–XXVII].

Географическое мировоззрение К. Риттера формировалось под влиянием двух причин. Первая, в результате творческого использования представлений своих талантливых предшественников. Прежде всего, это идеи: Варения о географических оболочках, “Бюффона – о постоянных изменениях на Земле, Бюаша – о центральных плато… и речных бассейнах, Демаре – об исходных принципах географии и значении абстрактных построений и сравнений, Гердера – о влиянии географических условий на жизнь народовˮ [2, с. 33]. В работах К. Риттера нашли место для разработки географической систематизации представления А. Вернера о геологических формациях, О. Соссюра, А. Делюка и А. Гумбольдта о об отношениях между процессами в воздушной, водной и твердой сферах Земли, Ж. Бюффона о взаимодействии процессов органической и неорганической природы, Э. Циммермана о зависимости жизни животных от природных условий и И. Блюменбаха о связи формирования человеческих рас с естественными областями Земли.

Вторая, главная основа научного творчества К. Риттера – его целенаправленный отбор, талантливые анализ, обработка и обобщение огромного материала по географии, собранного многими учеными, не только географами и специалистами из других наук. Для работы с невероятно обширными и очень разнородными материалами требовались колоссальное трудолюбие и увлеченность. К. Риттеру удалось разработать собственную методологию географического анализа и его философию. “Творчески использовав взгляды предшественников, дополняя их и развивая, Риттер вместе с тем вводил в географию целый ряд идей, либо уже забытых, либо вообще не привлекавших к себе вниманияˮ [2, с. 33]. К. Риттер пытался понять закономерности движения географической мысли и соединил исторический анализ с логическим, оценил и использовал значение философии для создания науки и конкретно географии. Задолго до Ф. Энгельса ученый понял, что на смену стремлению изучать отдельные явления природы (XVIII век) пришло время обобщений и что именно география будет той наукой, которая способна обобщить накопленные другими науками знания. По мнению К. Риттера, география должна стать не перечнем географических явлений, а наукой об их взаимодействии. Ученый предлагал называть географию наукой всеобщей и сравнительной. “Всеобщей не потому, что речь будет идти обо всех явлениях на земле, а потому, что ученый должен с равным вниманием относиться как к своей родине, так и к любой другой стране, а также к целому материку, к населенной и пустынной территории и т.п.ˮ [2, с. 36]. Сравнительный характер географии он видел в сопоставлении различных местностей, в выявлении “аналогичных формˮ. “Именно сравнение и выявление сходных группировок приведет к новому знанию в географии, к появлению новых понятий, что и должно быть задачей науки. Сравнение позволит также определить признаки для классификации естественных частей земной поверхностиˮ [2, c. 37].

К. Риттер ввел в науку представления о новом методе – методе редукции, понимая под ним восстановление, приведение к единству: “метод редукции должен содействовать восстановлению естественных отношений природы земной поверхности, т.е. единства, которое человек нарушаетˮ [там же]. По мнению ученого в основе любого научного исследования должна лежать определенная исходная идея и в своих трудах он опирался на целую совокупность таких идей. К. Риттер представлял Землю как систему природы, сравнимой с организмом, который надо рассматривать как тело природы, “особым образом организованное, постоянно развивающееся, заключающее внутри себя жизненные зародыши для развития в следующие столетия и тысячелетияˮ [7, с. 10]. Этот организм, по его мнению, отличается особым строением, механизмом и законом развития. “Только опираясь на идею земного организма, или системы целого Земли, можно представить появление и развитие ее составных частейˮ [2, с. 38–39]. Этот подход К. Риттер называл конструктивным.

Земную поверхность К. Риттер представлял как сферу взаимодействия трех оболочек: “На поверхности Земли встречаем формы троякого рода, подобно трем оболочкам, окружающем Земля всю или только отчасти. Это суть упругая оболочка (воздушная), капельно-жидкая (водная) и неподвижная (твердая)… География имеет предметом своим только взаимодействие трех главных форм на поверхности земного шара по пространственным отношениям и реакции принадлежащих каждой из них явленийˮ [7, с. 38].

Обширное научное наследие К. Риттера включает широкий спектр географических знаний: связь географии с философией, методы собственных исследований, систему природы Земли. Ученый рассмотрел земные оболочки и земные пространства, сферы или области, выдвинул идею о пластике рельефа, разработал географическую классификацию, ввел представления об “историческом элементеˮ как начале палеогеографии, разработал представления по проблеме “человек и природаˮ, начал разработку основ представлений о природных ресурсах – “продуктоведениеˮ; серьезное внимание ученый уделял анализу современного рельефа. Объем статьи заставляет становиться лишь на первом и последнем вопросах.

К. Риттер вошел в науку как создатель фундаментальных научных представлений о географической науке. Приведем семь примеров.

Во-первых, о связи философии с географией. Он не был по достоинству оценен в этом отношении современниками, критиковавшими в то время его натурфилософские суждения, и, возможно, поэтому они не замечали методологического значения философских учений и в их числе прогрессивных представлений К. Риттера. В 1845 г. А.И. Герцен в “Письмах об изучении природыˮ писал о противоречивости между естествознанием и философией, о том, что естествоиспытатели “пренебрегали требованиями разумаˮ, не могли понять, что “опыт и умозрение – две необходимые истинные действительные степени одного и того же знанияˮ [2, с. 34]. К. Риттер оказался среди тех, кто сумел оценить значение философии для разработки науки вообще и географии в частности, и сам широко использовал философские принципы. Пытаясь постичь закономерности движения географической мысли, он соединил исторический анализ с логическим, что и помогло ему глубже предшественников выявить в науке все полезное для теории географии и наметить пути ее дальнейшего развития. (В советскую эпоху К. Риттера обвиняли в географическом детерминизме. Этот вопрос я не считаю нужным рассматривать).

Во-вторых, К. Риттеру принадлежат представления о соотношении пространства и времени в географии. Взгляды ученого, по-видимому, создали предпосылку для появления будущих представлений о генетическом принципе в географии и, в частности, в геоморфологии.

В-третьих, К. Риттер отмечал независимость природы от человеческого сознания. В “Общем землеведенииˮ он писал, что земля независима от человека: “мы имеем достаточно указаний… не принимать впечатления, действующие на наш ум, за предметы, которые их производят, видеть в установленном законе природы не труд нашей остроты ума (проницательности), нашей систематики, но только счастливую находку того, что уже с давних пор существовало, но для нас, подобно многому другому, оставалось завуалированным, не было нами схваченоˮ. И далее, “утверждая идею единства системы природы земной поверхности, Риттер по существу критически отнесся к телеологическим идеям предшественников, хотя явно не ставил перед собой задачу такой критикиˮ [2, с. 68]. Это был новый вывод.

В-четвертых, К. Риттер, обращая внимание на постоянные изменения земной поверхности, пришел к прогрессивному в ту эпоху выводу о том, что характер изменения природы и народов различен.

В-пятых, К. Риттер был глубоко верующим человеком и использовал свои представления о Земле, как о творении Божием, за что его критиковали многие ученые. При этом они или забывали, или умышленно замалчивали, что не эти представления он использовал при создании своей географической концепции. Свойственные ему телеологические взгляды обычно присутствовали в лекциях по “Общему землеведениюˮ и нередко вызывали критическое отношение слушателей, но не надо забывать, что эти лекции всегда начинались словами: “Мы рассматриваем саму природу вещей, а не системы, которые человек составил себе о природеˮ.

В-шестых, К. Риттер ввел в географическую науку и в геоморфологию четвертое измерение – время, что трудно переоценить.

Наконец, в-седьмых, К. Риттер создал сравнительное землеведение.

О заключительном вопросе. В мировом сообществе геоморфологов утвердилось мнение о том, что геоморфология, как самостоятельная наука, была создана в последние годы XIX века, однако, вопросы мегагеоморфологии, общей конфигурации рельефа, региональной, частной морфологии и особенно орографии, а также ряд других, давно обсуждались в трудах зарубежных и отечественных ученых. В первой половине XIX века К. Риттер внес весьма весомый вклад в подготовку науки о рельефе, создав существенные предпосылки в этом отношении. Это было время становления представлений о рельефе. В отечественной географической литературе термин “рельефˮ начал применяться с XIX века – сначала в учебниках географии, а затем в научных работах. Это термин был вначале довольно неопределенным, он обозначал как общую конфигурацию земной поверхности, так и ее формы. Труды К. Риттера сыграли существенную роль в распространении этого термина. Ученый рассматривал современный рельеф с точки зрения пластики, или конфигурации земной поверхности, вертикальных и горизонтальных форм твердой оболочки Земли. О формах и типах земной поверхности он писал во введении к своему “Землеведениюˮ. Второе издание этого труда Риттер начал очерком “Общие замечания о твердых формах земной корыˮ и затем поместил его в сборнике методологических статей. Типам земных пространств, или видам земной поверхности, в его “Общем землеведенииˮ посвящен раздел “Подробное рассмотрение земной поверхностиˮ, в котором речь преимущественно шла о крупных формах рельефа (горных хребтах, низменностях, речных долинах и проч.). Первые представления о возможности выделения в географической науке особой науки о рельефе принадлежат П.П. Семенову, который в предисловии к первому изданию “Землеведения Азииˮ К. Риттера назвал эту науку о рельефе “пластической географиейˮ и рассматривал ее как физическую географию. По мнению П.П. Семенова, “пластическая географияˮ имеет своим предметом изучение пластического устройства земного шара. К. Риттер неоднократно указывал на необходимость изучения вертикальных и горизонтальных изменений земной поверхности, как форм, так и очертаний материков, так как они оказывают большое влияние на характер климатических условий, на специфику размещения организмов, а также на “быт и хозяйственную жизнь народовˮ. К. Риттер анализировал представления своих предшественников о формах и очертаниях материков и одновременно создал схему классификации крупных форм рельефа. До К. Риттера различали низменности любой высоты и горы, а горами называли все положительные формы рельефа. “Отсюда «характеристические рельефы» Ч. Валиханова или «формы рельефов земной поверхности» А.Ф. Миддендорфаˮ [2, с. 158]. В ту эпоху равнинами называли и низменности, и плоскогорья, тогда как К. Риттер рассматривал их как разные классы поверхности суши; хотя не было ясности в разграничении понятий “нагорьеˮ и “плоскогорьеˮ (этот вопрос и по сей день вызывает вопросы и порой дискутируется). П.А. Кропоткин, полемизируя с М.И. Венюковым, рассматривал плоскогорье как один из видов нагорья, считал, что плоскогорья имеют достаточно ясные внешние черты и поэтому для их выделения не нужны геологические данные, что “номенклатура Риттера отнюдь не случайнаˮ. Он писал: “Все эти формы, давно установленные Риттером, встречаются в действительности и всегда могут быть отличены при изучении страны и ее разрезовˮ [4, с. 161]. В 1915 г. Л.С. Берг напомнил, что термин “нагорьеˮ ввел К. Риттер и что этот термин тождественен термину “платоˮ Ф. Бюаша [8]. Поэтому “нагорьеˮ было заменено “возвышенностьюˮ. К. Риттер предлагал обозначать нагорье в интервале высот более 4000 футов, но позже оно стало применяться для обозначения любых крупных возвышенностей и потеряло первичный смысл его автора – К. Риттера. Ученый ввел идею “берегового развитияˮ и развил ее в “Землеведенииˮ, чем способствовал изучению горизонтальных параметров форм рельефа и проблеме влияния “очертаний материков на ход цивилизацииˮ.

Завершая рассмотрение научного творчества К. Риттера, нужно отметить, что А. Гумбольдт и К. Риттер долгое время оставались крупнейшими авторитетами в области географии и геоморфологии, причем на состоянии географической науки последующих десятилетий влияние Риттера сказалось сильнее. Главная причина популярности идей Риттера состояла в их большей доступности, большем соответствии духу эпохи. Значение общеземлеведческих идей Гумбольдта для создания теории физической географии не могло быть оценено по достоинству его современниками. Д.Н. Анучин отметил, что новыми географическими идеями Гумбольдта воспользовались сначала не географы, а физики и геологи. К тому же идеи Гумбольдта дали толчок развитию ряда отраслевых географических наук, а его труды оказали плодотворное влияние на многих путешественников-исследователей Германии, Англии, России и других стран. По его инициативе или в результате его косвенного воздействия были организованы многие экспедиции, например, антарктическая экспедиция Джеймса Росса.

В то же время Д.Н. Анучин писал, что Риттер свел географию к служению по преимуществу истории, признавая, что Риттер способствовал росту интереса к географии, и считал, что идеи ученого, воспринятые и развиваемые односторонне историками, отдалили географию от ее естественно-научной основы и завели ее в тупик. На данные физической географии стали смотреть как на нечто второстепенное [1].

К.М. Бэр относился к К. Риттеру как к признанному реформатору географической науки, отмечал его достижения в области различий форм рельефа стран и континентов: “знаменитый географ Риттер … оживил эту науку, различая высокие и низкие страны, а также формы континентовˮ и “…тем самым получил верный взгляд на отношения форм земной поверхностиˮ [9, с. 165]. Как заметил А.Г. Исаченко, некоторые крупные естествоиспытатели, в том числе немецкий ученый Э.К. Гофман, отмечали важность точных определений К. Риттером в области терминологии науки о рельефе [4].

По приведенным данным можно судить о том, что географическое учение К. Риттера вызвало как понимание и поддержку, так и ряд критических замечаний. В начале предлагаемой статьи отмечалось, что особенно рьяно выступал с критикой О. Пешель, но и он широко использовал представления К. Риттера о сущности географической науки и ее истории, о важности горизонтальных измерений в изучении очертаний материков. Кстати, последняя идея К. Риттера легла в основу труда О. Пешеля о сравнительном землеведении. Так что был прав Г. Оберлендер, отметивший в 1877 г., что “Пешелю выпало на долю продолжать дело, начатое Риттеромˮ [10, с. 11]. Теперь можно с уверенностью утверждать, что создателем сравнительного землеведения был К. Риттер, а не О. Пешель, приписавший честь создания этого научного направления себе.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Прогрессивные научные взгляды К. Риттера легли в основу известных трудов многих зарубежных ученых, прежде всего Ф. Рихтгофена, А. Геттнера, Ф. Ратцеля, Видаль де ла Бланша и др. и русских ученых К.М. Бэра, П.П. Семенова, И.В. Мушкетова, П.А. Кропоткина и др. Влияние научных представлений К. Риттера в мировой географической и геоморфологической литературе сохранялось до конца XIX века. Позже сложилась парадоксальная ситуация: “Несмотря на широкое распространение в России идей Риттера и частое упоминание его имени, не каждый, упоминавший его имя, читал труды Риттера и не всякий, кто их читал, смог проникнуть в суть его воззренийˮ [2, с. 184]. И далее: “В России не нашлось ученого, который посвятил бы специальное исследование анализу географической концепции Риттера ни при его жизни, ни после его смерти. Выразительные и достаточно верные для своего времени суждения о значении Риттера в работах Л. Кемца, К.Д. Ушинского, П.П. Семенова, Г. Траутшольца и других были вскоре забыты. Труды самого Риттера после 60-х годов XIX века в России читали редкоˮ [2, с. 185]. Честь восстановления доброго имени выдающегося географа и геоморфолога К. Риттера и объективной оценки его многогранного научного творчества принадлежит Н.Г. Суховой: “Риттер вспахал целинное поле теоретической географии и засеял его семенами новых идей. Не все семена взошли, зато некоторые дали обильный урожайˮ [2, с. 70].

БЛАГОДАРНОСТИ

Работа выполнена в рамках темы Государственного задания ИГ РАН № 0148-2019-0005.