Известия РАН. Серия географическая, 2020, T. 84, № 1, стр. 7-19

ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ОТКРЫТИЯ И ИХ СПЕЦИФИКА В ХХ В.

Х.Дж. Маккиндер в своей работе “Географическая ось истории” [44] отмечал, что “эпоха Колумба” завершилась после 1900 г., а в ХХ в. надо “… говорить о географических исследованиях как о чем-то практически завершенном” [45, с. 30].

Географическое открытие – главный суммирующий результат познания картины мира. Само ее изучение, оставляющее документированный след, происходит на Земле уже более 5 тыс. лет и, как показывает практика исследований, не закончится никогда. Земля меняется под воздействием цикличных и направленных природных и антропогенных факторов, а результаты их действия, часто не прогнозируемые, влекут за собой все новые открытия. Измененная и детально исследованная различными методами (наземными, дистанционными и методами аэрокосмического зондирования) планета становится ареной для построения современного, “антропоценового” портрета мира: с растаявшими ледниками и островами, сложенными жильными льдами, обнажившимися из-подо льда участками суши, возникшими в океане вулканическими островами, появившимися после землетрясений, с новыми подводными и наземными формами рельефа, высохшими озерами и реками аридных зон, засыпанными песком многокилометровыми такырами, остановившими свое движение барханами и исчезнувшими из-за трансгрессии моря береговыми комплексами. Сюда следует отнести и искусственные острова, косы, берега и перешейки, появившиеся в прибрежной полосе Японии, Сингапура, ОАЭ, США, Нидерландов и др. Меняющийся климат “сдвигает” границы распространения мерзлоты, изменяет направление господствующих ветров и течений, полноводность и конфигурацию русел рек. География их “открывает” заново.

Что такое графическое открытие? Мы пониманием вслед за В.И. Магидовичем географическое открытие как все то, что “вносит существенный вклад в создание физической картины Земли”: а) “первое, исторически доказанное посещение …”; б) “… выявление пространственной связи (сухопутной или морской) между известными ранее элементами земной поверхности …”; в) “… обнаружение географических объектов на суше и на дне океанов и морей с помощью специальных приборов при дистанционном зондировании …”; г) “… прямое доказательство отсутствия географических объектов в какой-либо акватории; удаление с карт земель, нанесенных по слухам и расспросам…” [31, c. 22–23]. В целом, открытие в науке как достижение познания, в географии приобретает и вполне конкретное материальное выражение: если это не вновь выявленная пространственная закономерность или установление новых свойств компонентов окружающего мира, то его можно нанести на карту, измерить, определить набор качеств. Вопрос достоверности, авторства и оценки влияния на дальнейшее развитие науки в случае с географическими открытиями приобретает особое значение, так как за их счет идет “достраивание” целостного представления о “картине мира” и об устройстве Земли, а соответственно, и капитализация знаний.

Важным элементом исследований, исключающих случайность географического открытия, остается накопление эмпирических знаний, выявление пространственно-временн${\text{ы}}'$х закономерностей. Опыт развития геологии, геоморфологии, океанологии и гляциологии в последние десятилетия показал, что начало географического открытия “за письменным столом” – вполне сложившаяся практика. Например, повсеместное обнаружение по космическим изображениям линеаментов¹¹ и кольцевых структур, выявление плейстоценовых оледенений по совокупности результатов изучения моренных отложений, определяющей роли вертикальных и горизонтальных тектонических движений для формирования земной коры, установление значительной роли глубинных разломов – все это надстраивалось на основе выявления фундаментальных закономерностей, полевых данных и пространственного синтеза, в том числе картографического [5–7, 41, 42], а сейчас и ГИС-технологий.

Из всего многообразия сведений о географических открытиях, изложенных в книге И.П. и В.И. Магидовичей “Очерки по истории географических открытий (1917–1985)”, мы обратили внимание на открытия с начала ХХ до XXI в. [30]. В этот период на передний план в географическом познании Земли вышла не экономическая выгода (новые земли, источники сырья, транспортные пути и др.), а потребности в выявлении пространственно-временн${\text{ы}}'$х закономерностей развития суши и океана. Например, очень много географических открытий в последние десятилетия было сделано в связи с изучением генезиса Северного Ледовитого океана.

Действительно, специфика географических открытий ХХ в. заключается: 1) в приуроченности большинства из них к полярным и приполярным регионам – Арктике и Антарктике; 2) в нахождении ранее неизвестных географических объектов на глубоководных участках океанического дна и под многолетним льдом (хребтов, разломов, впадин, вулканов и др.); 3) в выявлении крупных, ранее неизвестных зон линеаментов и кольцевых структур [7], открытых с помощью методов аэрокосмического зондирования Земли [30, с. 117–130]. И здесь следует согласиться с большинством исследователей, выводящих на первый план технические средства, с помощью которых совершались открытия ХХ в. – космические аппараты, батискафы для изучения морского дна, новейшие геофизические методы при изучении подледного рельефа, ледоколы и пр.

Специфика ХХ в. в отношении географических открытий заключается и в сохранении европоцентризма, который проявляется не только в снисходительной оценке “вклада” в открытие Земли других народов, кроме европейских и североамериканских, но и в “стирании” первоназваний на картах. Многие фундаментальные издания, посвященные географическим открытиям, и атласы [41, 42] тенденциозны и страдают европоцентризмом. Так, минимум в трех регионах Земли, “европоцентрические тенденции” привели к искажению самой хронологии и детальности географических открытий. Во-первых, это касается региона Баренцева моря, где, как минимум, с ХII в. русские поморы осуществляли свои плавания, промысел и торговлю с соседними землями. Уже в ХХ в. многие первоназвания на карте атлантического сектора Арктики поменялись, особенно на Шпицбергене. В XVI–XVII вв. географическое познание Белого и Баренцева морей жителями Московии и западноевропейскими мореплавателями проходило при активном использовании сведений поморов – лоций и описаний маршрутов, о чем свидетельствует первичная топонимия побережья и островов, в том числе архипелагов Шпицберген и Новая Земля.

В ХХ в. “закрытие” русских географических открытий на Аляске, в Антарктиде и в Тихом океане происходило за счет переименования многих русских названий. Например, большинство из них, открытых в 1819–1821 гг. русскими мореплавателями, получили в ХХ в. иное название. По нашему мнению, к 200-летию открытия Антарктиды Первой русской антарктической экспедицией Ф.Ф. Беллинсгаузена и М.П. Лазарева важно восстановить справедливость, а не компромиссно помещать на отечественных картах двойные названия. Близкая проблема с “закрытием” вклада России в географическое открытие и первоописание произошло в ХХ в. на Аляске, тихоокеанском побережье Северной Америки (до Калифорнии) и на тихоокеанских архипелагах, где собственно русских названий географических объектов осталось сравнительно немного. Приведем примеры переименования первых русских названий островов в Тихом океане, открытых малоизвестным российским мореплавателем Л.А. Гагемейстером в 1819–1821 гг. и названных им: на Маршалловых о-вах группа обитаемых островов – о-ва Князя Меньшикова (переименованы в Кваджалейн); на о-вах Туамоту – о. Гагемейстера, (ныне – Апатаки) [1].

ХХ В. В СИСТЕМЕ ПЕРИОДИЗАЦИИ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЙ И КРИТЕРИИ ИХ ОЦЕНКИ

Среди важнейших событий географии ХХ в. в учебном пособии “История географии” [18] отмечено только одно – открытие 21–22 августа 1913 г. архипелага Северная Земля во время экспедиции ледоколов “Таймыр” и “Вайгач” по Северному морскому пути. Это говорит о том, что в географической науке к началу ХХ в. приоритеты меняются кардинально.

Так, Д.Н. Бейкер [10], И.П. Магидович [29], А.Г. Исаченко [23], Р.К. Баландин и В.А. Маркин [8] подошли к определению места в периодизации географических открытий ХХ в. с разных позиций: как эстафету от “эпохи Колумба”, т.е. преемственно, а, например, А.Г. Исаченко [23] – как результат технического прогресса, эффекта междисциплинарности в географических исследованиях, позволяющих увидеть в привычном новое. Периодизация географических открытий и идей была проведена А.Г. Исаченко еще до всплеска дистанционных методов изучения Земли, а ХХ в. он отвел три последних из выделенных 7-ми периодов [23]: 1) античный; 2) средневековье; 3) Великих географических открытий и начало нового времени (XV–последняя треть XVIII в.); 4) новое время (последняя треть XVIII–конец XIX в.); 5) зарождение современной географии (конец XIX–начало XX в.); 6) новейшее время (1918–1945 гг.); 7) современная география (с 1945 г. по настоящее время).

Н.И. Гвоздецкий [13, 14] анализировал значимые географические открытия в Северной Евразии в ХХ в. В 1-ю группу он включил “изменения на карте Арктики” – открытие Северной Земли и островов в Карском море, подводного хребта Ломоносова, арктических и субарктических пространств на севере Сибири. Во 2-ю группу он объединил географические открытия на Северо-Востоке Сибири: хр. Черского и других объектов в бассейнах р. Колыма, Индигирка, Анадырь и др. В 3-ю группу попали географические открытия в горах и пустынях Средней Азии, а в 4-ю – изменения на карте Кавказа и европейской части СССР. Географы, родившиеся в ХХ в., оказались профессиональными свидетелями продолжения тысячелетних традиций познания мира.

ХХ в. – уникальное время в познании многообразия окружающего мира. В нашей статье, нацеленной на построение определенного рейтинга географических открытий, определены критерии для оценки их значения и масштаба для цивилизации и науки в целом, и географии в частности.

1. Оценки научного значения географического открытия мы, вслед за большинством исследователей, проводим через определение уровня его вклада в познание окружающего мира. Здесь иерархия подразумевает общечеловеческий, глобальный, континентальный (материковый) и региональный уровень открытия. С этих позиций открытие подледного оз. Восток и хр. Гамбурцева в Антарктиде или хр. Ломоносова в Северном Ледовитом океане имеют общечеловеческий уровень, так как существенно дополняют картину мира и вносят вклад в понимание его генезиса. А выявление морфоструктурных зон линеаментов, имеющих, несомненно, глобальный характер, объясняет многое в строении материков.

2. Масштаб географического открытия может быть субъективным и объективным, что отражается и в цифрах. Например, открытия в начале ХХ в. экспедицией Б.А. Вилькицкого архипелага Северная Земля и экспедицией О. Свердрупа Канадского арктического архипелага вполне сопоставимы по значению, но по площади они разятся на порядки 37 и 1400 тыс. км² соответственно. Протяженность открытых разломов в океанах, подводных и подледных горных хребтов и линеаментов измеряется тысячами и сотнями км, кольцевые структуры – по диаметрам, вершины и вулканы – по абсолютным высотам, острова и ледники – по площади.

3. Вектор географического открытия – ожидаемость, прогнозируемость, “всплеск” исследований в первое время после появления нового метода изучения Земли, случайность – важнейший элемент географического поиска, особенно ярко проявившийся в ХХ в. Например, возможность использования материалов космических съемок для изучения поверхности Земли в 1968 г. стало неожиданным и не предсказуемым для географов. Вместе с тем были ожидаемые и предсказуемые практически все открытия в Антарктиде, они реализовывались по мере развития морского и воздушного флотов, методов геофизики и дистанционного зондирования.

4. Оценка “каскадного эффекта” от географического открытия, когда одно открытие ведет к следующим – по региональной принадлежности, а также по принципу стимулирования новых направлений в науке.

5. Установление определяющей роли технических средств, упомянутых выше, с помощью которых осуществлялись открытия. Здесь важно определение роли этих средств в открытии, в подготовке к нему и первичной интерпретации данных, например, картографического анализа и синтеза и пр.

6. Оценка значимости географического открытия для экономики (экономические эффекты), стимулы для развития экономики мира, отдельных стран и регионов; развития отдельных отраслей экономики – транспорта, добычи полезных ископаемых, безопасности жизни.

7. Наконец, оценка значения открытия для развития отдельных отраслей географии и других наук. Практически все географические открытия становились и становятся катализаторами в развитии самой географии, ее отраслей и смежных наук. Например, выход в 1890 г. первой сводки Н.Я. Динника о ледниках Большого Кавказа [4], открытие ледников и целых ледниковых районов в горах Центральной Азии, на Полярном Урале, п-ове Таймыр, на Северо-Востоке Сибири и в Забайкалье, а затем и исследования в периоды Первого (1882–1883) и Второго (1932–1933) Международного полярного года, Международного геофизического года (МГГ, 1957–1959) и Международного гидрологического десятилетия (1965–1975) привели к становлению отечественной гляциологии и к созданию в Институте географии РАН одного из мировых центров гляциологических исследований [25].

ДИНАМИКА ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЙ В ХХ В.

Нами предпринята попытка оценить динамику географических открытий за последние 100 лет. Основу статистического анализа заложил еще В.И. Магидович [31], который для обзора истории открытий использовал 2595 источников (!) – отечественных и зарубежных. Авторы настоящей статьи приняли во внимание масштабы малоизученной территории бывшего СССР и предположили гипотетически, что большая часть открытий на суше придется на Северную Евразию, что и подтвердилось результатом (рис. 1).

Второе предположение сформулировано в отношении стран (империй) – лидеров географического изучения планеты. Если в Эпоху великих географических открытий приоритет был за Испанией, Португалией, Голландией, Англией, то уже в ХХ в., и на суше и в океане, лидерство перешло вначале – скандинавским странам, а потом – США и СССР/России.

Наконец, третье предположение заключалось в том, что и в ХХ в. интенсивность изучения Земли и количество открытий не будет распределяться как “затухающее”, а во многом будет связано с техническим прогрессом и появлением новых методов и средств изучения суши и глубин океана – транспортных, космических, геофизических и др.

Итого, из разных источников [5–7, 10, 31, 41, 42] было выявлено около 350 значимых масштабных, фиксируемых в конкретный год и дополняющих очевидным образом картину мира открытий ХХ в. (табл. 1), в основном в Арктике (первая треть века), Антарктиде и в Мировом океане (в периоды после Первой и Второй мировых войн, в отсутствии явной гонки вооружений и развитии научного флота).

В первом десятилетии треть всех открытий приходится на скандинавских, в основном шведских и норвежских, и еще 20% – на российских исследователей. В 1910–1920-е годы сравнительно много открытий было совершено немецкими учеными, а в 1930-х годах к ним присоединились американские и британские географы, причем первые доминировали и в первое десятилетие после Второй Мировой Войны. Зато в 1950–1960-х годах паритет советской и американской науки и в Антарктиде, и в Арктике и на просторах Мирового океана был очевиден. Так, из 89 открытий 1950-х годов принадлежат российским ученым, а 30 – американским, а в 1970-х годах поровну (каждая страна около 30%) разделились между СССР, США и Великобританией. С развитием исследований Земли из Космоса и расцветом деятельности научного флота, особенно в 1970–1980-х годах, СССР вышел в лидеры исследований планеты. Известно, что с 1961 по 1991 гг. в СССР научный флот вырос примерно в 8–10 раз – с 37 до почти 300 судов.

Современная Россия в первые десятилетия своего существования вышла из “соревнования” за лидерство в изучении планеты, впрочем, как и другие его участники, обладающие соответствующей научной базой и флотом, полярными станциями, ГИС-технологиями и космическими аппаратами. Как только Россия перестала задавать тон в изучении океана (к 2005 г. в РАН осталось только 22 научно-исследовательского судна²²), Антарктиды и, особенно, Арктики, снизилась интенсивность географических открытий и у других стран. Ослаблению исследовательской активности в Арктике способствовало и то, что российская орбитальная группировка ДЗЗ, представленная в 2010-е годы только восемью космическими аппаратами – Ресурс-П (3), Канопус-В, Электро-Л (2) и Метеор-М (2) была недостаточна для мониторинга Российской Арктики, не обеспечена современными многоспектральными сканерами и радиометрами с высоким пространственным разрешением, а начало реализации космической программы “Арктика” и запуск спутников “Арктика-Р” и “Арктика-М” постоянно откладывается (теперь на 2020 г.).³³

Рис. 1.

Географические открытия в ХХ в. Масштаб 1 : 150 000 000. Географические объекты. На континентах: 1 – хребты, нагорья, плато, ледники: а – региональные, б – локальные; 2 – зоны линеаментов; 3 – центры происхождения культурных растений по Н. И. Вавилову. В океанах: 4 – а– центры срединно-океанических хребтов, б – Антарктическое циркумполярное течение; 5 – возвышенности, плато; 6 – глубоководные желоба, 7 – разломы, 8 – банки, 9 – границы архипелагов, подводных возвышенностей и плато. Открытия³. На континентах: 1 – Канадский арктический архипелаг; 2 – Северная Земля; 3 – п-ов Таймыр, ледники гор Бырранга; 4 – хребет Черского; 5 – Корякское нагорье; 6 – ледники Полярного Урала; 7 – Забайкалье, хребет Кодар; 8 – Алданское нагорье (Чульманское плато); 9 – п-ов Камчатка, Долина Гейзеров; 10 – исток р. Амазонки (р. Апуримак); 11– зоны линеаментов в Северной Африке: А-А – Бахадор-Бахария, Б-Б – Леврие-Зоруг, В-В – Гир-Джадо; 12 – исток р. Нил (Белый Нил); центры происхождения культурных растений: 13 – Южноазиатский, 14 – Восточноазиатский, 15а – Переднеазиатский, 15б – Среднеазиатский; 16 – Среднеземноморский, 17 – Абиссинский, 18 – Южномексиканский и Центрально-американский, 19 – Андийский. В океанах: в Индийском – 20 – плато Брокен; 21 – желоб “Обь”; 22 – плато Кергелен; 23 – банки “Обь” и “Лена”; в Южном океане, желоба – 24 – Южно–Сандвичев; 25 – Оркнейский, 26 – морфоструктурный комплекс Маккуори с желобами Маккуори и др.; в Тихом океане – 27 – возвышенность Шатского; 28 – разлом Шатского; 29 – Императорский разлом; желоба: 30 – Алеутский, 31 – Курило-Камчатский, 32 – Марианская впадина, 33 – Филиппинский, 34 – Кермадек-Тонго, 35 – Перуанско-Чилийский, 36 – Центрально-американский, 37 – Пуэрто-Рико.

В то же время Китай именно в последние десятилетия стал равноправным “игроком” на поле географических открытий – работает 4 китайских антарктических станции, принято решение о строительстве собственного аэродрома в Антарктиде, а в Арктике открыты научные станции и работает исследовательский ледокол.

Россия, благодаря открытию оз. Восток и завершению в его районе сверхглубокого подледного бурения (2012 г.), к началу ХХI в. вернула себе позиции первооткрывателей. “Возвращение” в Арктику, которое случилось после 2010-х гг. с возобновлением регулярных рейсов НИС в арктические моря, дало эффект: открыто несколько островов, уточнены конфигурации берегов архипелагов и состояние ледников, выявлены новые течения.

Чтобы вернуть стране лидерство в географических открытиях, несомненно, нужно вновь обратить внимание государства на науку, как это и было спустя буквально 4–5 лет после Великой Отечественной войны: строились новые институты и университеты, научные суда, обсерватории, научные станции, проводились продолжительные экспедиции в разные уголки планеты. Штат Института географии АН СССР к середине 1970-х годов по сравнению с послевоенным временем вырос более чем в 3 раза [38, 39].

Такое внимание к науке дало эффект, результатами которого мы пользуемся до сих пор (например, открытие в 1949 г. хр-в Ломоносова и Менделеева позволяет решать позитивно проблему принадлежности арктического шельфа, помогает поиску углеводородов в Арктике и объясняет генезис Северного Ледовитого океана). В целом, прослеживается четкая закономерность в том, что интенсивность географических открытий на Земле возрастает в периоды, когда государство не вовлечено в “гонку вооружений” и войны, а тратит деньги на фундаментальную науку. Отсюда и вывод – странам-лидерам целесообразно вернуться к соревнованию на “фронте” географических открытий, а не создания смертоносного оружия.

ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ОТКРЫТИЯ СОТРУДНИКОВ ИНСТИТУТА ГЕОГРАФИИ РАН В ХХ В.

При работе над материалами 100-летней истории Института географии РАН, авторы обратили внимание на тот факт, что сотрудники института, начиная с первых лет его основания с 1918 г., становились участниками географических открытий и первоописаний земель [39]. Причем не только на территории России, где Арктика и Северо-Восток Сибири получили своих новых исследователей, но и в пустынях и горах Средней Азии, в Монголии, Китае, в Антарктиде, на океанических просторах. И.П. Герасимов к 40-летнему юбилею Института писал, что на момент создания Института “…более или менее точные карты охватывали только одну пятую часть всей площади дореволюционной России” [17]. Сотрудники Института в первые десятилетия экспедиционных работ открывали острова, хребты и нагорья, неизвестные ранее районы оледенений; вторая половина ХХ в. также оказалась богатой на географические открытия. Например, можно выделить открытие очагов современного оледенения на территории Северной Евразии: на Корякском нагорье – Д.М. Колосовым (1937 г.), в Приполярном Урале – Л.Д. Долгушиным (1945 г.), в Забайкалье – В.С. Преображенским (Кодарский ледниковый район, 1958–1959 гг.); очага покровного оледенения на Алданском нагорье Д.С. Асоян (1964 г.), предсказанного еще академиком А.А. Григорьевым (см. рис. 1).

Целый каскад открытий за долгую жизнь в науке совершил А.В. Живаго (1914–2009) – выдающийся геоморфолог, исследователь морского дна, работавший в Институте с 1938 по 1971 гг., а потом – в Институте океанологии РАН. С середины 1950-х гг. и до конца 1980-х в регионах Южного и Тихого океанов во время рейсов научно-исследовательских судов А.В. Живаго и другие исследователи впервые детально изучили особенности морфоструктуры, тектоники подводных возвышенностей, глубоководных желобов и разломов (см. рисунок). В южной части Индийского океана А.В. Живаго вместе с А.П. Лисицыным в 1955–1956 гг. обнаружил банки Обь и Лена, в 1980 г. провел впервые исследования гигантского хр. Брокена, вулканической горы Безрукова и желоба “Обь”, а также крупного подводного плато Кергелен (с островом Кергелен). Были установлены возраст и этапы развития обоих плато, связанные в конечном итоге с процессами перемещения на север Индо-Австралийской литосферной плиты [19]. В южной Атлантике он дал первое описание морфоструктуры глубоководных желобов-разломов, которые в то время считались плохо изученными. Крупнейший из них – Южно-Сандвичев – изучен в 1971–1972 гг. (максимальная глубина – 8325 м, протяженность более 1400 км). На дне желоба обнаружены ультраабиссальные, уникальные для Мирового океана сообщества с рядом животных-эндемиков. Второй – Оркнейский желоб-разлом – исследован в 1989 г. (максимальная глубина – 6387 м) [12]. На границе Индийского и Тихоокеанских секторов Антарктики к югу от Новой Зеландии в 1976 г. изучали субмеридиональный морфоструктурный комплекс Маккуори длиной более 1660 км, состоящий из одноименного хребта, желобов Маккуори (глубина 5480–5020 м), Хьорт (глубина до 5700 м) и Пюсегур и о. Маккуори [12, 46]. В Тихом океане в пределах в Северо-Западной котловины в 1978–1979 гг. он исследовал морфоструктуру древней возвышенности Шатского. Установлены минимальные глубины массивов с отметками –1962, –2986 и –3076 м; максимальная глубина в одной из депрессий –6525 м. Обнаружены разломы, пересекающие возвышенность. Определен возраст возвышенности, ее тектоническая эволюция, блоковая структура, измененная в позднем плейстоцене вулканическими и экзогенными процессами [20]. Восточнее возвышенности исследован Императорский разлом (протяженность свыше 2160 км, глубина до 7900 м) [21]. Аналогичные результаты получены советскими океанологами на Северо-Западной возвышенности Тихого океана [22]. Охарактеризованные выше исследования опирались на результаты Г.У. Менарда [32], Б. Хайзена, М. Трап и М. Юинги [40] (см. рис. 1).

Много открытий сделано сотрудниками Института в Восточной Антарктиде. П.А. Шумский, руководивший гляциологическими экспедициями, открыл подледную равнину Шмидта (1957 г.). В открытии подледного оз. Восток и в организации на станции Восток глубокого бурения, наряду с другими отечественными и зарубежными учеными, ведущая роль принадлежит сотрудникам института – И.А. Зотикову и В.М. Котлякову. В открытии подледного озера называют обычно три имени – А.П. Капицы, советского штурмана полярной авиации Р.В. Робинсона и И.А. Зотикова [27]. В.И. Бардину – сотруднику географического факультета МГУ и Института географии РАН – принадлежат первоописания в 1960–1961 гг. в горах Центральной части Земли Королевы Мод (массива Вольтат и других гор, оазиса Ширмахер), а также карта ледяного рельефа, составленная на основе аэрофотосъемки и собственных наземных наблюдений [9].

С.Н. Ушнурцев – сотрудник Института с 1983 по 2000 гг., в составе Международной географической экспедиции “Исток Амазонки-96” во главе с Яцеком Палкевичем (Польша) стал участником одного из последних крупных географических открытий на Земле – выявлении истоков р. Амазонкa. Открытие позволило “удлинить” ее почти на 400 км и сделать самой длинной рекой мира – 6 992 км [35].

К числу географических открытий XX в. можно отнести и предложенный И.П. Герасимовым в 1946 г. принцип геоморфологической классификации рельефа Земли и новую концепцию “триады”: геотектуры, морфоструктуры и морфоскульптуры [16]. Применение метода морфоструктурного анализа получило не только научное, но и важное прикладное значение (при поисково-разведочных работах на нефть, газ, рудные и другие полезные ископаемые).

Открытие трансрегиональных зон линеаментов в Северной Африке было проведено по инициативе Ю.А. Мещерякова – известного ученого-геоморфолога, владеющего научной интуицией, в 1968 г. в Институте географии АН СССР. В это время стало известно о первом отечественном глобальном космическом фотоснимке диска Земли с Африкой в центре кадра, полученном 21 сентября 1968 г. с автоматической межпланетной станции (АМС) “Зонд-5”. В результате анализа фотоснимка Д.С. Асоян удалось обнаружить в Сахаре протяженную субширотную зону линеамента и выдвинуть гипотезу об ее соответствии тектоническому нарушению [2, 33]. При интерпретации стереоскопических глобальных фотоснимков Африки и других космоснимков совместно с геологом В.Д. Скарятиным была выявлена еще серия протяженных зон линеаментов в Сахаре и уточнено их строение [3]. Обнаруженные зоны линеаментов названы по географическим объектам, находящимся у их окончаний: субширотная зона Бахадор-Бахария (А-А) от пункта Бахадор на атлантическом побережье до оазиса Бахария в Египте (до 4 500 км); зона Леврие – Зоруг (3 600 км) от бухты Леврие на атлантическом побережье Мавритании до средиземноморского побережья в Ливии (Б-Б); зона Гир-Джадо (более 4 000 км). Открытие Д.С. Асоян и В.Д. Скарятина линеаментов в Африке отнесено В.И. Магидовичем [31, c. 77] к разряду географических открытий ХХ в. В дальнейшем оно дало импульс к обнаружению линеаментов уже в других регионах Земли [24].

ОЦЕНКА ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЙ ХХ В.

Любое географическое открытие вносит вклад в “копилку” создания картины мира. Однако существует много объективных и субъективных критериев, способных выстроить их иерархическую систему. Здесь самое последнее место занимает “взгляд авторов”, способный сформировать “субъективный список”. Например, П.К. Козлов в своей Монголо-Сычуанской экспедиции в 1907–1909 гг. в пустыне Гоби обнаружил остатки большого города Хара-Хота, процветавшего в XIII в. Как и другие открытия “цивилизационного” и историко-культурного плана в этом регионе в ХХ в., это событие эмоционально воспринимается как уникальное и наиболее значимое для географии, хотя вряд ли может составить конкуренцию именно географическим открытиям. Поэтому, на первое место в “объективном списке” иерархии, составленном, в первую очередь, по литературным источникам, занимают открытия, которые универсальны и по своей сути междисциплинарные. Так, эффекты открытия ледников, истоков рек и отдельных горных систем часто концентрируются вокруг соответствующих географических дисциплин – гляциологии, гидрологии и геоморфологии. А открытие подводных хребтов в Северном Ледовитом океане фактически создало основу для понимания его генезиса, геологического строения и оказалось в центре внимания в связи с определением принадлежности части арктического шельфа России и освоением месторождений углеводородов.

Иерархический список географических открытий ХХ в. только по литературным источникам, к сожалению, не может быть составлен по одной причине – исключительной субъективности представлений об их значимости для цивилизации. Немногим больше повезло России, так как, с одной стороны, она занимает значительную часть Евразии, а с другой – масштабы открытий при ее освоении оказались сопоставимы с таковыми в “эпоху Колумба” (в понимании Х.Дж. Маккиндера, т.е. до начала ХХ в.).

В то же время, некоторое приближение к объективности дает список, составленный на основе статистики упоминаний в Интернете и почти совпадающий с некоторыми рейтинговыми оценками [8, 10, 13, 23, 30, 31]. Мы использовали для этого русскоязычную поисковую систему Яндекс. Для более полной и объективной оценки применяли соответствующий уточняющий набор ключевых слов. Например, для факта открытия островов Северной Земли в Ледовитом океане было введено “открытие архипелага Северной Земли в 1913 г.”, так как другие сочетания слов “открытие Северной Земли”, “открытие архипелага Северная Земля” и др. – давали абсолютно иные, заниженные результаты.

В табл. 2 представлены 16 географических открытий, которые указаны по убыванию числа обращений на www.yandex.ru на момент написания статьи – от 132 до 32 млн. Нижний порог взят условно и фиксирует показатель, после которого идут открытия, собравшие не более 10–20 млн обращений в основном, посвященные открытиям в океане. Попавшие в табл. 2 открытия в океане – “черные курильщики”, подтверждающие теорию А. Вегенера, открытия подводных форм рельефа (срединно-океанических хребтов, возвышенностей, плато, разломов, желобов, открытия хр-в Ломоносова и Менделеева в Северном Ледовитом океане и Антарктического циркумполярного течения) – представляют позиции рейтинга географических открытий ХХ в. На карте (см. рис. 1) показаны 14 объектов на суше, 24 – в океане, что вполне отражает их соотношение по литературным источникам.

Суммарная оценка значения отдельных географических открытий ХХ в. для общества, экономики и науки (см. табл. 2) показывает, что не всегда их лидирующие позиции по обращениям в Интернете совпадают с суммарной оценкой. Так, актуализация образа “хребты Ломоносова и Менделеева в Северном Ледовитом океане” в связи с обсуждением принадлежности арктического шельфа России не привело их на первые позиции по числу обращений в Интернете, но делает это открытие лидером по суммарной оценке. В то же время, такие “классические” с позиций географии открытия, как истоки Нила и Амазонки и хр. Черского не набрали достаточного количества баллов в первую очередь из-за их “единичного” представительства, не имеющего продолжения в стимулировании других открытий, эффектов в экономике и науке. Вместе с тем “информационный образ” открытия, особенно истоков р. Амазонкa, оказался достаточно мощным, что позволило ему выйти на лидирующие позиции рейтинга.

Заметим, что чуть более объективно, чем сейчас в литературе, построить рейтинг великих географических открытий ХХ в. можно, выделив те из них, которые открывались с помощью новых методов, в том числе дистанционных. Возможен прогноз этих открытий и определение векторов новых открытий, например, в связи с глобальными климатическими изменениями, колебаниями уровня океана, аридизацией и пр.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Географические открытия ХХ в. оказались не менее значимы для развития цивилизации, чем открытия предыдущих столетий и не менее масштабны. Они существенно расширили знания самой географии и смежных наук, что сделало их более аналитическими, синтетическими, а в случае с географией – и мировозренческими. Процесс открытий в этом веке представлял собой не “стирание белых пятен” и выявление новых географических объектов и явлений, а скорее добавление недостающих элементов в общую физическую картину Земли, ее происхождения, развития и перспектив существования. Открытия помогают понять устройство планеты, выявить новые свойства и связи в окружающей среде, а в случае, например с геногеографией – новые социальные, экологические и экономические эффекты развития человечества.

Выявлено около 350 значимых масштабных, фиксируемых в конкретный год и дополняющих очевидным образом картину мира открытий ХХ в. Из них основная масса приходится на 1950–1960-е годы, когда развивалась международная кооперация в исследованиях мирового океана, Арктики, Антарктики и стартовало использование космических аппаратов для изучения Земли. По формальным критериям (числу обращений в русскоязычной поисковой системе Яндекс) выделена иерархия 16 географических открытий, имеющих наибольший интерес среди пользователей российской аудитории Интернета и, соответственно, оказавших влияние на развитие современной науки и общества. Значителен вклад сотрудников Института географии РАН в изучение Земли и в “копилку” географических открытий ХХ в.

Анализ показал, что появление новых технических и технологических средств при изучении планеты, особенно ее океанических глубин и дна и полярных регионов, стало определяющим для динамики географических открытий ХХ в. Видится реальная перспектива отказа стран от “гонки вооружений” и перехода к “гонке совершенствования технических средств” для дистанционного изучения Земли, океанических глубин и Антарктиды (например, сверхглубокого бурения антарктического льда для уточнения строения подледной поверхности и возраста оледенения). Разоружение стран на благо кооперации в техническом обеспечении географического изучения планеты подразумевает не новую “гонку” – кто первый откроет новые хребты и подледные озера Антарктиды, а интернационализацию географических открытий, которые со временем становятся все более капиталоемкими, трудными для отдельной страны (возможности создания мощных космических аппаратов, беспилотников, ледоколов, подводных обитаемых и необитаемых исследовательских аппаратов ограничены в условиях “гонки вооружения”).

Буквально на глазах происходит “капитализация” эффектов географических открытий. А чтобы как-то приблизить оценки общественного значения географической науки к их реальной значимости для общества, экономики и науки, необходимо проследить прямые и опосредованные эффекты, оказываемые на развитие человечества, его хозяйства, культуры. Именно в этом нам видятся перспективы анализа географических открытий теперь уже XXI в. Разработанные авторами подходы и критерии позволяют не только систематизировать и ранжировать современные открытия, но и прогнозировать их, опираясь на перспективы международной кооперации и масштабного инвестирования в географическую науку.