Известия РАН. Серия географическая, 2022, T. 86, № 1, стр. 69-81

ПОСТАНОВКА ЗАДАЧИ, МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Различное проявление многих глобальных вызовов, сформулированных в целях устойчивого развития ООН до 2030 г.¹¹, характерно не только для разных стран, но и для разных регионов РФ. Особенно это касается возможностей эффективного использования земель при концентрации сельскохозяйственного производства, сопровождающегося, как правило, деградацией части сельскохозяйственных угодий. Особые проблемы порождает природное и социальное опустынивание. И если первое связано с высокой уязвимостью состояния земель от изменения климата и флуктуаций погоды, в том числе в связи с потерями запасов влаги и аридизацией, то второе стимулируется продолжающейся урбанизацией и поляризацией социально-экономического пространства, в результате чего забрасываются и зарастают кустарником и лесом большие площади сельскохозяйственных земель. Проявления этих проблем пространственно разделены. Опустынивание из-за усиления засушливости климата наиболее актуально в южных регионах России, хотя в годы наиболее сильных засух может охватывать и территории с умеренным климатом. Социальное опустынивание, связанное с оттоком сельского населения в города и с забрасыванием освоенных сельскохозяйственных земель, в советское время было наиболее характерно для регионов умеренного пояса, особенно центральных районов России, к которым в постсоветское время добавились северные и восточные регионы. И хотя термин “опустынивание” не совсем созвучен восприятию проблем в русском языке (Глобальный …, 2019, с. 64), в данном случае он применяется для обозначения разной степени опустошения территории, в том числе в связи с неблагоприятными социальными или природными процессами в сельской местности. При этом региональные различия в результатах сельского хозяйства в их динамике служат ярким индикатором этих процессов.

Возникновение и масштабы природного или социального опустынивания в сельской местности связаны с определенными рисками:

– природными, обусловленными разной степенью благоприятности природной среды для жизни населения, той или иной деятельности, а также возникающими в результате естественного или антропогенного изменения природных ландшафтов;

– историко-географическими, связанными со сложившимся характером освоения территории, редкой сетью больших городов, оказывающих влияние на сельскую местность, и значительными различиями между пригородами и периферией российских регионов;

– демографическими и социальными, обусловленными разной степенью депопуляции сельского населения в разных муниципальных районах, его уровнем доходов, а также степенью современной мобильности населения;

– экономическими и институциональными, связанными с изменением структуры экономики в сельской местности и институциональных условий для развития крупного, среднего и малого бизнеса, с централизацией бюджетной политики, лишающей регионы, муниципальные районы и сельские поселения свободы распоряжения средствами.

Работа основывалась на данных федеральной службы государственной статистики с привлечением картографического метода исследований по регионам РФ. При этом применялся комплексный подход, позволивший рассматривать влияние климатических и погодных изменений на состояние сельского хозяйства совместно с влиянием социально-экономических и институциональных факторов посредством использования индикаторов, в частности показателей производства зерна и его урожайности. Это не раскрывает всех возможностей развития сельского хозяйства, однако в определенной степени отражает состояние растениеводства, а через производство кормов – и животноводства. В России население и сельскохозяйственное производство исторически сдвинуты из зон, наиболее благоприятных для растениеводства, в районы с более суровыми условиями. Помимо большей или меньшей зависимости от природных условий, у разных районов есть свои социально-экономические стимулы и ограничения развития сельского хозяйства.

ВЛИЯНИЕ ПРИРОДНЫХ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОГРАНИЧЕНИЙ РАЗВИТИЯ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА В СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ

В начале ХХ в. Россия была одним из крупных мировых производителей льна и зерна. При этом в центральном нечерноземном поясе с развивающейся промышленностью мелкоконтурное зерновое хозяйство среди лесов существовало, в основном, для потребления домохозяйств, а в южной товарной зерновой зоне с благоприятными природными условиями зерно шло в города и на экспорт (рис. 1). Такое землепользование в Центре России было возможно при избыточном сельском населении, большой доле ручного труда и его дешевизне (Нефедова, 2013а).

Рис. 1.

Районы избытка и недостатка хлеба в 1913 г.: 1 – сильный недостаток, 2 – избыток, 3 – сильный избыток, 4 – баланс, 5 – нет данных. Источник: (Экономическая …, 1929).

Территории с наиболее благоприятными условиями для жизни населения и сельского хозяйства занимают в России всего 14% ее площади, в основном в южных лесостепных и степных районах (Атлас …, 2020; Гордеев и др., 2006). Советская власть, озабоченная продовольственным обеспечением растущего городского населения, расширяла посевные площади в нечерноземных районах европейской части страны, а также за Уралом в регионах с более сложными природными условиями, что требовало повышенных вложений и неэкономического принуждения. Это обусловливало низкую продуктивность земель и неустойчивость урожаев.

Ежегодные колебания увлажнения оказывали заметное влияние на растениеводство. Но особенно сложная ситуация складывалась, когда этот фактор совмещался с социально-экономическими преобразованиями. Так, в первой половине ХХ в. неурожаи, вызванные политическими кризисами и институционально-экономическими преобразованиями, были усилены периодическими засухами. Например, голод 1921–1922 гг. был вызван на фоне засух, в большей степени, гражданской войной и разрухой. Голод начала 1930-х годов во многом был связан с коллективизацией и возник “в результате принудительных сталинских хлебозаготовок” (Кондрашин, 1991, 2008, с. 331), хотя и был значительно усилен недобором хлеба из-за засух. Аналогичные меры принимались на Украине и на Северном Кавказе, что также привело к голоду и массовой смертности.

В более спокойные послевоенные годы самой сильной была засуха 1946 г. (рис. 2), которая затронула почти весь Центрально-Черноземный район, 80% территории Среднего и Нижнего Поволжья и 40–50% территории Северного Кавказа и Урала (Дронин, 2014). Она в определенной мере стимулировала Совет министров СССР и ЦК ВКП(б) принять в 1948 г. постановление “О плане создания полезащитных лесных насаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов для обеспечения высоких и устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах европейской части СССР”. Тем не менее, в 1953 г. вместо этого разумного шага по инициативе Н.С. Хрущёва был принят более радикальный вариант – освоение целинных и залежных земель²². Одним из его обоснований послужили наблюдения о частом несовпадении засух в европейской и азиатской частях страны, позволяющeм балансировать получение суммарного урожая. По мнению ученых, освоение целины могло дать эффект при выборочной распашке черноземных почв под зерновые культуры и использовании каштановых почв для развития мясного пастбищного скотоводства (Чибилёв, 2004). Но в результате каштановые почвы сухих степей при широкомасштабной распашке теряли запас влаги, что и привело к антропогенной аридизации территории и без того с частыми метеорологическими засухами. Плодородие пахотных угодий целинных районов падало, а производство товарного зерна было нестабильным с возрастающей амплитудой перепадов (см. рис. 2). Кормового зерна также не хватало, страна все сильнее зависела от импорта.

Рис. 2.

Производство зерна в России с 1913 по 1989 г., млн т (в весе после доработки). С 1946 г. показатели ежегодно. Составлено: по данным Госкомстата и Росстата за соответствующие годы.

Катастрофами второй половины века стали сильные засухи 1970-х годов. Засуха 1972 г. охватила почти всю европейскую часть страны, в том числе значительную часть нечерноземных регионов, где быстро распространились лесные и торфяные пожары. Население крупных городов задыхалось от дыма. Эта засуха нанесла серьезный урон всему сельскому хозяйству, не только производству зерна. Пожары вместе с лесами уничтожили сады, виноградники, овощи на полях, озимые и яровые культуры. Спасти страну от продовольственного кризиса удалось благодаря увеличению импорта и продаже 486 т золота из золотовалютных резервов³³. Засуха 1975 г., охватившая южные хлебные регионы, в том числе в Сибири, лишила страну значительного урожая пшеницы. В результате увеличения закупок миллионов тонн зерна в США, Канаде и Аргентине (благодаря продажe нефти Западной Сибири) цены на зерно во всем мире подскочили вдвое. Это отразилось даже на странах третьего мира, расположенных в тысячах километров от зоны засухи.

В позднесоветские годы производство зерна в России также было весьма неустойчивым, ежегодные колебания достигали 30–50 млн т (см. рис. 2). Сильные засухи сопровождались лесными и полевыми пожарами. Правительство было озабочено недостатком кормов и масштабным импортом зерна. Неустойчивость сельского хозяйства на юге страны сопровождалась усилением социально-экономического кризиса в более северных регионах. В 1980-х годах убыточны были 3/4 колхозов и более 2/3 совхозов⁴⁴, большей частью – в Нечерноземной зоне и на востоке страны. После того, как в них стали закачивать большие средства в виде дотаций и кредитов, а долги регулярно списывать, рентабельность коллективных предприятий “выросла”. Однако расчеты экономистов показывали, что и к 1990-м годам Россия подошла с 2/3 убыточных агропредприятий, хотя формально они получали прибыль (Александров, 1993). В стране разгорался продовольственный кризис.

Важным фактором развития сельского хозяйства в лесных и лесостепных регионах стало сильное истощение трудовых ресурсов в сельской местности. Развитие России слишком долго было экстенсивным, т.е. основывалось на вовлечении все большего количества ресурсов и опиралось до середины ХХ в. на излишки сельского населения в староосвоенных регионах. Еще в советское время в результате бурной индустриализации и урбанизации именно там наметился тренд сосредоточения населения в ограниченном числе крупных центров и их пригородах. При этом активно стимулировалось заселение восточных регионов, также за счет староосвоенных регионов европейской части страны. В результате регионы в Центре России только за 1959–1989 гг. потеряли половину и более сельского населения (рис. 3) в дополнение к потерям военных лет и последствиям массовых репрессий первой половины ХХ в. Наиболее сильная депопуляция характерна для периферии регионов (Иоффе, Нефедова, 2001).

Рис. 3.

Динамика сельского населения в регионах России, 1989 к 1959 г., %. Составлено по данным переписей населения 1959 и 1989 гг.

Проблемы сельского хозяйства Нечерноземья, в том числе низкие и неустойчивые урожаи зерна на фоне активизировавшейся депопуляции населения и разрушения сети поселений, стимулировали появление масштабного проекта интенсификации сельского хозяйства в староосвоенных районах. Это привело к притоку инвестиций в сельское хозяйство Нечерноземья, которое получало в 1960–80-х годах от 20 до 28% государственных капиталовложений вместо послевоенных 7%⁵⁵. Тем не менее сама организация производства к 1970-м годам требовала реформ. Хозяйственную инициативу так и не смогла стимулировать недолгая, так называемая Косыгинская, реформа 1960-х годов с попыткой расширения хозрасчетных отношений. Не решая институциональных проблем, правительство усиливало материально-техническую оснащенность. За 1965–1990 гг. основные производственные фонды сельского хозяйства и количество вносимых удобрений увеличились шестикратно, мощности тракторного парка – пятикратно. Фондовооруженность одного работника выросла в 5 раз, а в расчете на 100 га угодий – в 4 раза. При этом половину всех вложений поглощали мощные животноводческие комплексы и мелиорация, способствовавшие расширению сельскохозяйственных угодий в районах со сложными природными условиями. Все это обеспечило прирост продукции сельского хозяйства в стоимостном выражении (в сопоставимых ценах) в 1.7 раза, а в натуральном – всего на 35–45%⁶⁶. Разница связана с ростом доли более дорогой мясо-молочной продукции. Зерновое хозяйство обходилось в Нечерноземье очень дорого: стоимость производства тонны зерна в советское время превышала показатели на юге России в 4–8 раз (Дронин, 2014).

При столь сильном превышении затрат над результатами социальное обустройство сильно отставало от производственных вложений, что при росте числа промышленных предприятий в городах усилило отток населения из сельской местности (Нефедова, 2013а). На периферии регионов Нечерноземья к концу 1980-х годов в сельском хозяйстве не хватало рабочих рук (Иоффе, Нефедова, 2001). Это влияло и на животноводство, в которое были вложены огромные средства. При недостатке кормов и незаинтересованности работников, надои молока на одну корову и выход мяса были низкими, что усугубляло продовольственные проблемы страны.

Рост объемов получаемого зерна, с сильными колебаниями по годам, происходил в основном за счет юго-западных регионов с лучшими природными условиями, хотя они и получили меньше вложений в этот период. В целом, доля зерновых культур, в том числе продовольственного зерна, в нечерноземных регионах со сложными природными условиями в советское время была сильно завышена. Например, в Кировской области доля зерновых площади в 1970-х годах была сравнима с Саратовской областью (соответственно 62 и 69%)⁷⁷.

ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ И КЛИМАТИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ НА РАЗВИТИЕ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА В ПОСТСОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ

Реформы агросектора назревали. Уже вторая половина 1980-х годов была отмечена робким внедрением хозрасчета, поднявшим заинтересованность работников низовых бригад в результатах труда, без существенной трансформации самих колхозов и совхозов. При этом дотации сельскому хозяйству в позднесоветское время в среднем составляли около 80% стоимости продукции сельского хозяйства (Серова, Шик, 2007).

Сельское хозяйство вступило в реформы 1990-х годов в состоянии кризиса и в то же время – с полной неготовностью руководителей и населения кардинально менять сложившийся колхозный уклад жизни. Главные вызовы были связаны с резким уменьшением государственной поддержки предприятий, появлением реальной конкуренции за ресурсы, зачаточным состоянием рынка сбыта продукции, появившимся многообразием форм собственности, влиянием международного рынка, резким ростом цен на топливо и прочие промышленные товары при том, что подъем цен на сельскохозяйственную продукцию был ограничен платежеспособностью обедневшего населения. К тому же сократились доходы от экспорта нефти и газа, на которых держались вливания в сельское хозяйство и масштабный импорт зерна. Помимо макроэкономических изменений, собственно реформы сельского хозяйства включали: 1) преобразование агропредприятий, 2) земельные реформы, 3) развитие крупных агропромышленных корпораций; 4) стимулирование создания частных фермерских хозяйств. И всe же не столько аграрные, сколько общеэкономические реформы усугубили кризис сельского хозяйства, который можно было наблюдать к концу ХХ в.: объем производства всей сельскохозяйственной продукции сократился на 40%, а у предприятий (без хозяйств населения и фермерских) – на 60%. Производство зерна также сократилось к концу 1990-х годов почти вдвое (рис. 4). Доля убыточных сельскохозяйственных предприятий достигла в 1998 г. 88%.

Рис. 4.

Производство зерна в России с 1990 по 2020 г., млн т (в весе после доработки). Составлено по данным Госкомстата и Росстата за соответствующие годы.

Выход сельского хозяйства из кризиса наметился лишь с начала 2000-х годов и был связан с кардинальными географическими и институциональными переменами. Под влиянием рыночных условий растениеводство постепенно сдвигалось в южные регионы, лучше обеспеченные природными ресурсами и человеческим капиталом. Даже в пределах Центрального федерального округа вырос вклад черноземных регионов в валовое производство, не говоря уже о Южном и равнинной части Северо-Кавказского федерального округа при заметном уменьшении роли нечерноземных и восточных регионов (рис. 5). Произошло частичное возвращение к досоветской схеме размещения товарного хозяйства (см. рис. 1).

Рис. 5.

Динамика производства зерна, в среднем за 2013–2017 гг. к 1986–1990 гг., %. Рассчитано по данным Госкомстата и Росстата за соответствующие годы.

В новых условиях в Нечерноземье и на востоке страны из оборота выпали в первую очередь удаленные от крупных городов и малоплодородные, часто переувлажненные, земли (Нефедова, 2017; Meyfroidt et al., 2016; Wegren, 2014), в то время как в южных регионах землепользование почти восстановилось (рис. 6). Территориальное сжатие аграрного производства характерно для большинства развитых стран мира и продиктовано внутренней логикой развития сельского хозяйства, связанной со стремлением производителей к наименьшим затратам и повышению продуктивности (Люри и др., 2010). Однако, если в лесной зоне европейской части России годовые колебания урожайности зерновых при пониженных ее показателях составляли 15–20%, то в лесостепях они увеличивались до 25–35%, а в степных засушливых районах – до 35–50% (Крючков, Раковецкая, 1990). Как это ни парадоксально, внедрение рыночных механизмов и повышение рентабельности и урожайности культур усилило зависимость растениеводства от изменений климатических и погодных условий (Дронин, 2014; Kirilenko et al., 2004).

Рис. 6.

Изменение посевных площадей в основных макрорегионах европейской части России с 1985 по 2018 г., тыс. га. Рассчитано по данным Госкомстата и Росстата за соответствующие годы.

Все это способствовало расслоению районов на южные, более заселенные с более успешным сельским хозяйством, но сильнее подверженные влиянию засух и аридизации, и прочие с умеренным климатом, где главными факторами, влияющими на результаты сельского хозяйства, стали продолжающаяся убыль сельского населения, множество заброшенных и умирающих деревень и большие потери сельскохозяйственных земель.

Ситуация осложнилась в результате общего потепления климата и расширения территории наиболее вероятных сильных атмосферных засух на юге России (Глобальный …, 2019). Но постсоветские сельскохозяйственные производители научились к этому времени приспосабливаться к засушливым годам. Например, Новоузенский район на востоке Саратовского Заволжья, где даже артезианские источники – соленые, и воду перекачивают за сотни километров из Волги, когда-то был типичным районом кочевого скотоводства. После целинной эпопеи пашня занимала в нем 3/4 сельскохозяйственных земель, хотя к концу советского периода была принята программа ее уменьшения из-за истощения почв и сильных пыльных бурь. В 1990-е годы обрабатываемые площади сжались вдвое. Овцеводство и пастбищное скотоводство в колхозах сохранялось, хотя русское население привнесло сюда свои технологии сельского хозяйства: большие поля и полустойловое содержание крупного рогатого скота. Возвращение к традиционному для этих мест животноводству было уже невозможно – казахов в районе осталось около 20%, села крупные. Предприятия старались сохранить пашню, т.к. производство зерна в удачные годы давало существенную прибыль, а животноводство было убыточным. Из-за повторяемости засух зерно сеяли всегда с запасом, чтобы было что продать и чем прокормить весь скот. Из десяти лет удачными бывали максимум два года, когда удавалось собрать 20 ц/га и даже больше. Еще дважды за декаду засуха уничтожала значительную часть урожая, а в остальные годы зерна собирали до 7 ц/га. Но благодаря нескольким удачным годам и полученным доходам предприятиям удалось приобрести новую технику, кое-что построить. И в целом, колхозы в начале 2000-х годов в этом засушливом районе чувствовали себя лучше, чем во многих районах Нечерноземья, особенно в периферийных, где производство зерна почти постоянно убыточно или балансирует на грани убыточности.

Иное дело – катастрофические засухи. Сильным ударом не только по сельскому хозяйству, но и по населению и всей экономике страны стала длительная засуха 2010 г., сопровождавшаяся пожарами, с температурой выше средней на 8–10°С. По данным МЧС и Рослесхоза площадь, пройденная пожарами, составляла 1.2–1.5 млн га. Независимые институты называли цифру в 6 млн га, а по данным Global Fire Monitoring Center, основывающимся на инструментальных наблюдениях из космоса, она составила 10 млн га. Причем, в отличие от предыдущих лет, когда около 90% площади пожаров приходилось на Сибирь и Дальний Восток, в 2010 г. горели леса и поля на плотно населенных территориях страны. Только в регионах, где была объявлена чрезвычайная ситуация, жили 16.5 млн. чел., а везде, где отмечалась повышенная интенсивность пожаров, – 35% населения страны. Причины катастрофических последствий пожаров и ход их распространения неоднократно рассматривались, в том числе и автором (Нефедова, 2010, 2013а). Беда пришла с юга, где жара установилась раньше. В начале июля пожары прошли через Самарскую область, Башкирию и придвинулись к центральным районам. С середины июля увеличивается число пожаров на востоке Подмосковья, особенно на высохших торфяниках. Горели поля и сухая трава, МЧС не успевало спасать людей в деревнях. Чрезвычайная ситуация была объявлена в семи субъектах РФ: в республиках Марий Эл и Мордовии, Владимирской, Воронежской, Московской, Нижегородской и Рязанской областях. На территории еще шести субъектов РФ режим ЧС вводили частично. К ликвидации пожаров привлекали вооруженные силы и даже заключенных. В ней участвовало огромное число добровольцев. Лишь к сентябрю жара и пожары ушли на Урал и юг Сибири. И хотя основное внимание уделялось пожарам в густонаселенных районах, проблемы их обширности на малолюдном востоке остались.

В 2012 г. еще одна череда блокирующих антициклонов вызвала сильную засуху. Помимо юга Европейской России она охватила Урал, Сибирь, Якутию, приведя не только к гибели сельскохозяйственных культур, но и к нарушению судоходства. На многих метеостанциях были обновлены максимумы температур. Особенно острой была ситуация на юге Урала и Западной Сибири. А в Екатеринбурге открыли памятник самому жаркому лету за всю историю метеонаблюдений в виде гигантского вентилятора⁸⁸.

Периодические засухи усиливали влияние институциональных и экономических факторов. Они хорошо выявляются по спадам урожаев зерна (рис. 2 и 4). В 1998 г. было получено лишь 48 млн т зерна, что соответствовало уровню 1953 г. Вместе с тогдашним дефолтом и резким ростом курса доллара это стало сильным ударом по сельскому хозяйству. В период экономической неустойчивости влияние погодных условий проявлялось особенно резко.

Несмотря на то, что засухи, вызывая колебания урожайности, охватывали огромные территории, в разных регионах России они проявлялись по-разному. При общем росте урожайности зерновых культур после 2000 г. она неизменно была выше в южных регионах, а также оставалась более высокой в пригородной Московской области, в том числе в сравнении с окружающими ее регионами Нечерноземья (рис. 7 и 8).

Рис. 7.

Урожайность зерновых культур в некоторых регионах Центральной России, в среднем за 5 лет, ц/га. Источники: см. рис. 2 и 4.

Рис. 8.

Урожайность зерновых культур в некоторых регионах юга европейской части России, в среднем за 5 лет, ц/га. Источники: см. рис. 2 и 4.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Любой кризис – природный, экономический, социальный – высвечивает хронические проблемы общества. В периоды экономической и политической неустойчивости последствия изменения климатических и погодных условий проявлялись особенно резко. Именно поэтому перспективы развития сельского хозяйства и сельских территорий необходимо рассматривать комплексно.

Периодические засухи в России в ХХ и ХХI вв., связанные с многолетними изменениями климата и природным опустыниванием, во многом служили спусковым механизмом кризисов сельского хозяйства, в то время как тяжесть их последствий была связана с институциональными, политическими, экономическими, социальными проблемами общества и сельскохозяйственного производства. Тем более, что сами засухи и связанные с ними пожары, за исключением наиболее катастрофичных, порой провоцировались деятельностью человека.

Трансформация экономики в XXI в. привела к сжатию сельскохозяйственного землепользования и сдвигу растениеводства в более южные регионы, наиболее подверженные влиянию высоких температур и засушливости. В России это сделало сельское хозяйство более рентабельным, но менее устойчивым к изменению климата и неожиданным флуктуациям погоды. Влияние общих тенденций природного опустынивания на сельское хозяйство в XXI в. возрастет. Но все же его состояние в значительной степени зависит от социально-экономических условий.

Наиболее благоприятные перспективы развития сельского хозяйства имеют три типа регионов России: 1) южные равнинные регионы с наиболее благоприятными природными предпосылками, инвестиционной привлекательностью прибыльного сельского хозяйства, миграционно привлекательные для населения; 2) некоторые республики, сохранившие трудовой потенциал и готовность населения заниматься сельским хозяйством; 3) пригороды региональных центров в более северных и восточных регионах, в том числе в Московской и Ленинградской областях (как это ни парадоксально), а также регионы, примыкающие к Московской области с юга с повышенными инвестициями в агропроизводство и притоком мигрантов (Нефедова, Медведев, 2020; Мкртчян, 2018). В Нечерноземье за пределами зоны влияния пригородов мелкоселенное расселение, отрицательный миграционный баланс, сильная естественная убыль стареющего населения, слабая бытовая инфраструктура имеют синергетический эффект, ведущий к социальному опустыниванию, отрицательно влияя на сельское хозяйство. Однако и здесь за пределами пригородов происходит возрождение отдельных предприятий на новых инвестициях из крупных городов и/или благодаря сильным руководителям. Роль личности в сложных современных институциональных условиях возросла.

В целом, можно говорить о разных путях развития сельской местности в северных и южных регионах страны. В лесных и отчасти лесостепных регионах главным ограничителем развития сельской местности служат не только мелкоконтурность угодий и сложность природных условий, но и социальная среда. Различия внутри регионов здесь, как правило, гораздо сильнее межрегиональных. При формировании очаговой индустриальной сельской экономики, благодаря в основном крупным агрохолдингам, и при сокращении личного подсобного хозяйства населения, для этих регионов характерна высокая сельская безработица. Она усиливается политикой объединения поселений и сжатия числа рабочих мест в социальной сфере, что пролонгирует миграции сельского населения в города и ближе к ним. Это ведет к продолжению социально-экономического опустынивания территории. При восстановлении природных ландшафтов на части этих земель происходит полное изменение функций поселений благодаря разнообразию расположенных здесь дач жителей крупных городов, а также покупке ими домов в деревнях как второго сезонного жилья (Между домом …, 2016). Это отчасти позволяет затормозить социальное опустынивание.

Степные районы при более плотной сети сельского расселения, сохранении ведущей роли сельского хозяйства и его модернизации, нуждаются в усилении полифункциональности, что необходимо для повышения устойчивости сельской экономики. Изменение организационной структуры, появление агрохолдингов и фермерских хозяйств, требующих гораздо меньше занятых, чем советские колхозы, также привело при слабо развитой сфере обслуживания к увеличению безработицы в крупных селах и станицах, усилению миграций на постоянное место жительства и возвратных трудовых миграций в города. Увеличение роли растениеводства при изменении специализации в сторону расширения посевов зерновых делает эти регионы более уязвимыми к природным катаклизмам. Из-за территориального сжатия молочного животноводства и резкого уменьшения посевов кормовых культур и трав нарушаются севообороты, отсутствуют органические удобрения, что способствует усилению природного опустынивания.

Очевидно, что при столь сильных природных, социальных и экономических пространственных различиях развитие сельского хозяйства и землепользования в разных регионах связано с определенным набором возможностей и ограничений. Главное – избегать унификации подходов к развитию сельского хозяйства и сельской местности в разных субъектах РФ и разных муниципальных районах, учитывать их природные, социально-демографические и экономические ограничения и преимущества.