Известия Русского географического общества, 2021, T. 153, № 2, стр. 18-29

ВВЕДЕНИЕ. ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ

Новые институциональные и социально-экономические условия России привели к усилению роста крупных и крупнейших городов, изменению форм организации экономики. Притягательная сила больших городов способствует концентрации и разнообразию трудовых ресурсов, знаний, капиталов, порождающих инновации и на их основе новые технологии, специализации. В результате крупные города и их агломерации становятся основными моторами современной экономики [19], обеспечивающими экономический рост; главный позитивный эффект от крупного города, агломерации, по мнению ряда исследователей [1], – создание более комфортных условий жизни человека. Однако не все крупные города способны успешно развиваться: для их развития необходим ряд факторов [4, 6].

Рост крупных и крупнейших городов увеличивает неравномерность социально-экономического развития остальных городов, создает высокий градиент дифференциации между ними [5, 9]; отрыв городов-центров от периферии, особенно сельской, провоцирует социальное опустынивание, увеличение сельских “пунктов без населения” [16]. Пространственное развитие отдельных центров вызывает упадок, деградацию, периферизацию [3] большей части территорий, приводя к усилению поляризации и сжатию пространства, становясь одной из ключевых проблем России и отдельных ее регионов [10].

Новой тенденцией выступает повышение абсолютной и относительной роли не просто крупных и крупнейших городов, а преимущественно региональных столиц и их пригородов; главной силой притяжения населения становится статус города, его “столичность” (в Белгороде, ставшем столицей новой области в 1954 г., численность населения увеличилась к 1970 г. более чем в два раза). Концентрация социально-экономического, финансового, демографического потенциалов в столицах Центрально-Черноземного района (ЦЧР), стала основным фактором усиления неравномерного развития, роста поляризации между столицами и периферией.

Отличительной особенностью Белгородской, Воронежской, Курской областей является приграничное с Украиной положение, отразившееся на социальных, культурных, демографических и экономических показателях порубежных муниципалитетов и, в меньшей степени, на системе расселения.

Главные задачи работы: установление и оценка социально-экономической роли региональных метрополисов в растущей поляризации пространства Белгородской, Воронежской, Курской областей в ХХI в., выявление изменений и тенденций развития региональных систем расселения, определение транспортной доступности столиц как фактора поляризации пространства исследуемых областей.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Под региональной метрополией (метрополисом) понимается главный город конкретной территории, центр политической, экономической жизни с повышенной концентрацией городского населения [21]. Ареал метрополии, или метрополитенский ареал, идентичен городской агломерации. Метрополизация – процесс развития метрополии, доминирования столичного центра в социально-экономическом, политическом и пространственном аспектах, результат урбанизации.

В работе применены системный подход, методы регионально-сетевого анализа, статистические методы, использованы официальные статистические данные Росстата, результаты экспедиционных обследований муниципальных образований областей в 2018–2020 гг. и геоинформационного картографирования, позволившие наглядно представить временной срез процессов и явлений, отобразить притягательную силу областных метрополий в размещении населения.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

Метрополисы в пространственном социально-экономическом развитии областей. Переход большинства субъектов страны в стадию депопуляции сделал сложным, часто невозможным рост многих столиц субъектов РФ, на фоне которых выделяются столицы Белгородской, Воронежской, Курской областей, приграничных с Украиной, и обладающих высокой притягательностью для внутриобластных и внешних мигрантов. Определяющую роль в формировании областных центров в качестве метрополисов сыграли процессы индустриализации и урбанизации, изменившие размещение производства и расселение, его формы, условия жизнедеятельности населения. Демографический, социально-экономический успех региональных центров, трансформация в метрополисы [7, 21] – это результат взаимодействия множества факторов, не последнюю роль среди которых, по нашему мнению, сыграли столичные функции и полифункциональная структура экономик. Определенное значение в подготовке специалистов для Белгорода и Курска во второй половине ХХ в. имело приграничное положение с метрополисом Харьков, в 1990-х гг. ситуация изменилась: вузы метрополисов ЦЧР пополнились профессорско-преподавательским составом из Харькова, предприятия областей – специалистами оттуда же.

Отличительной особенностью Белгородской области является не только пограничное положение, но и наличие второго метрополиса. Освоение Курской магнитной аномалии союзного значения, развитие черной металлургии бездоменной технологии способствовали образованию метрополиса Старый Оскол и полицентричной (двухполюсной) метрополии.

Формирование метрополисов привело к концентрации и образованию разрывов в уровнях социально-экономического развития метрополисов и их окружения, значительных в ХХI в. (табл. 1).

В 2003 г. в метрополисах Белгородской, Воронежской, Курской областей проживала третья часть населения регионов, работало от 28% (Белгород) до 49% (Воронеж) занятого населения, сосредоточено от 24% (Курск) до 61% (Воронеж) инвестиций в основной капитал, значительная часть основных фондов и до 69% работ в строительстве (в Воронеже). Столь же значительны были диспропорции между метрополисами и остальной территорией (периферией в градиенте “центр−периферия”) по розничной торговле, вводу жилья, за исключением Белгородской области, где значительное развитие уже в начале ХХI в. получила классическая субурбанизация благодаря поддержке Белгородской ипотечной корпорации. Данные о численности врачей неполные, поэтому отметим, что в Белгороде на 10 000 человек приходится 79.4 врачей, в среднем по области – 40.5, в Ровеньском районе – 16.6 [12], в Курске – 75.7 (в среднем по области 49.6) [15].

В концентрации данных показателей, отражающей состояние экономики в метрополисах, заложено немало позитивного для населения и бизнеса: эффект масштаба, разнообразие рынков труда, качество человеческого капитала, профессионализм работающих, многообразие потребителей и качества предлагаемых торговлей товаров. Но антиподами достоинств метрополий для периферии выступают: отсутствие “агломерационного эффекта”, отток наиболее активного, образованного населения, пониженное качество человеческого капитала, “оптимизированная” социальная сфера.

В 2017 г. во всех метрополисах численность населения и работающих выросла, инвестиции в основной капитал сократились (доля Белгорода упала с 40.0 до 22.6%). Полагаем (на основании соцопроса 2020 г.), что в ближайшие годы вырастут инвестиции в частное жилищное строительство пригородов: пандемия COVID-19 внесет коррективы в территориальное “расползание” городов.

Доля основных фондов изменилась незначительно. Обрабатывающее производство в трех из четырех метрополисов перемещено за пределы городов. Нормы экологических стандартов, растущая стоимость земли в центрах столиц, требования к качеству городской среды приведут к дальнейшему сокращению обрабатывающих производств в метрополисах, выносу предприятий в пригороды, в итоге – к развитию структурной субурбанизации. Строительство, ввод в действие жилых домов (Белгородская область остается исключением), оборот розничной торговли по-прежнему сосредоточены в метрополисах. Отрыв основных социально-экономических показателей метрополисов от остальной территории остался существенным.

Возможные риски метрополизации. Социально-экономическая гипертрофия метрополисов порождает определенные риски на своей, но больше – на “подвластной” ей территории: растет напряженность на рынках труда, падает уровень жизни, “миграционный пылесос” вымывает население из сельской местности и малых городов. Экспедиционные обследования показали, что в части сельских населенных пунктов Белгородской, Воронежской, Курской областей строительство домов прекращено – их жители не видят перспективы для своих детей в родном селе, районе.

В джентрификации метрополисов проявились вызовы, отмеченные Р. Флорида [20]: возникли явные барьеры для населения центральных районов, оказалось, что жители домов, где они родились, учились, работают, не могут купить квартиру во вновь построенном доме рядом с прошлым местом жительства из-за несопоставимости цен и компенсации. Растущее социальное и экономическое неравенство населения порождает в метрополисах сегрегацию [22]. Неравенство в демографическом, экистическом, инфраструктурном развитии особенно наглядно проступает в региональных системах расселения исследуемых областей.

Метрополисы в региональных системах расселения. В Белгородской, Воронежской, Курской областях сформировавшиеся четыре метрополиса и метрополитенских ареала общей площадью 44919 км² и с населением 3.6 млн человек трансформировали исторически сложившееся расселение [22]. В региональных системах расселения выделяется Курская область – низкой плотностью населения, малым количеством средних и больших по людности городов. Разница в плотности населения пригородов больших городов и периферии достигает восьмикратной величины (рис. 1)¹¹.

Рис. 1.

Региональные системы расселения приграничных областей ЦЧР (делимитация агломераций, плотность населения – на 2017 г.; людность населенных пунктов – данные переписи населения 2010 г.).

Fig. 1. Regional settlement systems of the of the Central Chernozem Region border areas (agglomeration delineation, population density – as of 2017; population density of localities – according to the 2010 census data).

Ареалы Старооскольско-Губкинской и Воронежской агломераций фактически пересекаются между собой, но анализ маятниковых потоков показал, что зоны влияния агломераций распространяются преимущественно в пределах субъекта Федерации.

Концентрация административно-управленческих функций и социально-экономического потенциала, демографический рост придали столицам дополнительные возможности в конкурентной борьбе за население (и инвестиции), но привели к “сжатию пространства” [17, 18], территориальной поляризации экистического, социального и демографического потенциалов [24], изменению качества человеческого капитала. Построенная с использованием ГИС-технологий картограмма изменений численности населения в региональных системах расселения свидетельствует о значительной дифференциации темпов роста/убыли населения по муниципальным образованиям, концентрации населения преимущественно в метрополисах и их пригородах (агломерациях) (рис. 2).

Рис. 2.

Динамика численности населения Белгородской, Воронежской и Курской областей в 2010–2018 гг.

Fig. 2. Population dynamics in Belgorod, Voronezh and Kursk regions, 2010–2018.

На картограмме в Курской и Воронежской областях преобладает красный цветовой фон – индикатор убыли населения, и лишь в метрополисных ареалах доминирует зеленый цвет, соответствующий росту численности населения.

Переход России в стадию депопуляции, притягательный образ крупного города в СМИ, индустриальные способы производства в сельском хозяйстве, неравенство в условиях жизнедеятельности населения сделали невозможным рост численности населения большинства малых городов, поселков, сельских населенных пунктов. Миграции населения из малых городов и сельской местности увеличивают неустойчивость поселенческой сети, усиливают периферизацию и поляризацию территорий. Сложилась устойчивая тенденция сокращения численности населения удаленных от больших и крупных городов поселений и от зон стягивания населения в региональные метрополисы и экзометрополии [23] (Валуйки, Алексеевка в Белгородской обл.; Бобров, Борисоглебск, Россошь в Воронежской обл.; Железногорск, Суджа в Курской обл.).

Жизнеспособность населенного пункта (и его населения) обусловливают функциональная структура, диверсификация экономики, возможности рынков труда. На фоне метрополисов потенциалы муниципальных районов и периферийных городских округов ограничены по всем индикаторам, побуждая население к возрожденному отходничеству, вынужденной маятниковой миграции или переезду в крупный город. Как следствие, происходит дальнейшая стагнация или депопуляция периферии, особенно сельской. Иллюстрацией территориальной контрастности изменений численности населения, локационного “сжатия” [10] пространства и поляризации служит рис. 3.

Рис. 3.

Изменения численности населения в городских и сельских поселениях Белгородской, Воронежской и Курской областей в 2010–2017 гг.

Fig. 3. Population changes in urban and rural settlements in Belgorod, Voronezh and Kursk regions, 2010–2017.

Из рис. 3 следует вывод о росте численности населения в метрополисах и отдельных экзометрополиях, депопуляции сельских поселений за пределами столиц и их пригородов и большинства малых и средних по людности городов, дальнейшем “сжатии” пространства, поляризации в региональных системах расселения.

Собственно приграничные с Украиной муниципальные районы и городские округа ЦЧР обладают разным по масштабам демографическим потенциалом. Лидером по количеству проживающего в порубежных территориях населения является Белгородская область (по 27% в 2002 и 2019 гг.), второе место у Курской области (13 и 10% соответственно), в Воронежской – 6 и 5%. Доля населения собственно приграничных районов ЦЧР снизилась с 9.5% в 2002 г. до 8.8% в 2019 г. при том, что численность населения трех областей за это время уменьшилась на 5.1%, приграничных территорий – на 7.1% (рассчитано по [12–15]). Стабилизация численности населения в приграничных районах Белгородской области вызвана ростом населения Белгородского района (на 38%) – одного из девяти порубежных муниципальных образований, радикально повлиявшего на общую картину области и ЦЧР.

Экспедиционные исследования 2020 г. подтвердили широкое распространение трудовых и учебных маятниковых миграций в столицы, интенсивность которых в значительной степени определяется густотой дорожной сети, транспортной доступностью территорий, уровнем автомобилизации населения. Транспортная доступность способствует не только мобильности населения, но и служит выразительным индикатором дифференциации социально-экономического развития территории области.

Транспортная доступность метрополисов оценивалась (с использованием инструментов ГИС) по автомобильному транспорту [8]: на основании определения средней скорости движения согласно типу дорог; расчета среднего времени прохождения участка дороги на основе длины и средней скорости; добавления атрибута Time с типом применения “Стоимость” и единицами измерения “Минуты”; установления “границ по умолчанию” в 90 мин для крупнейшего города (Воронеж), 60 мин для крупных городов (Белгород, Курск), 45 мин для больших городов (Старый Оскол), 30 мин для средних городов. Средняя густота дорог на исследуемой территории составляет 1.17 км/км², при наибольшем значении в Белгородской области (табл. 2).

Рассчитанные коэффициенты Энгеля²² для Курской и Белгородской областей практически равны из-за меньшей численности населения Курской области.

На рис. 4 представлены изохроны транспортной доступности метрополисных ареалов исследуемых областей.

Рис. 4.

Транспортная доступность Белгородского, Воронежского, Курского, Старооскольско-Губкинского метрополисных ареалов.

Fig. 4. Transport accessibility of the Belgorod, Voronezh, Kursk, Staryi Oskol – Gubkin agglomerations.

В зону тридцатиминутной доступности входит около 77% населения метрополитенских ареалов (включая население метрополисов) (табл. 3).

Как следует из рис. 4 и табл. 2–3, оптимальной и максимальной транспортной доступностью располагает полицентричная Белгородская региональная система расселения с высокой средней скоростью движения и плотностью дорог; минимальной доступностью – южные и восточные районы Воронежской области из-за большой площади области и особенностей экономико-географического положения г. Воронеж. Приграничные с Украиной районы Белгородской (за исключением пригородных районов Белгорода), Воронежской, Курской областей и восточные муниципалитеты Воронежской области можно характеризовать в соответствии со СНиП [2] как транспортно недоступные в связи со значительными затратами и длительностью поездок до метрополисов.

ВЫВОДЫ

В пространственном развитии Белгородской, Воронежской и Курской областей сформировалась доминанта метрополисов: различия между столицами и подконтрольными территориями по основным социально-экономическим и экистическим показателям свидетельствуют о глубоких диспропорциях, дихотомии социально-экономического пространства областей.

Высокая аттрактивность метрополисов служила катализатором поляризации, локационного сжатия, основными факторами которых были процессы индустриализации и урбанизации ХХ в. Другими причинами роста населения и экономики в областных центрах, трансформации их в метрополисы служили статус столиц и, как исключение, проекты общесоюзного значения, реализованные в г. Старый Оскол. Они сформировали стойкие тенденции трансформации региональных систем расселения: стабильные зоны сокращения численности населения удаленных от больших и крупных городов населенных пунктов и зоны стягивания населения – метрополисы и, в меньшей мере – экзометрополии.

В ХХI в. столицы сохранили притягательность для населения и бизнеса: продолжился рост численности населения и работающих, остались высокими оборот розничной торговли и число врачей в расчете на 10 тыс. жителей. Появились новые тенденции: сократился ввод в действие жилых домов в Воронеже, Курске, но особенно существенно – в Белгороде, в связи со значительным строительством в пригородах Белгорода. В Белгородской области реализуется программа индивидуального жилищного строительства, и Белгородский метрополисный ареал стал в ЦЧР примером классической субурбанизации. Но во многих сельских населенных пунктах периферийных районов Белгородской, Воронежской, Курской областей строительство домов прекращено: родители не ждут возвращения детей-студентов по окончании вуза. Новым явлением стал вынос обрабатывающих производств за пределы метрополисов.

Транспортная доступность столиц различна: оптимальна в Белгородской региональной системе с наличием полицентричной метрополии; минимальна – в южных и восточных районах Воронежской области, что усугубляет поляризацию социально-экономического развития.

Определенную роль в социально-экономическом развитии Белгородской, Воронежской, Курской областей во второй половине ХХ в. играло приграничное положение с метрополисом Харьков, где учились многие будущие специалисты, работающие в рассматриваемых областях. В 1990-х гг. ситуация изменилась: вузы метрополисов ЦЧР пополнились профессорско-преподавательским составом из Харькова, предприятия – специалистами оттуда же. В настоящее время, к сожалению, барьерные функции границы в подготовке кадров, научных, культурных и рекреационных связях выросли, а приграничные районы вошли в зону периферизации и активной депопуляции за исключением Белгородского района. Для населения приграничных районов метрополисы имеют низкую доступность в связи со значительными тратами времени и средств на дорогу.

Воздействие метрополисов и их ареалов на пространственную организацию общества сохранится: продолжится усиление поляризации в экономике и расселении, отток молодого образованного, экономически и инновационно активного населения периферий. Это следует учитывать институтам власти.

Пандемия коронавируса усилит рост классической и структурной субурбанизации, “расползание” территорий городов, распространение удаленной занятости в пригородах. Выявленные социально-экономические и экистические процессы необходимо корректировать на региональном уровне.

Публикация подготовлена в рамках поддержанного РФФИ научного проекта № 20‑05-00074.