Известия Русского географического общества, 2022, T. 154, № 1, стр. 17-27

ВВЕДЕНИЕ

Под Центральной Азией в исследовании понимается макрорегион, в советское время носивший название “Казахстан и Средняя Азия”, и охватывающий ныне пять постсоветских государств: Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан и Таджикистан. Этнодемографический прогноз в странах Центральной Азии осложняется отсутствием четких среднесрочных и долгосрочных перспектив в развитии политической и социально-экономической ситуации в данном макрорегионе постсоветского пространства. Процессы естественного воспроизводства и особенно наиболее изменчивый компонент этнодемографического прогноза – миграционный обмен населения – в значительной степени зависят от геополитического сценария, которому будут следовать государства Центральной Азии в ближайшие десятилетия.

Целью данной работы является оценка перспектив этнодемографической и языковой трансформации Центральной Азии на период до середины XXI в. в зависимости от реализации различных политических сценариев развития данного макрорегиона постсоветского пространства.

СТЕПЕНЬ ИЗУЧЕННОСТИ ПРОБЛЕМЫ

В последнее время достаточно много исследований было посвящено изучению проблем евразийской интеграции и оценке ее перспектив на постсоветском пространстве (например, [2, 4, 14] и др.). Также рассматривались иные возможные геополитические сценарии развития постсоветских государств [8, 10, 15]. Например, в статьях Е.Н. Заборцевой [36] и А.В. Михалева [18] говорится о новых геополитических подходах, отражающих международное соперничество за доминирование в бывших советских республиках Центральной Азии, оказавшихся втянутыми в “Большую игру” крупных геополитических игроков. Наибольший интерес в этом плане вызывает целый спектр сценариев развития макрорегиона на среднюю и дальнюю перспективу, рассмотренных в работах А.А. Казанцева [12, 13].

Оценка хода этнодемографических и языковых процессов до середины XXI в. опирается как на итоги наших исследований, в частности, включающих прогноз динамики численности населения государств Центральной Азии на этот период [32], так и результаты исследований других авторов, часть которых включает прогнозы на среднесрочную перспективу. Так, в работах [6, 33] изучена динамика численности населения Центральной Азии в постсоветский период на региональном уровне. Результаты анализа миграционного оттока русских из Центральной Азии, а также его прогноз до 2050 г. в Казахстане представлены в трудах С.Я. Сущего [23, 24]. Вопросы эмиграции из центральноазиатских государств в Россию рассмотрены в работах А.Г. Дружинина [9], С.Н. Перемышлина [20], трудовой миграции – в статье А.А. Казанцева и Л.Ю. Гусева [11]. Имеются работы, посвященные образовательной миграции из стран Центральной Азии в Россию, например, статьи [16, 25] и др.

Достаточно активно в научной литературе обсуждаются вопросы статуса и степени востребованности русского языка в постсоветском мире, в т.ч. в Центральноазиатском макрорегионе [1, 3, 28–30]. Целый ряд авторов рассматривает русский язык в качестве “мягкой силы” России в странах ближнего зарубежья [19, 26, 27], обращая внимание на сокращающиеся возможности использования данного геополитического инструмента по причине четко обозначившегося в постсоветский период сужения русского языкового пространства.

ИНФОРМАЦИОННАЯ БАЗА И МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

В качестве первичных статистических источников для определения основных трендов этнодемографической и языковой трансформации Центральной Азии в постсоветский период использованы результаты переписей населения, размещенные на сайтах Демоскоп Weekly [7], Population statistics of Eastern Europe & former USSR [34], а также итоги социологических опросов по востребованности русского языка на постсоветском пространстве, представленные исследовательской группой ЦИРКОН [21].

Авторы оценили ход этнодемографических процессов в ближайшие три десятилетия при условии реализации определенных геополитических сценариев в Центральной Азии. Рассматриваемый временной интервал может быть охарактеризован как находящийся на грани среднесрочного и долгосрочного прогнозов. Поэтому за основу берутся геополитические сценарии как на среднюю, так и дальнюю перспективу.

Ранее нами были выявлены основные тренды этнодемографического развития молодых государств Центральной Азии. Наша методика позволяет оценить отклонения от основной линии трендов исходя из особенностей этнодемографической динамики в постсоветский период, связанных с политической обстановкой в этих странах. К примеру, в три первых постсоветских десятилетия, согласно оценкам С.Я. Сущего, в общей убыли русского населения в Центральноазиатском макрорегионе доля миграционного оттока составляла от 70 до 98% в зависимости от страны и временнóго интервала [24]. При этом рекордных значений данная доля, как и миграционный отток русских в абсолютных значениях, достигла в Таджикистане в последнем десятилетии ХХ в., когда республика была в состоянии гражданской войны (1992–1997 гг.).

Наш прогноз этнодемографических процессов опирается на четыре основных тренда, которые стали проявлять себя еще в позднесоветский период: 1) миграционный отток нетитульных народов республик, в т. ч. русского населения; 2) рост доли титульных этносов в молодых государствах; 3) повышение степени этнической однородности территорий; 4) рост концентрации титульных народов в своих республиках [31]. К этим трендам добавлена выявленная нами и другими авторами главная тенденция в постсоветской трансформации русского языкового пространства, а именно, стремительное уменьшение количества людей, свободно владеющих русским языком и называющих его родным [1, 17].

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

А.А. Казанцевым [12, 13] предложено четыре среднесрочных геополитических сценария развития Центральной Азии, которые расположены в порядке снижения их вероятности (по мнению самого разработчика). Наиболее вероятен имеющий негативную оценку сценарий “Интенсификации новой Большой игры”, когда в ходе обострения противостояния России и Запада в качестве новых геополитических игроков в макрорегионе начинают выступать Китай и Турция. Высокую вероятность имеет сценарий “Постепенный упадок”, в котором усиливают свои позиции негосударственные игроки (в т.ч. террористические, криминальные и коррупционные сети), но при этом ситуация не выходит полностью из под контроля государственных структур. Менее вероятен сценарий, имеющий характер катастрофы, а именно, “Центральноазиатский взрыв”, в котором главными игроками становятся обозначенные выше негосударственные структуры. И, наконец, в качестве наименее вероятного рассматривается сценарий “Успешного международного сотрудничества” государств Центральной Азии, в т.ч. и с Россией, включая военно-политическое сотрудничество в рамках ОДКБ, экономическую интеграцию в рамках ЕАЭС и ШОС.

После ухода американцев из Афганистана снижается вероятность реализации прозападного (проамериканского) пути развития макрорегиона как самостоятельного геополитического сценария, т.к. именно Афганистану была отведена важнейшая роль в становлении “Большой Центральной Азии” как геостратегического региона, имеющего большую важность для американских национальных интересов [5]. Для этого в стратегии США в Центральной Азии на период с 2019 по 2025 гг. была отмечена необходимость развития и укрепления сотрудничества между Афганистаном и государствами Центральноазиатского региона [35]. В среднесрочной перспективе геополитическая борьба Запада за Центральную Азию может быть рассмотрена как часть “Большой игры”, с переходом к другим сценариям развития в дальней перспективе.

Кроме обозначенных геополитических сценариев на среднюю перспективу, нами были рассмотрены пять предложенных А.А. Казанцевым [12] долгосрочных политических сценариев развития Центральной Азии. Суть сценариев изложена в авторской интерпретации, но с небольшими корректировками с нашей стороны, связанными с последними политическими событиями в макрорегионе. В частности, нами добавлен еще один геополитический сценарий (“Тюркский мир”). Данные геополитические сценарии обычно являются продолжением среднесрочных сценариев, раскрытых выше. Однако прямого соответствия нет. Например, сценарий “постепенного упадка”, по нашему мнению, может перерасти фактически в любой из шести обозначенных ниже сценариев.

Сценарий 1. “Синоцентричный мир”, т.е. экономическая и политическая интеграция с Китаем. В качестве условий для реализации этого сценария А.А. Казанцев [12] называет уже состоявшийся на данный момент уход американцев из Афганистана, а также неудачи в евразийской интеграции. В частности, этот сценарий предполагает распространение китайского языка и культуры среди элиты общества государств Центральной Азии.

Сценарий 2. “Тюркский мир” как сценарий нового варианта пантюркистского про-екта во главе с Турцией. В 2009 г. был создан Совет сотрудничества тюркоязычных государств (ССТГ), который в 2021 г. переименован в Организацию тюркских государств (ОТГ). Ныне в ОТГ входят Турция, Азербайджан, Кыргызстан, Казахстан и Узбекистан. Кроме того, странами-наблюдателями являются Туркменистан и Венгрия. Как считает А.А. Ирхин [10], данный проект ныне имеет в большей мере цивилизационное (панисламистское) измерение, чем националистическое (тюркское), причем этот вариант пантюркистского проекта опирается исключительно на состоявшиеся государства. Но нужно отметить, что представление о главенстве как религиозного, так и тюркского измерения здесь нарушает Венгрия, которая присутствует в ОТГ в статусе наблюдателя.

Сценарий 3. “Центральноазиатская интеграция”, т.е. интеграция государств Центральной Азии по европейскому образцу. Так в 1994 г. было создано Центрально-Азиатское экономическое сообщество (ЦАЭС), включающее Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан; в 1998 г. создано единое экономическое пространство (ЕЭП), к которому присоединился Таджикистан; в 2002 г. состоялось преобразование ЦАЭС в Организацию Центрально-Азиатского сотрудничества (ОЦАС), но в 2005 г. она была объединена с Евразийским экономическим сообществом [22]. А.А. Казанцев [12] считает, что сейчас такой проект может быть реализован в заметно меньших масштабах в виде экономического или военного союза двух-трех государств. Тем не менее, на наш взгляд, вероятность такого сценария повышается благодаря усилению позиций в макрорегионе Узбекистана, что может привести к реанимации данного проекта при лидирующей роли этого государства.

Сценарий 4. “Халифат” как геополитический сценарий развития возможен при условии роста исламского экстремизма в сочетании с межклановыми конфликтами, разворачивающимся на фоне значительных социально-экономических проблем. Данный сценарий едва ли может быть реализован в пределах всего макрорегиона и к тому же в значительной степени зависит от развития событий в Афганистане.

Сценарий 5. “Полный распад” в долгосрочной перспективе возможен, если в ближайшие десятилетия не удастся решить пограничные споры и внутренние конфликты в республиках, ныне балансирующих на грани “несостоявшихся государств” (наибольшей “хрупкостью” сейчас характеризуются Кыргызстан и Таджикистан). В наиболее экстремальном варианте этого сценария южная часть макрорегиона может повторить путь, ранее пройденный Афганистаном.

Сценарий 6. “Реинтеграция постсоветского пространства” возможна, если России в рамках евразийской интеграции в среднесрочной перспективе удастся сформировать достаточно эффективную и потому притягательную для соседних стран модель социально-экономического развития. Однако время работает против реализации данного сценария и с каждым годом такая вероятность все более снижается.

Ниже представлена наша оценка этнодемографических и этнокультурных последствий реализации среднесрочных и долгосрочных геополитических сценариев в Центральной Азии (табл.).

1. Численность всего населения Центральноазиатского макрорегиона с 1989 по 2017 гг. выросла с 49.1 до 70.8 млн чел., т.е. на 44% [31]. Осуществленный нами долгосрочный демографический прогноз позволил оценить численность населения Центральной Азии в 2050 г. в 88.5 млн чел. (по среднему прогнозному сценарию) [32], что больше на 25% по сравнению с 2017 г. Суммарная численность титульных народов республик Центральной Азии выросла в период между 1989 и 2017 гг. с 28.6 до 55.6 млн чел., т.е. почти вдвое, и их доля в населении макрорегиона увеличилась с 58.2 до 79.5%. К середине столетия доля титульных народов государств Центральной Азии может превысить 80 млн чел., а доля в населении макрорегиона будет выше 90%. В случае реализации негативных геополитических сценариев снижение высокого уровня рождаемости маловероятно (как результат низкого уровня жизни и исламизации населения), и продолжающийся демографический взрыв в Центральной Азии на фоне многочисленных конфликтов приведет к массовому бегству населения из макрорегиона. С другой стороны, наиболее вероятно постепенное снижение естественного прироста титульных народов в случае усиления интеграционных процессов в рамках Е-АЭС или с Китаем, способствующих повышению уровня жизни населения в макрорегионе.

2. Численность русского населения в пределах Центральноазиатского макрорегиона с 1989 по 2017 гг. сократилась почти в два раза – с 9.5 до 4.8 млн чел. [33]. Даже при вполне закономерном замедлении темпов убыли русского населения к середине XXI столетия его численность в Центральной Азии может уменьшиться до 2.5–3 млн чел. Это примерно на четверть меньше, чем современная численность русских в Казахстане. Поэтому прогнозируемое нами в негативных геополитических сценариях ускорение миграционного оттока русского населения будет означать почти полное выбытие русских из всех государств макрорегиона, за исключением Казахстана. Но и в Казахстане русское население будет высокими темпами покидать северные области республики, бывшие преимущественно русскими регионами на протяжении большей части советского периода.

3. В обозримой перспективе будет сохраняться тенденция к активной эмиграции из Центральной Азии, охватывающей все направления, включая трудовую и образовательную миграцию с перспективой остаться в стране пребывания. В случае реализации катастрофических геополитических сценариев безудержный демографический рост населения и многочисленные конфликты спровоцируют неконтролируемый массовый отток населения, который несет реальные угрозы безопасности России [12].

4. В позднесоветское время (начиная с 1959 г.) и в постсоветский период по мере увеличения доли титульных народов республик Центральной Азии росла степень их этнической однородности [31]. На наш взгляд, темпы данного процесса могут существенно замедлиться как при реализации наиболее негативных, так и позитивных геополитических сценариев, сопровождающихся ростом межгосударственного миграционного обмена (в первом случае – в результате перемещения масс беженцев).

5. В постсоветский период ускорился процесс концентрации титульных народов Центральной Азии в своих государствах. В целом с 1989 по 2010 гг. доля титульных народов Центральноазиатских республик, проживающих в пределах макрорегиона, выросла с 86.7 до 89.1% [31]. Это произошло из-за увеличения естественного прироста титульного населения республик, и даже возрастающий миграционный отток из макрорегиона не мог преломить данный тренд. Тем не менее, замедление данного процесса возможно или в случае массового бегства населения из макрорегиона (при осуществлении негативных геополитических сценариев), или же существенного снижения естественного прироста титульных народов (при реализации средних или позитивных сценариев).

6. По нашим оценкам [17], основанным на результатах переписей населения Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана, а также источниках [1, 21], за первые два постсоветских десятилетия численность жителей Центральной Азии, свободно владеющих русским языком, уменьшилась с 25.9 до 22.8 млн чел., т.е. на 12%. При сохранении таких же темпов уменьшения количества жителей государств Центральной Азии, владеющих русским языком, к середине XXI в. эта цифра может сократиться до 17–18 млн чел. С учетом роста численности населения макрорегиона это будет означать, что только каждый пятый житель Центральной Азии будет знать русский язык, в то время как в 1989 г. эта доля составляла около 53%, а на рубеже первого и второго десятилетий XXI в. – 37%. Замедление темпов сокращения жителей макрорегиона, владеющих русским языком, возможно только при углублении евразийской интеграции, а ускорение этих темпов – в случае реализации проекта “Тюркский мир” или же геополитических сценариев катастрофического характера.

ВЫВОДЫ

Глубина этнодемографической и языковой трансформации Центральноазиатского макрорегиона будет наибольшей в случае реализации негативных геополитических сценариев, характеризуемых ростом исламского экстремизма в сочетании с межклановыми конфликтами и пограничными спорами. Осуществление данных политических сценариев грозит неконтролируемым ростом населения, сопровождаемым потоками беженцев внутри макрорегиона и за его пределы, выбытием из Центральной Азии подавляющей части русского населения.

Глобальная перестройка этнокультурного пространства макрорегиона произойдет и в случае активизации “Большой игры” с участием Китая и Турции. В первую очередь, начнется постепенное вытеснение русского языка из культурно-бытовой сферы стран Центральной Азии. Вместе с тем, сохранится на высоком уровне миграционный отток русского населения. И в целом при таком геополитическом сценарии маловероятно изменение основной линии тренда этнодемографических процессов, заданного в первые три постсоветских десятилетия.

Наименьшая глубина трансформации этнокультурного пространства Центральной Азии связывается нами с углублением евразийской интеграции. В случае, если интеграция даст существенный социально-экономический эффект, появляются шансы скорректировать господствующую в постсоветский период основную линию динамики этнодемографических и языковых процессов. Последнее позволит существенно снизить влияние факторов, ныне работающих на культурное и политическое отдаление государств Центральной Азии от России.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-05-00369 “Трансформация этнокультурного пространства постсоветских государств: факторы, тренды, перспективы”.