Кристаллография, 2020, T. 65, № 4, стр. 608-612

Трансформации кристаллических фаз в монокристаллах Fe1 – xGaxBO3 при отжиге

Н. И. Снегирёв 1*, И. С. Любутин 1, А. Г. Куликов 1, С. В. Ягупов 2, К. А. Селезнева 2, Ю. А. Могиленец 2, М. Б. Стругацкий 2

1 Институт кристаллографии им А.В. Шубникова ФНИЦ “Кристаллография и фотоника” РАН
Москва, Россия

2 Физико-технический институт Крымского федерального университета им. В.И. Вернадского
Крым, Симферополь, Россия

* E-mail: niksnegir@yandex.ru

Поступила в редакцию 29.11.2019
После доработки 19.12.2019
Принята к публикации 20.12.2019

Полный текст (PDF)

Аннотация

Методами оптической микроскопии и рентгеновского фазового анализа исследованы монокристаллические образцы FeBO3, GaBO3 и Fe0.27Ga0.73BO3, подвергнутые высокотемпературному отжигу. Установлено, что характер структурных трансформаций при воздействии высоких температур различен для “чистых” фаз (FeBO3, GaBO3) и кристаллов смешанного состава Fe0.27Ga0.73BO3.

ВВЕДЕНИЕ

Тригональные кристаллы бората железа FeBO3 (пр. гр. $R\bar {3}c$) обладают уникальным набором магнитных, оптических, акустических и резонансных свойств [1], на их основе могут быть созданы магнитооптические и магнитоакустические преобразователи, приборы для измерения сверхслабых магнитных полей, температуры и давления [14]. Диамагнитное “разбавление” подрешетки железа ионами галлия позволяет синтезировать кристаллы с варьируемыми и заданными свойствами и существенно расширить области их практического приложения [5]. В частности, изменение концентрации диамагнитной примеси Ga в кристаллах железо-галлиевых боратов Fe1 ‒ xGaxBO3 позволяет понижать точку магнитного перехода, что может привести к улучшению эксплуатационных параметров кристаллов при их использовании в качестве монохроматоров в синхротронных экспериментах на основе ядерных резонансов [5, 6].

Значительный интерес кристаллы Fe1 ‒ xGaxBO3 представляют также в качестве модельного объекта для фундаментальных исследований в области физики твердого тела и магнетизма, позволяющего изучать отдельные механизмы формирования внутрикристаллических полей [7]. Известно, что в результате высокотемпературного отжига кристаллов возможны структурные превращения с образованием новых фаз. В частности, в [8] были исследованы фазовый состав и границы структурной стабильности монокристаллов FeBO3, отожженных при различных температурах. Подобные исследования проведены и на поликристаллических образцах [911]. Установлена перекристаллизация “чистого” бората железа FeBO3 при воздействии высоких температур в фазу гематита α-Fe2O3 [811]. Кроме того, при определенных условиях отжига обнаруживаются следы фазы Fe3BO6 [8, 11], которая, по всей вероятности, может возникнуть в процессе охлаждения компонентов разложения (Fe2O3 и B2O3) исходного кристалла [12].

В этой связи большой интерес представляет изучение влияния высокотемпературного отжига на фазовый состав монокристаллов с различной степенью изоморфного замещения. Цель настоящей работы – проведение серии экспериментов по отжигу железо-галлиевых боратов Fe1‒ xGaxBO3 (0 ≤ x ≤ 1) и исследование полученных образцов методами оптической микроскопии и рентгеновского фазового анализа.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ЧАСТЬ

Используемые в экспериментах монокристаллы FeBO3 и GaBO3, а также кристаллы смешанного состава Fe0.27Ga0.73BO3 были синтезированы методом спонтанной кристаллизации из раствора в расплаве по технологии, развитой в [7, 13], в Лаборатории роста кристаллов Крымского федерального университета. Образцы представляли собой тонкие пластины, плоскости которых совпадают с плоскостью ab кристаллов. Толщина пластин составляла около 150 мкм, а характерный размер в базисной плоскости около 5 мм [7].

Отжиг проводили в воздушной среде. Монокристаллические образцы каждого состава (около 15 мг) на сапфировой подложке помещали в безградиентную зону шахты муфельной печи LOIPLF-7. Для контроля температуры в шахту печи была введена дополнительная S-термопара, спай которой располагался непосредственно рядом с исследуемыми образцами. Погрешность в определении температуры при нагреве до 1000°С составила не более ±2.5°C. Температурный режим в печи обеспечивал нагрев со скоростью 350 град/ч, изотермическое выдерживание при заданной температуре (800 и 1000°C) в течение 4 ч. Затем печь выключали и охлаждали до комнатной температуры.

Изображения поверхности образцов до и после отжига получены с помощью оптического микроскопа Olympus BX51 в режиме темного поля. Для рентгеновских исследований образцы перемалывали в агатовой ступке. Фазовый состав определяли на дифрактометре Rigaku MiniFlex 600 (CuKα-излучение). Обработку порошковых дифрактограмм проводили с помощью программ Match! и FullProf. Экспериментальные кривые аппроксимировали суммарным профилем интенсивностей отражений от обнаруженных фаз. Количественное соотношение различных фаз определяли методом Ритвельда.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Как отмечалось выше, в [8] исследовано влияние высокотемпературного отжига на структуру кристаллов FeBO3 при времени отжига 15–30 мин. В настоящей работе время изотермического выдерживания кристаллов FeBO3 было увеличено до 4 ч и проведено сравнение результатов с режимами, использованными в [8].

На рис. 1 приведены микрофотографии исходных кристаллов FeBO3, а также после отжига при 800 и 1000°C. Изменения поверхности монокристалла бората железа при отжиге, как было ранее установлено, связаны с образованием новых кристаллических фаз [8]. Из рис. 1д видно, что на рентгеновских дифрактограммах образца после отжига при температуре 800°C наряду с рефлексами фазы FeBO3 появляются новые рефлексы при углах 2θ = 35.68°, 49.58°, 54.18°, соответствующие отражениям от плоскостей (110), (024), (116) фазы гематита α-Fe2O3 (пр. гр. $R\bar {3}c$) [14, 15]. Расчет методом Ритвельда показал, что концентрация новой фазы в этом образце составляет 10.1 мас. %. После отжига образца FeBO3 при 1000°C фаза бората железа полностью исчезает, и преобладающей новой фазой является гематит α-Fe2O3 (рис. 1е). Кроме того, обнаружены рефлексы при 2θ = 24.18°, 33.25°, 35.68°, которые могут быть связаны с наличием в образце кубической модификации B2O3, описанной в [16]. Трансформация кристаллических фаз в FeBO3 связана с потерей оксида бора при воздействии высоких температур. Как было показано в [8], такой процесс начинается на поверхности и распространяется вглубь кристалла. Характер трансформаций определяется не только температурой, но и временем изотермического выдерживания.

Рис. 1.

Микрофотографии (а–в) и рентгеновские дифрактограммы (г–е) кристаллов FeBO3 до отжига (а, г), а также отожженных в течение 4 ч при 800 (б, д) и 1000°C (в, е).

Изначально прозрачные монокристаллы бората галлия GaBO3 после отжига приобретали “молочный” цвет (рис. 1). Данные рентгеновского анализа показывают, что при отжиге происходит постепенная перекристаллизация образца GaBO3 в моноклинную фазу оксида галлия β-Ga2O3 (пр. гр. C2/m). Как видно из рис. 2д, на дифрактограмме GaBO3, отожженного при 800°C, кроме рефлексов исходной фазы присутствуют отражения при брэгговских углах 2θ = 30.11°, 31.75°, 35.27°, соответствующие плоскостям (400), (202), (111) фазы β-Ga2O3 [17]. Содержание фаз GaBO3 и β-Ga2O3 в образце, отожженном при 800°C, составляет 93.4 и 6.6 мас. % соответственно. После отжига при 1000°C кристалл GaBO3 полностью трансформируется в фазу β-Ga2O3, также наблюдаются следы фазы B2O3 (рис. 2е). Отметим, что наличие следовых концентраций оксида галлия (0.6 мас. %) в неотожженном образце связано с возможными остатками компонентов раствора-расплава на поверхности монокристаллов.

Рис. 2.

Микрофотографии (а–в) и рентгеновские дифрактограммы (г–е) кристаллов GaBO3 до отжига (а, г), а также отожженных в течение 4 ч при 800 (б, д) и 1000°C (в, е).

Как видно из рис. 3, на поверхности кристалла Fe0.27Ga0.73BO3 после отжига при 800°C остаются единичные участки, характерные для исходного неотожженного кристалла. При более высоких температурах отжига изменение морфологии охватывает всю поверхность образца. На рентгеновской дифрактограмме образца Fe0.27Ga0.73BO3, отожженного при 800°C (рис. 3д), появляются рефлексы при 2θ = 30.11°, 31.75°, 35.27°, характерные для фазы β-Ga2O3 [17]. Концентрация этой фазы, согласно расчетам методом Ритвельда, составляет 4.5 мас. %. На дифрактограмме образца Fe0.27Ga0.73BO3, отожженного при 1000°C, наиболее интенсивные отражения принадлежат исходной фазе (рис. 3е). Также присутствуют отражения при углах 2θ = 30.11°, 31.75°, 35.27°, отвечающие плоскостям (400), (202), (111) фазы β-Ga2O3, которые наблюдались после отжига при 800°С. Кроме того, на дифрактограмме появились новые рефлексы при углах 2θ = 27.98°, 36.95°, 41.86°, которые соответствуют плоскостям (121), (311), (122), характерным для моноклинной фазы (пр. гр. Pc21n) смешанного оксида (Fe,Ga)2O3 [18, 19]. По оценкам содержание фаз β-Ga2O3 и (Fe,Ga)2O3 в этом образце составляет 17.1 и 22.4 мас. % соответственно.

Рис. 3.

Микрофотографии (а–в) и рентгеновские дифрактограммы (г–е) кристаллов Fe0.27Ga0.73BO3 до отжига (а, г), а также отожженных в течение 4 ч при 800 (б, д) и 1000°C (в, е).

Таким образом, полученные результаты указывают, что кристаллы смешанного состава Fe0.27Ga0.73BO3 демонстрируют большую устойчивость к воздействию высоких температур по сравнению с кристаллами FeBO3 и GaBO3. Так, после отжига при температуре 1000°C в образце Fe0.27Ga0.73BO3 содержится 60.4 мас. % исходной фазы, в то время как отжиг кристаллов FeBO3 и GaBO3 в аналогичных режимах инициирует их полную трансформацию в другие кристаллические фазы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате экспериментов по отжигу монокристаллов серии Fe1 – xGaxBO3 установлено, что в кристаллах FeBO3 и GaBO3 воздействие высоких температур приводит к структурным изменениям, связанным с образованием фаз α-Fe2O3 и β-Ga2O3 соответственно. Отжиг образцов Fe0.27Ga0.73BO3 приводит к их трансформации в новые фазы β-Ga2O3 и (Fe,Ga)2O3. Следует отметить большую устойчивость кристаллов смешанного состава к воздействию высоких температур.

Авторы выражают благодарность А.Г. Ивановой и Е.С. Смирновой (ФНИЦ “Кристаллография и фотоника” РАН) за рекомендации по обработке рентгеновских данных.

Исследования выполнены при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований в части экспериментов по отжигу монокристаллов (проект № 18-32-00210 “мол_а”) и в части синтеза образцов (проект № 19-29-12016-мкв). Рентгеновские исследования проведены при поддержке Министерства науки и высшего образования РФ в рамках выполнения работ по Государственному заданию ФНИЦ “Кристаллография и фотоника” РАН с использованием оборудования ЦКП ФНИЦ “Кристаллография и фотоника” (проект RFMEFI62119X0035).

Список литературы

  1. Diehl R., Jantz W., Nolang B.I., Wettling W. // Current Topics Mater. Sci. 1984. V. 11. P. 241.

  2. Maksimova E.M., Nauhatsky I.A., Strugatsky M.B. // Functional Mater. 2008. V. 15. P. 244.

  3. Strugatsky M.B., Skibinsky K.M., Tarakanov V.V., Khizhny V.I. // Functional Mater. 2002. V. 9. P. 68.

  4. Mashkovich E.A., Grishunin K.A., Mikhaylovskiy R.V. et al. // Phys. Rev. Lett. 2019. V. 123. P. 157202. https://doi.org/10.1103/PhysRevLett.123.157202

  5. Seleznyova K., Strugatsky M., Yagupov S. et al. // J. Appl. Phys. 2019. V. 125. P. 223905. https://doi.org/10.1063/1.5095753

  6. Snegirev N., Mogilenec Y., Seleznyova K. et al. // IOP Conf. Ser.: Mater. Sci. Eng. 2019. V. 525. P. 012048. https://doi.org/10.1088/1757-899X/525/1/012048.

  7. Yagupov S., Strugatsky M., Seleznyova K. et al. // Appl. Phys. A. 2015. V. 121. P. 179. https://doi.org/10.1007/s00339-015-9404-9

  8. Yagupov S.V., Snegirev N.I., Seleznyova K.A. et al. // Tech. Phys. 2019. V. 64. P. 1161. https://doi.org/10.1134/S1063784219080243

  9. Зверева Р.И., Духовская Е.Л., Сапожников Ю.Л. // Изв. АН СССР. Неорган. материалы. 1975. Т. 11. С. 282.

  10. Joubert J.C., Shirk T., White W.B., Roy R. // Mater. Res. Bull. 1968. V. 3. P. 671. https://doi.org/10.1016/0025-5408(68)90116-5

  11. Biryukov Y.P., Filatov S.K., Vagizov F.G. et al. // J. Struct. Chem. 2018. V. 59. P. 1980. https://doi.org/10.1134/S0022476618080309

  12. Makram H., Touron L., Loriers J. // J. Cryst. Growth. 1972. V. 13. P. 595. https://doi.org/10.1016/0022-0248(72)90522-2

  13. Yagupov S., Strugatsky M., Seleznyova K. et al. // Cryst. Growth Design. 2018. V. 18. P. 7435. https://doi.org/10.1021/acs.cgd.8b01128

  14. Perkins D.A., Attfield J.P. // J. Chem. Soc., Chem. Commun. 1991. V. 4. P. 229. https://doi.org/10.1039/C39910000229

  15. Maslen E.N., Streltsov V.A., Streltsova N.R., Ishizawa N. // Acta Cryst. B. 1994. V. 50. P. 435. https://doi.org/10.1107/S0108768194002284

  16. Rizzo H.F. // Boron Synthesis, Structure, and Properties. 1960. P. 175. https://doi.org/10.1007/978-1-4899-6572-1_21

  17. Åhman J., Svensson G., Albertsson J. // Acta Cryst. C. 1996. V. 52. P. 1336. https://doi.org/10.1107/S0108270195016404

  18. Bakr M.M., Senyshyn A., Ehrenberg H., Fuess H.J. // J. Alloys Compd. 2010. V. 492. P. L20. https://doi.org/10.1016/j.jallcom.2009.11.099

  19. Abrahams S.C., Reddy J.M., Bernstein J.L. // J. Chem. Phys. 1965. V. 42. P. 3957. https://doi.org/10.1063/1.1695868

Дополнительные материалы отсутствуют.