Журнал неорганической химии, 2019, T. 64, № 4, стр. 371-378
Корреляция между силовыми константами, энергиями, длинами связей M←OH2 и магнитными моментами атомов металлов в изоструктурных нитрило-трис-метиленфосфонатных комплексах [MII(H2O)3μ-NH(CH2PO3H)3] (MII = Cr–Zn)
Ф. Ф. Чаусов 1, 2, *, Н. В. Ломова 1, В. Г. Петров 1
1 Удмуртский федеральный исследовательский центр УрО РАН
426063 Ижевск, ул. Т. Барамзиной, 34, Россия
2 Удмуртский государственный университет
426034 Ижевск, ул. Университетская, 1, Россия
* E-mail: chaus@yandex.ru
Поступила в редакцию 25.06.2018
После доработки 06.08.2018
Принята к публикации 05.09.2018
Аннотация
Методами РСА, спектроскопии КР, ТГА и РФЭС изучены изоструктурные комплексы переходных металлов 3d-ряда [MII(H2O)3μ-NH(CH2PO3H)3] (MII = Cr–Zn). С целью углубления знаний о химической связи в координационных соединениях проведен корреляционный анализ силовых констант и энергий координационных связей M←OH2 с длинами соответствующих связей и магнитными моментами атомов переходных металлов. Корреляция силовых констант связей M←OH2 с межатомными расстояниями M–O(w) согласуется с известным эмпирическим правилом Баджера. Двойная линейная регрессия энергии связи по отношению к обратным величинам межатомных расстояний M–O(w) и атомным магнитным моментам показывает тесную взаимосвязь энергии связей M←OH2 со спиновым магнитным моментом атомов 3d-металлов. Результаты объясняют устойчивость Fe-содержащих гетерометаллических полимерных NTP-комплексов и высокую эффективность комплексов NTP как ингибиторов коррозии сплавов железа в водных средах.
ВВЕДЕНИЕ
Длина связи r, энергия E и силовая константа k являются важнейшими и тесно взаимосвязанными характеристиками химической связи. Поэтому экспериментальное изучение и теоретический анализ взаимосвязи между этими параметрами являются одними из основных подходов к исследованию химической связи.
Для простейшего случая двухатомной молекулы равновесная конфигурация ядер отвечает потенциальной яме, глубина которой определяет значение E, а силовая константа k соответствует второй производной полной энергии атомно-молекулярной системы E по межатомному расстоянию r вблизи дна потенциальной ямы: k = = ∂2E/∂r2|E → min. В случае многоатомных молекул, в том числе координационных соединений, k соответствует второй производной электронной энергии по нормальной координате. Последнюю можно приближенно считать равной длине связи металл–лиганд для монодентатных лигандов, образующих только одну связь с атомом металла, в том случае, если внутренними степенями свободы молекулы лиганда можно пренебречь по сравнению с валентными колебаниями связи металл–лиганд.
Попытки установить корреляцию r, E и k или физически эквивалентных им параметров предпринимались достаточно давно [1, 2]. В 1934 Баджер [3] теоретически обосновал и экспериментально подтвердил соотношение, известное как правило Баджера:
где dij – константа для химической связи между атомами элементов i-го и j-го периодов Периодической системы. Позднее было предложено учесть в правиле Баджера сумму номеров групп элементов, образующих связь [4, 5], а затем и электронное строение участвующих атомов [6]. Был предложен подход к определению k с учетом электроотрицательности элементов [7]. Полинг в 1954 показал [8], что в некоторых случаях справедливо соотношениеОднако применимость этого правила весьма ограничена [9]. Были предложены зависимости вида k = const r – 2 [9], а также E = a + br – 2 и k = c + + dr–2, где a, b, c, d – эмпирические константы [10], однако область применимости этих приближений узка. Известны соотношения, учитывающие кратность связи [11], степень ее ковалентности [12], сумму ионных радиусов участвующих элементов [13] и молекулярную жесткость [14]. Несмотря на это, из описанных выше закономерностей выявлено немало исключений, охватывающих, зачастую, целые классы соединений [15–18]. Анализ большого объема экспериментальных данных [19] показал, что наиболее универсальным по сей день является правило Баджера.
Наблюдаемые отклонения от правила Баджера могут быть объяснены как неучтенностью в теоретическом анализе ряда факторов, влияющих на величины E и k [20], так и некорректным определением параметров в эксперименте. Для определения E применяются различные экспериментальные методы – термические, масс-спектрометрические, спектроскопические [21]. При этом физический смысл измеряемых величин (например, энергии активации термического разложения или энергии, отвечающей длине волны схождения спектральных полос), принимаемых за меру энергии связи Ed, может существенно различаться.
В большинстве опубликованных работ связь параметров r, E и k анализировали для простейших, чаще всего двухатомных или многоатомных бинарных соединений, реже – для координационной связи [22]. В работах [23–26] исследована химическая связь M←OH2 (M = V(II)–Zn). Показано, что к колебаниям связей M←OH2 относятся полосы в интервале 300–600 см–1. Отнесение подтверждено сопоставлением ИК- и КР-спектров аквакомплексов с дейтерированными аналогами и исследованием спектров аквакомплексов 3d-металлов с различными анионами [23], исследованием ряда аквапентахлороферратов с различными катионами во внешней координационной сфере [24], DFT-расчетами и измерениями изотопического сдвига [25]. Авторы [26] провели РСА-исследование изоструктурных рядов аммонийных солей Туттона (NH4)2[MII(H2O)6](SO4)2 и гексафторосиликатов [MII(H2O)6]SiF6 (M = V(II)–Zn). Показано [25], что правило Баджера (1) выполняется для ионов [Fe(H2O)6]3+ и [Fe(H2O)6]2+ в квасцах и гексафторосиликате.
Линейные координационные полимеры нитрило-трис-метиленфосфоновой кислоты N(CH2PO3)3H6 (NTP) с Mn(II) и Zn описаны в работах [27, 28]. Авторами настоящей работы были синтезированы и исследованы изоструктурные комплексы NTP с Cr(II) [29], Fe(II) [30], Co(II) [31], Ni(II) [32] и Cu(II) [33]. Все комплексы [27–33] изоструктурны и кристаллографически изоморфны. Их структура и кристаллическая упаковка показаны на рис. 1. Координационные соединения [MII(H2O)3μ-NH(CH2PO3H)3] упакованы в кристаллической решетке в виде полимерных цепей, простирающихся вдоль оси c. Главная полимерная цепь образована атомами –M–O(4)–P(2)–O(5)–. Каждый атом металла находится в октаэдрическом окружении шести атомов кислорода, три из которых (O(1), O(4) и O(5)) принадлежат PO3-группам молекул NTP, а другие три (O(10)w, O(11)w и O(12)w) – молекулам воды. Длины связей M–O(w) приведены в табл. 1 (наряду с другими характеристиками данных соединений, полученными в настоящей работе). Изоструктурность этих соединений в сочетании с закономерным изменением электронной структуры от Cr до Zn дает возможность провести сопоставительный анализ и установить корреляцию характеристик связи M← ←OH2 в первом ряду переходных элементов.
Таблица 1.
MII | ri, Å | ${{\tilde {\nu }}_{i}}$, см–1 | ki, Н/м | Ei, кДж/моль | I2 : I1 | Терм основного состояния MII | μ, μB | Eрасч, кДж/моль* |
---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Cr | 2.141 | 567 | 231.8 | 124.6 | 0.39 | 5D | 2.07 | 114.97 |
2.274 | 444 | 142.1 | 88.9 | 94.45 | ||||
2.412 | 325 | 76.1 | 62.7 | 75.55 | ||||
Mn | 2.236 | 425 | 131.9 | 144.5 | 0.62 | 6S | 4.14 | 134.4 |
2.216 | 455 | 151.2 | 144.5 | 137.43 | ||||
2.168 | 483 | 170.4 | 144.5 | 144.93 | ||||
Fe | 2.127 | 487 | 173.9 | 146 | 0.61 | 5D | 4.01 | 149.32 |
2.152 | 487 | 173.9 | 146 | 145.21 | ||||
2.205 | 447 | 146.5 | 146 | 136.82 | ||||
Co | 2.159 | 444 | 146.2 | 109.2 | 0.42 | 4F | 2.23 | 114.84 |
2.109 | 465 | 160.4 | 111.5 | 123.08 | ||||
2.089 | 501 | 186.1 | 122.7 | 126.49 | ||||
Ni | 2.102 | 432 | 138.4 | 107.8 | 0.29 | 3F | 1.50 | 112.18 |
2.079 | 475 | 167.3 | 128.9 | 116.13 | ||||
2.037 | 504 | 188.4 | 142.2 | 123.58 | ||||
Cu | 2.309 | 332 | 83.0 | 63.3 | 0.20 | 2D | 1.11 | 73.65 |
2.049 | 407 | 124.7 | 85.8 | 114.93 | ||||
2.018 | 451 | 153.2 | 95.6 | 120.56 | ||||
Zn | 2.146 | 437 | 144.5 | 95.4 | – | 1S | – | 80.03 |
2.144 | 481 | 175.0 | 100.1 | 80.36 | ||||
2.07 | 532 | 214.1 | 101.6 | 92.88 |
* Расчет по уравнению (4).
Исследование координационной связи в комплексах [MII(H2O)3μ-NH(CH2PO3H)3] имеет и практическое значение. Установлено [34–36], что при взаимодействии некоторых переходных металлов с ионами железа, образующимися при коррозии стали в водных средах, образуются прочные Fe-содержащие гетерометаллические комплексы, которые формируют на поверхности стали коррозионно-защитный слой, состоящий из полимерных цепей структуры [(Fe,Zn)(H2O)3μ-NH(CH2PO3H)3] или [(Fe,Cd)(H2O)3μ-NH(CH2PO3H)3]. Однако физико-химические закономерности, определяющие высокую устойчивость Fe-содержащих NTP-комплексов, оставались неисследованными.
В настоящей работе дается анализ длины связи M←OH2 в изучаемых комплексах по данным РСА в соотношении с силовыми константами, определенными методом спектроскопии комбинационного рассеяния (КР), и энергией разрыва, определенной по данным термогравиметрического анализа (ТГА) методом неизотермической кинетики, а также с магнитным моментом центрального атома, определенным по мультиплетному расщеплению в рентгенофотоэлектронных (РФЭ) спектрах.
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Комплексы [MII(H2O)3μ-NH(CH2PO3H)3] синтезировали по методикам [27–33].
Спектры КР соединений получали на микроскопе-микроспектрометре Centaur U-HR в интервале 475–575 нм при возбуждении лазером с длиной волны 473 нм. Силовые константы связей M←OH2 (колебания которых проявляются в интервале рамановского сдвига ν = 300–600 см–1) определяли в Н/м из формулы для гармонического осциллятора
где m* = m1m2/(m1 + m2) – приведенная масса осциллятора, включающего атомы с массами m1 и m2, кг, ${{\nu }_{i}} = {{10}^{2}}c{{\tilde {\nu }}_{i}}$ – частота колебаний, с–1, c = 3 × × 108 м с–1 – скорость света в вакууме, ${{\tilde {\nu }}_{i}}$ – рамановский сдвиг, соответствующий максимуму интенсивности КР, см–1. Для расчета использовали массы атома соответствующего металла и молекулы H2O, пренебрегая внутренними степенями свободы этой последней в рассматриваемом интервале частот.ТГА тонкоизмельченных образцов полученных комплексов проводили на автоматизированном дериватографе Shimadzu DTG-60H в интервале температур 303–773 K при скорости нагрева 0.05 К с–1 в атмосфере аргона. За меру энергии Ei связей M←OH2 (кДж/моль) принимали энергию активации реакций дегидратации, протекающих в интервале 340–483 K, которую определяли методом Хоровица–Мецгера [37].
РФЭ-спектры получали на отечественном рентгеноэлектронном спектрометре ЭМС-3 (УдмФИЦ УрО РАН) [38] с магнитным энергоанализатором при возбуждении AlKα-излучением (hν = 1486.6 эВ). Тонкие порошки (<10 мкм) исследуемых соединений наносили на шероховатую подложку из пиролитического графита. Калибровку энергоанализатора проводили по центру тяжести линии C1s (энергия связи Eсв = 284.5 эВ). Коррекцию фона и неупругого рассеяния проводили по Ширли [39], для статистической обработки полученных спектров использовали программу Fityk 0.9.8 [40]. Эффективный спиновый магнитный момент центрального атома μ в магнетонах Бора μB определяли по формуле [41–44]:
где S – суммарный спин неспаренных электронов, определяемый из соотношения ${{I}_{{\text{1}}}}:{{I}_{2}} = \left( {S + 1} \right):S,$ I1 и I2 – интегральные интенсивности составляющих дублета 3s в РФЭ-спектре центрального атома.РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
Полученные спектры КР и термогравиграммы комплексов изоструктурного ряда [MII(H2O)3μ-NH(CH2PO3H)3] изображены на рис. 2. Рассчитанные на их основе характеристики связей M← ←OH2 приведены в табл. 1.
Корреляция между межатомными расстояниями M–O(w) и силовыми константами соответствующих связей M←OH2 иллюстрируется графиком в баджеровских координатах (рис. 3а). По полной выборке величин k и (r – dij)–3 коэффициент корреляции составляет 0.585. Низкий коэффициент корреляции обусловлен эффектом Яна–Теллера, проявляющимся при октаэдрической координации ионов Cr2+ (3d4) и Cu2+ (3d9) с термами основных состояний 5D и 2D соответственно [45]. Корреляционный график в баджеровских координатах для связей Cr–O лежит в области бóльших, а для связей Cu–O, наоборот, меньших значений силовых констант, чем для остальных элементов исследуемого ряда. Для выборки значений k и (r – dij)–3 в комплексах всех остальных изученных элементов, за исключением Cr(II) и Cu(II), коэффициент корреляции составляет 0.670.
Корреляционный график, иллюстрирующий связь межатомных расстояний M–O(w) и энергии соответствующих связей M←OH2, приведен на рис. 3б. Отклонения для комплексов Cr(II) и Cu(II), обусловленные Ян–Теллеровским искажением координационного полиэдра, проявляются так же, как и для корреляции с силовыми константами связей. Наиболее сильные отклонения от эмпирической зависимости Полинга (2) наблюдаются для комплексов Fe(II) и Mn(II); более слабые, но очевидные отклонения – для комплексов Co(II) и Ni(II). Для полной выборки значений E и r–1 коэффициент корреляции составляет 0.286, что свидетельствует о слабой взаимосвязи E с величиной r–1 самой по себе. Отметим, что отклонения характеристик связей M←OH2 в комплексах Fe(II), Mn(II), Co(II) и Ni(II) от ранее известных эмпирических зависимостей наблюдаются только для энергий связи, но не для силовых констант.
Учитывая, что в работе [6] уже была предпринята попытка связать количественные характеристики химической связи с электронным строением участвующих в ней атомов, в рамках настоящей работы было изучено электронное строение атомов переходных металлов Cr–Cu в комплексах изоструктурного ряда [MII(H2O)3μ-NH(CH2PO3H)3]. Фрагменты РФЭ-спектров указанных координационных соединений в области 3s-состояний элементов Cr–Cu приведены на рис. 4, а экспериментально определенные значения эффективного спинового магнитного момента для атомов металлов-комплексообразователей приведены в табл. 1.
Можно сделать вывод, что в спектрах всех металлов-комплексообразователей с незаполненным 3d-подуровнем наблюдается мультиплетное расщепление 3s-состояний, обусловленное взаимодействием электрона фотоионизированного 3s-подуровня с неспаренными 3d-электронами. При этом найденные из экспериментальных данных по формуле (3) величины μ меньше, чем формально следует из мультиплетности терма основного состояния атома переходного металла, что объясняется значительной делокализацией неспаренных электронов 3d-элементов в связи с координационным окружением. Этот факт прежде был показан методом РСА, например, для NTP-комплексов Cr(II) [29] и Zn [46].
Экспериментально наблюдаемые в комплексах [MII(H2O)3μ-NH(CH2PO3H)3] значения μ больше, чем в чистых металлах и сплавах Mn, Fe и Co [41–44]. Это объясняется, во-первых, увеличением числа нескомпенсированных 3d-электронов при ионизации атома металла, во-вторых, в соответствии с ранее высказанной [43, 44] гипотезой, отсутствием d–d перекрывания электронных состояний атомов переходных металлов в неорганической полимерной цепи –M–O(4)–P(2)–O(5)– (рис. 1).
Двойная линейная регрессия энергии связи E по отношению к r–1 и μ дает уравнение:
расчетные значения E приведены в правом столбце табл. 1. Для регрессии (4) коэффициент детерминации составляет 0.761, что соответствует коэффициенту корреляции 0.873; значение F-статистики составляет 28.7, что соответствует уровню значимости 2.5 × 10–6. Остаточные отклонения обусловлены, в основном, влиянием эффекта Яна–Теллера в комплексах Cr(II) и Cu(II). Это подтверждается тем, что при исключении Cr(II) и Cu(II) из выборки экспериментальных данных коэффициент детерминации для регрессии (4) возрастает до 0.817, и соответствует коэффициенту корреляции 0.904.Таким образом, наблюдаемые отклонения энергии связей M←OH2 от эмпирического правила Полинга (2) могут быть хорошо объяснены влиянием нескомпенсированной спиновой плотности в окрестности центрального атома металла-комплексообразователя. Наблюдаемая аномальная прочность связи Fe–O объясняет устойчивость Fe-содержащих гетерометаллических полимерных NTP-комплексов, что обеспечивает высокую эффективность этих соединений как ингибиторов коррозии сплавов железа в водных средах.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В комплексах изоструктурного ряда [MII(H2O)3μ-NH(CH2PO3H)3] (M = Cr–Zn) определены силовые константы, энергии связей M←OH2 и магнитный момент атомов переходных металлов (методом спектроскопии КР, по данным ТГА и по мультиплетному расщеплению РФЭ-спектров). Показано, что корреляция силовых констант связей M←OH2 с межатомными расстояниями M–O(w) удовлетворяет известному эмпирическому правилу Баджера, а для корреляции энергии связей с межатомными расстояниями M–O(w) наблюдаются резкие отклонения.
Двойная линейная регрессия энергии связи по отношению к обратным величинам межатомных расстояний M–O(w) и атомным магнитным моментам показывает тесную взаимосвязь энергии связей M←OH2 со спиновым магнитным моментом атомов 3d-металлов.
Список литературы
Mecke R. // Z. Physik. 1925. V. 32. № 1. P. 823. doi 10.1007/BF01331717
Morse P.M. // Phys. Rev. 1929. V. 34. № 1. P. 57. doi 10.1103/PhysRev.34.57
Badger R.M. // J. Chem. Phys. 1934. V. 2. P. 128. doi 10.1063/1.1749433
Clark C.H.D. // Phil. Mag. 1934. V. 18. № 119. P. 459. doi 10.1080/14786443409462518
Clark C.H.D. // Phil. Mag. 1935. V. 19. № 126. P. 476. doi 10.1080/14786443508561393
Clark C.H.D., Stoves J.L. // Phil. Mag. 1936. V. 22. № 151. P. 1137. doi 10.1080/14786443608561765
Gordy W. // J. Chem. Phys. 1946. V. 14. P. 305. doi 10.1063/1.1724138
Pauling L. // J. Phys. Chem. 1954. V. 58. № 8. P. 662. doi 10.1021/j150518a015
Smith R.P. // J. Phys. Chem. 1956. V. 60. № 9. P. 1293. doi 10.1021/j150543a033
Jenkins H.O. // Trans. Faraday Soc. 1955. V. 51. P. 1042. doi 10.1039/TF9555101042
Robinson E.A., Lister M.W. // Can. J. Chem. 1963. V. 41. P. 2988. doi 10.1139/v63-439
Yeranos W.A., Graham J.D. // Spectrochim. Acta. A. 1967. V. 23 A. P. 732. doi 10.1016/0584-8539(67)80329-5
Ziolkowski J., Dziembaj L. // J. Solid State Chem. 1985. V. 57. № 3. P. 291. doi 10.1016/0022-4596(85)90153-7
Kaya S., Kaya C., Obot I.B., Islam N. // Spectrochim. Acta A. 2016. V. 154. P. 103. doi 10.1016/j.saa.2015.10.030
Kraka E., Setiawan D., Cremer D. // J. Computational Chem. 2016. V. 37. № 1. P. 130. doi 10.1002/jcc.24207
Kaupp M., Metz B., Stoll H. // Angew. Chem. 2000. V. 39. № 24. P. 4607. doi 10.1002/1521-3773(20001215)39:24<4607::AID-ANIE4607>3.0.CO;2-L
Kaupp M., Riedel S. // Inorg. Chim. Acta. 2004. V. 357. № 6. P. 1865. doi 10.1016/j.ica.2003.11.019
Kaupp M., Danovich D., Shaik S. // Coord. Chem. Rev. 2017. V. 344. P. 355. doi 10.1016/j.ccr.2017.03.002
Kurita E., Matsuura H., Ohno K. // Spectrochim. Acta A. 2004. V. 60. P. 3013. doi 10.1016/j.saa.2004.02.015
Cremer D., Wu A., Larsson A., Kraka E. // J. Mol. Model. 2000. V. 6. P. 396. doi 10.1007/PL00010739
Гурвич Л.В., Карачевцев Г.В., Кондратьев В.Н., Лебедев Ю.А., Медведев В.А., Потапов В.К., Ходеев Ю.С. Энергии разрыва химических связей. Потенциалы ионизации и сродство к электрону. М.: Наука, 1974. 351 с.
Nimmermark A., Öhrström L., Reedijk J. // Z. Kristallogr. 2013. V. 228. P. 311. doi 10.1524/zkri.2013.1605
Ferraro J.R. Low-Frequency Vibrations of Inorganic and Coordination Compounds. N.Y.: Plenum Press, 1971. 310 P. doi 10.1007/978-1-4684-1809-5
Falk M., Guang C.-H., Knop O. // Can. J. Chem. 1975. V. 53. № 1. P. 51. doi 10.1139/v75-006
Jarzecki A.A., Anbar A.D., Spiro T.G. // J. Phys. Chem. A. 2004. V. 108. P. 2726. doi 10.1021/jp036418b
Cotton F.A., Daniels J.L.M., Murillo C.A., Quesada J.F. // Inorg. Chem. 1993. V. 32. P. 4861. doi 10.1021/ic00074a034
Cabeza A., Ouyang X., Sharma C.V.K. et al. // Inorg. Chem. 2002. V. 41. P. 2325. doi 10.1021/ic0110373
Demadis K.D., Katarachia S.D., Koutmos M. // Inorg. Chem. Comm. 2005. № 8. P. 254. doi 10.1016/j.inoche.2004.12.019
Сомов Н.В., Чаусов Ф.Ф., Закирова Р.М. и др. // Коорд. химия. 2015. Т. 41. № 10. С. 634. [Somov N.V., Chausov F.F., Zakirova R.M. et al. // Russ. J. Coord. Chem. 2015. V. 41. № 10. P. 688. doi 10.1134/S1070328415100073]
Сомов Н.В., Чаусов Ф.Ф., Закирова Р.М. и др. // Кристаллография. 2015. Т. 60. № 6. С. 915. [Somov N.V., Chausov F.F., Zakirova R.M. et al. // Cryst. Rep. 2015. V. 60. № 6. P. 853. doi 10.1134/S1063774515060334]
Сомов Н.В., Чаусов Ф.Ф., Закирова Р.М., Федотова И.В. // Коорд. химия. 2015. Т. 41. № 12. С. 729. [Somov N.V., Chausov F.F., Zakirova R.M., Fedotova I.V. // Russ. J. Coord. Chem. 2015. V. 41. № 12. P. 798. doi 10.1134/S1070328415110081]
Сомов Н.В., Чаусов Ф.Ф., Закирова Р.М., Федотова И.В. // Кристаллография. 2016. Т. 61. № 2. С. 238. [Somov N.V., Chausov F.F., Zakirova R.M., Fedotova I.V. // Cryst. Rep. 2016. V. 61. № 2. P. 216. doi 10.1134/S1063774516020243]
Сомов Н.В., Чаусов Ф.Ф. // Кристаллография. 2015. Т. 60. № 2. С. 233. [Somov N.V., Chausov F.F. // Cryst. Rep. 2015. V. 60. № 2. P. 210. doi 10.1134/S1063774515010228]
Кузнецов Ю.И. // Защита металлов. 2002. Т. 38. № 2. С. 122. [Kuznetsov Yu.I. // Prot. Met. 2002. V. 38. № 2. P. 103.] doi 10.1023/A:1014904830050
Кузнецов Ю.И. // Успехи химии. 2004. Т. 73. № 1. С. 79. [Kuznetsov Yu.I. // Russ. Chem. Rev. 2004. V. 73. № 1. P. 75. doi 10.1070/RC2004v073n01ABEH000864]
Чаусов Ф.Ф., Сомов Н.В., Закирова Р.М. и др. // Изв. РАН. Серия Физ. 2017. Т. 81. № 3. С. 394. [Chausov F.F., Somov N.V., Zakirova R.M. et al. // Bull. Russ. Acad. Sci.: Physics. 2017. V. 81. № 3. P. 365. doi 10.3103/S106287381703008X]
Horowitz H.H., Metzger G.A. // Anal. Chem. 1963. V. 35. № 10. P. 1464. doi 10.1021/ac60203a013
Trapeznikov V.A., Shabanova I.N., Kholzakov A.V., Ponomaryov A.G. // J. Electron Spectrosc. Related Phenomena. 2004. V. 137–140. P. 383. doi 10.1016/j.elspec.2004.02.115
Shirley D.A. // Phys. Rev. 1972. V. 55. P. 4709. doi 10.1103/PhysRevB.5.4709
Wojdyr M. // J. Appl. Cryst. 2010. V. 43. P. 1126. doi 10.1107/S0021889810030499
Fadley C.S., Shirley D.A. // Phys. Rev. A. 1970. V. 2. P. 1109. doi 10.1103/PhysRevA.2.1109
Немошкаленко В.В., Алешин В.Г. Электронная спектроскопия кристаллов. Киев: Наук. думка, 1976. 336 с.
Маратканова А.Н., Соснов В.А., Шабанова И.Н., Келлер Н.В. // Журн. структур. химии. 1998. Т. 39. № 6. С. 1093. [Maratkanova A.N., Sosnov V.A., Shabanova I.N., Keller N.V. // J. Struct. Chem. 1998. V. 39. № 6. P. 899. doi 10.1007/BF02903601]
Шабанова И.Н., Ломова Н.В., Меньшиков А.З. // Журнал структур. химии. 2002. Т. 43. № 1. С. 85. [Shabanova I.N., Lomova N.V., Menshikov A.Z. // J. Struct. Chem. 2002. V. 43. № 1. P. 80. doi 10.1023/A:1016073816481]
Чаусов Ф.Ф., Сомов Н.В., Наймушина Е.А., Шабанова И.Н. // Изв. РАН. Сер. физ. 2017. Т. 81. № 3. С. 312. [Chausov F.F., Somov N.V., Naimushina E.A., Shabanova I.N. // Bull. Russ. Acad. Sci.: Physics. 2017. V. 81. № 3. P. 285. doi 10.3103/S1062873817030078]
Сомов Н.В., Чаусов Ф.Ф. // Кристаллография. 2014. Т. 59. № 1. С. 71. [Somov N.V., Chausov F.F. // Cryst. Rep. 2014. V. 59. № 1. P. 66. doi 10.7868/ S0023476113050123]
Дополнительные материалы отсутствуют.
Инструменты
Журнал неорганической химии