Журнал неорганической химии, 2020, T. 65, № 6, стр. 758-763

Синтез и изучение свойств пленок радиопоглощающих композитов, состоящих из включений Mn0.5792Zn0.2597Fe2.1612O4 и полимерной матрицы –[(CH2–CH2)m–(CF2–CF2)n]k

Р. И. Шакирзянов a*, В. Г. Костишин a, А. Т. Морченко a, И. М. Исаев a, В. В. Козлов ab, В. А. Астахов a

a Национальный исследовательский технологический университет “Московский институт стали и сплавов”
119049 Москва, Ленинский пр-т, 4, Россия

b Институт нефтехимического синтеза им. А.В. Топчиева РАН
119991 Москва, Ленинский пр-т, 29, Россия

* E-mail: shakirzyanoff.rafael@yandex.ru

Поступила в редакцию 24.10.2019
После доработки 10.12.2019
Принята к публикации 30.01.2020

Полный текст (PDF)

Аннотация

Синтезированы пленки радиопоглощающих композитов ферримагнетик–полимер состава 5–50 об. % (объем включений). Методом рентгенофазового анализа показано, что полученные пленки являются двухфазным композитом и не содержат других фаз, кроме феррита и полимера. Данные дифференциальной сканирующией калориметрии свидетельствуют о деструкции полимерной матрицы при температуре свыше 100°C. ИК-спектры композитов указывают на рост кристалличности полимера с увеличением содержания феррита. В композите с концентрацией феррита 40 об. % увеличивается коэффициент отражения от металлической пластины до –25 дБ на частоте 3.2 ГГц. Измерения диэлектрической проницаемости и удельной проводимости в диапазоне частот 100 Гц–1 МГц показывают, что значение действительной части диэлектрической проницаемости растет с увеличением магнитной фазы, в то время как проводимость не изменяется.

Ключевые слова: полимерный сегнетоэлектрик, марганец-цинковый феррит, магнитодиэлектрик

ВВЕДЕНИЕ

В современном материаловедении актуальны поиск и создание новых функциональных композиционных материалов, способных совмещать в себе свойства металлических и керамических магнетиков, полупроводниковых магнетиков, диэлектриков и сегнетоэлектриков [13]. Одно из направлений исследований – создание магнитодиэлектрических и магнитоэлектрических композитов, которые находят применение в разных областях науки и техники, например, для улучшения эксплуатационных характеристик высокочастотных трансформаторов. Такие композиты изготавливают из порошков карбонильного железа, ферритов альсифера, с бакелитом и каучуками [4]. Другим примером могут служить композиционные материалы для радиопоглощения, в матрицы которых из органических материалов встраиваются магнитные частицы (ферриты, магнетики Fe, Co, Ni и их сплавы) [5]. Поглощение электромагнитного излучения происходит из-за наличия магнитных и диэлектрических потерь в компонентах композита за счет эффектов ферромагнитного резонанса, переполяризации и перемагничивания либо за счет интерференции электромагнитных волн на сложной геометрии ячеек поглощающего покрытия [6]. Радиопоглощающие нанокомпозиты для X-диапазона электромагнитного излучения на основе полианилина и наночастиц Ni-Zn, Mn-Zn феррита изучались в работах [79]. Показано, что для композитов Ni0.5Zn0.5Fe2O4/полианилин (весовое соотношение 1 : 1), синтезированных совместной химической полимеризацией анилина с ферритом, значение полосы поглощения, при котором коэффициент отражения (КО) ниже –10 дБ, составляет 3 ГГц с минимальным значением –44 дБ на частоте 12.1 ГГц. Моделирование коэффициента отражения для слоистого композита эпоксидная смола/нанокомпозит Mn-Zn феррит-полианилин-многостенные нанотрубки показало, что КО в X-диапазоне электромагнитного излучения имеет минимальное значение –32 дБ на частоте 10.8 ГГц с полосой поглощения 1.5 ГГц.

Наиболее перспективными магнитоэлектрическими композитами являются мультиферроики, которые сочетают в себе сегнетоэлектрические и ферромагнитные свойства. Магнитоэлектрические композиты с наиболее выраженными мультиферроидными свойствами состоят из сегнетоэлектрической и ферромагнитной фаз, взаимодействие между которыми приводит к изменению поляризации и намагниченности материала при приложении к нему магнитного и электрического поля. Мультиферроики предполагается использовать в качестве рабочей среды для создания элементов сенсоров, актюаторов, цифровой памяти и датчиков магнитного и электрического поля [1012].

В настоящее время изучение мультиферроидных композитов сосредоточено на искусственных керамических мультиферроиках [13, 14] и полимерных магнитоэлектриках. Керамические мультиферроики имеют высокие значения магнитоэлектрического коэффициента, но их механические свойства затрудняют их формовку [10].

Полимерные мультиферроики, или магнитоактивные композиты обладают хорошими конструкционными свойствами (эластичность, упругость) и относительной дешевизной. Они более просты в производстве. Технология их изготовления не использует высокотемпературных процессов, изделия из них могут быть различной формы и с широким спектром механических свойств [1517]. Значительное количество исследований при большой вариативности возможных компонентов связано с мультиферроидными композитами, где в качестве матрицы выступает полимерный сегнетоэлектрик поливинилиденфторид (ПВДФ) [10, 1824]. В случае нанокомпозицонных магнитоэлектриков наиболее высокий статический магнитоэлектрический коэффициент имеют композиты состава полиуретан и магнетит, а динамический (резонансный) магнитоэлектрический эффект наиболее выражен в нанокомпозитах П(ВДФ–ТФЭ) [10]. ПВДФ и его сополимеры имеют большие модули упругости, высокую химическую, радиационную стабильность, пиро- и пьезоэлектрические свойства, широкий интервал рабочих температур [25].

Поскольку работа будущих магнитоэлектрических элементов и радиопоглощающих материалов напрямую зависит от традиционных электрофизических параметров и межфазных взаимодействий [13], настоящее исследование посвящено изучению электрофизических, радиопоглощающих и структурных свойств композитов Mn0.5792Zn0.2597Fe2.1612O4/полимерная матрица ‒[(CH2–CF2)m–(CF2–CF2)n]k–.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ЧАСТЬ

Для синтеза полимерных пленок композитов применяли метод, при котором образование пленки происходило из жидкой смеси 5%-ного раствора полимера в ацетоне с ферритовыми частицами. Смесь перемешивали и разливали в стеклянные чаши, в которых происходила полимеризация. В качестве матрицы в феррит-сегнетоэлектрических композитах выступал полимер Ф-42 (фторопласт-42). Сополимер ПВДФ Ф-42 (П(ВДФ-ТФЭ)) имеет химическую формулу ‒[[CH2–CF2]n–[CF2–CF2]m]k–, где n = 71, m = 29. В качестве магнитных включений использовали феррит-шпинель марки 2000НМ номинального состава Mn0.5792Zn0.2597Fe2.1612O4, полученную по стандартной керамической технологии, с последующим ее измельчением.

В ходе работы изготовлены пленочные композиты с содержанием магнитной фазы 5, 10, 15, 30, 40, 50 об. % и пленка исходного полимера Ф-42.

Рентгенограммы исходных образцов регистрировали на установке ДРОН-3М (CuKα-излучение, рабочий ток 25 мА, напряжение 25 кВт, Ni-фильтр) с точностью 2%. Длина волны излучения 0.154 нм. Измерения проводили при комнатной температуре. Для исследований внутренней структуры полимера, термохимических параметров использовали метод ДСК на установке Q20 (TA Instruments, США); скорость нагрева составляла 15 град/мин при потоке N2 50 мл/мин. Получены термограммы композитов. Масса образцов составляла от 2 до 4 мг. ИК-спектры регистрировали на спектрометре Bruker Equinox 55s с преобразованием Фурье. Съемку осуществляли в режиме нарушенного полного внутреннего отражения (ATR, кристалл ZnSe), в последнем случае зондировали поверхностный слой пленки толщиной 0.5–2 мкм. Радиопоглощение оценивали с помощью векторного анализатора Rhode&Shwartz и коаксиальной линии передачи путем измерения коэффициента отражения от металлической пластины с точностью до 3%. Измерение электрофизических параметров экспериментальных образцов в диапазоне частот 25 Гц–1 МГц проводили при помощи измерителя иммитанса E7-20 путем пересчета емкости и сопротивления в диэлектрическую проницаемость. Погрешность измеренных величин составляла не более 10%. Измерения магнитных петель гистерезиса проводили с помощью вибрационного магнетометра ВМ-07 в полях ±3 кЭ.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

На дифрактограммах образцов композита (рис. 1) присутствуют рефлексы, относящиеся к феррошпинелям и кристаллам П(ВДФ-ТФЭ) β-фазы [26, 27]. Рефлексы, относящиеся к другим веществам, фазам, не обнаружены. Интенсивность пиков, относящихся к магнитной фазе, растет с увеличением концентрации включений.

Рис. 1.

Дифрактограммы образцов композитов: 1 – чистый полимер, 2 – композит 5 об. %, 3 – композит 15 об. %, 4 – композит 30 об. %.

По данным дифференциальной сканирующей калориметрии композитов (рис. 2), интенсивный пик выделения теплоты при 140°C можно отнести к деструкции полимерной матрицы. С изменением концентрации ферримагнетика температура деструкции меняется незначительно.

Рис. 2.

Термограмма ДСК при нагревании: 1 – полимер, 2 – композит 5 об. %, 3 – композит 10 об. %, 4 – композит 50 об. %.

Результаты ИК-спектроскопии исследуемых композитов в интервалах 400–700 и 700–1000 см–1 приведены на рис. 3а и 3б соответственно. Полосы поглощения при 400 и 528 см–1 относят к Mn–Zn ферриту [28], а полосы при 447, 510 и 838 см–1 – к β-фазе ПВДФ [25, 27]. Из спектров видно, что соотношение интенсивностей I510/I483 увеличивается в более концентрированных композитах; это говорит о возрастании доли электроактивной β‑модификации при введении ферритовых частиц, так как полосу при 483 см–1 относят к менее полярной параэлектрической γ-фазе.

Рис. 3.

ИК-спектры пленки полимера и композитов в области 400–700 (а) и 700–1000 см–1 (б): 1 – чистый полимер, 2 – композит 5 об. %, 3 – композит 50 об. %.

Пики при 532 и 619 см–1 связывают с упорядочением цепей подобно α-модификации. Интенсивность полосы при 619 см–1 заметно снижается с увеличением концентрации ферритового порошка, и при доле феррита 0.5 исчезает полоса при 532 см–1. Уменьшение интенсивности полосы при 838 см–1 может свидетельствовать об уменьшении доли цепей с длинными транс-последовательностями [27], характерными для наиболее электроактивной β-фазы. Немаловажным фактом является уменьшение в композитах интенсивности полосы аморфности при 905 см–1.

На рис. 4 для композитов приведены результаты измерения зависимости намагниченности от напряженности магнитного поля. Видно, что намагниченность насыщения растет пропорционально содержанию магнитной фазы.

Рис. 4.

Петли магнитного гистерезиса: 1 – композит 10 об. %, 2 – композит 30 об. %, 3 – композит 50 об. %, 4 – феррит.

Спектры комплексной диэлектрической проницаемости ε композитов представлены на рис. 5. Как показано на графиках, значения ε' и ε'' растут с увеличением объемной концентрации магнитных включений. Спектры действительной части удельной проводимости (вставка к рис. 5а) свидетельствуют о том, что проводимость композитов не зависит от концентрации феррита, но отличается от проводимости чистого полимера.

Рис. 5.

Спектры действительной (а) и мнимой (б) частей диэлектрической проницаемости: 1 – чистый полимер, 2 – композит 5 об. %, 3 – композит 10 об. %, 4 – композит 30 об. %. Вставка – спектры действительной части проводимости для полимера и композитов.

Наилучшие радиопоглощающие свойства обнаружены нами в композите, содержащем 40 об. % включений. График зависимости коэффициента отражения на металлической пластине (в децибелах) от частоты представлен на рис. 6. Минимальное значение КО на частоте 3.2 ГГц имеет величину –25 дБ, а полоса поглощения, при которой КО ниже –10 дБ, имеет значение 2.6 ГГц. Полученный результат свидетельствует о возможности применения данных композитов в качестве радиопоглощающих материалов.

Рис. 6.

Коэффициент отражения от металлической пластины для композита с 40 об. % включений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Полимеризацией полимера марки Ф-42 ‒[(CH2–CF2)m–(CF2–CF2)n]k– с включением порошков Mn-Zn феррита марки 2000НМ синтезированы тонкие композиционные пленки с концентрацией магнитной фазы 5, 10, 15, 30, 40, 50 об. %. Согласно РФА, в композитах присутствуют только фазы Mn-Zn феррита и сегнетоэлектрической β-фазы поливинилиденфторида. На термограммах ДСК обнаружены пики деструкции полимерной матрицы выше температуры 140°C. В ИК-спектрах композитов интенсивность полосы кристалличности при 510 см–1 выше, чем в ИК‑спектре чистого полимера, в то время как интенсивная полоса аморфности при 905 см–1 в ИК-спектрах высококонцентрированных образцов отсутствует. Результаты ИК-спектроскопии согласуются с данными работ [1821], где сообщается о структурных изменениях в ПВДФ с введением магнитных частиц. Изучение электрофизических параметров композитов в области частот 100 Гц–1 МГц показало, что диэлектрическая проницаемость возрастает с увеличением содержания ферритовой фазы, а лучшие радиопоглощающие свойства в частотном диапазоне 10 МГц–7 ГГц показал образец, содержащий 40 об. % включений (–25 дБ на частоте 3.2 ГГц, ширина поглощения 2.6 ГГц).

Список литературы

  1. Chung D.D.L. Composite Materials for Electronic Functions. Materials Science Fundation. Trans Tech Publications, 2000. V. 12. 88 p. https://doi.org/10.4028/www.scientific.net/MSFo.12

  2. Marenkin S.F., Izotov A.D., Fedorchenko I.V., Novotortsev V.M. // Russ. J. Inorg. Chem. 2015. V. 60. № 3. P. 295. [Маренкин С.Ф., Изотов А.Д., Федорченко И.В., Новоторцев В.М. // Журн. неорган. химии. 2015. Т. 60. № 3. С. 343.]https://doi.org/10.7868/S0044457X15030149

  3. Novotortsev V.M., Marenkin S.F., Fedorchenko I.V. et al. // Russ. J. Inorg. Chem. 2011. V. 56. № 12. P. 1951. [Новоторцев В.М., Кочура А.В., Маренкин С.Ф. и др. // Журн. неорган. химии. 2011. Т. 56. № 12. С. 2038.]https://doi.org/10.1134/S0036023615030146

  4. Летюк Л.М. Технология производства материалов магнитоэлектроники. М.: Металлургия, 1994. 504 с.

  5. Masoud E.M. // Adv. Polym. Technol. 2018. V. 37. P. 3711. https://doi.org/10.1002/adv.22155

  6. Михайлин Ю.А. Специальные полимерные композиционные материалы. СПб: Научные основы технологии, 2009.

  7. Ali N.N., Atassi Y., Salloum A. et al. // Mater. Chem. Phys. 2018. V. 211. P. 79. https://doi.org/10.1016/j.matchemphys.2018.02.017

  8. Tammareddy H.H., Ramjia K., Siva P. et al. // Materials Today: Proceedings. 2019. V. 18. P. 420. https://doi.org/10.1016/j.matpr.2019.06.320

  9. Ali N.N., Al-Marjeha R.Q.B., Atassi et al. // JMMM. 2018. V. 453. P. 53. https://doi.org/10.1016/j.jmmm.2018.01.014

  10. Martins P., Lanceros-Méndez S. // Adv. Funct. Mater. 2013. V. 23. P. 3371. https://doi.org/10.1002/adfm.201202780

  11. Pyatakov A.P., Zvezdin A.K. // Phys. Usp. 2012. V. 55. P. 557. [Пятков А.П., Звездин А.К. // Успехи физ. наук. 2012. Т. 182. № 6. С. 593.]https://doi.org/10.3367/UFNe.0182.201206b.0593

  12. Surowiak Z., Bochenek D. // Arch. Acoust. 2008. V. 33. № 2. P. 243.

  13. Shut V.N., Laletin V.M., Syrtsov S.R. et al. // Phys. Solid State. 2018. V. 60. P. 1744. [Шут В.Н., Лалетин В.М., Сырцов С.Р. и др. // Физика твердого тела. 2018. Т. 60. № 9. С. 1699.]https://doi.org/10.1134/S1063783418090317

  14. Džunuzovic A.S., Vijatovic Petrovic M.M., Ilic N.I. // Processing and Application of Ceramics. 2019. V. 13. P. 104. https://doi.org/10.2298/pac1901104d

  15. Scott J.F. // J. Mater. Chem. 2012. V. 22. P. 4567. https://doi.org/10.1039/c2jm16137k

  16. Kuznetsova I.E., Kolesov V.V., Zaitsev B.D. // Bull. Russ. Acad. Sci.: Physics. 2017. V. 81. № 8. P. 945. [Кузнецова И.Е., Колесов В.В., Зайцев Б.Д. // Изв. РАН. Сер. физ. 2017. Т. 81. № 8. С. 1048.]https://doi.org/10.3103/S1062873817080184

  17. Donescu D. // Appl. Surf. Sci. 2017. V. 414. P. 8. https://doi.org/10.1016/j.apsusc.2017.04.061

  18. Martins P., Costa C.M., Lanceros-Mendez S. // Appl. Phys. A. 2011. V. 103. P. 233. https://doi.org/10.1007/s00339-010-6003-7

  19. Martins P., Moya X., Phillips L.C. et al. // J. Phys. D: Appl. Phys. 2011. V. 44. P. 482001. https://doi.org/10.1088/0022-3727/44/48/482001

  20. Bhat Aarti S., Krishna Bhat D., Santosh M.S. // J. Appl. Polym. Sci. 2011. V. 119. P. 968. https://doi.org/10.1002/app.32796

  21. Martins P., Costa C.M., Ferreira C.C., Lanceros-Mendez S. // J. Phys. Chem. B. 2012. V. 116. P. 794. https://doi.org/10.1021/jp210493t

  22. Prabhakaran T., Hemalatha J. // Mater. Chem. Phys. 2013. V. 137. P. 781. https://doi.org/10.1016/j.matchemphys.2012.09.064

  23. Wang X., Li W., Luo L., Fang Z. et al. // J. Appl. Polym. Sci. 2012. V. 125. P. 2711. https://doi.org/10.1002/app.36587

  24. Im J., Park I. // ACS Appl. Mater. Interfaces. 2018. V. 10. № 30. P. 25660. https://doi.org/10.1021/acsami.8b07621

  25. Kochervinskii V.V. // Russ. Chem. Rev. 1996. V. 65. № 10. P. 865. https://doi.org/10.1070/RC1996v065n10ABEH000328

  26. Yano S. // J. Polym. Sci., Part A, Polym. Chem. 1970. V. 8. P. 1057. https://doi.org/10.1002/pol.1970.160080704

  27. Murata Y. // Polymer J. 1987. V. 19. № 3. P. 337. https://doi.org/10.1295/polymj.19.337

  28. Amer M.A. // Phys. Status Solidi A. 1995. V. 151. P. 205. https://doi.org/10.1002/pssa.2211510124

Дополнительные материалы отсутствуют.