Растительные ресурсы, 2021, T. 57, № 3, стр. 283-288

Парк-дендрарий находится на территории Ботанического сада Петра Великого БИН РАН на Аптекарском острове в Санкт-Петербурге. Ботанический сад Петра Великого Ботанического института им. В.Л. Комарова РАН (БИН) имеет богатейшую более чем трехвековую историю.

Цель настоящей работы состояла в том, чтобы раскрыть и осветить малоизвестные страницы исторического развития дендрологической коллекции до и после Великой Отечественной войны, показать роль куратора Владимира Васильевича Уханова и садовода Василия Степановича Турукина в пополнении и сохранении коллекции Ботанического сада. Использованы опубликованные и архивные данные по коллекции, которые хранятся в Ботаническом саду Петра Великого.

В 1936 г. Владимиром Васильевичем Ухановым был опубликован первый путеводитель по Парку Ботанического института Академии наук СССР [1], с кратким описанием дендрологической коллекции. Автор справедливо отмечал [1, с. 5], что “Немного городов в СССР, которые имели бы столь богатые ботанические парки, как имеет город Ленинград. Ленинград богат парками, и в числе их он имеет два парка всесоюзного значения, из которых один – это парк Ботанического института Академии Наук СССР…”. Парк Ботанического института и тогда выделялся богатством, видовым разнообразием, количеством и давностью культивирования растущих в нем древесных пород. Далее автор сообщает [1, с. 8–9]: “В начале XX столетия общее число растущих пород в парке считалось около 600, а в настоящее время эта цифра значительно возросла, хотя точно ее пока назвать нельзя, поскольку инвентаризация парка, начатая в последние годы, еще не закончена. Сейчас в парке преобладают лиственные породы (учтено более 500 пород), из которых относительно богато представлены клены (более 30 пород), березы (более 20 пород), орех (5 пород), а из кустарников – жимолости (более 30 пород), смородины (более 30 пород), таволги (более 25 пород), боярышники (более 20 пород), розы (более 20 пород)”. По мнению В.В. Уханова, парк стал приобретать самостоятельное значение в системе института и становиться научной единицей [1, с. 14–16]: “Наряду с тем, что он является музеем большого собрания живых растений, где можно учиться и культурно отдыхать, в нем еще проводится большая научная работа. Богатейшие коллекции парка позволяют уже теперь дать практике ряд важных сведений, касающихся подбора посадочного ассортимента, выращивания и ухода за ним и т.д… Парк должен представлять своеобразную лабораторию, где, с одной стороны, испытываются иноземные и местные деревья, кустарники и травянистые растения на выносливость ими климата, разнообразных почво-грунтов, загрязненности воздуха (напр., дымовыми выделениями) и т.п., с другой – отбираются и создаются новые породы, сорта, ценные в зеленом строительстве, в плодоводстве, лесном хозяйстве и в других отраслях науки и практики. Кроме того, этот парк-лаборатория свою работу должен дополнять массовым разведением этих ценных растений, на чем опытно может разработать методы размножения, культивирования и ухода за ними и чем также представить обильный высокоценный материал для практики”.

Cразу после окончания Великой Отечественной войны, в 1945–1947 гг., Василием Степановичем Турукиным была проведена инвентаризация деревьев и кустарников парка-дендрария Ботанического сада Петра Великого Ботанического института им. В.Л. Комарова РАН (в то время АН СССР). Как отмечает О.А. Связева [2, с. 328], В.С. Турукин окончил Лесотехническую академию в 1932 г. по специальности инженер-садовод. Работал с коллекцией древесных растений до 1957 г. Восстанавливал коллекцию парка в трудное послевоенное время. Организовывал инвентаризацию парка в 1938 и 1948 гг. Василий Степанович подготовил статью “Послевоенный состав и состояние деревьев и кустарников в парке БИН АН СССР в 1949–1950 гг.”, однако статья была не опубликована. Списки видов дендроколлекции, составленные В.С. Турукиным, дают ценный документальный материал о том, как изменялась и развивалась дендрологическая коллекция открытого грунта Ботанического сада Петра Великого.

Перед войной, благодаря усилиям куратора Владимира Васильевича Уханова и сотрудников Сада коллекция развивалась. За 1938–1941 гг. в парк было высажено 1046 шт. растений, и всего в парке насчитывалось 8026 экземпляров. По данным В.В. Уханова [1], в парке к середине 1930-х гг. числилось 507 наименований деревьев и кустарников, представляющих 92 рода. За последующие предвоенные годы было высажено еще более 130 видов и форм. К началу Великой Отечественной войны в парке было представлено 654 таксона древесных растений. Как справедливо отмечает О.А. Связева [2], начавшийся рост коллекции был прерван двумя холодными зимами (1939/40 и 1941/42 гг.) и войной. Прежде всего, из-за вымерзания растений и отсутствия ухода за ними. Многие растения, особенно хвойные, семена которых были получены в предвоенные годы, были высажены на питомнике в 1940 г. и, вероятно, погибли зимой 1941/42 г.

За годы войны, 1941–1945 гг., выпало 2135 экземпляров, или 26.7%. Несмотря на такой высокий процент убыли, парк не выглядел сильно пострадавшим. Этот отпад маскировался большой насыщенностью пространства парка деревьями и кустарниками. На один гектар зеленой площади парка приходилось в среднем 405 экземпляров деревьев и кустарников, представленных преимущественно крупными и хорошо развитыми особями. При инвентаризации 1945–1947 гг. проводился осмотр каждого растения и оценка его состояния. Было установлено, что 2529 экземпляров (43%) находились в хорошем состоянии, 3046 (52%) в удовлетворительном и 316 (5%) – в слабом. Как известно, богатство коллекции живых растений Сада определяется не общим количеством экспонатов, а таксономическим разнообразием. Подсчет показал, что все сохранившиеся в парке деревья и кустарники после окончания Великой Отечественной войны представляли 456 видов и форм, из которых хвойных было только 28.

За военный период коллекция сократилась на 198 видов, что составляет 30% ее довоенного состава. Эта потеря видового состава является уже более значительной и реально ощутимой, чем гибель общего числа инвентаризационных объектов. Она не только сократила коллекцию, но и унесла с собой большое число видов, над интродукцией которых проводилась большая и кропотливая работа кураторов и садоводов в течение многих лет. Сокращение видового состава деревьев и кустарников парка явилось результатом действия совокупности факторов. Артиллерийские снаряды и авиабомбы уничтожили немало растений в парке. Сильно поредевший коллектив садоводов, работавший в тяжелых условиях блокады, не мог обеспечить должного ухода за растениями. Как писал В.С. Турукин, впервые за все время существования Сада растения были предоставлены самим себе, и особенно остро проявилось действие естественного отбора. Пагубное действие войны не ограничивается гибелью 198 видов: война сократила количество представителей еще 205 видов до 1 экземпляра и этим поставила их сохранность в парке в угрожаемое положение. Большие потери растений усугублялись холодными зимами и разрывами артиллерийских снарядов и бомб, падавших на территории парка. “Но самыми большими и невосполнимыми потерями была гибель людей: в декабре 1941 г., возвращаясь домой из Сада, от истощения в возрасте 33 лет скончался В.В. Уханов” [2, с. 34]. По воспоминаниям С.Я. Соколова [3, с. 14], “За время блокады Ленинграда растения в парке тоже сильно пострадали от разрыва авиабомб и артиллерийских снарядов. Часть деревьев выпала. Расширились куртины кустарников. В парке возникли огороды сотрудников. Сильно разрослись сорняки”.

Помимо отсутствия ухода, сокращение коллекции, несомненно, связано с воздействием аномально суровой зимы 1941/42 гг. Последствия этой зимы и влияние ее на деревья и кустарники в Ленинграде были проанализированы уже после окончания Великой отечественной войны [4]. Нашла отражение эта зима и в воспоминаниях современников – тех сотрудников Ботанического института, кто остался в блокадном Ленинграде [5]. Зиме 1941/42 г. предшествовало очень холодное короткое лето. В рекордно ранние сроки (11 октября) начался переход среднесуточной температуры воздуха через 0 °C: по-существу, за резко оборвавшимся вторым феноэтапом “золотой осени” сразу началась зима. Эта зима оказалась рекордной по сумме отрицательных среднесуточных температур, по ее продолжительности, по температуре самого холодного месяца (январь 1942 г.: –18.7 °С), а также по числу дней со среднесуточной температурой ниже –20 °C. Средняя температура марта 1942 г. (–11.5 °C) – рекордно холодная за весь период наблюдений с 1743 г. (по данным метеостанции Санкт-Петербург). Следующее за ней лето тоже было холодным. Опыт интродукции деревьев и кустарников в Санкт-Петербурге на протяжении трех столетий показал, что для растений как раз особенно опасны такие очень холодные, критические зимы. Они и являются главным фактором отбора [6, 7].

К 1947 г. около половины всех древесных растений в Парке принадлежали только к 15 видам. Вязы гладкий и шершавый (Ulmus laevis Pall., U. glabra Mill.), клен остролистный (Acer platanoides L.), дуб черешчатый (Quercus robur L.), березы повислая и пушистая (Betula pendula Roth, B. pubescens Ehrh.) и липа мелколистная (Tilia cordata Mill.) составляли основу всего паркового древостоя. В парке преобладали деревья двух категорий возраста: старого, со средним диаметром ствола 32–36 см и совсем молодого, со средним диаметром менее 4 см. В старом насаждении главной породой являлся вяз (Ulmus laevis и U. glabra). В молодом насаждении главной породой был клен остролистный. Старое насаждение было создано преимущественно в 1820-х гг. и после этого, при переустройстве бывшего Аптекарского огорода в Императорский Санкт-Петербургский Ботанический сад. Растения молодого возраста возникли, очевидно, в результате естественного возобновления и представляли собой самосев. Многие такие молодые деревья были отмечены при инвентаризации в зарослях кустарников.

После войны состав коллекции парка вновь начинает пополняться, вначале медленно, потом все интенсивнее. К концу 1948 г. в парке имелось уже 506 видов деревьев и кустарников, к концу 1950 г. их число возросло до 562, и они представляли 101 род. К этому времени, по данным инвентаризации В.С. Турукина, на 1950 г. в парке было представлено из хвойных – 2 вида рода Abies, 9 таксонов Larix, 8 таксонов Pinus, 4 таксона Picea, 3 таксона Thuja, 2 таксона Juniperus. Из лиственных самыми крупными были рода Acer и Lonicera (по 35 видов и форм), за которым следовали Crataegus (29) и Betula (26). Достаточно представительными были рода Spiraea (20), Philadelphus (19), Ribes (16). Очень хорошо был представлен род Caragana – 11 видов. На этом фоне можно обратить внимание на коллекцию Tilia из 13 видов и Vitis (5 видов), а также 12 видов Euonymus и 7 видов Viburnum. Уже тогда были представлены очень редкие в культуре на Северо-Западе России и даже отсутствующие до сих пор представители родов Halimodendron (1), Kalopanax (1), Lycium (3), Paulownia (1). Многие виды деревьев и кустарников тогда признавались перспективными для озеленения Санкт-Петербурга. Они представляли ценный исходный материал для размножения. Некоторые из них сейчас в той или иной степени уже находят применение в озеленении: Padus serotina (Ehrh.) Agardh., Viburnum lentago L., Syringa amurensis Rupr. и др. А ряд других пока так и остались в рекомендациях В.С. Турукина (Betula davurica Pall., Caragana jubata (Pall.) Poir., Syringa reflexa C.K.Schneid.), не выйдя за пределы ботанических садов.

Объем коллекционных фондов в разные исторические периоды характеризуют данные табл. 1. В таблицу включены представители некоторых родов голосеменных и покрытосеменных деревьев и кустарников, по данным В.В. Уханова [1] и Б.Н. Замятнина [2]. Эти источники характеризуют изменение дендроколлекции за четверть века, с середины 1930-х гг. по 1959 г.

Как видно из табл. 1, коллекция стала изменяться не только количественно, но и качественно. Появились представители новых родов и семейств: Ginkgo biloba, Metasequoia glyptostroboides, Gymnocladus dioicus и другие редкие в культуре и ботанически интересные виды растений.

В конце войны все более важной становилась задача углубленного изучения экзотов. Война заставила ускорить промышленное и сельскохозяйственное освоение восточных районов страны. Возникло много новостроек, расширились прежние населенные пункты и увеличилось их население. Со всей серьезностью встал вопрос о благоустройстве населенных мест и об их озеленении. На повестку дня вставали вопросы о более точных и широких наблюдениях за вводимыми в культуру экзотами, о разработке однотипных методик для унификации наблюдений за интродуцированными деревьями и кустарниками. В год окончания Великой Отечественной войны была опубликована статья Б.К. Шишкина к 220-летию Академии Наук СССР о Ботаническом институте. Характеризуя деятельность отделов Института, он так отметил Ботанический сад [9. с. 10]: “Ботанический сад (зав. д.б.н. Н.В. Шипчинский) ведет работу по интродукции декоративных растений открытого грунта, по культуре в оранжереях тропических и субтропических растений, а также по распространению ботанических знаний среди широких кругов населения. Он имеет 28 оранжерей, из которых 3, наиболее крупные, пострадали от вражеской бомбы, и парк с оформленными декоративными участками (16 га). Сад приступил к монографии “Деревья и кустарники, пригодные для озеленения в СССР”. К основным задачам Ботанического института его директор Б.К. Шишкин относил исследование новых дикорастущих полезных растений, изучение влияния внешних условий на рост и развитие растений, изучение вопросов зеленого строительства и пропаганду ботанических знаний. После возвращения в Ленинград и окончания войны Сергей Яковлевич Соколов взялся за приведение в порядок разрушенного хозяйства Сада и восстановление Парка. Массовое, как повторное, так и новое испытание видов древесных растений, начавшееся во второй половине 1940-х гг., было продолжено в 1950–60-х гг. куратором парка с 1946 по 1969 гг. Борисом Николаевичем Замятниным.

Мы должны помнить о людях, кураторах и садоводах, которые спасали и сохраняли коллекцию Сада в труднейшие военные годы и восстанавливали ее после Великой Отечественной войны. Светлая им память!