Вестник РАН, 2020, T. 90, № 11, стр. 1048-1057

* * *

В пореформенный период КНР ещё несколько раз претерпевала сокращение объёма внешнеторгового товарооборота: в 1998 г. (на 0.4%) оно было связано с азиатским финансовым кризисом, в 2009 г. – с мировым финансовым кризисом и в 2015–2016 гг. – со значительным снижением мировых цен на нефть. В целом же в период 1978–2018 гг. внешняя торговля КНР росла весьма динамично и достаточно стабильно (табл. 2). В 2018 г. её объём составил рекордные 4623.04 млрд долл., в том числе экспорт КНР – 2487.4 млрд долл. и импорт – 2153.64 млрд долл. Объём внешней торговли страны (в долларовом выражении) вырос примерно в 230 раз по сравнению с предреформенным 1978 г., в том числе экспорт КНР увеличился в 250 раз, а её импорт – в 210 раз. С 2013 г. Китай стал мировым лидером по объёму торговли товарами (за исключением 2016 г.) и экспорту, занимая 2-е место в мире по импорту. Доля Китая в мировом экспорте выросла с 0.9% в 1980 г. до 12.8% в 2018 г., а в мировом импорте – с 0.98% до 10.8% [данные и расчёт по: 1, с. 913; 2].

Вместе с тем поскольку в экспорте КНР велика доля импортных компонентов (особенно в электронике и телекоммуникационном оборудовании), то подчас утверждается, что Китай экспортирует не столько сами товары, сколько добавленную стоимость. Собственно, реальное положение дел прекрасно осознают в Пекине, где ставят задачу превратить страну из “большой” торговой державы в “мощную”, прежде всего за счёт массового освоения производства и экспорта продукции, основанной на самостоятельно разработанных технологиях и инновациях. Успехи Китая в сфере “больших данных”, разработке систем связи поколения 5G, искусственного интеллекта, исследовании космоса и морских глубоководных впадин, строительстве высокоскоростных железнодорожных магистралей свидетельствуют, что стране по силам выполнить поставленные задачи, даже несмотря на препоны техническому развитию КНР, чинимые Вашингтоном.

Дешевизна рабочей силы – главное многолетнее сравнительное преимущество страны в международном разделении труда, предоставление широких льгот иностранному капиталу, постепенное снижение тарифных пошлин и смягчение нетарифных барьеров для товаров из КНР на мировом рынке после её вступления во Всемирную торговую организацию 11 декабря 2001 г. [3] – таковы основные факторы, способствовавшие постепенному выходу Китая на позиции “мировой фабрики”.

Особую роль сыграло быстрое увеличение количества субъектов внешнеэкономических связей в Китае вслед за переходом страны к политике реформ и внешнеэкономической открытости. Эпоха монополии государственных экспортно-импортных компаний завершилась. На смену дуальной (в виде государственной и коллективной) по формам собственности дореформенной экономике пришло многоукладное хозяйство с динамично растущими количественно и качественно группами предприятий индивидуальной, частной, паевой и акционерной форм собственности. Высокая динамика отличала и рост числа предприятий с участием иностранных инвестиций.

В целом во внешнеторговом товарообороте КНР доля государственных предприятий упала с 42.5% в 2001 г. до 16.3% в 2017 г., а доля предприятий с иностранным капиталом и предприятий негосударственных секторов экономики увеличилась за тот же период с 57.5% до 73.7% [3]. В 2017 г. на обычную торговлю пришлось 56.35% внешнеторгового товарооборота КНР, в том числе 54.3% экспорта и 58.8% импорта. Остальное дали торговля на основе переработки, операции с пересечением товарами границ беспошлинных зон, лизинг, мелкая приграничная торговля и т.п. Доля предприятий с иноинвестициями составила 44.8% в товарообороте, 43.2% в экспорте и 46.8% в импорте [рассчитано по: 4, с. 12, 129, 154].

В экспорте КНР в годы реформ поступательно сокращалась доля продукции первичных отраслей (прежде всего продукции сельского хозяйства и добывающего сектора) и, напротив, росла доля готовой промышленной продукции. В 1980 г. они были примерно равны. В 1996 г. соотношение снизилось до 1:3, в 2000 г. – до 1:10. На минимуме в 2015 г. доля продукции первичных отраслей составила лишь 4.8% объёма китайского экспорта.

В 2017 г. Китай экспортировал 1294.8 млн телефонов, в основном мобильных и беспроводных, 201.8 млн электронных вычислительных устройств (в основном различных компьютеров), 52 млн кондиционеров, 49.5 млн холодильников, 23 млн стиральных машин, 81.5 млн цветных телевизоров, свыше 1 млн автомобилей и более 8 тыс. судов. В то же время баланс в торговле интегральными схемами остаётся не в пользу Китая: их экспорт составил 45.2 млрд долл., а импорт – 175.9 млрд долл. [4, с. 54, 55, 64].

В импорте КНР доля продукции первичных отраслей заметно выше, причём на ряде временны́х отрезков она не падала, а росла. Так, эта доля с 34.7% в 1980 г. сократилась до минимума в 13.7% в 1993 г., но вновь вернулась на уровень одной трети в первые годы текущего десятилетия. Главный товар, стоящий за данными пертурбациями, – нефть. Её ввоз, начиная с 2000 г., рос беспрецедентными темпами и достиг в 2017 г. 419.5 млн т (на 162 млрд долл.). Другие крупнейшие статьи импорта Китаем продукции первичных отраслей – это железная руда (1074 млн т – на 76.2 млрд долл., и соевые бобы – 95.5 млн т – на 39.6 млрд долл.) [4, с. 167, 168].

Особенности товарной структуры внешней торговли Китая в значительной мере предопределяют и её географию. Ведущими торговыми партнёрами КНР в период реформ стабильно оставались Европейский Союз, где лидирует Германия, США, азиатские соседи – Япония, Республика Корея и учитываемые в статистике в качестве внешнеторговых партнёров Тайвань и Гонконг. Более полное представление о географическом распределении внешней торговли КНР в последние годы даёт таблица 3.

* * *

После присоединения КНР к ВТО Пекин взял на себя серьёзные обязательства по открытию внешнему миру торговли услугами. Центральное правительство страны упразднило 2300 нормативных актов и ведомственных правил, не отвечавших нормам ВТО. Одновременно была принята серия нормативных актов о доступе иностранных поставщиков услуг в банковскую, страховую, строительную и транспортную отрасли. Китай активизировал международное сотрудничество и повысил свою конкурентоспособность в таких сферах, как телекоммуникации и Интернет.

Результатом стала резкая активизация торговли услугами, по объёму которой Китай с 12-го места в мире переместился на 2-е. За период 2001–2017 гг. импорт услуг КНР вырос с 39.3 млрд до 467.6 млрд долл. при среднегодовом приросте 16.7%. Доля страны в мировом импорте услуг приблизилась к 10%. Объём экспорта услуг Китаем вырос за тот же период с 31 млрд до 228.2 млрд долл. при среднегодовом приросте 13.3%. Несомненно, сыграло свою роль общее развитие сферы услуг в Китае. В частности, большие масштабы приобрёл выездной туризм. Так, в 2017 г. за рубеж выезжали с туристическими целями 130 млн граждан КНР, израсходовавших на поездки свыше 115 млрд долл. [3].

Что касается традиционных услуг, то у Китая сохраняется крупное отрицательное сальдо в торговле транспортными и туристическими услугами и положительное сальдо по строительным услугам.

В торговле новыми видами услуг у Китая наиболее сильные позиции в сфере телекоммуникационных, компьютерных и информационных услуг. Напротив, КНР имеет существенный отрицательный баланс в обмене страховыми услугами и особенно в плате за использование прав интеллектуальной собственности (табл. 4). Впрочем данное обстоятельство в КНР расценивают как свидетельство быстрого повышения технического уровня предприятий страны.

По итогам 2017 г. на торговлю услугами пришлось 14.5% общего объёма внешней торговли страны товарами и услугами. Китайские эксперты полагают этот уровень недостаточным, коль скоро в международной торговле в целом данный показатель составляет порядка 20%. В частности, в 2014 г. в США он был равен 28.3%, в Германии 21.8%, в Японии 23%, а в Индии, специализирующейся на аутсорсинге, 35.4% [5].

В КНР уделяют серьёзное внимание совершенствованию торговли услугами и наращиванию её масштабов, видя в этом важное условие трансформации страны из “большой” торговой державы в “сильную”.

* * *

Одним из основных направлений внешнеэкономической деятельности КНР в период реформ стало привлечение зарубежного капитала. На первых порах преобладали займы и кредиты международных финансовых организаций (Китай вступил в Международный валютный фонд и Всемирный банк в 1980 г.) и зарубежных правительств. Объём таких заимствований составил за период 1979–2000 гг. 147.14 млрд долл., в том числе 15.56 млрд – в 1979–1985 гг., 30.13 млрд – в 1986–1990 гг., 45.58 млрд – в 1991–1995 гг. и 55.9 млрд в 1996–2000 гг. [6, с. 104]. Получение Китаем государственных займов и кредитов после 2000 г. в статистике не зафиксировано.

Вместе с тем уже в первые пореформенные годы Пекин начал активно привлекать прямые иностранные инвестиции, прежде всего в создание совместных предприятий (закон о них был принят парламентом страны летом 1979 г.). В середине 1980-х годов наряду с совместными было также разрешено создавать кооперативные предприятия и предприятия, полностью основанные на иностранном капитале. Последняя форма и стала наиболее успешной: так, в 2016 г. из общего объёма практически использованных иностранных инвестиций в 126 млрд долл. на совместные предприятия пришлось 30.2 млрд долл. (около 24%), на кооперативные 0.83 млрд долл. (0.65%), а на иностранные – 86.13 млрд долл. (68.35%). Ещё 8.84 млрд долл. (7%) было использовано паевыми предприятиями с участием иностранного капитала [7, табл. 11–15 ].

По нашей оценке, КНР за период реформ, то есть за 1979–2018 гг., использовала в совокупности около 2.0 трлн долл. прямых зарубежных инвестиций, став одним из мировых лидеров по этому показателю.

Впрочем, элемент недоверия мирового экспертного сообщества к китайским данным по привлечению прямых иностранных инвестиций присутствует, что объясняется очень высокой долей Гонконга в их общем объёме (как правило, 60–70%) и весомым вкладом оффшоров, особенно Виргинских и Каймановых островов. Предполагается, что через островные оффшоры китайские предприниматели прокручивают собственный капитал с целью получения льгот, предназначенных для иностранных инвестиций. Среди других стран и регионов по объёму инвестиций в КНР лидируют Япония, Сингапур, Республика Корея, США.

Отраслевая структура привлечённых зарубежных инвестиций менялась вслед за сменой приоритетов развития страны и сдвигами в структуре народного хозяйства. Из зарегистрированных в КНР на конец 2016 г. 505 тыс. предприятий с иностранным капиталом 154 тыс. действовали в перерабатывающих отраслях, 121.5 тыс. – в оптовой и розничной торговле, 56.4 тыс. – в сфере деловых услуг, 43.2 тыс. – в информатике [7, табл. 11–16 ].

Китай обретает широкую известность не только как получатель капиталовложений из-за рубежа, но и как крупный международный инвестор. Первые китайские инвестиции за рубежом датируются серединой 1980-х годов, однако более-менее значительные масштабы они приобрели с начала 2000-х годов, вслед за провозглашением стратегии выхода отечественного капитала вовне (цзоу чуцюй).

Во втором десятилетии XXI в. масштабы инвестиций резко выросли, стали заметно меняться их география и формы. Если ранее преобладали капиталовложения в добывающие отрасли в развивающихся странах и традиционно – в Гонконг, то с 2010 г. активизируются вложения Китая в активы в США и Европе через слияния и поглощения. Это облегчало китайскому бизнесу проникновение на рынки развитых стран и закрепление на них.

Дополнительным стимулом стала инициатива Си Цзиньпина о развитии инфраструктуры и экономического сотрудничества на маршрутах современных сухопутного и морского “шёлковых путей”, в которую вовлечены десятки государств. Одно из важных направлений реализации этой инициативы – вынос избыточных производственных мощностей из КНР в страны вдоль “пояса и пути”, влекущий за собой инвестиции из Китая в виде оборудования, строительных услуг и т.п. Так, китайские предприятия по выплавке стали (один из главных “избыточных продуктов” в КНР) работают в Малайзии (3.5 млн т), Индонезии (3 млн т), Сербии (2.2 млн т), строятся в Индонезии (на 6 млн т), Индии (2 млн т) и планируются в Бразилии (2 млн т) [8]. Соглашения по переносу производственных мощностей заключены с Казахстаном и Киргизией.

Китайские инвестиции за рубежом достигли пика в 2016 г., что отчасти объясняется активным выводом капиталов из страны в условиях жёсткой антикоррупционной кампании, инициированной Си Цзиньпином. В 2017 г. они несколько сократились (табл. 5).

Обращает на себя внимание безоговорочное лидерство Гонконга: на него приходится свыше 57% инвестиций из КНР в 2017 г. и 54% – в их накопленном итоге. Значителен и объём вывода средств в оффшоры – на Каймановы и Виргинские острова. Тем не менее Китаю в плане инвестиций удалось многого добиться в странах АСЕАН, в Австралии. Очевидна и значительная экономическая обоюдозависимость КНР и США, о чём свидетельствует солидный объём накопленных взаимных инвестиций: на конец 2018 г. вложения китайских предприятий в США достигли 73.17 млрд долл., а американских компаний в КНР – 85.19 млрд долл. [9]. Китайские инвестиции в Европу призваны обеспечить закрепление компаний из КНР на европейском рынке и нарастить обратный поток грузов в Китай на маршруте сухопутного шёлкового пути.

Однако в последнее время наметилось более осторожное отношение к китайским инвестициям в развитых странах, особенно в США и Европе. Пекин сталкивается и со случаями отказа ряда развивающихся стран после смены правительств от строительства объектов с китайским капиталом. Подчас дело заканчивается пересмотром условий инвестиционных соглашений на лучших для партнёров Китая условиях (Шри-Ланка, Малайзия).

15 марта 2019 г. на 2-й сессии Всекитайского собрания народных представителей был принят закон “Об иностранных инвестициях”, который вступил в силу с 1 января 2020 г. Закон обобщает основные моменты трёх ранее действовавших в КНР законов – о паевых совместных предприятиях китайского и иностранного капитала, предприятиях, полностью основанных на иностранном капитале, и о контрактных совместных предприятиях. По новому закону усиливается правовая защищённость иностранного капитала и иностранных предприятий, которые получают национальный статус инвестиционной деятельности в Китае. Особое место в законе отведено защите прав интеллектуальной собственности иностранных инвесторов [10].

* * *

Одной из важных отличительных особенностей внешнеэкономической политики КНР в пореформенный период стало апробирование различных форматов территориальной открытости. В их числе – специальные экономические зоны, открытые приморские города и районы, районы технико-экономического развития, зоны развития высоких технологий, зоны беспошлинной торговли и т.д. Как правило, изначально главным преимуществом этих образований была льготная ставка налогообложения: 24%, 15% и даже 10% по сравнению с уровнем подоходного налога в 33% для обычных национальных предприятий.

Согласно Докладу ЮНКТАД о мировых инвестициях – 2019, в Китае в общей сложности насчитывается 2543 особых экономических зон, то есть около половины таких образований во всём мире [11]. Наибольшую известность и в самом Китае, и в мире обрели специальные экономические зоны (СЭЗ) первой волны – Шэньчжэнь, Чжухай, Шаньтоу, Сямэнь, созданные в 1980 г. В 1988 г. статус СЭЗ получил также о. Хайнань. Специальные экономические зоны сыграли поистине уникальную роль в модернизации страны и развитии внешнеэкономических связей Китая, став не только окном в мир, стыковочным узлом с мировым рынком, но и экспериментальной площадкой для отработки широкого спектра реформенных нововведений – от реформы заработной платы и отпуска цен на продовольствие до создания центров валютной торговли и бирж ценных бумаг.

Очевидны и достижения в развитии самих СЭЗ. Если в 1979 г. совокупный объём валового регионального продукта (ВРП) Шэньчжэня, Чжухая, Шаньтоу, Сямэни и о. Хайнань не достигал и 4 млрд юаней, а его доля в ВВП страны составляла менее 1%, то в 2017 г. эти показатели достигли, соответственно, 3617 млрд юаней и 4.4%, а среднедушевой ВРП пяти территорий был равен 16 372 долл. США – вдвое выше среднекитайского. Объём внешней торговли пяти СЭЗ вырос с 0.2 млрд долл. до 550 млрд, а их доля во внешнеторговом товарообороте Китая увеличилась с 0.4% до 13.5% [12] (табл. 6).

Безусловным лидером здесь является Шэньчжэнь, ставший наиболее успешной китайской СЭЗ. По годовому объёму внешней торговли он с начала 2000-х годов соперничает за первое место с Шанхаем, в большинстве случаев опережая его. Внушительны и итоги привлечения Шэньчжэнем зарубежных капиталовложений. За 1979–2017 гг. здесь в общей сложности были использованы прямые иностранные инвестиции на сумму около 90 млрд долл., что составляет 4.7% общекитайского показателя (доля ВРП Шэньчжэня в ВВП КНР – около 2.5%).

Следует подчеркнуть, что достаточно высокие параметры использования Шэньчжэнем иностранных инвестиций сохранились и после того, как в период 2008–2012 гг. ставка подоходного налога здесь была поэтапно повышена до общенационального уровня в 25% (введена в 2007 г.). Привлекательность как Шэньчжэня, так и Китая в целом для иностранных инвесторов всё в большей мере определяется ёмкостью китайского рынка, а не налоговыми льготами.

* * *

В последние годы на роль ведущей территориальной формы внешнеэкономической открытости Китая выдвигаются экспериментальные зоны свободной торговли (ЗСТ). Первая из них была учреждена в Шанхае в сентябре 2013 г., следующая группа в составе Тяньцзиньской, Фуцзяньской и Гуандунской зон – в самом конце 2014 г. Они были призваны обеспечить освоение Китаем в сжатые сроки наиболее передовых мировых норм и правил ведения торговой и инвестиционной деятельности. Ориентир был взят на регламенты Транстихоокеанского партнёрства (ТТП), полноформатное создание которого в тот период казалось неизбежным и на вступление в которое в перспективе рассчитывал и Пекин. После того как Д. Трамп отказался подписать соглашение о вступлении США в ТТП, экспериментальные ЗСТ Китая стали в большей мере ориентироваться на усиление позиций приморских регионов страны на мировых рынках товаров и услуг, на увеличение роли внутренних регионов во внешней торговле КНР и на активное содействие всех зон реализации инициативы “пояса и пути”. Эти цели прямо заявлены в комплексных планах развития следующих семи зон, учреждённых в августе 2016 г. – Ляонинской, Чжэцзянской, Шэньсийской, Хэнаньской, Хубэйской, Чунцинской и Сычуаньской. В апреле 2018 г. экспериментальной ЗСТ по инициативе Си Цзиньпина был объявлен остров Хайнань. Наконец, летом 2019 г. были учреждены шесть новых экспериментальных зон свободной торговли – в провинциях Хэйлунцзян, Шаньдун, Цзянсу, Хэбэй, Юньнань и в Гуанси-Чжуанском автономном районе.

Несмотря на непродолжительный срок существования экспериментальных ЗСТ в Китае, можно констатировать их уверенный выход из “эмбрионального” состояния. Развёртывается практическая работа по привлечению китайского и иностранного бизнеса в зоны, в том числе в такие ранее закрытые для иностранцев сферы, как образование, здравоохранение, культура. Упрощается процедура оформления торговых сделок.

Шанхайская ЗСТ в течение ряда лет вела отработку применения принципа “негативного списка” – прозрачного и сокращающегося от года к году перечня сфер, закрытых для зарубежного капитала. Этот опыт был признан успешным и в 2018 г. распространён на весь Китай. При посещении ЗСТ Шанхай в апреле 2019 г. выяснилось, что в её состав, наряду с первоначальным участком Вайгаоцяо (транспорт и торговля) и присоединёнными позже участками Цзиньцяо (перерабатывающая промышленность), Чжаньцзян (НИОКР и высокие технологии), Луцзяцзуй (“финансовый город”) входит и участок бывшей Шанхайской всемирной ЭКСПО, протянувшийся на 9.5 км по берегу реки Хуанпу. Участок специализируется на услугах, в том числе денежно-кредитных и транспортных.

В Тяньцзиньской ЗСТ на конец 2018 г. были зарегистрированы 53 тыс. новых субъектов рынка. Занимая 1% площади города, ЗСТ производит 10% его ВРП, обеспечивает четверть использованных прямых иностранных инвестиций, треть объёма внешней торговли и 60% инвестиций города за рубежом [13].

Гуандунская ЗСТ за период 2015–2017 гг. зарегистрировала около 210 тыс. новых предприятий, в том числе свыше 9600 – с участием иностранного капитала. Фактически использовано 12.85 млрд долл. иностранных инвестиций [14, с. 60].

ЗСТ Фуцзянь специализируется на углублении экономического взаимодействия с Тайванем. К концу 2017 г. на участке Пинтань было зарегистрировано 522 предприятия с тайваньскими инвестициями, на участке Сямэнь – 1113 предприятий [14, с. 123, 128].

ЗСТ Чжэцзян ориентирована на создание на архипелаге Чжоушань крупнейшей в восточноазиатском секторе Азиатско-Тихоокеанского региона базы топливной заправки морских судов. Здесь должны быть созданы хранилища нефтепродуктов ёмкостью 40 млн тонн, а мощности по беспошлинной заправке доведены до 5 млн тонн [14, с. 136, 137].

Ляонинская ЗСТ призвана содействовать ускорению развития депрессивного ныне Северо-Востока Китая и укреплению позиций страны в мирохозяйственных обменах в Северо-Восточной Азии. Рассчитывают в Ляонине и на привлечение российских инвестиций, активизацию торгово-экономических связей с Россией в целом. Показательна в этом плане публикация буклета по участку Инкоу ЗСТ Ляонин на русском и китайском языках.

По состоянию на начало 2018 г. в ЗСТ Чунцин появилось 13 055 новых предприятий (9.5% от зарегистрированных в Чунцине в целом), из них 240 – с иностранным участием (23.3% от городского показателя) [14, с. 171].

В ЗСТ Сычуань на конец 2017 г. создано 204 предприятия с иностранным капиталом, что составляет 26.1% показателя по провинции в целом. Участок Цинбайцзян – единственный участок в ЗСТ Китая, выстроенный вокруг железнодорожного узла. В 2017 г. обеспечен проход 1012 поездов по маршруту Китай–Европа со стоимостью перевезённых грузов около 4.7 млрд долл. [15].

Хубэйская ЗСТ даёт примерно треть внешнеторгового оборота провинции. По состоянию на октябрь 2018 г. в ЗСТ Хубэй зарегистрировано 19  657 новых предприятий, в том числе 151 предприятие с иностранным капиталом [16].

В ЗСТ Шэньси учреждено свыше 27 тыс. новых предприятий, внешнеторговый оборот за 2018 г. составил около 265 млрд юаней – 75% объёма внешней торговли провинции в целом [17].

В ЗСТ Хэнань наиболее динамично развивается участок Чжэнчжоу. По состоянию на март 2018 г. здесь учреждено 22 197 новых предприятий, из них 126 – с иностранным участием. В участке Кайфэн учреждено 2500 предприятий, в участке Лоян – 2189 [14, с. 229–240].

В целом на экспериментальные зоны свободной торговли в 2019 г. пришлось 13.1% объёма внешней торговли Китая и 15% привлечённых иностранных инвестиций [18].

23 ноября 2018 г. было обнародовано Постановление Госсовета КНР “О некоторых новых мерах поддержки углубления реформ и новаторства в экспериментальных зонах свободной торговли”. По мере его выполнения можно ожидать дальнейшей активизации деятельности самих зон и роста их вклада в реализацию задач современного этапа политики внешнеэкономической открытости КНР.

* * *

В 2018 г. российско-китайская торговля преодолела долгожданный рубеж в 100 млрд долл. По данным китайской таможенной статистики, двусторонний товарооборот вырос на 27.1% (самые высокие темпы прироста среди ведущих торговых партнёров КНР) и составил 107 057 млн долл., в том числе экспорт Китая в РФ увеличился на 12% и достиг 47 975 млн долл., а импорт КНР из России – на 42.7% – до 59 082 млрд долл. Доля России во внешней торговле КНР составила 2.31%, в том числе в экспорте 1.93% и в импорте 2.76%. Среди торговых партнёров Китая Россия заняла 11-е место – вслед за США, Японией, Республикой Корея, Гонконгом, Тайванем, Германией, Австралией, Вьетнамом, Бразилией, Малайзией.

Согласно данным российской таможенной статистики, объём двусторонней торговли в 2018 г. достиг 108 283.5 млн долл. (прирост на 24.5%), в том числе экспорт России в Китай – 56   065.5 млн долл. (прирост на 44.1%) и импорт РФ из КНР – 52   218 млн долл. (прирост на 8.7%). При некотором расхождении конкретных данных таможенных органов двух стран объём торговли и векторы изменения его параметров совпадают. По данным официальной российской статистики, доля КНР, являющейся крупнейшим внешнеторговым партнёром нашей страны, составила 12.5% в экспорте и 21.9% в импорте РФ. Во внешней торговле России в целом этот показатель равен 16.36%. Можно констатировать растущую и уже очень высокую внешнеторговую “китаезависимость” России. Главным товаром российского экспорта в Китай остаётся нефть, объём поставок которой в 2018 г. составил 70.5 млн т. Это означает, что Россия поставляет в Китай уже более четверти всей продаваемой за рубеж нефти (260 млн т в 2018 г.).

Наращиваются масштабы поставок в КНР российской сельхозпродукции, расширяется её номенклатура. В то же время продажи российской продукции машиностроения (кроме номенклатуры военно-технического назначения) остаются скромными, тогда как китайский машинотехнический экспорт в Россию неуклонно увеличивается по объёму и номенклатуре. Согласно данным о структуре двусторонней торговли, приведённым в докладе группы экспертов РФ и КНР “Российско-китайский диалог: модель 2019”, в 2018 г. доля машин и оборудования в импорте России из Китая превысила 46%, а в экспорте составила лишь 1%.

Инвестиционное взаимодействие России и Китая несколько оживилось в связи с проведением в 2018–2019 гг. Годов межрегиональных обменов и сотрудничества. По данным китайского статистического ежегодника, по состоянию на конец 2017 г. накопленные прямые инвестиции Китая в России достигли 13.87 млрд долл. (0.76% общих инвестиций КНР за рубежом), а непосредственно в 2017 г. их объём составил 1.55 млрд долл., или 1% общего объёма зарубежных инвестиций Китая.

Неблагоприятная ситуация в мировом хозяйстве, связанная с угрозой торговых войн, прежде всего между США и Китаем, санкционным давлением Вашингтона на Россию и Иран, высокой волатильностью цен на нефть, оказывала в 2019 г. определённое тормозящее воздействие на динамику внешней торговли РФ и КНР в целом и на их двусторонний товарооборот. По итогам года его объём увеличился лишь на 3.4% и достиг, по китайским данным, 110.75 млрд долл. Из-за влияния эпидемии коронавируса COVID-19 объём российско-китайской торговли в первой половине 2020 г. сократился на 5.6% и составил 49.15 млрд долл.

Тем не менее ряд факторов позволяет с определённым оптимизмом оценивать перспективы российско-китайской торговли в ближайшей и среднесрочной перспективе.

Во-первых, важными элементами пополнилась транспортная инфраструктура, связывающая две страны. Завершено строительство двух мостов через Амур.

Во-вторых, активизировалась ключевая сфера российско-китайского экономического взаимодействия – топливно-энергетическая. С вводом в строй второй ветки нефтепровода Восточная Сибирь – Тихий океан открывается возможность дальнейшего наращивания поставок нефти из РФ в КНР. В конце 2019 г. завершено строительство восточной ветки газопровода из Сибири в Китай. Китайские нефтяные компании приобрели у НОВАТЭК 20-процентную долю в проекте сжижения газа “Арктик СПГ-2” мощностью 19.8 млн т [19]. Достигнута договорённость о строительстве Россией новых энергоблоков на АЭС в Китае.

В-третьих, угроза запрета на использование американских технологий в продукции китайской фирмы “Хуавэй” – одного из крупнейших производителей смартфонов в мире – стимулирует Китай и Россию к более тесному сотрудничеству в сфере высоких технологий.

Значительный потенциал двустороннего торгово-экономического сотрудничества был продемонстрирован подписанием в ходе визита Председателя КНР Си Цзиньпина в Россию 5–6 июня 2019 г. двух десятков документов о взаимодействии РФ и КНР в конкретных областях.

Вместе с тем необходимо видеть и слабости, а то и новые препятствия в наращивании масштабов и углублении двустороннего российско-китайского торгово-экономического сотрудничества. Так, в 2018–2019 гг. появились ранее отсутствовавшие сложности в оплате через китайские банки российскими компаниями закупаемых в КНР товаров. При этом китайская сторона подчас просто игнорирует жалобы и претензии российских бизнесменов, уклоняясь от решения проблемы по существу.

Чтобы преодолеть эти и любые другие препятствия на пути расширения российско-китайских деловых связей, необходимо последовательно и настойчиво работать. Не следует ожидать в сфере российско-китайской торговли и экономического взаимодействия каких-либо чудес, кратного роста и т.п. Кардинальный прорыв здесь возможен только в случае радикального сдвига структуры российской экономики в пользу перерабатывающих отраслей и выпуска высокотехнологичной продукции. А на это требуются не годы – скорее, десятилетия.