Вестник РАН, 2020, T. 90, № 8, стр. 749-755

* * *

По сути, реальные положительные сдвиги в развитии обстановки наметились лишь с начала 2018 г. в связи с мирными инициативами, с которыми неожиданно для всех выступило руководство КНДР.

Столкнувшись с крайне неблагоприятным воздействием на экономику страны обширных санкций, введённых по линии Совета Безопасности ООН, а также на двусторонней основе целым рядом государств, Пхеньян вынужден был идти на компромиссы, заявив о готовности к переговорам со своими оппонентами – США и РК. В качестве важной уступки северокорейцы ввели мораторий на ракетно-ядерные испытания.

Успешности этих шагов способствовало то, что после импичмента в Южной Корее в 2017 г. ультраконсервативного президента Пак Кын Хе к власти в этой стране пришла либеральная администрация, стремившаяся решить существующие проблемы с КНДР путём диалога. В свою очередь президент США Д. Трамп, не добившись изначально весомых успехов в политике прямого военного давления на Пхеньян, сместил акценты в сторону использования политических рычагов в отношениях с северокорейским руководством. В результате всех этих изменений открылись новые весьма благоприятные перспективы для возобновления диалога по вопросам обеспечения устойчивого и прочного мира на Корейском полуострове.

Уже в Совместной декларации по итогам первого (с 2007 г.) межкорейского саммита между президентом РК Мун Чжэ Ином и лидером КНДР Ким Чен Ыном в апреле 2018 г. было зафиксировано намерение сторон “добиваться завершения анахроничного состояния перемирия” и “активно сотрудничать в интересах установления постоянного и прочного режима мира”. Также удалось достигнуть договорённости вести дело к организации трёхсторонних (КНДР, РК, США) или четырёхсторонних встреч (КНДР, РК, США, КНР) с целью подготовки заявления об окончании Корейской войны и установления режима мира [8]. Осуществлению этих задач были призваны способствовать такие шаги, как контроль над вооружениями, смягчение военной напряжённости и развитие мер доверия, о чём также условились две корейские стороны.

В рамках очередной межкорейской встречи в верхах (сентябрь 2018 г.) главы военных ведомств КНДР и РК приняли крайне важное Соглашение в военной области, в котором содержались договорённости о создании буферных зон – морских, воздушных и наземных в районе границы между двумя государствами. В частности, предусматривалось развёртывание такой 10-километровой зоны на территориях обеих Корей, прилегающих к военно-демаркационной линии с двух сторон, откуда предполагалось вывести все артиллерийские подразделения и где запрещалось проведение военных учений на полковом уровне и выше. Кроме того, были анонсированы шаги по разоружению в зоне совместного охранения в Пханмунджоме, а также сокращалось количество пограничных и наблюдательных постов с обеих сторон по периметру межкорейской границы. Важно, что подобная зона была образована также и в Жёлтом море, в районе так называемой cеверной разграничительной линии – фактической морской границы между Севером и Югом, где в недалёком прошлом происходили кровавые стычки сторон в силу непризнания КНДР этой линии, установленной после Корейской войны командованием войск ООН в одностороннем порядке. Также в соглашении прописана договорённость об образовании Совместного военного комитета, работу которого предлагалось строить на регулярной основе в целях обсуждения текущей военно-политической ситуации и хода выполнения вышеупомянутого соглашения. Между руководством военными ведомствами создавалась линия прямой связи [9].

Оценивая вышеперечисленные взаимные обязательства, которые в основном удалось реализовать, можно признать, что они способствовали существенному снижению опасности возникновения военного конфликта на полуострове, в том числе и инцидентов, могущих произойти “по случайности”.

Существенные сдвиги произошли и в американо-северокорейских отношениях. По итогам первого за всю историю двустороннего саммита с участием Д. Трампа и Ким Чен Ына (Сингапур, 12 июня 2018 г.) было принято совместное заявление, в котором, в частности, зафиксирована договорённость сторон “осуществлять совместные усилия в целях установления постоянного и прочного режима мира на Корейском полуострове” [10]. Вместе с тем, несмотря на потепление общего климата на полуострове, переход от политических деклараций к практическим шагам в интересах всеобъемлющего мирного урегулирования оказался делом далеко не простым. В официальных и экспертных кругах, СМИ США и Южной Кореи данная тема обсуждается в настоящее время весьма активно, причём разброс оценок и суждений достаточно широк. Главные вопросы: на каком этапе должен быть принят документ, заменяющий Соглашение о перемирии и каким будет его содержательное наполнение.

Согласно мнению американских исследователей, причастных к разработке данной темы, под режимом мира следует понимать “систему институтов и механизмов, подкреплённых соответствующим договором, которая обеспечит сохранение мира в течение продолжительного срока”. При этом в США упор делается на то, что на данном этапе приоритетной является задача денуклеаризации Северной Кореи, в то время как договор о мире или иной аналогичный документ следует подписать лишь при условии реального прогресса в достижении этой цели [11].

Что касается Сеула, то там, похоже, готовы согласиться с идеей параллельного обсуждения и решения двух проблем – обеспечения мира и денуклеаризации, – лишь бы Южная Корея в последний момент не оказалась отстранённой от заключения ключевых соглашений. Однако вполне очевидно, что руководство страны будет вынуждено согласиться с таким сценарием действий, в пользу которого выступят США. В русле современных южнокорейских подходов весьма примечательной выглядит идея, пользующаяся всё более широкой поддержкой в официальных кругах, отказаться “на время” от планов заключения полновесного мирного договора взамен Соглашения о перемирии. В частности, предлагается в сжатые сроки подписать с Северной Кореей некую политическую декларацию, которая будет содержать положение о прекращении войны на Корейском полуострове. В Сеуле полагают, что разработка и принятие подобного документа не потребуют значительных усилий или же внесения каких-то корректив в нынешние общеполитические расклады, но зато помогут Ким Чен Ыну успокоить своих “твердолобых генералов”, дабы снять их возражения по поводу денуклеаризации [12].

Поэтапный процесс движения к миру видится политическому и экспертному сообществу Южной Кореи следующим образом. Вначале США с согласия РК объявляют об “окончании” Корейской войны. В этой связи союзники принимают соответствующую политическую декларацию (вопрос о её возможных подписантах пока остаётся открытым). Вступление в силу этого документа призвано дать старт более широким мирным переговорам. Их главные темы, как это понимают в Сеуле, – обсуждение путей снятия военной напряжённости, установление контроля над вооружениями, принятие дальнейших мер в целях предотвращения вооружённых инцидентов и укрепления доверия в военной области. На последнем этапе, когда разрядка на Корейском полуострове примет необратимый характер, а денуклеаризация Северной Кореи в основном завершится, главной целью станет заключение всеобъемлющего мирного договора, который будет предусматривать предоставление КНДР надёжных гарантий безопасности и возможность полной нормализации американо-северокорейских отношений [13].

В практическом плане южнокорейская сторона вынесла свою позицию на обсуждение с американским союзником уже во второй половине прошлого года. В частности, министр иностранных дел Кан Гён Хва в ходе встреч с госсекретарём США М. Помпео пыталась убедить его в целесообразности принятия “технической” декларации об окончании Корейской войны в обмен на согласие КНДР демонтировать свой ядерный комплекс в Нёнбёне и допустить туда международные инспекции. Согласно информации, попавшей в СМИ, эти предложения не встретили поддержки в Вашингтоне. В Госдепартаменте, насколько можно понять, исходят из того, что время для подведения итогов прошедшей войны ещё не пришло и предметное обсуждение данного вопроса будет возможно лишь на этапе реального прогресса в деле ядерного разоружения Северной Кореи [14].

Тем не менее вопросы, связанные с перспективой подписания политической декларации (мирного договора), в США самым серьёзным образом прорабатываются, в том числе и по линии экспертного сообщества. Так, Американский институт мира (US Institute of Peace), занимающийся исследованиями в области международной безопасности, рекомендует вести дело к выработке и принятию “облегчённого заявления” с целью формального прекращения войны, но одновременно при сохранении в силе Соглашения о перемирии. По мнению исследователей этого академического центра, такой шаг мог бы стать небольшой уступкой Северной Корее, но в то же время позволил бы впоследствии оценить готовность Пхеньяна к встречному движению в сторону мира и разоружения. Соединённые Штаты и Южную Корею, как подчёркивают влиятельные эксперты, могут устроить лишь такие договорённости, которые не повлияют негативно на американо-южнокорейское сотрудничество в военной сфере, включая сохранение “ядерного зонтика”, и не будут предусматривать необходимость вывода войск США из РК [15].

* * *

Вопрос о мирном договоре, безусловно, является краеугольным камнем в деле построения новой неконфронтационной системы взаимоотношений на Корейском полуострове, способной обеспечить безопасность всех вовлечённых сторон и равноправное сотрудничество между ними. Опыт предыдущих десятилетий наглядно показал, что любые ограниченные договорённости, достигаемые в узком формате, равно как и попытки вычленения отдельных вопросов из общего комплекса корейских проблем с целью их быстрого урегулирования, давали лишь временный и преходящий эффект. Настораживает, что сторонники легковесных и скоропалительных решений вопроса об окончании войны, судя по их высказываниям, пока нисколько не задумываются о содержательном наполнении возможного при соответствующих условиях документа, круга участников обсуждения и подписантов. Ведь очевидно, что нельзя в один или в два голоса заявить, что корейский конфликт, длящийся де-юре 65 лет, завершён и достигнута договорённость об установлении мира, но при этом ничего не менять.

Перечислим вопросы, которые в ходе мирных переговоров с неизбежностью потребуют решения: выработка адекватных механизмов поддержания мира взамен Соглашения о перемирии; судьба демилитаризованной зоны и превращение её в обычную международно признанную границу между КНДР и РК; установление нормальных и равноправных межгосударственных отношений между ними на основе соответствующего основного договора; перспектива дальнейшего пребывания командования ООН и всех иностранных войск и военных баз на территории Кореи; урегулирование всех спорных вопросов, связанных с морской границей между Севером и Югом в Жёлтом море. И это только наиболее значимые, лежащие на поверхности темы. Нелишне сказать, что договор подобной значимости должен получить одобрение Совета Безопасности ООН (участник войны в Корее) и быть ратифицирован парламентами всех стран, которые его подпишут.

Здесь хотелось бы внести некоторые уточнения. Не может быть возражений против принятия или подписания каких-либо политических деклараций между КНДР и её оппонентами, включая США, РК или Японию. Вместе с тем надо чётко отдавать себе отчёт в том, что это – исключительно двух- или трёхсторонние документы, цель которых – преимущественно решение вопросов взаимных отношений в политической, экономической или любой другой области. Проблемы войны и мира на полуострове в целом в эту компетенцию не входят, хотя, конечно, улучшение обоюдных отношений через принятие конструктивных взаимных документов может облегчить переговорный процесс по проблеме установления режима мира на полуострове.

Важно отметить, что любые примирительные жесты между КНДР и РК будут недостаточными до тех пор, пока не удастся решить фундаментальные проблемы в их взаимоотношениях. Дело в том, что каждая из двух Корей считает себя единственным легитимным государством на Корейском полуострове, в их конституциях и других законодательных актах юридически закреплены претензии на территорию другой стороны, а также “право” представлять весь корейский народ. Например, в южнокорейском Законе о национальной безопасности, принятом ещё в 1948 г., формулировки которого были лишь несколько смягчены в последний период, Северная Корея рассматривается как “политическое образование” (political entity) или иностранная антиправительственная организация (foreign anti-government organization). При этом любые несанкционированные контакты с ней или её гражданами караются в соответствии с данным законом. Аналогичные положения прописаны в уголовном кодексе и законодательстве КНДР. Тот факт, что эти “нюансы” сейчас широко не афишируются благодаря поступательному развитию межкорейских отношений, вовсе не свидетельствует о том, что указанная проблема к настоящему времени уже закрыта [2].

Все эти моменты имеют весьма существенное значение, поскольку без признания Сеулом и Пхеньяном факта существования на Корейском полуострове двух суверенных государств и соответствующего выстраивания отношений между ними источник конфликта никогда не будет исчерпан. С другой стороны, любые договорённости с их участием не будут иметь международного основания и окажутся непрочными, что вытекает, например, из Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. [16].

Однако, судя по всему, ни КНДР, ни РК на данный момент неготовы к столь важному шагу и в качестве паллиативного решения исходят из того, что межкорейские отношения не являются межгосударственными. Такое определение, в частности, зафиксировано в действующем Соглашении о примирении, ненападении, сотрудничестве и обменах 1991 г. [17].

В складывающейся ситуации принципиально значим вопрос об интересах России в связи с актуализацией задач мирного урегулирования в Корее. Очевидно, что установление прочного мира и укрепление безопасности на Корейском полуострове является важной предпосылкой для успешной интеграции российского Дальнего Востока в систему мирохозяйственных связей в АТР, а также реализации крупных инфраструктурно-логистических проектов с участием РФ, КНДР, РК и ряда других стран в этом регионе. В России комплексное урегулирование проблем Корейского полуострова видится как часть более широкого процесса военно-политической разрядки в Северо-Восточной Азии. Это подразумевает необходимость широкого подключения Москвы к международным усилиям на указанном направлении [18].

Тревогу вызывает тот факт, что, несмотря на вовлечённость России в дипломатический диалог со всеми государствами, заинтересованными в корейских делах, реальный вектор развития событий определяется главным образом на переговорных площадках с участием США, Китая, Северной и Южной Кореи. Востребованность добрых услуг и содействия со стороны России, по мнению ряда партнёров, остаётся минимальной [19].

Учитывая традиционный настрой российской стороны на то, чтобы “пропускать вперёд” Пекин в вопросах корейского урегулирования и всё более активно поддерживать Пхеньян, существует серьёзная опасность отстранения РФ от непосредственного участия в формировании параметров будущих договорённостей по Корее. Всё это ставит вопрос о необходимости такой нюансировки стратегии России в отношении Корейского полуострова, которая в полной мере отражала бы её национальные интересы.

* * *

При всей очевидной актуальности вопроса об установлении новой системы мира на Корейском полуострове приходится констатировать, что спустя полтора года после потепления политического климата и запуска диалога между КНДР и США, КНДР и РК реальных подвижек в его решении не наблюдается, а все договорённости на этот счёт пока остаются на бумаге. Как и прежде, концепция будущего мироустройства не имеет чётко очерченных рамок, признанных всеми участниками данного процесса. Более того, проработка этих вопросов на официальном уровне, похоже, основательно застопорилась.

Одна из главных причин пробуксовки состоит в том, что в настоящее время решение ключевых проблем Корейского полуострова упирается в неурегулированность ядерного кризиса. Бытовавшие в недавнем прошлом надежды на относительно быстрое нахождение компромисса посредством прямых переговоров между Пхеньяном и Вашингтоном, к сожалению, не оправдались, и процесс практической денуклеаризации Северной Кореи так и не удалось запустить.

Такой расклад подводит к выводу о том, что полное устранение военных угроз и демонтаж структур холодной войны в этом районе потребуют весьма продолжительного времени и значительных усилий как со стороны двух корейских государств, так и их ближайших соседей, прежде всего России, Китая и США.

¹ Статья перепечатывается из журнала “Мировая экономика и международные отношения” (2020. Т. 64. № 1. С. 56–63).