Вестник РАН, 2021, T. 91, № 7, стр. 635-639

АМЕРИКАНСКИЙ ВЫЗОВ

Обобщением политики Трампа стал опубликованный после президентских выборов 2020 г. аналитический доклад “Элементы китайского вызова”, подготовленный группой политического планирования Госдепартамента США [1]. Обвинения в адрес “авторитарных целей” и “гегемонистских амбиций” Китая соседствуют с признанием реальности его экономических достижений и углублённым критическим анализом идеологии правящей Коммунистической партии Китая (КПК). Объективная констатация стремления КНР расширить глобальное влияние сочетается с безосновательными рассуждениями о желании Пекина “наложить на мировой порядок социалистическое клеймо”. США используют любые доводы для обоснования справедливости своей глобальной миссии по “защите свободы” от китайских посягательств.

Трамп попытался навязать Китаю идеологическую и разоруженческую повестку дня холодной войны ХХ в. Однако соперник не явился на поле сражения. Пекин отказался участвовать в переговорах об ограничении ядерного оружия с участием США и России. КПК по-прежнему не склонна продвигать за пределы страны идеологию “социализма с китайской спецификой”. Российские учёные обоснованно указывают, что “китайская модель не предполагает безусловного антагонизма в отношении американских принципов и институтов” [2, c. 160].

Среди американских экспертов “китайская агрессия” означает стремление Китая стать ведущей экономической и технологической державой, занимающей лидирующие позиции в Восточной Азии [3]. Рецепты противодействия Китаю позаимствованы из арсенала минувшей холодной войны. США вместе с союзниками хотят закрыть для КНР доступ к западным рынкам и технологиям. Громкие военные угрозы со стороны Запада должны вынудить Пекин потратить дефицитные ресурсы на дорогостоящие проекты создания наземной транспортной инфраструктуры на случай морской блокады, развития противолодочной обороны или строительства защищённых от ударов высокоточным ракетным оружием подземных сооружений. Технологическая блокада должна замедлить прогресс Китая и повысить его затраты на инновации.

С этой точки зрения помогать Пекину можно лишь в обмен на проведение глубоких реформ в экономике и политике. Изоляция от либеральной торговой системы и внешнее давление должны заставить китайское руководство признать неосуществимость поставленных целей национального развития и пойти на уступки Западу. Конечной целью становится демонтаж однопартийной системы власти, якобы не позволяющей Пекину мирно сосуществовать с демократическими странами. “Если демократии соберутся вместе до тех пор, пока Китай не изменится, длительный период соперничества неизбежен” [3, p. 164].

Сходные ориентиры присутствуют в политических планах нового президента США. Дж. Байден обещает расширить критику Китая за авторитаризм и нарушения прав человека. Ожидания позитивных перемен в китайско-американских отношениях были связаны с надеждами на смягчение экономического давления на Пекин после ухода Трампа. Однако всё более вероятным становится сохранение старых пошлин и санкций с добавлением идеологической полемики от имени “альянса демократий”, который намерен создать Байден. В этом случае глобальный раскол станет неминуемым.

Совместная борьба с “китайским коммунизмом” превращается в инструмент преодоления противоречий в трансатлантических отношениях. Идеологическое противостояние даёт Западу удобный предлог для оправдания экономического протекционизма. Роль ЕС в научно-технологическом сдерживании Пекина может оказаться незаменимой. Без Европы США не смогут создать “демократический альянс” стандартов и правил в сфере цифровой экономики и технологий, позволяющий Западу разговаривать с Китаем на языке ультиматумов и санкций. Политизация научно-технического сотрудничества будет способствовать мобилизации и консолидации антикитайского альянса. Об этом свидетельствуют алармистские рассуждения зарубежных аналитиков об угрозе “захвата” Китаем глобальной техносферы в интересах авторитарных режимов.

КИТАЙСКИЙ ОТВЕТ

В 2020 г. китайское руководство поменяло модель экономического развития с целью повышения уровня защиты страны от внешнего давления. Новая политика “двойной циркуляции” провозгласила приоритет внутреннего производства и потребления по отношению к участию в международной торговле. Китайские власти признали, что степень нестабильности и неопределённости в экономической сфере возросла.

В июле 2020 г. на заседании Политбюро ЦК КПК прозвучал призыв к осмыслению новых проблем с точки зрения “затяжной войны” [4 ] . В китайском историко-политическом контексте это отсылка к одноимённой работе Мао Цзэдуна, написанной в 1938 г. в начальный период Войны сопротивления японской агрессии. Лидер китайских коммунистов раскритиковал пораженческие рассуждения о “неминуемом порабощении Китая” и шапкозакидательскую теорию “скорой победы Китая”, заявив, что победить Японию можно лишь в длительной войне. Ныне это означает, что в противостоянии с США не будет ни быстрой победы, ни предрешённого поражения – КНР предстоит долгая трудная борьба.

Главным оружием Китая становится наращивание национального инновационного и научно-технического потенциала. В сентябре 2020 г. Си Цзиньпин заявил о неотложности ускорения технологических инноваций. Он подчеркнул, что ожесточённая международная конкуренция, подъём протекционизма и политики односторонних действий заставляют искать собственный инновационный путь. Без этого не удастся повысить качество экономического развития, обеспечить безопасность производственных и сбытовых цепочек, обрести недостающие технологии, монопольное владение которыми позволяет Западу оказывать давление на Китай. Си Цзиньпин напомнил, что “наука не знает границ, но у учёных есть родина”. Он призвал научное сообщество унаследовать традицию заботы о своей стране и служения народу, «продолжить дух “двух бомб и одного спутника”» [5]. Нынешнее ухудшение отношений с Западом придало актуальность опыту испытания в КНР атомной (1964) и водородной (1967) бомбы, запуска искусственного спутника Земли (1970) в условиях изоляции от внешнего мира.

История дала повод к обсуждению современных угроз в выступлении Си Цзиньпина 23 октября 2020 г. на торжественном собрании в честь 70‑летия отправки китайских добровольцев для вооружённого сопротивления США и помощи Корее. “Китайский народ хорошо понимает, что, имея дело с агрессором, нужно говорить на понятном ему языке. Это означает остановить войну войной, прекратить войну силой оружия, с помощью победы завоевать мир и уважение. Китайский народ не создаёт неприятностей и не страшится их, перед лицом любых трудностей и рисков его ноги не задрожат, спины не согнутся, китайский народ нельзя запугать и раздавить!” [6 ] . Последующие упоминания о бесперспективности политики односторонних действий, протекционизма, блокады, давления и гегемонии не оставили сомнений в том, какой державе было адресовано это предупреждение.

За неделю до президентских выборов в США в Пекине состоялся 5-й пленум ЦК КПК 19-го созыва по экономическим проблемам. Он утвердил “двойную циркуляцию” в качестве основы для разработки плана 14-й пятилетки (2021–2025 гг.). К 2035 г. партия обещала удвоить объём экономики и уровень дохода на душу населения. “Самостоятельность и самоусиление” (цзыли цзыцян) в науке и технике пленум объявил “главной опорой экономического развития” [7].

Политика Трампа изменила траекторию китайского стратегического планирования. США хотели вынудить Китай отказаться от государственной поддержки экономики. Результат оказался противоположным. Ради обеспечения экономической безопасности Пекин выбрал путь импортозамещения и приоритета внутреннего рынка. Роль государства при этом заметно возросла.

Китайская политика рассчитана не менее чем на полтора десятилетия, она будет действовать и после того, как Трамп и его преемник покинут Белый дом. Иностранцам станет всё труднее входить на китайский рынок из-за роста конкуренции с китайскими производителями. Запад утратит рычаги экономического давления и технологического шантажа, что позволит Пекину со второй половины 2020-х годов проводить более решительную и наступательную внешнюю политику.

Грядущее появление “демократического альянса” не заставит Пекин свернуть с пути. Трамп побудил Китай усилить экономическую и научно-техническую самодостаточность. Байден может подтолкнуть его к пересмотру политики отказа от создания военно-политических союзов. Вокруг Пекина уже формируется альянс “цифрового Шёлкового пути”, который получает подпитку китайских кредитов и технологий. Подписание Китаем в 2020 г. соглашения о создании Всеобъемлющего регионального экономического партнёрства (ВРЭП) открывает дополнительные возможности продвижения китайских технологий и стандартов на азиатские рынки.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ТРЕУГОЛЬНИКА

Возобновление глобальной конфронтации стимулировало китайских исследователей к осмыслению новых разделительных линий в контексте треугольника Вашингтон–Москва–Пекин. Эти рассуждения заслуживают самого пристального внимания, поскольку в них присутствуют оценки роли России в новом мировом порядке.

Авторитетный учёный Чжао Хуашэн (Институт международных проблем Фуданьского университета) указал на высокую вероятность формирования по инициативе США вопреки интересам Китая и России “новой системы Востока и Запада” (синь Дун Си фан тиси). В политической сфере эта конфигурация напоминает противостояние двух систем времён холодной войны. Новое глобальное противостояние будет эволюционировать от трёхкомпонентной (Китай–Россия–США) к бинарной схеме Китай–США. Россия отступит на задний план и займёт вспомогательную либо независимую роль, подобную той, которую играл в годы холодной войны Китай в отношениях между США и СССР [8, p. 19–22].

Учёный допускает возможность улучшения российско-американских отношений в том случае, если в США одержат верх сторонники политики “объединения с Россией для контроля над Китаем”. Характер американской угрозы политической стабильности двух стран неодинаков: США добиваются смены политического строя в КНР, в России они хотят поменять конкретную политическую власть. В перспективе это расхождение способно привести к ослаблению общности интересов России и Китая в сфере политической безопасности и, как следствие, к размыванию единства в понимании проблем современного миропорядка [8, p. 23, 24].

Китайские авторы подчёркивают, что мощное давление со стороны США способствует повышению уровня стратегического сотрудничества Пекина и Москвы. Они полагают, что Россия не сможет играть роль “посредника” между КНР и США, ей также не удастся “сидеть на горе и наблюдать за схваткой тигров”. Москве придётся сделать выбор, помня о том, что если Китай проиграет в соперничестве с США, следующей целью станет Россия. Даже если США попытаются улучшить отношения с Россией, она не сможет с лёгкостью встать на путь “объединения с Америкой для контроля над Китаем”. Тем не менее российско-китайские отношения следует контролировать и регулировать с помощью “ручного механизма”, дабы гарантировать развитие двух стран “по намеченной траектории” [9, p. 59, 60].

Всё громче звучат призывы китайских экспертов к объединению потенциалов России и Китая. Стратегия “интеграции экономики и безопасности (политики)” призвана защитить обе страны от американского нажима. Предполагается, что США уже убедились в том, что у Китая крепкие позиции в экономике, а у России – в безопасности. Теперь американская сторона пытается нанести удары по их слабым местам. С помощью инструментов безопасности и идеологии она добивается международной изоляции Китая, использует экономические санкции для нанесения максимального ущерба ключевым отраслям российской экономики – финансам, военной промышленности и энергетике. Выходом из трудной ситуации станет объединение преимуществ КНР и России для компенсации их слабостей. «Без поддержки со стороны экономической мощи Китая России трудно сохранять надёжный потенциал безопасности в течение длительного времени. Без поддержки со стороны мощи России в сфере безопасности Китай может столкнуться с тем, что его экономические интересы в странах “пояса и пути” из-за “цветных революций” и даже войн могут понести убытки» [10, p. 48].

Российские востоковеды считают треугольник Китай–Запад–Россия конструкцией “малоустойчивой” и “подверженной колебаниям”, зависящей в первую очередь от уровня взаимодействия Китая с США, ЕС и Японией [11, с. 13]. Однако длительная конфронтация между США и Китаем способна привести к относительной стабилизации треугольника на фоне устойчивого снижения сотрудничества в экономике, политике и технологиях.

* * *

Формула развития российско-китайских отношений в условиях мягкой биполярности “никогда против друг друга – не всегда вместе” [12, с. 217] сохранит своё значение в случае долгосрочного жёсткого противостояния между Вашингтоном и Пекином. Политика Запада делает перспективу формирования вокруг Китая обособленного научно-технологического альянса всё более реальной, и России нужно внимательно и серьёзно относиться к этой тенденции.

Пока сотрудничеству с развитыми странами Запада препятствуют санкции, дверь для сближения России с Китаем открывается всё шире. Необходимо чётко оценить последствия вхождения нашей страны в китайскую инновационную и научно-технологическую систему. Это не только вызов, но и шанс для российского развития в сфере промышленности и технологий.