Вестник РАН, 2021, T. 91, № 8, стр. 713-723

Присуждение премий – важное направление деятельности многих академий. На протяжении 300-летней истории Российская академия наук была высшим экспертом в вопросах науки и всегда присуждала премии и награды за выдающиеся научные результаты в разных областях знаний.

Среди академических премий особое место занимает премия имени А.С. Пушкина (премия А.С. Пушкина, Пушкинская премия) – одна из первых литературных премий в мире¹¹. Источником её финансирования были проценты с капитала, оставшегося от расходов на памятник Пушкину в Москве. Знаменитый памятник поэту работы А.М. Опекушина был сооружён на народные пожертвования. Всеми делами, в том числе финансовыми, ведал особый комитет под председательством академика Я.К. Грота [1]. После того как в 1880 г. комитет завершил свою деятельность, в его распоряжении оставались 20 000 руб. Обсуждая в начале 1881 г. вопрос о том, на какие цели можно употребить эти средства, члены комитета высказались в пользу “премии за сочинения определённого содержания” [2, л. 1]. Комитет принял решение передать капитал в Императорскую Академию наук. Присуждение премий и составление правил о них доверялось Отделению русского языка и словесности (ОРЯС).

Отделение возникло в 1841 г. в результате реформы, когда к Академии наук присоединили Российскую академию (1783–1841), членами которой  состояли самые крупные величины тогдашнего  литературного мира, прежде всего А.С. Пушкин. Образованное общество относилось к ОРЯС как к преемнику Российской академии и смотрело на него как на блюстителя языка и покровителя русской литературы. Отделение составляли лучшие филологи того времени – Я.К. Грот, Ф.И. Буслаев, А.Ф. Бычков, М.И. Сухомлинов, А.Н. Веселовский и И.В. Ягич.

Объединяющим центром отделения стал председательствующий академик Яков Карлович Грот (1812–1893) – филолог, переводчик и поэт, с лицейских времён боготворивший Пушкина, много потрудившийся на ниве российского просвещения. Грот был известен всей России своими научными трудами и учебными пособиями по русскому правописанию, так что самые широкие слои русского общества знали, что значит “писать по Гроту”. Не в последнюю очередь научному и нравственному авторитету Грота Академия наук обязана учреждением премий А.С. Пушкина.

Проект правил о Пушкинских премиях был составлен членами ОРЯС и единогласно принят 12 мая 1881 г. [3, л. 38–38 об.]. На основании высочайшего повеления Правила были утверждены министром народного просвещения 4 сентября 1881 г. [4, стб. 205; 5].

Премии присуждались из процентов с капитала, переданного в Императорскую Академию наук, сам капитал оставался в неприкосновенности. Конкурс закрывался ежегодно 29 января, в день кончины Пушкина. Отчёт о премиях читался на публичном собрании 19 октября того же года, в день основания Царскосельского лицея. Устанавливался её размер: полная премия в 1000 руб. присуждалась “за сочинения, признанные удовлетворительными”, половинная в 500 руб. – “за сочинения, в значительной мере отвечающие определённым требованиям” [5, с. XIV].

На Пушкинскую награду могли претендовать сочинения, отвечавшие следующим требованиям: “Пушкинскими премиями награждаются напечатанные на русском языке оригинальные сочинения трёх родов: а) учёные сочинения по истории народной словесности и народного языка, по истории русской литературы вообще в XVIII и XIX столетиях, а также по иностранной литературе, насколько таковая имела влияние на отечественную в означенном пространстве времени; б) такие произведения изящной словесности в прозе или стихах, которые, при довольно значительном объёме, отличаются высшим художественным достоинством, и в) обстоятельные критические разборы выдающихся произведений по русской изящной литературе. Примечание. Переводы в стихах значительных поэтических произведений допускаются на конкурс наравне с оригинальными сочинениями” [5, с. XV].

Правила о премиях несколько раз пересматривались. Поправки касались главным образом размера премий и сроков их присуждения. Новая и уже окончательная редакция правил была утверждена министром народного просвещения 15 декабря 1895 г. Во-первых, ограничивалось число премий: каждый раз присуждалось не более одной полной премии в 1000 руб. или двух половинных в  500 руб.; распространённым видом поощрения авторов стали почётные отзывы, их количество не  регламентировалось. Во-вторых, изменились сроки проведения конкурсов: с 1895 г. присуждение производилось не ежегодно, как раньше, а через год, в нечётные годы [6].

Премии А.С. Пушкина присуждались 23 раза. Первое присуждение состоялось 19 октября 1882 г. в малом конференц-зале Академии наук в присутствии министра народного просвещения И.Д. Делянова при большом стечении публики. В последний раз решение о награде состоялось в 1919 г., но из-за национализации всех капиталов премиальные деньги выплачены не были, после чего конкурс не проводился из-за политических событий в стране [7, с. 47–63].

Для рассмотрения поступивших сочинений отделение формировало конкурсную комиссию. В неё входили члены ОРЯС, сторонние рецензенты и приглашённые литераторы. Члены отделения проводили первоначальный отбор конкурсных сочинений, отсеивая работы, не отвечавшие условиям конкурса. Правила о конкурсе позволяли авторам самим подавать свои сочинения. Демократичность процедуры отличала Пушкинский конкурс от литературных состязаний в других странах. Например, предлагать кандидатов на учреждённую в 1900 г. Нобелевскую премию по литературе могли члены Шведской академии и других академий и обществ, которые имели сходные с ней задачи и цели, а также профессора эстетики, словесности и истории университетов [8, 9]. Единственным фильтром на Пушкинских конкурсах, позволявшим на первом же этапе отсеивать доморощенных соискателей, служило требование представлять на конкурс только опубликованные сочинения.

Число конкурсных работ росло год от года: если на первый конкурс поступили сочинения от трёх авторов, то в 1911 г. 32 автора прислали на конкурс 49 сочинений. Иногда половина, а то и больше поступивших сочинений не отвечала условиям конкурса: например, в 1903 г. по формальным причинам были отклонены 25 из 42 работ.

Члены отделения сами редко брались за рецензирование художественных произведений, а передавали их на отзыв писателям, пользовавшимся у отделения авторитетом, оценку поэтических переводов доверяли профессиональным переводчикам и историкам литературы. Отделение нередко находило рецензентов среди своих членов-корреспондентов, иногда приходилось прибегать к помощи членов Историко-филологического отделения.

В 1899 г. состав рецензентов расширился благодаря приращению к ОРЯС нового подразделения – Разряда изящной словесности (РИС). Он возник в дни празднования 100-летнего юбилея А.С. Пушкина при ближайшем участии президента Академии наук великого князя Константина Константиновича, вошедшего в историю культуры как поэт К.Р. Разряд стал частью ОРЯС, в него избирались видные литераторы под именем почётных академиков, числом не более 12. Едва ли не единственной обязанностью почётных академиков было участие в рецензировании сочинений, поступавших на Пушкинский конкурс.

Вновь избранные в 1900 г. почётные академики К.Р., А.А. Голенищев-Кутузов, А.Ф. Кони, К.К. Арсеньев и вошедшие в разряд в последующие годы П.И. Вейнберг и И.А. Бунин постоянно занимались разбором конкурсных сочинений и были участниками конкурсной комиссии. На членов Разряда изящной словесности ложилось основное бремя рецензирования оригинальных художественных сочинений.

Когда подходил срок объявления результатов конкурса, собиралась конкурсная комиссия. Рецензенты читали свои отзывы, затем проходило их обсуждение, которое завершалось закрытой баллотировкой. Для присуждения премии соискателю необходимо было набрать не менее 5 одобрительных голосов; в случае, если численность собрания составляла более 7 человек, для положительного решения требовалось не менее двух третей присутствовавших на заседании. Нередко сочинения, получившие положительный отзыв рецензента, комиссия не признавала достойными премии. Бывало и так, что она оценивала сочинение выше, чем это сделал рецензент.

Результаты конкурса объявлялись на торжественном собрании 19 октября. Отчёты о присуждении премий публиковались в изданиях ОРЯС с приложением разборов сочинений, удостоенных наград. Отрицательные отзывы не публиковались, они оставались в архиве и были обречены на забвение. Данное обстоятельство побуждало некоторых рецензентов лукавить и подавать отзывы, где критика недостатков сочинения плохо вязалась с благоприятным результатом разбора. Рецензенты не скрывали того, что к их выводу примешивалась “некоторая доля эгоизма”, ведь “неблагоприятные отзывы остаются в полной неизвестности, как бы старательно не были составлены” [10, л. 134]. В знак признательности за большой труд рецензентов им выдавались медали, независимо от того, был их отзыв положительным или отрицательным. В 1882 г. гравёр С.Ф. Важенин изготовил проект рисунка Пушкинской медали. К медали прилагалась лента с набивкой имени рецензента. Другим способом поощрения рецензентов было избрание их в члены-корреспонденты отделения.

Лауреатами премии А.С. Пушкина стали 30 авторов. В общей сложности были присуждены 8 полных, 24 половинных и 5 поощрительных премий. Выражением моральной поддержки писательского, переводческого и научного труда служили почётные отзывы. 50 авторов были отмечены 54 почётными отзывами: 19 поэтов, 11 прозаиков, 10 переводчиков и 10 филологов.

Пушкинской премии удостоились всего шесть поэтов. Полной премией были увенчаны А.Н. Майков (1882) и А.А. Голенищев-Кутузов (1894). Половинную премию дважды получили Я.П. Полонский (1882, 1891), И.А. Бунин (1903, 1909) и М. Лохвицкая (1897, 1905), один раз – С.Я. Надсон (1886).

Сдержанность в выражении одобрения поэтическим трудам объяснялась в первую очередь требованием награждать только те произведения, которые отличались “высшим художественным достоинством”. Само имя Пушкина обязывало судей к строгости, и при оценке конкурсных сочинений они постоянно оглядывались на тень великого поэта.

Предназначение поэтического конкурса академики видели в том, чтобы помочь читающей публике высмотреть в новых литературных произведениях “животворящий луч Пушкина”. В 1880-е годы прямым наследником пушкинского гения оставался знаменитый триумвират: Аполлон Николаевич Майков (1821–1897), Яков Петрович Полонский (1819–1898) и Афанасий Афанасьевич Фет (1820–1892), который был премирован за переводы в 1884 г.

Первый конкурс на соискание премий А.С. Пушкина в 1882 г. доставил “возможность увенчать произведения двух даровитых писателей, занимающих почётное место в современной русской поэзии”, – А.Н. Майкова и Я.П. Полонского [11, с. 21]. Майков был удостоен награды за поэму “Два мира”, которую рецензент, литературный критик Н.Н. Страхов, причислил “к тем приобретениям нашей литературы, которыми она вправе гордиться” [11, с. 14]. Полонский представил на конкурс сборник “На закате”. Отзыв о нём написал историк новейшей литературы О.Ф. Миллер. По его словам, автор “является одним из немногих в наши дни служителей чистого искусства, т.е. того, которое само по себе цель”, а саму книжку стихотворений он рассматривал “как прекрасный вечер того трудового поэтического дня, каким представляется жизнь Я.П. Полонского” [11, с. 41]. Свидетельством того, что творчество маститого поэта с годами не ослабело, служил его новый сборник стихов “Вечерний звон”, удостоенный в 1891 г. половинной премии.

В 1886 г. Академия наук отметила дарование поэта молодой плеяды Семёна Яковлевича Надсона (1862–1887). Написать отзыв о сборнике его стихотворений взялся поэт А.А. Голенищев-Кутузов, но к назначенному сроку он не прислал никакого отзыва и безо всякого объяснения уехал из Петербурга. Чтобы выйти из затруднительного положения и не срывать конкурс, председательствующий в отделении академик Я.К. Грот сам написал рецензию о стихотворениях Надсона. Грот радостно приветствовал молодой талант и высказался за присуждение ему награды. Основываясь на его отзыве, отделение присудило Надсону половинную премию. После того как результаты конкурса были объявлены, подоспела рецензия Голенищева-Кутузова, который считал присуждение премии Надсону слишком поспешным, хотя и оценил достоинства его поэзии. Отзыв в это время уже не имел практического значения, но был опубликован вместе с отзывом Грота с пропуском тех его частей, где говорилось о невозможности присуждения Надсону награды [12; 13; 14, л. 8–12 об.].

Оба рецензента, маститый филолог и известный поэт, отметили искренность и неподдельное лирическое чувство, которыми были проникнуты лучшие стихотворения Надсона, их пленило благозвучие и изящество формы его стихотворений, оба подметили одни и те же недостатки. Однако в результате своего анализа Грот и Голенищев-Кутузов пришли к прямо противоположным выводам. Учёный провозгласил: аксиос (достоин), поэт – анаксиос (не достоин). Сама возможность взаимоисключающих приговоров свидетельствует о большой доле субъективности в таком деликатном деле, каким является критический разбор новых стихотворных произведений.

Первые присуждения показали, что число прямых преемников Пушкина весьма невелико. После награждения Майкова и Полонского в конкурсе поэтических сочинений наступило затишье. Более того, в 1883, 1886 и 1887 г. присуждения вовсе не состоялись. Не считая Надсона, который получил премию почти случайно, в списках награждённых нет новых поэтических имён. Академики были огорчены отсутствием поэтических сочинений, достойных пушкинских наград.

Отделение не поощрило Константина Михайловича Фофанова (1862–1911), который дважды, в 1887 и 1889 г., подавал свои сочинения на соискание Пушкинской премии. В обоих случаях рецензентом его стихов выступал поэт Я.П. Полонский. Если в первый раз он колебался в возможности поощрить молодого поэта Пушкинской премией, то через год с большим воодушевлением хвалил новый сборник его стихотворений: “Г. Фофанов, несомненно, обладает поэтическим талантом. Стих его лёгок и полновесно звучен; у него немало стихотворений, а ещё более отдельных мест, строф или куплетов, не уступающих никому по своей красоте, иногда ноющий стих его подсказывает читателю, что им овладело истинное поэтическое чувство”. Полонский был убеждён в том, что “талант Фофанова может ещё выйти на более широкую дорогу и одарить нас более совершенными, более оригинальными произведениями”, и просил присудить ему половинную премию [15, л. 110–125 об.]. Однако комиссия с мнением рецензента не согласилась, и Фофанов вновь не получил никакого поощрения.

В 1888 г. в отчёте о четвёртом присуждении Пушкинских премий, когда никто из поэтов не был удостоен награды, Н.Н. Страхов посвятил особую статью современному положению поэзии. 1880-е годы дали такое обилие стихов и стихотворцев, какого русская литература никогда прежде не знала. По словам Н.Н. Страхова, “это даже не плеяда, а целая туманность, состоящая из мелких звёзд, не различимых простым глазом” [16, с. 72]. Подобное увлечение стихотворством, по мнению критика, указывало на то, что в литературе понизились строгие требования и получили простор низменные вкусы. Поощрять премиями слабые поэтические сборники в надежде на будущие успехи автора Страхов считал “прямым поощрением посредственности” [16, с. 77].

Критик сформулировал правило, которому отделение следовало первые десятилетия действия конкурса: “Если стихи плодятся без конца только потому, что понизился общий уровень и стихотворства, и требований читателей, то Академия своим одобрением, очевидно, будет лишь мешать поднятию этого уровня; она узаконит его понижение, укрепит его своим авторитетом. Поэтому присуждение премий может обратиться во вред самому делу, для поощрения которого премии назначены. В таких обстоятельствах гораздо лучше упорно не давать никому премий за стихи и терпеливо ждать, пока явится что-нибудь значительно выходящее из общего уровня” [16, с. 77–78].

Критику вторил поэт. “Пушкинский период завершён вполне, – констатировал А.А. Голенищев-Кутузов в 1891 г. – Пути, намеченные великим поэтом, пройдены его последователями и указанные грани достигнуты. Пушкинская поэзия понята, оценена по достоинству и усвоена всей читающей Россией; она вошла в плоть и кровь русской литературы. Требуется новый шаг вперёд, новый подъём творческого духа, откровение нового идеала – и пока над Россией не взойдёт новый Пушкин и не повлечёт за собой взоры и помыслы русских людей к недоступным пока и невидимым вершинам, до тех пор литература будет находиться в состоянии застоя, и роль заурядных писателей и поэтов будет самая неблагодарная и затруднительная. Им придётся или перепевать старые песни на новый лад или в потёмках, ощупью, искать неведомых путей к неведомым целям” [17, с. 74].

В отличие от таких строгих судей, как Страхов и Голенищев-Кутузов, требовавших от поэтов, претендующих на пушкинскую премию, неукоснительного следования пушкинским образцам, академик Я.К. Грот был более мягок в своих суждениях, не страдал излишним пуризмом в литературных взглядах и более доброжелательно относился к молодым поэтам. После его смерти в 1893 г. члены отделения вспоминали его письменные и устные отзывы о конкурсных сочинениях, “полные тонкого эстетического вкуса, и то удовольствие, с которым он встречал каждое вновь появлявшееся дарование” [18, с. 5].

В 1894 г. Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов (1848–1913) представил на конкурс двухтомник своих сочинений, вышедший в 1894 г. Н.Н. Страхов, назначенный рецензентом его стихов, признал в авторе истинного питомца русской школы стихов и назвал его прямым подражателем Пушкина. “Велико или мало его дарование, – пишет Страхов, – много или немного он создал, но всё им написанное чуждо явных и грубых недостатков” [19, с. 59]. По отзыву Страхова отделение наградило Голенищева-Кутузова полной премией²².

В 1896 г. А.А. Голенищев-Кутузов выступил рецензентом первого сборника стихотворений Мирры Лохвицкой (1869–1905). Дебют поэтессы стал сенсацией, и имя “Русской Сапфо” было у всех на устах. Рецензент привёл в своём отзыве одно воспоминание, которое и повлияло на решение конкурсной комиссии: «По выходе в свет сборника стихотворений Лохвицкой К.Н. Бестужев-Рюмин, вероятно, лично знакомый с автором, передал Аполлону Николаевичу Майкову и мне по экземпляру этого сборника. Познакомившись с его содержанием, я по обычаю своему поспешил поделиться впечатлениями с Аполлоном Николаевичем. Мы вместе перечли многие стихотворения, причём я не мог удержаться от восклицания: “А ведь этот сборник, по моему мнению, вполне достоин Пушкинской премии!” – “Половинной, – с улыбкой добавил Аполлон Николаевич. – Надо ещё посмотреть, что из Лохвицкой выйдет далее”» [21, с. 73].

Ободрённая первым успехом, Лохвицкая участвовала в Пушкинском конкурсе ещё три раза и была удостоена во второй раз половинной премии и почётного отзыва. В 1905 г. поэтесса умерла от туберкулёза, но незадолго до смерти представила на конкурс очередной том своих стихотворений. Рецензентом был назначен почётный академик К.Р., рекомендовавший отметить поэтессу почётным отзывом, но отделение решило почтить её память присуждением половинной премии. Вскоре после смерти М. Лохвицкая была практически забыта.

В начале XX в. поиски достойных поэтов в тени Пушкина привели к тому, что премией был увенчан один писатель – Иван Алексеевич Бунин (1870–1953) [22]. В 1903 г. он подал на конкурс сборник стихотворений “Листопад” и перевод “Песни о Гайавате” Г. Лонгфелло. Рецензентом вновь был назначен Голенищев-Кутузов. Он назвал сборник стихотворений Бунина “отрадным явлением в области современного русского стихотворного искусства” [23, с. 59]. По его словам, «произведения Бунина могут для искателей “новизны” в искусстве служить доказательством того, что истинный художник находит в старых, как мир, и в то же время вечно юных образах природы и в настроениях человеческой души бесконечное множество новых подробностей, новых оттенков красоты и может выразить их в своеобразной форме, не прибегая к искусственным приёмам символизма, импрессионизма и декадентства, – словом, ко всему тому арсеналу литературного фокусничества, которым бездарность пытается подменить истинное, непосредственное вдохновение» [23, с. 60].

В 1909 г. Бунин представил на соискание Пушкинской премии издание своих стихотворений за 1903–1907 гг. и переводы произведений Теннисона, Лонгфелло и Байрона. На этот раз разбор сочинений Бунина написал почётный академик К.Р., который поставил в укор автору неясное, туманное изложение мысли: “Есть у него стихотворения, над которыми ломаешь голову, как над ребусом: прочтёшь, перечтёшь, силишься угадать смысл и так и остаёшься в недоумении”. С бóльшей похвалой К.Р. отозвался о переводах Бунина. Рецензент полагал, что стихи и переводы Бунина не могли быть “увенчаны Пушкинской премией, но заслуживали почётного отзыва” [24, с. 55]. Вопреки его мнению отделение наградило Бунина половинной премией. Более того, в том же 1909 г. писатель был избран почётным академиком по Разряду изящной словесности. Представляя Бунина Отделению русского языка и словесности, почётный академик К.К. Арсеньев отметил его достоинства как прозаика. Примечательно, что будущий нобелевский лауреат, последний прямой наследник Пушкина в русской литературе, стал и последним поэтом, удостоенным пушкинской награды.

Бунин завершил пушкинскую традицию, и с присуждением ему премии поэтический конкурс имени великого поэта себя исчерпал. Об этом свидетельствует тот факт, что поощрение получали эпигонские произведения, второстепенные поэты, творившие в ключе пушкинской школы. Так как ни у кого не поднималась рука присуждать таким поэтам премию имени Пушкина, в ход пошли почётные отзывы. В общей сложности с 1890-х годов 19 поэтов были отмечены 22 почётными отзывами³³.

Вне поля зрения пушкинских конкурсов остались основные направления литературы Серебряного века – символизм, акмеизм, футуризм и т.д. По мнению академических экспертов, поэтам нового поколения были неведомы “гармоническая стройность и ясность мировоззрения Пушкина, хрустальная прозрачность, сила, образность и красота его стиха, извлечение им из сокровищницы русского языка её драгоценнейших жемчужин” [25, л. 44]. Рецензенты при удобном случае открыто выражали своё неодобрение тем, кто выбрал путь “малоосмысленных исканий и устремлений в модном стиле”, они сокрушались по поводу того, что современная им словесность, по их мнению, поражённая недугом искания чего-то нового, небывалого, была крайне бедна настоящими поэтическими талантами и богата “шарлатанами искажённого и извращённого стихокропательства” [26, с. 8, 15].

Поэты Серебряного века были хорошо осведомлены о литературных вкусах и пристрастиях академических судей. Немногие дерзнули подать свои сочинения на соискание Пушкинской премии, тех же, кто решился это сделать, ждала неудача. В 1905 г. резкую отповедь получил Вячеслав Иванович Иванов (1866–1949) за свою книгу лирики “Кормчие звёзды”. Его изящно-холодная, мудрёная, насыщенная архаизмами и античными образами поэзия была раскритикована почётным академиком П.И. Вейнбергом. «Всюду перед нами только холодный резонёр, – пишет рецензент, – всюду исключительно головное творчество (если слово “творчество” здесь у места), всюду старание высказаться как можно замысловатее, даже в некотором роде учёнее; о чистой, бьющей ключом из душевного родника поэзии нет и помину» [27, с. 446].

В 1909 г. отделение оставило без внимания сборник стихотворений Н. Гумилёва “Романтические цветы” (1908, Париж). В 1911 г. И.А. Бунин, ставший к тому времени почётным академиком, решительно высказался против всякого поощрения со стороны академии Сергея Городецкого [28].

Как и в любом конкурсе, результаты не всегда были справедливы. В отличие от анализа научных работ, где даже при известной доле субъективности можно полагаться на опыт специалиста и доверять его мнению, при экспертизе художественных произведений трудно выработать какие-либо объективные критерии. Отделение ориентировалось на пушкинскую традицию в русской литературе, и поддержание этой традиции стало едва ли не главной задачей конкурса. Как это ни парадоксально, именно атмосфера благочестивого поклонения Пушкину привела “поэтический” конкурс к кризису. Со временем строгое мерило оценки, применявшееся отделением, постоянная оглядка на тень великого поэта, устоявшиеся вкусы членов Разряда изящной словесности – главных экспертов поэтического конкурса, культивирование ими ценностей “чистого искусства”, непонимание новых литературных течений и поисков завели поэтический конкурс в тупик. Так как в оценке современной оригинальной словесности академические судьи не смогли преодолеть субъективности и пристрастности, пушкинские конкурсы оригинальных поэтических произведений едва ли имели большое влияние на формирование литературных вкусов и ценностей читателей, они не стали заметным явлением литературной жизни и не воздействовали на книжный рынок.

Среди прозаиков лауреатов полной премии не было вовсе. Половинной премии были удостоены А.П. Чехов (1888) за сборник рассказов и очерков “Сумерки”, К.М. Станюкович (1901) за “Морские рассказы” и А.И. Куприн (1909) за три тома рассказов; И.Н. Потапенко получил поощрительную премию (1891) за том “Повести и рассказы”; 11 авторов были удостоены почётного отзыва⁴⁴.

Пушкинский конкурс оказался небогатым на лауреатов за учёные сочинения и менее представительным, чем другие аналогичные академические конкурсы. Полной премией был увенчан Л.Н. Майков (1888), подготовивший вместе с В.И. Саитовым собрание сочинений К.Н. Батюшкова (Саитова отметили поощрительной премией в 300 руб.). Половинную премию получили Д.В. Аверкиев (1893) за критическое рассуждение “О драме”, К.Ф. Головин (псевд. Орловский) (1899) за исследование “Русский роман и русское общество”, П. Сергеич (настоящая фамилия П.С. Пороховщиков) (1913) за труд “Искусство речи на суде”, представленный на конкурс почётным академиком А.Ф. Кони, и П.Е. Щёголев (1913) за сочинение “Пушкин”, причём рецензентом выступил большой знаток Пушкина В.Я. Брюсов.

В общей сложности лауреатами премий им. А.С. Пушкина стали 6 поэтов, 4 прозаика, 7 филологов и 18 переводчиков. Преобладание среди лауреатов переводчиков говорит о том, что Пушкинский конкурс стал скорее состязанием поэтических переводов, чем оригинальных литературных произведений: было роздано 5 полных, 10 половинных и 3 поощрительных премии.

Рецензентами переводов выступали такие маститые филологи и опытные переводчики, как академики А.Н. Веселовский, Ф.Е. Корш, П.В. Никитин, почётные академики П.И. Вейнберг, Ф.Ф. Зелинский, Алекс. Н. Веселовский, филолог-классик, поэт и переводчик И.Ф. Анненский. Их отзывы представляют собой ценные литературоведческие исследования: помимо придирчивого разбора сильных и слабых сторон представленных переводов и сопоставления их с подлинниками, они насыщены общими рассуждениями об обязанностях переводчика, о технических и художественных приёмах. Среди рецензентов были приверженцы как буквальных переводов, близких к оригиналам, так и свободных переложений, где переводчик заботился прежде всего о передаче общего духа произведения.

Список лауреатов, награждённых полной премией за поэтические переводы, открывает А.А. Фет, получивший премию в 1884 г. за переводы Горация. Наибольшее число пушкинских наград было присуждено за переводы В. Шекспира: одна полная премия, две половинные и один почётный отзыв. Рецензенты предъявляли переводчикам Шекспира очень высокие требования. По словам академика А.Н. Веселовского, “недостаточно овладеть языком Шекспира, проникнуться духом его произведения, восчувствовать его поэтические красоты; надо уметь бороться с ним, похитить у него тайну впечатления, которое он производит; перевод должен его воспроизвести. Он может быть близок к букве подлинника, может быть красив с точки зрения стихотворной; но не достигнет цели без той борьбы, без завладения той тайной. В чём оно состоит – это дело настолько же изучения, насколько поэтического переживания в душе переводчика-художника” [29, с. 33]. В 1901 г. полной премии был удостоен Александр Лукич Соколовский, который более 30 лет трудился над переводом всего Шекспира и сжился душой со своим любимым поэтом. За переводы отдельных произведений Шекспира награды были удостоены: Сергей Андреевич Юрьев (1886) – половинной премией за перевод трагедии “Макбет”, Дмитрий Лаврентьевич Михайловский (1890) – половинной премией за перевод исторической хроники “Король Ричард Второй” и трагедии “Антоний и Клеопатра” и Владимир Сергеевич Лихачёв (1905), получивший почётный отзыв за перевод приписываемой Шекспиру исторической хроники “Эдуард III”.

Пробным камнем переводческого дарования назвал один из рецензентов “Божественную комедию” Данте: чтобы приняться за перевод этой поэмы и выполнить его, были необходимы литературный талант, благородная решимость, огромное прилежание и любовь к поэзии. На Пушкинский конкурс поступили два перевода великой поэмы – Дмитрия Егоровича Мина и Ольги Николаевны Чюминой. Мин был удостоен полной премии (1907), Чюмина – половинной (1905).

В 1917 г. Николай Александрович Холодковский (1858–1921), энтомолог по основной специальности, был награждён полной премией за перевод “Фауста” Гёте. Наконец, в 1919 г. Викентий Викентьевич Смидович-Вересаев (1867–1945) был удостоен полной премии за перевод поэм Гесиода “Труды и дни” и “Теогония”.

Поощрение труда переводчиков наградами имени А.С. Пушкина содействовало оживлению переводческой деятельности, укрепляло авторитет поэтов-переводчиков в глазах русского образованного общества. Как правило, переводчики не упускали возможности представить на суд отделения свои новые произведения, и многие из них удостоились премии или почётного отзыва. Таким образом, пушкинский конкурс в номинации “стихотворные переводы” был весьма успешным и поэтому престижным: он не только отражал состояние переводной литературы, но породил новое ответвление филологической науки, специализировавшееся на теории художественного перевода. Публиковавшиеся в академических изданиях обстоятельные критические разборы переводов, удостоенных награды, могли служить образцами и своего рода практическим руководством для авторов стихотворных переводов, содействуя большей профессионализации их труда.

В 1882 г. Я.К. Грот высказал пожелание, чтобы первое присуждение пушкинских премий послужило добрым предзнаменованием для будущего времени, чтобы оно явилось новым звеном, связующим Академию наук с живой современной литературой [1, с. 49]. К сожалению, пушкинские конкурсы не стали фактом литературной жизни России. Вопреки ожиданиям академиков по пушкинским конкурсам нельзя было следить за движением и успехами отечественной литературы, Академия наук не участвовала в выдвижении писателей в число лидеров литературного процесса. Исключение составлял конкурс поэтических переводов. Пестрящие второстепенными именами списки награждённых поэтов и прозаиков могут дать самое приблизительное представление о состоянии отечественной словесности в конце XIX – начале XX вв. Причина неудачи, по-видимому, кроется в том, что Академия наук, согласившись на роль арбитра в области современной изящной словесности, вышла за пределы своей компетенции учёного учреждения.

Когда в 1971 г. Академия наук возобновила присуждение премий имени А.С. Пушкина, был учтён опыт предыдущей премии. Теперь премия стала “учёной”, она присуждается президиумом Академии наук один раз в три года за выдающиеся работы в области русского языка и литературы.