Зоологический журнал, 2021, T. 100, № 7, стр. 823-840

Физическая характеристика лежбища острова Тонкий

Это одно из самых посещаемых островных лежбищ байкальской нерпы. Островные лежбища существуют сотни, если не тысячи лет. Описание лежбища мы даем по схеме (Нестеренко, Катин, 2014), согласно которой оно должно начинаться с определения характера использования берегового участка. Этот вопрос неоднократно обсуждался, но в процессе анализа видеоматериалов акценты несколько сместились. Мы полагаем, что в современных условиях на берег байкальская нерпа выходит, главным образом, для того, чтобы, первое, закончить весеннюю линьку, обычно проходящую на плавающих льдах (Иванов, 1938), и, второе, чтобы “залечить” раны (значительное количество нерп на берегу имеют различные патологии) (Петров, 1997, 2009). Возможно, что некоторой части популяции необходим отдых после активного и, как полагают, трудного периода жизни (Пастухов, 1993). Но, на наш взгляд, совершенно определенно, что с пищевой активностью, с нагулом нерп, как полагал (Пастухов, 1993), лежбища никак не связаны.

Топографически лежбище занимает относительно небольшие участки береговой линии, включая некоторые береговые скалы, но, главным образом, выступающие над водой камни (скалы) в прибрежной литорали (рис. 1). Конкретные места, где образуются залежки, всегда находятся на одних и тех же объектах, площадь каждого из которых невелика. При этом площадь лежбищ значительно меняется, но не от года к году, а в течение каждого сезона, поскольку определяется уровнем воды в озере. Рельеф, как и состав грунта, на лежбище не подвергается трансформации, поскольку представлен исключительно скальными образованиями. Дно прилегающей акватории также представляет собой каменистую литораль, лишенную осадков (и растительности). Волновое воздействие не сопровождается пересортировкой и перемещением грунта. Глубины на расстоянии до 30–60 м от берега постепенно увеличиваются от 0 до 10–15 м, а дальше идет крутой свал. Соответственно, субстрат лежбища (т.е. основой, с которой животное непосредственно контактирует) представлен скальными образованиями и, разумеется, стабилен и регулярно омывается волнами. Примечательно, что к лежбищам относятся и несколько надводных глыб-валунов (в их числе Камушек, рис. 2) и ряд почти отвесных скал, на которые, казалось бы, нерпы не могут забраться. Камни (скалы), используемые нерпой для залегания, редко имеют гладкую поверхность. Обычно поверхность этих “ноздреватых” камней очень неровная, часто с острыми гранями и зазубринами. Нерпа практически не использует субстрат для ускорения выпадения волос.

Рис. 2.

Сектор 2 – Камушек – любимое место нерп, на него нерпы вылезают обычно через лаз – самое низкое место скалы.

Лежбища расположены на маленьком острове (площадью ≈ 0.2 км²), биогенные факторы, такие как наличие хищников, массовые гнездования птиц, выбросы водорослей на пляж и т.д. практически отсутствуют. Отметим, что нерпа не боится птиц, периодически посещающих лежбища (“морские черные утки” Oidemia deglandi steinegeri, крохали Merganser merganser, гоголи Bucephala clangula), включая черную ворону (Corvus corone), и никак на них не реагирует (Иванов, 1938). Относительно близости лежбищ к основным трофическим объектам нерпы определенно сказать ничего нельзя (распределение голомянок и других пищевых объектов нерпы не настолько хорошо изучено).

Одна из важнейших характеристик лежбища, благодаря которой обеспечивается протекание процессов, ради которых и существует лежбище, – его защищенность от воздействия негативных факторов среды, в частности волнения и ветра. В нашем случае лежбища плохо защищены от ветров, дующих с северных направлений, особенно с северо-запада. Волны, вызываемые этими ветрами, нередко заливают (омывают) большинство камней и скал на правом фланге лежбища, “смывая” животных. На левом фланге то же самое наблюдается при юго-западной волне. Однако волна должна быть достаточно высокой, а площадь ее негативного воздействия зависит от уровня озера. Исключением является Камушек. Эта скала омывается волнами только во время сильного шторма, при небольшой волне и зыби ее вершина практически всегда сухая и животные залегают там, если уровень воды позволяет выбраться на скалу. После четырех месяцев (январь–апрель), в течение которых лед покрывает озеро, Ушканьи о-ва некоторое время бывают окружены плавающими льдами, редко лед выдавливается на отмели и берега, на ряде камней (скал), служащих лежбищами для нерпы, довольно долго сохраняются наледи (в это время нерпа эти лежбища не использует).

Описываемые островные лежбища – очень безопасное место для животных, которые могут хорошо контролировать обстановку и избегать возникающую опасность, исходящую в нашем случае исключительно от человека. Вероятно, исторически так сложилось, что на этих островах, имеющих небольшие размеры, никогда не обитали хищники, способные навредить нерпе.

Динамика функционирования лежбищ и состав залежек

Известно, что оз. Байкал расположено в регионе, в котором темпы потепления климата в ХХ столетии вдвое превышали средние значения для земного шара. Не вдаваясь в причинно-следственные связи, отметим, например, что в Южной части Байкала температура верхнего слоя воды (T_w) в мае–сентябре за каждые 10 лет в среднем увеличивалась на 0.085°C, а с конца 1960-х до середины 1990-х гг. – на 0.54°C. С 1941 до 2005 гг. период с T_w > 1°C увеличился на 26 дней, с T_w > > 4°C – на 19 дней, а с T_w > 10°C – на 11 дней. Гомотермия весной теперь отмечается на 8 дней раньше (а осенью – на 11 дней позже), вскрытие озера и освобождение его ото льда происходит в среднем на 15 дней раньше и т.д. (Шимараев и др., 2002). Мы проанализировали видеонаблюдения, проведенные в разные по ледовой обстановке годы. Различия между годами сохранялись и на завершающей стадии существования льда на озере (рис. 3, табл. 1). В частности, видно, что “ледовитость” северной части Байкала в период распада ледового покрова существенно увеличивалась от 2012 года к 2019. В 2012 г. последние льды исчезли на 8–10 дней раньше (чем в другие сравниваемые годы), а его дислокация (в центре озера, а не у северо-восточного берега) была не характерной для северной части озера (рис. 3). В 2014 г. лед растаял на месте, мало перемещаясь по озеру, а в 2018 и 2019 гг. плавающие льды в северном Байкале вели себя как обычно: согласно розе ветров их регулярно поджимало к северо-восточному берегу.

Рис. 3.

Ледовая обстановка в северной части оз. Байкал в годы проведения видеонаблюдения (фото с сайта www.geol.irk.ru/dzz/bpt/ice/bpt_ksm.htm).

Межгодовые особенности ледового режима отражаются на функционировании береговых лежбищ, на динамике их формирования. Так, в 2019 г. льда было особенно много, а первый выход на берег случился позже, чем в менее ледовитом 2018 г. (табл. 1). События 2014 г. тоже укладываются в зависимость “меньше льда, раньше выход на берег”. Данные 2012 г. мы не принимаем во внимание, поскольку достоверно не зафиксирована дата первого выхода нерпы на берег. Посмотрим подробнее, как шло освоение лежбищ в разные годы.

2012 г. Когда на лежбище появились первые животные – неизвестно, но 02.06 их не было, а 03.06 в разное время светового дня на камнях лежали по 30–50 нерп (табл. 1). В воде и под водой в зоне видимости постоянно крутились еще ≈30 нерп, не считая подходящих “с моря”, а на Камушке весь день пролежали одна-две некрупные нерпы, сумевшие преодолеть порог лаза при уровне 456.21 м над ур. м. С этого дня на лежбище стало оживленно. Утром 04.06 больше 60 животных занимали не только выступающие из воды скалы и камни, но залегали и непосредственно на берегу. Среди них было относительно много некрупных особей, а на Камушке отдыхала одна нерпа. Днем животных стало больше (около 75), на Камушек выбрались три особи. Утром 05.06. на камнях лежало более 60 особей, на Камушке еще до начала съемок лежали 12 животных, успевших обсохнуть. Среди крупных и средних по размеру особей отмечалась большая конкуренция за право “попытать счастья” у лаза. Мелкие нерпы тоже в этом участвовали, но им не хватало сил (и размера), чтобы выбраться на скалу. К 12 ч на Камушке было 25 особей, свободного места оставалось много и особой агрессии между нерпами не наблюдалось; однако уплотнение залежки все равно происходило – нерпы жались друг к другу. Весь день 07.06 (уровень + 3 см) нерпы на лежбищах отсутствовали без видимой на то причины – небольшая волна с северо-запада, не заливающая большинство камней, не говоря о Камушке, не могла помешать животным. Тем удивительнее, что утром 08.06 только на Камушке лежало 33 сухие и 5 мокрых нерп, а примерно 45 – занимали другие камни. Правда, при хорошей погоде и спокойной воде. Перед лазом наблюдалась ожесточенная конкуренция, временами вода в прямом смысле бурлила от схваток претендентов на лаз. Утром 09.06 с 7 ч на Камушке лежали 28 нерп (уровень 456.26 м), но поскольку среди них было много мелких особей, на камне оставалось много места. Некрупных нерп накануне почти не было.

В целом в июне, судя по залежке на Камушке, молодых (неполовозрелых) особей на лежбище было много, но корректно оценить количественно размерный (возрастной) состав залежек трудно из-за большой “ротации” особей, а главное, из-за невозможности различать животных индивидуально. В первом приближении можно считать, что в середине июня на Камушке залежка на 1/3 состояла из некрупных, неполовозрелых особей. В конце июня уровень воды (456.47 м на 27.06) повысился, что позволяло нерпам выбираться на скалу в других (кроме лаза) местах. Это не привело к увеличению численности или оптимальному распределению животных на площади камня, но понизило накал страстей у лаза. В июне, особенно в первой половине, почти 100% особей в залежках на Камушке активно линяли. В июне нерпы отсутствовали на лежбище только один день (07.06).

При низком уровне воды заполнение лежбищ происходило в следующем порядке. Сначала осваивались камни на правом фланге (левый фланг просматривался изредка), потом начиналось освоение Камушка. При понятном разбросе данных (количество нерп на берегу, конечно, в целом зависит от погодных условий, а распределение по лежбищным участкам, вероятно, определяется их защищенностью от волн) вырисовываются определенные июньские тренды. На Камушке количество нерп увеличивается (что связано с подъемом воды в Байкале, понижающем высоту порога у лаза), на других камнях – уменьшается (рис. 4). Похоже, что животные, когда это возможно физически, предпочитают все же занимать, прежде всего, Камушек, особенно линяющие особи, относительное количество которых в июне увеличивалось (рис. 4). В июле, если данные за 01–11.07 рассматривать отдельно, количество животных в обоих секторах почти не менялось, а процент линяющих особей уменьшался (нерпы на лежбище присутствовали ежедневно).

Рис. 4.

Численность залежек (шт. особей) на лежбищах в секторах 1 и 2 (Камушек) и количество линного зверя (%) на Камушке. За 39 дней наблюдений нерпы не появлялись на лежбищах только два дня (по оси “х” дни с 1.06 по 10.07.2012).

Осенью, в сентябре–октябре нерпы практически перестали появляться на камнях сектора 1, но на Камушке, несмотря на частые волнения, залежки были многочисленными – вероятно, значительному количеству нерп по-прежнему нужен был берег – у значительной части этих животных продолжалась линька (табл. 2). По возрастному (размерному) составу залежки были смешанными – в них присутствовали как мелкие животные (возраста 2–3 года), так и крупные особи (самки), которых стало заметно больше. Формой тела такие самки походили на особей, у которых подмышечный обхват тела равен длине животного от кончика носа до кончика хвоста по изгибам тела, – столь высокую упитанность у беременных самок-матрон отмечали в 1990-х годах в октябре и ноябре в Чивыркуйском заливе. Появление, так же как и исчезновение животных на лежбищах было непредсказуемым. Так, 15.09 (уровень 456.90 м), несмотря на благоприятные погодные условия, нерпы на лежбище не было, а 16-го они появились в большом количестве, но их быстро спугнули (и в этот день животные больше не пришли). Утром 18.09 на Камушке залегали 39 особей (не менее 49% нерп линяли), и не было отбоя от желающих выбраться именно на эту скалу – за лаз шли “сражения”. Потом были штормовые дни, и нерпы на берегу не было. Но 28 и особенно с утра 29.09 на Камушке, кажется, не оставалось свободного места – настолько крупными были те 42 нерпы, которые собрались на нем, но 30.09 лежали всего 20 особей. В октябре нерпу на лежбищах наблюдали 6 дней. Утром 02.10 на Камушке лежали 27 нерп (39% линяющих), к полудню залежка насчитывала 35 особей, среди которых до 70% линяли! В дальнейшем на Камушке залегало по 23–35 особей, а доля линяющих составила 20–60% (табл. 2). Последняя залежка отмечена 22 октября (рис. 5): из 30 особей восемь были с признаками линьки (27%) и не менее 14 – беременными самками (48%), явно почтенного возраста (и, похоже, среди них тоже не все вылиняли). После продолжительного шторма, 26 октября наблюдения прекратили.

Рис. 5.

Последняя залежка на Камушке в 2012 г. (22 октября, 456.86 м над ур. м.). Точками помечены особи с признаками линьки, кругами обведены участки тела с видимыми дефектами кожи.

Таким образом, в 2012 г. береговые лежбища нерпа активно использовала, по крайней мере, с июня по октябрь включительно, но осенью суммарное количество нерп в залежках было почти вдвое меньше, чем летом. На лежбищах нерпа появлялась неожиданно, сразу и в большом количестве, никакого постепенного подхода и накопления зверей на лежбищах, не было.

В 2014 г. видеонаблюдения начались намного раньше, чем в 2012 г. – на берегу местами сохранялся снег. Но первые посетители лежбищ отмечены только на 13-й день – 23 мая (табл. 1). В поле зрения камеры попали примерно 30 нерп, преимущественно небольшого размера, причем появились они не как обычно (с утра), а днем, после 13 ч (в тихую, хорошую погоду). В следующие три дня отмечалось небольшое количество нерп на плаву, однако на камни они не вылезали, хотя погода была благоприятной, было много чаек и уток. 27.05 произошел привал – в 10 ч на камнях лежали десятки нерп (табл. 1) и не менее 20 особей плавали вокруг. Большинство животных к началу видеонаблюдений находились на суше не менее часа. Прибрежные камни заняли преимущественно крупные, хорошо упитанные (будто не было зимы) особи, относительное количество которых было большим. К 12 ч, кажется, все камни, пригодные для лежания, включая относительно высокие скалы в прибрежной зоне, были заняты. На правом фланге лежбищ лежало около 115 особей, много нерп просматривалось в воде. Пасмурным утром 28.05 небольшие волны с северо-запада заплескивали некоторые камни, но днем разъяснилось, и установилась благоприятная погода, но нерп почти не было (около 10 особей), но на следующий день, несмотря на пасмурную погоду и зыбь с севера-северо-востока, наблюдался второй привал. Утром на камнях правого фланга было около 60 особей, к 12–13 ч их стало около 100. Такая же картина наблюдалась на правом фланге 30.05, и около 50 нерп лежали на левом фланге лежбища (рис. 1), причем некоторые забрались очень высоко, будто спасаясь от волнового воздействия, которого не было. На следующий день (31.05) при севере-северо-западе с небольшой зыбью лежбища пустовали (меньше 20 особей). В мае нерпы только “заглядывали” на заманчивую теплую поверхность Камушка, но вылезать даже не пыталась, что и понятно – при уровне 456.13 м сделать это проблематично. Но все замеченные немногочисленные подходы к Камушку сделаны в районе лаза. Майские залежки примерно на 80% были представлены взрослыми особями (судя по размерам), но и остальные звери были не мелкими. При этом большинство особей выглядели хорошо упитанными, истощенных, худых животных не отмечено. В целом физическое состояние животных позволяет предположить, что обеспеченность животных пищей зимой и весной была хорошая, а условия миновавшей зимовки – мягкими, не требовавшими больших затрат энергии. Кроме того, вызывает сомнение, что для таких особей необходим отдых на берегу, а большое количество очень упитанных взрослых самок наводит на мысль, что они не рожали и не выкармливали щенков в данном году (т.е. о высокой яловости осенью 2013 г.).

Пасмурная погода и заметная волна с северо-запада 01.06 не помешали некоторым животным выбраться на береговые камни, а также занять вершины затопленных камней (около 10–15 особей), куда волны не доставали. На следующий день (волна утихла, солнечно) отмечен первый июньский привал. На правом фланге насчитывалось более 100 особей; высокая плотность нерпы была как на камнях, так и непосредственно на берегу (рис. 6), площадь которого при низком уровне большая, но из-за крупных валунов этот лежбищный участок не удобен для передвижения тюленей. Одновременно на левом фланге не менее 80 нерп занимали все, что возможно, включая высоко расположенные лежки, куда забраться непросто. Десятки нерп плавали между камнями. Отметим, что животные, лежащие на пляже, ведут себя и, наверное, чувствуют себя много спокойнее, чем их сородичи, занимающие дефицитные камни в литорали. Тем не менее, берег осваивается намного реже, чем “водные” камни – обычно, когда численность нерп велика, составляет около сотни голов. О размерно-возрастном составе залежек можно судить, например, по фрагменту характерной береговой залежки (рис. 7). Из 30 особей, уместившихся в кадре, 9 неполовозрелых (4 особи совсем мелкие, есть один “заморыш”), а 15 – взрослые, хорошо упитанные особи (принадлежность остальных вызывает сомнения). Кроме того, минимум 11 (35%) животных линяют, а у 11 нерп на теле видны язвы и шрамы.

Рис. 6.

Первый июньский привал нерпы в 2014 г. (2.06.2014, правый фланг сектора 1).

Рис. 7.

Фрагмент правого фланга сектора 1 (утро 2.06.2014); залежка из 31 нерпы, кружками помечены шрамы и болячки на коже, в правой половине кадра – 15 линяющих нерп.

Продолжая хронологию, отметим, что 09.06 на правом фланге на камни вылезли около 100 нерп, но их вскоре согнали туристы. Животные, правда, через пару часов снова вылезли на камни, но неизвестно, вернулись ли те, что лежали с утра, или подошли другие особи. То же самое повторялось 10, 11 июня и так далее до 30.06. Нерп спугивали ежедневно, нередко по несколько раз в день. Каждый раз нерпы панически покидали лежбищные участки и уходили на короткое время, иной раз – на много часов. Вероятно, фактор беспокойства, тем более такой откровенный, имеет существенное значение – повторно лежбища заполнялись обычно меньшим количеством особей, отдельные залежки были относительно немногочисленными, а говорить о спокойном, полноценном отдыхе нерп не приходится. Понятно, что делать какие-либо количественные оценки в такой ситуации сложно, но в июне почти ежедневно на лежбищах до момента схода от испуга залегало не менее сотни особей, из них в среднем около 63% особей линяли (по 30 подсчетам).

Животные обычно лежали “плотно”, с неохотой покидали свои места, и только к вечеру 30 июня прошел сильнейший ливень, быстро согнавший нерпу с камней (рис. 8). Интересно, что животные, потерпев некоторое время удары крупных капель дождя, потом вдруг панически начали покидать свои места, в беспорядке падая в воду¹¹. Небольшие осадки (дождь) нерпа переносит стоически и не сходит в воду (2018 г.). Этот факт, как и то, что животные лежат на берегу и в пасмурную (не солнечную) погоду, и в туман, говорит, что, возможно, животным нужна не только солнечная радиация.

Рис. 8.

Ливень 30.06.2014 согнал всех нерп с их лежек.

В июле посещаемость лежбищ оставалась на прежнем уровне, заметить какую-то закономерность в распределении нерп по лежбищным участкам не удалось. Например, пасмурным, но тихим днем 01.07 нерпы лежали только на “морских” камнях правого фланга (более 60 особей) – береговые камни и Камушек пустовали, а 04.07 нерпы, напротив, лежали только на Камушке (около 30 особей), но не на камнях. И так далее.

Залежки на Камушке в начале лета 2014 г. формировались преимущественно из средних и крупных особей – большинство мелких нерп (массой меньше 30 кг) физически не могли выбраться на скалу (рис. 2). Примечательно, что в 2014 и в 2012 гг. “первопроходцы” покорили Камушек с недельной разницей по времени, но при одинаковом уровне воды (табл. 1). Отметим, что и более крупным животным (массой 35–45 кг) вылезти на скалу с первой попытки тоже удавалось не всегда. В июле возрастной состав залежки заметно молодеет (за 1 месяц наблюдений уровень воды в 2012 г. увеличился на 33 см, а в 2014 г. – на 21 см). В августе нерпа на лежбищах была ежедневно, многочисленные залежки на Камушке включали относительно много не крупных, неполовозрелых животных.

Осенью увеличилось количество дней с ненастной погодой, когда лежбища пустовали (в сентябре нерпа лежала на берегу только 8 дней, а в октябре – 6), что не означает отсутствия потребности в них. Уровень воды в сентябре повысился по сравнению с началом наблюдений на 71 см (456.90 м на 16.09.2014), большинство лежбищных участков оказались затоплены, а Камушек стал легкодоступным местом – нерпа осваивала главным образом его. В сентябрьских и особенно в октябрьских залежках доля мелких особей (включая сеголетков) на Камушке увеличилась. Одновременно, как и в 2012 г., было много очень крупных и хорошо упитанных особей, вероятно, беременных самок. Размерно-возрастной состав залежки уже не определялся высотой “порога” Камушка, а отражал ту часть популяции, которая имела потребность в твердом субстрате. Например, 01.09 на Камушке залегали 20–30 в основном (80–85%) крупных нерп, то на следующий день из 27 нерп около 40% особей были неполовозрелые. Остальные камни на правом фланге пустовали, несмотря на то что незначительная северо-западная волна не могла препятствовать их освоению. В целом в сентябрьских залежках доля мелких животных сохранялась высокой, а на Камушке временами лежали по 40–50 особей разного размера, многие из которых продолжали линьку (порядка 60%). В секторе 1 на прибрежных и более или менее затопленных камнях наблюдались единичные нерпы, только 29.09 их было около 15. В октябре на лежбищах одновременно наблюдали не более 24–42 нерп, последний раз 22.10. Но и в тех залежках около 36% особей были с признаками линьки.

2018. Видеосъемка велась преимущественно в панорамном режиме, без крупных планов, что практически исключало даже приблизительную оценку количества линяющих особей и других характеристик. В начале наблюдений (табл. 1) на берегу местами сохранялся снег, плавающих льдов не было, а благодаря исключительно низкому уровню воды (455.86 м над ур. м.), площадь всех лежбищ была значительно увеличена. Повлиял ли низкий уровень на “экологическую емкость”²² лежбищ (другими словами, стало ли на камнях больше нерпы), сказать трудно, но перераспределение животных, вероятно, произошло. Несмотря на идеальную погоду (солнечно и тихо), первые нерпы появились на камнях только утром 28.05, а в относительно большом количестве – 29.05 (около 30 нерп на правом фланге и порядка 10 – на левом, причем их вскоре согнали). Только 31.05 состоялся привал – на правом фланге лежбища насчитывалось ≈ 80 нерп на камнях, и 45–50 – непосредственно на берегу, а Камушек пустовал. Потом нерп спугнули и, хотя они вернулись (или другие?), такой массовости уже не было. На следующий день (1.06.2018) распределение животных примерно сохранилось, но животных стало больше: уже в 5 ч утра в секторе 1 на всех лежбищных участках лежало порядка 200 особей. Приблизительно такая численность сохранялась весь день до тех пор, пока пришедшая вечером волна с севера-запада буквально за 15–20 мин не “смыла” всех нерп. Отметим, что если в течение дня меняется погода, животные остаются лежать и заблаговременно лежбища не покидают (рис. 9), и вряд ли “предчувствуют” непогоду. Кстати, о предчувствии. Описан случай, когда несколько нерп, лежащих на берегу, были задавлены огромными валунами, которые вдруг, надо полагать стремительно, сместились во время землетрясения (Петров, 2009).

Рис. 9.

Нерпы не покидают Камушек даже при волнении, “смывающем” животных с других камней (северо-запад, 16.09.2014).

В дальнейшем нерпы в том или ином количестве постоянно залегали на лежбище, причем залежки были многочисленными (не менее 100 особей). Например, 8.06 при идеальной погоде (тишина, солнечно и тепло) в 6 ч на левом фланге лежало не менее 90, а на правом – 150 особей. В 9 ч утра их стало, соответственно, 157 и не менее 170 особей (позже нерп спугнули). Столь же массовыми были залежки 11 и 12 июня – несмотря на густой утренний туман на камни вылезало до 300 особей. Уровень воды к этому времени увеличился (456.00 м), но все равно множество животных залегало непосредственно на берегу. В начале июня одному из авторов удалось побывать на других лежбищах архипелага. Все осмотренные залежки были очень многочисленными. В частности, на о-ве Долгий, со стороны, обращенной к о-ву Тоненький, ежедневно залегало не менее 400–500 нерп, еще больше животных (в отдельные дни до 1000) собиралось на восточной части о-ва Круглый (рис. 1). В июне животные присутствовали на лежбище ежедневно, в июле – в течение трех дней нерп не было вовсе и два дня наблюдали единичные особи (виной тому непогода). Про август и сентябрь сказать что-то определенное нет возможности – видеонаблюдения прерывались по техническим причинам, и было много ненастных дней. Однако нерпы регулярно появлялись на лежбищах, иногда в большом количестве.

По данным наблюдений 2018 г., правый фланг лежбища пользуется большей популярностью у нерпы, чем левый. С чем это может быть связано, непонятно, но точно не с волнением, поскольку такое соотношение сохраняется при любой погоде. Например, 10.07 количество нерп на камнях на правом фланге увеличивалось от утра к полудню, но происходило это первоначально не за счет освоения пустующих камней (а они были), а путем уплотнения имеющихся залежек, даже если это вызывало сопротивление со стороны уже лежащих особей. При этом на левом фланге лежбища все камни или большинство их оставались свободными – нерп не было. Относительно большая юго-западная волна больше воздействует на левый фланг лежбища, и в меньшей мере сгоняет нерп с камней на правом фланге, а северо-западная волна, напротив, в первую очередь “смывает” нерпу на правом фланге.

На Камушке (в соответствии с низким уровнем воды) нерпы появились поздно (табл. 1), и только в июле начались частые подходы к лазу и попытки выбраться на скалу; к середине месяца при уровне 456.24–456.28 м на нем ежедневно залегало по 20–30 и более нерп. Ко второй половине августа многие камни затопило (на 15.08 уровень воды 456.56 м), что повысило значение Камушка. На нем собиралось максимально возможное количество животных (до 40–45). В сентябре наблюдалось то же самое – уровень воды продолжал повышаться, затапливая лежбищные участки (на 15.09–456.76 м), и нерпа вынуждена была забираться на высокие скалы, при этом Камушек оставался излюбленным местом. В октябре (на 01.10 уровень воды 456.84 м), когда по традиционным представлениям (Морские млекопитающие…, 1976; Пастухов, 1993) нерпа должна мигрировать в Чивыркуйский залив и формировать ледовые залежки, она продолжала лежать на берегах Ушканьих о-вов. Однако животные все-таки чаще игнорировали лежбища даже при тихой солнечной погоде, и вплоть до прекращения съемки (24.10), в отличие от 2012 г. (табл. 2), лежали не только на Камушке, но и на правом фланге (рис. 10), занимая все камни, на которые могли выбраться физически. На левом фланге подходящих камней оставалось больше (по количеству), но численность нерпы там была меньше – эта плохо объяснимая избирательность наблюдалась постоянно. Но 17 и 18 октября, несмотря на туман и морось, на камнях насчитывалось, соответственно, ≈ 100 и 150 особей, много животных лежало и 19.10, а утром 20.10 лежбища оказались совершенно пустыми.

Рис. 10.

Залежка на Камушке и на других камнях правого фланга сектора 1 (18.10.2018): многие камни затоплены, а на Камушке залегают по 30–40 особей.

Поскольку погодные условия в эти дни практически не различались, то феномен, который мы наблюдали, можно объяснить только групповой миграцией животных в период открытой воды (см. ниже). Кроме этого, в дни, когда на Байкале бывал шторм, лежбища пустовали, но после того, как метеоусловия улучшались, и волна успокаивалась и, казалось, ничего не мешало животным выбираться на берег, происходило это с некоторой временнόй задержкой (от нескольких часов до полусуток). В районе лежбищ сначала появлялось несколько “разведчиков”, которые, не вылезая на камни, обследовали их. Возможно, что при шторме нерпа уходит от островов достаточно далеко, и чтобы вернуться, ей нужно время, но, по-видимому, после непогоды к лежбищу подходят другие группы животных. Таким образом, в 2018 г. не было отмечено особых периодов привалов – при благоприятной погоде нерпы выходили на сушу, по крайней мере, уже с 5–6 ч утра. В течение светового дня (при отсутствии фактора беспокойства в виде неосторожных туристов) все лежбища оставались занятыми, но на них происходила некоторая ротация – одни животные покидали лежбища (в том числе и по своей воле), другие занимали их место.

В 2019 г. наблюдения начались 25.05 (как в 2018 г.), но в этом году непосредственно у острова еще плавали поля льда, а на береговых скалах лежал снег (продержавшийся до 15.06). Кроме того, в отличие от маловодного 2018 г., в этом году уровень воды был на 41 см выше (табл. 1). Уже 28.05 лед в пределах видимости не наблюдался, но первые животные, вылезшие на камни (5 особей средних размеров), отмечены только в июне (табл. 1). В отличие от других лет освоение лежбищ проходило необычно: в течение дня (4.06) количество животных на лежбище увеличивалось постепенно (в 7 ч – 5 особей, в 12 ч – 19, в 19 ч – 26 особей). При этом практически не были видны головы животных в воде (на плаву), и создалось впечатление, что животные намеренно подходят к камням преимущественно в подводном положении. Нерпы в первую очередь выбрались на самые близкие к Камушку камни, а единичные особи – и на сам Камушек. На следующий день рано утром зафиксировано начало привала нерпы (табл. 1), однако около 10 ч нерп согнали, и еще не “облежавшиеся” животные, видимо, ушли с близлежащей акватории – в этот день на камнях нерпы практически не было (всего отмечено 14 особей). Но 06.06 на лежбище случился второй привал – в 7 ч на камнях залегало не менее 130 особей (табл. 1). Достаточно густой туман им не помешал (рис. 11), а многие звери уже пролежали на воздухе не менее 1.5–2 ч, т.е. нерпы подошли на лежбища не позднее чем в предрассветные часы. К сожалению, нерп в течение дня неоднократно спугивали. Утром 14.06 “наполненность” основного Ушканьего лежбища приближалась к его “экологической емкости”: на правом фланге в 7 ч утра одновременно на берегу, частично затопленных камнях и даже на вовсе затопленных камнях (при небольшой глубине) лежало до 160 животных (35 – на Камушке) и около 100 особей лежали на левом фланге. За 45 дней наблюдений (июнь–июль) нерпа отсутствовала на лежбище 3 дня.

Рис. 11.

Привал нерпы туманным утром 6.06.2019 (около 20 особей на Камушке и около 70 особей на видимых участках сектора 1).

Из представленных материалов видно, что освоение лежбищ в разные годы проходило не одинаково как в плане хронологии их освоения (вероятно, зависящей от “ледовитости” года), так и массовости залежек (прослеживается слабая зависимость от “водности” – чем ниже начальный уровень воды, тем многочисленнее залежки). “Водность” года, несомненно, оказывала влияние на распределении животных на лежбищных участках (яркий пример – Камушек). Состав залежек, особенно июньских и июльских, тоже был разным – если в 2014 г. преобладали крупные и хорошо упитанные особи, то в 2012 г. было много неполовозрелых животных и особей нормальной упитанности, что, вероятно, определялось условиями проведенной зимовки. Погодные условия также вносили свои коррективы в поведение животных и функционирование лежбищ, но особое влияние оказывал совершенно непредсказуемый и довольно мощный антропогенный фактор.

Линька

Смена волосяного покрова – важнейший физиологический процесс, протекающий у всех особей нерпы после зимовки под сплошным льдом (вся популяция), после родов и выкармливания щенков (взрослые самки) и после спаривания и гона (взрослые самки и самцы). В 1960–1990-х гг. все нерпы независимо от пола и возраста линяли на плавающих льдах в течение 15–20 дней (Иванов, 1982; Пастухов, 1993), а линяющие животные редко встречались после 15 июня, а в октябре – ноябре линяющие нерпы были необычным явлением (Иванов, 1982). Животные, которые не успели вылинять на плавающих льдах и которые проводят летние месяцы в пелагиали (время нагула), на “плаву” вылинять не могут (Петров, 2009). Исследователи давно (например, Белькович, 1964) предполагают, что на стадии отмирания волосяных луковиц и выпадения волос тюленям необходимо определенное время проводить на воздухе. Механизм линьки запускается гормонально, основной фактор, влияющий на сезонную линьку, – температура, а стимулятором начала этого процесса является изменение длительности и интенсивности освещения, действующего через зрительное восприятие на гипофиз (www.age-of-mammals.ucoz.ru/ index/kozhnye_zhelezy/0-651). Если это так, то “необходимость пребывания на воздухе” и “является индивидуальной мотивацией нахождения животных на берегу” (Нестеренко, Катин, 2014, с. 129). В данном случае речь идет о ларге, которая ярко демонстрирует, зачем ей нужен берег, непрерывно и коллективно занимаясь “обработкой шерсти” всеми способами (переворачивается, трется о грунт, крутится и т.д.). Ничего подобного на береговых лежбищах у байкальских нерп мы не видим, а все перечисленное “в норме” нерпы проделывают на плавающих льдах.

Так или иначе, байкальская нерпа вынуждена выходить на берег, а поскольку подходящих мест для формирования залежек не хватает³³, то, на лежбищах, судя по неубывающему проценту линяющего зверя, должна происходить смена состава залежек (ротация). И, по-видимому, таких животных в популяции много – выход на берег растягивается на все лето и осень, вплоть до образования первых льдов в заливах и на мелководьях (куда нерпа и устремляется чуть позже). Объяснить практически ежедневные колебания доли линяющих особей в залежках, на наш взгляд, можно только одним – вероятно, мы наблюдаем разные группы животных, которые периодически подходят к лежбищам с “моря” или мигрируют с северных лежбищ, как считал Иванов (1938). Это подразумевает возможное наличие в популяции нерпы неких групп в пелагический период жизни. Проверить гипотезу можно только массовым мечением, однако упоминание о существовании небольших групп нерп (до 20 особей) в нагульный период есть (Иванов, 1938), и такое объяснение довольно правдоподобно. Пастухов (1993, с. 133), рассуждая о распределении и плотности нерп в нагульный период, ограничился предположением, что “…нерпа образует локальные, коммуникационно связанные группировки”. Добавим, что если, как полагают, у животных с задержанными сроками линьки нарушены какие-то обменные процессы (Иванов, 1982), то таких нерп можно отнести к группе больных (нездоровых). Кроме того, затянувшаяся линька должна отражаться и на других сторонах жизни нерп, и этот вопрос должен стать предметом изучения.

Болезни и патологии

Все время наблюдений залежек на Камушке выяснилось, что в каждой залежке почти у 50% особей на теле имеются многочисленные язвы, шрамы, болячки, нередко поражающие большие участки тела (рис. 12). В 2012 г. за 33 дня наблюдений отмечено 108 случаев повреждения кожно-жирового покрова, а в 2014 г. за 58 дней – 256 случаев. Самыми уязвимыми оказались участки тела в области лопаток и крестца – на них пришлось 67% всех “дерматитов” (дано в %):

Рис. 12.

Различные типы патологий кожно-волосяного и жирового покрова байкальской нерпы по материалам видеонаблюдений 2012 и 2014 гг.

Кроме этого, отмечены свежие, как правило, кровоточащие раны (у 6 и 12 нерп, по годам соответственно). Также нередко наблюдали животных с нарушением волосяного покрова в виде облысения различных участков тела. Кожный покров без следов волос в 2012 г. был отмечен у 47 особей, в 2014 – у 120 (правда, не исключено, что некоторые особи попадали в поле зрения наблюдателя неоднократно). Также наблюдали животных с патологиями органов зрения: в 2012 г. обильные гнойные выделения “залепляли” глаза у 2 нерп, у 2 особей было “бельмо”, одна нерпа вообще была одноглазой; в 2014 г. – у 6 нерп были проблемы с глазами, и 2 особи были с одним глазом.

Происхождение упомянутых патологий не может быть объяснено антропогенным фактором (в частности, последствиями огнестрельных ранений, как считали раньше). Уже много лет ограниченное количество нерпы добывают только сетями. Наличие браконьеров, ведущих добычу нерпы огнестрельным оружием, исключить нельзя, но объемы “ружейного” промысла в любом случае минимальные. Поэтому надо признать, что нерпы наносят друг другу весьма серьезные ранения, как это наблюдается у каспийского тюленя (Лисицына Т.Ю., личное сообщение). Однако следует констатировать и многочисленные факты наличия у животных патологий кожно-волосяного покрова, что вызывает тревогу и требует изучения профильными специалистами.

Суточная динамика заполнения лежбищ

Пример постепенного заполнения лежбища на Камушке в течение светового дня мы наблюдали 1 августа (2014 г.). В пасмурную, но тихую погоду в 8 ч утра на нем лежали 9 нерп (и только одна была взрослой). Через час нерп стало 26 (половина – неполовозрелых), еще через час (10 ч) – 35 (заведомо взрослых всего 8–9); в 11 ч на скале разместились 43 нерпы, но лежбище не выглядело “переполненным”, поскольку крупногабаритных особей почти не прибавилось. Потом залежка частично обновилась, но и в 12, и в 13, и в 14 часов преобладали неполовозрелые животные (во всяком случае, меньшего размера, чем явно взрослые). С 16 до 19 ч на Камушке постоянно находились 45–47 нерп. Состав залежки менялся “конвейерным” способом – животные выбирались (в основном через лаз) на скалу и постепенно (конечно, избирательно) вытесняли тех, кто занимал периферию скалы, иногда добираясь до вершины. Вновь прибывающие особи порой весьма активно завоевывали себе место. Происходила настоящая ротация залежки, но численное соотношение “взрослые – неполовозрелые” приблизительно сохранялось.

Такой размерный (возрастной) состав, конечно, является следствием высокого уровня воды (456.50 м), но не только. Он отражает возрастной состав нерп, подходящих в район лежбищ или обитающих здесь именно в этот день, поскольку крупным животным ничто не мешало выбраться на лежбище. Интересная деталь – в 18 ч на камнях правого фланга в секторе 1 не было ни одной нерпы (!). Скорее всего (видео нет), примерно так было и днем, что отчасти объясняет, стремление нерп исключительно на Камушек, но вовсе не объясняет, чем их в этот день не устраивали другие лежбищные участки.

Описанная суточная динамика численности нерпы на лежбище, скорее, исключение, хотя прежде была описана похожая картина (Иванов, 1938; Морские млекопитающие…, 1976): до 7 ч нерп на камнях нерп нет, с 8 ч они начинают вылезать; позже количество нерп увеличивается, достигает максимума к 11 ч, после чего часть животных уходит, численность понижается до минимума (в 13–14 ч), а с 15–16 ч – нерпы возвращаются, и их количество возрастает до второго (за сутки) максимума (около 18 ч). Потом нерпа снова покидает лежбища, и к 20–21 ч “лежбище становится почти пустым” (Иванов, 1938, с. 226). Обычно ничего подобного мы не наблюдали, более того, как правило, не просматривалось практически никакой “правильной” суточной динамики. Освоение лежбищных участков проходило по простой схеме, и характерную динамику освоения лежбища на Камушке можно представить так. При включении камеры (2.08.2014 в 8 ч) на лежбище уже лежали 47 нерп, на других камнях правого фланга, включая берег, было еще более 50 животных. Пришли на лежбища нерпы раньше, предположительно, в утренних сумерках. В течение светового дня состав залежек немного обновлялся, и, если не вмешивался человек, животные оставались на лежбищах до прекращения съемок, практически до темноты (22–23 ч). Если нерп в течение дня пугали (как это неоднократно было 2.08), то животные уходили на некоторое расстояние, иногда в пелагиаль (т.е. за свал), потом возвращались. К вечеру на Камушек пришли мелкие животные (неполовозрелые). На следующий день (как и 4 августа) на нем с утра снова лежали почти 50 нерп и так далее. Так продолжалось весь месяц за исключением отдельных штормовых дней (например, 10.08). Остаются ли нерпы на камнях на ночь – не установлено (Петров, 2009). При сравнении картинок, полученных в 21 час предыдущего дня и в 6 час следующего (наблюдения 2014 г.), сказать что-то определенное нельзя, кроме того, что общее количество животных на залежках утром и вечером мало различалось. Но на нескольких кадрах, снятых практически в темноте (предутренние сумерки, в 4–5 ч), четко угадываются лежащие на камнях нерпы. Скорее всего, пришли они туда не ночью, а остались лежать с вечера.

Привалы

Пастухову (1993, с. 119, 122) было “ясно, что массовому выходу животных на камни предшествовала их концентрация в близлежащих районах, вызванная не просто желанием “полежать на солнышке”, а, по-видимому, значительными концентрациями объектов питания в том районе”. Но это только домыслы, никаких сведений о подобных концентрациях “нерпичьего питания” нет и не было. Проще факт привалов связать с групповой миграцией байкальской нерпы в нагульный период, о которой сказано выше. В этом случае Ушканьи о-ва являются промежуточным пунктом на миграционном пути (в Чивыркуйский залив) не единичных особей, перемещающихся в пелагиали индивидуально, сами по себе, а в составе некой группы.