ГЕОГРАФИЯ И СЕМАНТИКА

РИТУАЛОВ ЗАВИВАНИЯ (ЗАЛИВАНИЯ) ОВИНА

В СВАДЕБНОМ ОБРЯДЕ ДОНСКИХ КАЗАКОВ

Т.Е. Гревцова

Татьяна Евгеньевна Гревцова | https://orcid.org/0000-0001-7512-9528 | tanyar_2@mail.ru |

к. филол. н., старший научный сотрудник лаборатории филологии | Федеральный ис-

следовательский центр Южный научный центр Российской академии наук (ЮНЦ РАН)

(пр. Чехова 41, Ростов-на-Дону, 344006, Россия)

Ключевые слова

казаки, свадебный обряд, обрядовая лексика, ритуальный переход, овин, огонь, этно-

лингвистика, картографирование

Аннотация

Ритуалы, называемые словосочетаниями с лексемой овин, у донских казаков соверша-

лись во время девичника, перед отъездом свадебного поезда из дома невесты, после

брачной ночи и в конце свадьбы. Их приуроченность к разным этапам свадебного цик-

ла и различное акциональное наполнение свидетельствуют об ареальном разнообра-

зии донской свадебной традиции, на формирование которой повлияли переселенцы,

главным образом из южнорусских регионов. Мотив завивания, отраженный в названии

данных ритуалов, распитие спиртных напитков из общей посуды, разбивание полых

предметов, зажигание и тушение огня, имитация родов и другие элементы заливания

(завивания) овина говорят о сложном символическом наполнении данных обрядовых

эпизодов и архаичности стоящих за ними народных представлений. Тушение овина,

реальное или только символическое, обозначает окончательный ритуальный переход

молодых в другую социальную группу, в первую очередь невесты, утрату ею прежних

биологических и социальных характеристик, невозможность возвращения к добрачно-

му состоянию.

Информация о финансовой поддержке

Государственное задание ЮНЦ РАН [номер госрегистрации № 122020100347-2]

Статья поступила 08.04.2021 | Окончательный вариант принят к публикации 12.07.2021

Ссылки для цитирования на кириллице / латинице (Chicago Manual of Style, Author-Date):

Гревцова Т.Е. География и семантика ритуалов завивания (заливания) овина в свадеб-

ном обряде донских казаков

// Этнографическое обозрение.

2022.

№ 1. С. 178-197.

https://doi.org/10.31857/S0869541522010110

Grevtsova, T.E. 2022. Geografiia i semantika ritualov zavivaniia (zalivaniia) ovina v svadebnom

obriade donskikh kazakov [Geography and Semantics of the Rituals Named Zavivat’ (Zalivat’)

Ovin in the Wedding Rite of the Don Cossacks]. Etnograficheskoe obozrenie 1: 178-197.

https://doi.org/10.31857/S0869541522010110

Этнографическое обозрение | ISSN 0869-5415 | Индекс 70845 | https://eo.iea.ras.ru

Гревцова Т.Е. География и семантика ритуалов завивания (заливания) овина...

179

радиционная духовная культура донских казаков представлена во мно-

жестве локальных вариантов, которые могут существенно различаться

между собой даже в соседних населенных пунктах. Это обусловлено осо-

бенностями процесса формирования населения Донского края, куда в разные

периоды стекались выходцы из русских губерний, запорожские казаки, мало-

российские крестьяне, представители неславянских народов. Одной из отли-

чительных особенностей духовной культуры Дона ее исследователи считали

наличие периода разрыва с материнской земледельческой традицией, когда

военизированные мужские сообщества не занимались сельским хозяйством, а

семейно-брачные отношения не были распространены среди казаков (Проценко

1995: 48). На начальном, “рыцарском”, этапе истории казачества вступление в

брак совершалось на кругу простым объявлением о создании семейного сою-

за, а формирование развернутого свадебного обряда начинается с развитием на

Дону земледелия, переходом к оседлому образу жизни и увеличением числа

жителей Донского края (Проценко 2004: 29). Под влиянием изменений, прив-

несенных переселенцами в проведение обряда, он постепенно трансформиро-

вался, его черты видоизменялись вследствие контактов с соседними локальны-

ми традициями; вследствие этого донская свадьба к XIX в. приобретала тот

неповторимый облик, в каком она и была зафиксирована в дореволюционных

описаниях.

В свадебной терминологии донских казаков есть одно интересное слово-

сочетание - завивать овин (варианты - заливать овин, тушить овин), распро-

страненное во многих районах Дона. Выражение заливать (завивать) овин

зафиксировано в Белокалитвинском, Боковском, Верхнедонском, Семикаракор-

ском, Усть-Донецком, Шолоховском районах Ростовской обл., Алексеевском,

Даниловском, Иловлинском, Кумылженском, Нехаевском, Новоаннинском, Но-

вониколаевском, Урюпинском районах Волгоградской обл., тушить овин - в

Даниловском, Клетском, Кумылженском, Михайловском, Фроловском районах

Волгоградской обл. В Советском и Обливском районах Ростовской обл. встре-

чается обряд, называемый тушить пожар и относящийся к тому же моменту

свадьбы, что и заливание овина в соседних районах. Значение, обрядовое на-

полнение и культурная семантика заливания (завивания) овина разнообразны на

территории Донского края.

Слово овин встречается в словарях диалектной лексики Дона только в со-

ставе приведенных свадебных терминов. Тип конструкции для сушения снопов

с очагом отсутствовал на территории Области войска Донского, во-первых, по

причине длительного отказа казаков от земледелия и сильной редукции всей

сферы быта, лексики и обрядности, связанных с этой деятельностью; во-вто-

рых, теплый климат региона позволял обходиться без сушильни снопов с оча-

гом (Самоделова 2015: 138-139). Вторичные значения лексемы овин, фиксиру-

емые в других русских диалектах (“высушенные для обмолота снопы”, “вид

укладки снопов”, “куча обмолоченной соломы” и др. [СРНГ 1987: 297-298]),

в донских говорах также не отмечены. Учитывая это, неудивительно, что на-

звания эпизодов свадьбы со словом овин имеют непрозрачную для носителей

традиции семантику. Анализ географии, обрядового наполнения и культурной

семантики выражений заливать (завивать) овин, сопоставление со схожими по

названию и составу ритуальных действий эпизодами свадеб других восточнос-

лавянских областей могут пролить свет на формирование свадебного обряда

донских казаков.

Были проанализированы более 100 текстов, описывающих свадебные об-

ряды, обозначаемые словосочетаниями с лексемой овин (в том числе сход-

ные по содержанию описания свадебных эпизодов, называемые тушить

Гревцова Т.Е. География и семантика ритуалов завивания (заливания) овина...

181

Поскольку словосочетания завивать (заливать) овин в разных районах

Ростовской и Волгоградской областей относятся к различным обрядовым эпи-

зодам, целесообразным представляется описание и анализ каждого из них.

1. Единичный текст о заключительном эпизоде девичника, обозначаемом

выражением завивать овин, записан в станице Краснодонецкой Белокалитвин-

ского р-на Ростовской обл.: “Завивать авин - эта дажы и ни посли свадьбы. Када

дявишник аташол, патом садяца за стол, становють пирох и пають песни. И када

спають, патом этат пирох разризають усе. Эта и авин” (ПМ Проценко 1990)¹.

Свадебный обряд станицы Краснодонецкой хорошо исследован (Листопадов

1954; Анашкина 1976; Рудиченко 2000; Токмакова 2018), но ритуала завивать

овин во время девичника зафиксировано не было. А.М. Листопадов отмечает

угощение игриц (игрица - подруга невесты, поющая песни на свадьбе [БТСДК

2003: 196]) пирогом с рисом и яйцами в этом обрядовом эпизоде (Листопадов

1954: 174), однако культурная семантика разделения пирога, описанного в при-

веденном выше тексте, иная и связана с прощанием невесты с кругом незамуж-

них подруг и своим девичеством. Несмотря на единичность фиксации данного

обрядового акта, семантика других ритуалов, называемых словосочетаниями с

лексемой овин, свидетельствует о том, что приуроченность к девичнику разде-

ления выпечки между девушками не случайна.

В районах, расположенных по Северскому Донцу, предсвадебный день

традиционно отличался большим количеством обрядовых действий, а по зна-

чимости приближался ко дню свадьбы. Накануне венчания происходило на-

сыщенное символическими актами и фольклорными текстами перенесение

приданого невесты (подушки) в дом жениха, перемещение главного свадебного

хлеба (каравая) и девичник. На девичнике “линия обрядов, символизирующих

отделение невесты от группы девушек-подруг и своего рода, достигает… своей

кульминации” (Токмакова 2018). В Белокалитвинском р-не девушек одаривали

шишками или каравайными ветками (Токмакова 2018). В этот акциональный

ряд логично встраивается описанное разделение пирога, символизирующее об-

щую долю группы незамужних девушек и окончательный уход невесты из этого

сообщества (Байбурин 1998: 80).

В структуре восточнославянского свадебного обряда канун свадьбы - по-

граничный момент ритуала, который, с одной стороны, является подготови-

тельным этапом принятия нового статуса и ритуального “перехода”, а с дру-

гой - фазой окончательного разрыва жениха и невесты с добрачной жизнью

(Гура 2012: 418). В этот период у восточных славян совершаются ритуальные

действия с волосами невесты, изготавливается свадебный венок и свадебное

деревце, являющиеся атрибутами новобрачной; также выпекается каравай и

другие обрядовые хлеба. Все эти предметные символы свадьбы тесно свя-

заны с мотивом витья: волосы невесте повивают, венок вьют, свадебное

дерево завивают, обязательно готовили к свадьбе витые изделия из теста

(витушки, калачи), витыми могли быть украшения на свадебном каравае.

Завивание - ритуальное действие, имеющее защитную и продуцирующую

функции, в обрядах календарного и жизненного циклов оно соотносится с

ростом и зарождением. Мотив витья и кручения в свадебном обряде восточ-

ных славян представлен в элементах разных кодов, а глаголы вить, крутить

и их производные широко распространены в любовно-брачной терминоло-

гии (Гура 2012: 706). Исследователи отмечают, что мотив витья в ритуа-

лах заключения брака связан главным образом с невестой и ее атрибутами

(Плотникова 1996: 108).

2. Словосочетание завивать (заливать) овин в районах, расположенных

вдоль рек Верхний Дон (Верхнедонской, Чертковский районы Ростовской обл.) и

182

Этнографическое обозрение № 1, 2022

Хопёр (Алексеевский, Иловлинский, Кумылженский, Новоаннинский, Урюпин-

ский районы Волгоградской обл.), может относиться к угощению, устраиваемо-

му в доме невесты после ее выкупа и отъезда свадебного поезда: “Это ж

когда забирають, вот у меня так вот, стол накрытый, ну там люди, которые, мы,

допустим, поехали, там соседи вот остались, они, в общем, выпивають, закусы-

вають, и это самое овин называется” (ПМА 2008: Орлова). Описания эпизода,

называемого завивать (заливать) овин, говорят о том, что, помимо угощения

оставшихся в доме невесты людей, в этот момент больше никаких обрядовых

действий не совершалось. Скорее исключением в этом ряду является имитация

родов, устраивавшаяся в станице Алексеевской перед заливанием овина: клали

свекровь на лавку, она изображала родовые муки, затем у нее на животе разби-

вали горшок:

Когда увозят невесту - “заливають овин”: мать ставить литр на стол, приглашаеть всех

глядельщиков за стол, где сидять молодые. Поплясали, попели и разошлись <…> Да,

пропустили: когда невесту забирають - увозят, у матери начинаются схватки. Ей ставят

горшок на живот и разбивают его. Всё, живот не болит. Затем “заливають овин” (Донская

свадьба 2020: 65-66).

Также нет и упоминаний особых блюд, подаваемых во время данно-

го застолья, однако иногда подчеркивается, что припасают водку на овин.

В Верхнедонском р-не Ростовской обл. эту водку оставшиеся в доме не-

весты “старые”, т.е. состоящие в браке родственники, пили ложками (ста-

ница Казанская): “Маладых атводють в-церкав, а старыи астаюца и авин

заливають: вотку пьють ис тарелки лошками” (СРДГ 1976: 8). Водка, кото-

рую распивали таким необычным способом - зачерпывая ложками из та-

релки, - получала специальное название - овинник (станица Мешковская):

“Авинник сваты пьють лошками” (Там же: 197). Ложками черпали водку

из тарелки и во время ритуала, который назывался пить (повивать) ковчег и

был зафиксирован фольклорной экспедицией МГУ в Серафимовичском р-не

Волгоградской обл.:

Родители ждуть дома, а этих, когда проводили, забрали, то называется “ковчег пьють”.

Такая водка остается, выливають ее в чашку, чашку становють, и в эту чашку выливають,

и родные ее остаються. Энти поехали, молодежь, к венчанию. А энти остаються и из

этой чашки ложками пьють водку. Ковчег повивають. Это родители невесты. А женихо-

вы родители дома ждуть, когда приедуть из церкви (Дианова 2008: 104).

Мотив витья в названии этого обрядового эпизода, обстоятельства совер-

шаемых действий (распитие водки ложками из общей посуды) и время их

исполнения (после отъезда свадебного поезда), состав участников указывают

на сходную символику обрядов завивания овина и повивания ковчега.

Совместное употребление спиртных напитков из одной посуды (в данном

случае - тарелки или чашки) - наиболее ритуализированная форма питья,

которая известна с древнейших времен, практиковалась на поминальных, ка-

лендарных, свадебных застольях и символизировала общность семьи, рода,

коллектива (Валенцова 2009: 56). А.К. Байбурин и А.Л. Топорков объясняют

“необходимость равного причащения к спиртному напитку… представлени-

ем о том, что пища и питье исходят от родовых богов и принадлежат всему

роду в целом” (Байбурин, Топорков 1990: 148). В свадебном, как и в других

семейных обрядах, совместное употребление специальных блюд и напитков

связано с необходимостью перераспределения общей доли (Байбурин 1998:

78-82). Например, у русских и белорусов до сих пор сохраняется обычай

зачерпывать из общего блюда ритуальные кушанья (кутью, кисель) во вре-

Гревцова Т.Е. География и семантика ритуалов завивания (заливания) овина...

183

мя поминок (Алексеевский 2008: 120; Новгородский 2008: 129), хотя прежде

употребление пищи из общего блюда было обычной практикой, не связан-

ной с какой-либо обрядностью. Обычай, согласно которому молодые едят

на свадебном пиру из одной посуды, известен многим славянским народам

(Гура 2012: 504). В эпизоде донской свадьбы употребление всеми членами

сообщества водки из одной тарелки или чашки, усиленное использовани-

ем ложек - важного для свадьбы предмета утвари, - приобщает каждого из

них к совершаемому ритуальному действу. В славянских свадебных обрядах

ложки являются одними из символических заместителей жениха и невесты,

о чем свидетельствуют различные манипуляции с ними (связывание ложек

новобрачных, употребление молодыми пищи одной ложкой, кража ложек из

дома невесты, принесение новобрачной в дом жениха своей ложки, наказа-

ние родителей “нечестной” невесты дырявыми ложками и т.д.) (Гура 2012:

93, 210, 477, 483, 520, 621).

В описаниях ритуала заливания (завивания) овина часто подчеркивается,

что данная трапеза устраивается для зрителей (людей, не приглашенных на

свадьбу, но обязательно приходивших посмотреть на нее), детей, соседей,

родственников невесты, оставшихся в доме ее родителей:

А эта овин, это когда вот невесту увозють. Вот приехал жених за ней, ну не все

гости там, молодежь приезжаеть. Тут выкупили ее, забрали и поехали. Эти хозяева,

отец, мать, тут все, эти, тогда это называлась глидельщики. Ага, вот эта приходють,

глидять. Ну и вот, их тогда стол убируть: зайдить, овин заливать. Угощають их (ПМА

2008: Ситникова).

И выводють и всё, они поехали с богом, а ты оставайся. Тогда заливають это, овин

заливають. После, увязуть молодых, тогда собирають людей, тут какие люди остаются,

желающие, щас вотки на стол, они гульбу тут свою открыли, пока молодые уехали, они

уж тут, стол накрыли, людям, людям, вот смотрять какие там остаются. Вот эта вот зали-

вають овин (ПМ Власкиной 2010).

В состав участников ритуала заливания (завивания) овина входили те, кого

не приглашали на главное свадебное застолье. Это и соседи невесты, и дети,

и молодые люди, не состоящие в браке, которые прощались с молодыми на

этом этапе обряда и не допускались на пир. В одном из описаний этого обряда

подчеркивается, что его устраивали для стариков, которым “нечего делать” на

свадьбе (материал собран в станице Казанская Верхнедонского р-на):

Када паехала нивеста ж жынихом виньчаца, тут авин завивають старыи люди. Аставють

им вотки, ани тут-тъ пьють, пъкамист там батюшка их пирьвянчаить, да приедуть, да

фстренуть их. А эти тут-та астаюца, старыи. Ну некуды ж их, и там делать йим нечива.

Фсех жы ни пасажаиш на падводы - да ста чилавек. А какии старыйь: “Да ну иё, пака я

влезу на этат тарантас, и ни паеду. Мы авин будим заливать”. Им аставють вотки, и ани

авин заливають, када уедуть виньчаца (Казачий свадебный обряд б.г.: 20).

Таким образом, устраиваемая после отъезда свадебной процессии трапе-

за служила для того, чтобы все приняли участие в обряде (в том числе те,

кому не позволялось присутствовать на свадебном пиру, или те, для кого это

было затруднительно). В заключении брака у восточных славян принимали

участие все члены микросоциума (Гура 2012: 23; Бузин 2015: 527), а обще-

ственный характер свадьбы у донских казаков был заложен еще в обычае

создания брачного союза на кругу (Проценко 2004: 32). На Нижнем Дону

глядельщики принимали участие в обряде переноса приданого, повсеместно

в донской свадебной традиции односельчане перегораживали дорогу свадеб-

ному поезду, требуя выкуп за проезд, зрителям давали по кусочку калача или

184

Этнографическое обозрение № 1, 2022

специального хлеба - встречника, разламываемого над головами новобрач-

ных при встрече молодых в доме жениха, и т.д. (Там же: 32).

Людей, оставшихся в доме невесты после отъезда свадебного поезда, уго-

щали также для того, чтобы “погладить дорожку” молодым: «Когда жених

забрал невесту, оставляить пол-литру: это “гладять дорожку”, “овин зали-

вають”» (Донская свадьба 2020: 91). Место, где сидели жених и невеста, на-

делялось сакральным статусом, поэтому туда разрешалось садиться только

состоявшим в благополучном браке парам:

Вот эта вот заливають овин. Там еще сажають, какие родные или не родные, ну всё

равно родственники какие, сажають, вот они [жених и невеста] вылезуть из стола, и

на их место сажають этих, чтоб они тоже жили хорошо. Ну толькя не плохих каких

бяруть. Хорошую семью, которая хорошо живет. Молодые встают, а эти садятся (ПМ

Власкиной 2010).

В описанном обрядовом эпизоде реальный путь молодых тесно перепле-

тается с ритуальным, связанным с переходом в новый статус. В проведении

свадьбы дорога является особым локусом, соединяющим в себе черты реаль-

ного перемещения молодых (к венчанию и обратно, из дома невесты в дом

жениха) и символического пути, отмечающего обрядовый переход из одного

статуса в другой, поэтому пожелание благополучного переезда свадебного

поезда от дома жениха к дому невесты должно было обеспечить и счастли-

вую жизнь создаваемой семье (Байбурин 1993: 76; Гура 2012: 566).

Значимым является и время проведения ритуала заливания (завивания)

овина - после посада невесты, ее выкупа женихом и сведения будущей се-

мейной пары². Исследователи славянской культуры считают, что обряд поса-

да реконструирует дохристианский ритуал бракосочетания, поскольку этот

эпизод включает в себя все основные элементы заключения брака, связан

с переменой прически и головного убора невесты, одариванием молодых,

свадебным застольем (Гура 2012: 455). Приуроченность угощения “посто-

ронних” ко времени после посада жениха и невесты указывает на важность

приобщения всех членов коллектива к свадебной трапезе и прежде всего к

совместному распитию спиртных напитков, которое совершается в наибо-

лее важные моменты обряда и закрепляет получение его участниками нового

статуса.

Географическое распространение предвенчального ритуала заливания (за-

вивания) овина на территории бывшей Области войска Донского было огра-

ничено. Компактный ареал он образует в районах Волгоградской обл., распо-

ложенным по берегам Хопра (Кумылженский, Алексеевский, Новоаннинский,

Урюпинский). Встречается данный эпизод также в Иловлинском р-не Волго-

градской обл., Верхнедонском и Чертковском районах Ростовской обл. Похо-

жий обрядовый акт, называемый повивать ковчег, зафиксирован в Серафи-

мовичском р-не Волгоградской обл. (Дианова 2008: 104). А.М. Листопадов,

описавший казачий свадебный обряд, проводимый в населенных пунктах, рас-

положенных по берегам Северского Донца, также упоминает завивание овина

в этот момент свадьбы:

По отъезде свадебного поезда невестины родители зовут присутствующих при

проводах родных, соседей и знакомых “завивать овин”.

Устраивается полный обед, после которого “вечерние”, т.е. имеющие участво-

вать в “брачном вечере”, едут в тот же хутор, где живет жених, и там, остановившись

на “хватере”, ждут, пока явятся сваты всей компанией с приглашением пожаловать на

“брачную пир-беседушку” (Листопадов 1954: 250).

Гревцова Т.Е. География и семантика ритуалов завивания (заливания) овина...

185

Схожие с донскими эпизоды угощения в доме родителей невесты, назы-

ваемые словосочетаниями со словом овин, зафиксированы в южнорусских

свадебных традициях. В Орловской обл. после отъезда свадебного поезда

людей, не приглашенных на свадьбу, звали тушить овин (Костромичёва

1998: 86). В Белгородской обл. замужние женщины тушили овин в доме не-

весты (Климова 2007: 30). В Курской обл. тушили овин, т.е. делили каравай

жениха, оставшиеся после отъезда молодых к венцу родственники, подруги

невесты, соседи (Токмакова 2015). У гребенских казаков после отъезда сва-

дебной процессии родители жениха приглашали родителей невесты к себе

на пир, который продолжался до глубокой ночи и назывался овин заливать

(Ржевуский 1888: 223). В Саратовской обл. во время свадьбы в овине уго-

щали спиртными напитками (СРНГ 1987: 298). Наиболее полным являет-

ся описание тушения овина в Рязанской обл., сделанное Е.А. Самоделовой

(Самоделова 2015). Как и на Дону, этот эпизод был приурочен ко времени

после отбытия свадебного поезда, в нем принимали участие родители и со-

седи невесты. Рязанский обряд отличают следующие ритуальные действия:

зажигание огня перед повозкой с молодыми и определение по тому, проедет

ли лошадь через огонь, дальнейшей судьбы создаваемой семьи; поджигание

соломы в ведре и символическое тушение ее водкой; следование эпизода, на-

зываемого тушить овин, за обычаем выкатывания ступы. Исследователь-

ница отмечает, что

смысловая общность этих ритуалов обусловлена единой семантикой разрушения

важного бытового предмета (загоревшегося и потушенного овина, поваленной и ка-

тящейся ступы), что символизирует утрату невесты для ее родителей, отъезд ее из

родного дома, наглядно демонстрирует идею невозможности возвращения девушки в

ее прежнее благословенное девичество (Там же: 143).

В Советском р-не Ростовской обл. существовал сходный обряд с огнем,

имевший очистительную и защитную функции, но совершавшийся в другой

момент свадьбы: перед двором жениха разводили костер, чтобы повозка с

молодыми, возвращавшимися из церкви, переехала через огонь (ПМДЭ 2002:

Кобзева, Сафонова). Общий смысл предвенчального обряда, называемого за-

ливать (завивать) овин, у верхнедонских и хоперских казаков также заклю-

чается в окончательном разрыве девушки-невесты со своим родом и утрате

ею всех старых социальных связей, приобщение к обряду всех членов сооб-

щества, ритуальном единении их через употребление водки из одной чашки

ложками (или просто совместного распития спиртного), а также в продуци-

ровании благополучия новой семье.

3. Есть несколько свидетельств тому, что завивание овина в свадебном

обряде донских казаков связано с девичьей честью невесты и ее сохранени-

ем до брака. В Усть-Донецком р-не Ростовской обл. записан текст о том, что

овин завивали только “честным” невестам:

Авин завивать - гуляють да и фсё, завивають авин. И вы знаити же - и узнають жы ради-

тили, какая щесная, какая нищесная, и уже па-другому. Какии завиванки, какии нет. Наш

жы брат какой: как панравился паринь - так и усё. Но мине некада було гулять, я дюже

маладая была. На улицу ни пускали. А есть такии были деуки атпетыи (ПМ Проценко

середина 1980-х годов: Яковлева).

Перепрыгивание через огонь и разбивание посуды (действия, совершавшие-

ся в конце свадьбы на Дону и часто обозначавшиеся словосочетаниями с лексе-

мой овин) могли быть знаками сохранения невинности молодой до брака:

186

Этнографическое обозрение № 1, 2022

Этава нихто ни знаить, должын адин муж знать. Энта дурасть была. Харошая женщина

и… закапывали, папирва развадили кастёр, пирипрядывать чириз ниво. То фсе папряда-

ли, знащить, чесная нивеста, узнавали. А другии - хто кулаком разабьёть гаршок с ни-

вестинай радни, а ж жыниховай жы угадывають (ПМ Проценко середина 1980-х годов:

Полозова).

На севере Ростовской обл. в случае, если невеста не сохранила невинность

до брака, проводили обряд, называемый овин: «в деревянную чашку наливают

водку, крошат “бурсак” (круглые лепешки), а родители невесты поедут в дом

жениха только после того, как в присутствии гостей дырявыми ложками съедят

“овин”» (Литвиненко 1997: 158). Отметим в этом эпизоде сходное с ритуалом

заливания (завивания) овина перед отъездом молодых совместное употребле-

ние водки родителями невесты (ложками и из одной чашки), символизирующее

общность коллектива и отмечающее общий для родителей ритуальный переход.

Дырявые ложки в этом случае вписываются в ряд предметов с отверстием, ис-

пользующихся как на Дону, так у славян в целом для демонстрации “нечестно-

сти” невесты (дырявые рюмки, ведро, корыто без дна).

У восточных славян первую брачную ночь молодые обычно проводили в

неотапливаемом помещении. А.В. Гура обратил внимание на корреляцию ри-

туального использования хлеба в виде снопов, зерна или выпечки в обрядах

брачной ночи и обустройством спальни для новой супружеской пары в хозяй-

ственных постройках для хранения, сушки или молотьбы хлеба, в том числе в

овине (Гура 2012: 510). При этом “основные мифо-ритуальные функции ови-

на связаны с разжигаемым там огнем” (Левкиевская, Плотникова 2004: 493).

Е.А. Самоделова отмечает, что “в свадебном обряде проведение ритуалов в

овине (или, позднее, с упоминанием овина)… вероятнее всего было обусловле-

но имеющимся в таких помещениях очагом” (Самоделова 2015: 139). Зажига-

ние огня в ритуалах, совершавшихся во время или после брачной ночи, имело

эротическую и продуцирующую символику, соотносилось с актом дефлорации

и было связано с инициацией новобрачных (Белова, Узенёва 2004: 516-517;

Матлин 2020: 108). О том, что овин символизировал незамужнее состоя-

ние невесты и ее целомудрие, свидетельствуют данные свадебной традиции

Орловской обл., в которой фраза “овин сгорел” обозначала окончание времени

девичества (“всё, авин згарел, мужняя ты жана”), а также употреблялась для

приглашения на угощение в доме родителей молодой на второй день свадьбы:

«Нивесту увизли, а нъ втарой день свадьбы гъварили, што у нивестина атцъ

авин згарел. Я помню, у децтве гъварили: “Пайдёмтя, авин згарел”. Блискии,

знакомъи шли. Хто зря-тъ ни пайдеть» (Костромичёва 1998: 100-101). В Улья-

новской обл. утром после брачной ночи у невестиного дома разводили костры,

будили молодых со словами: “Пожар уж прогорел” (Матлин 2020: 107).

Мотив сжигания и тушения овина и других хозяйственных построек при-

сутствует во фразеологизмах, обозначающих измену, неудачу в любви, семан-

тически связанных с любовным актом. В новгородских говорах словосочетание

заливать овин употреблялось для обозначения “ритуала для обманутого в люб-

ви”: “Овин заливать, женился, а меня не взял, меня водой и заливают. Говорят,

забава женился, залейте мне овин. Что хотите говорите, по душе один и был”

(НОС 2010: 689); фразеологизмы сгорела рига (баня, байна) у кого иносказа-

тельно использовали, говоря об измене (Кучко 2017: 484). В вологодском диа-

лекте выражение овин сгорел относилось к отказу на сватовстве или к разрыву

супружеских отношений (СВГ 2002: 110; Зорина 2008: 56). Связь супружеского

акта и любовной измены здесь коррелирует с семантикой продуктов горения в

свадьбе (сажи, пепла, головешки), которые также фигурировали в виде вербаль-

ных знаков или предметных символов в эпизодах неудачного сватовства, осу-

Гревцова Т.Е. География и семантика ритуалов завивания (заливания) овина...

187

ждения неженатой молодежи, порицания “нечестной” невесты. Е.Л. Березович

установила, что «отказ при сватовстве, измена в любви и утрата девственности

воспринимаются как действия близкие (“женские грехи”) и имеют общее сим-

волическое поле» (Березович 2007: 250-252). Таким образом, сжигание овина

в русских свадебных обрядах связано с утратой невестой своих прежних соци-

альных и биологических характеристик и перерождением ее в новом качестве.

4. Чаще всего словосочетания завивать, заливать, тушить овин на Дону

относятся к заключительному эпизоду свадебного цикла. При этом акцио-

нальное наполнение ритуалов завершения свадьбы, обозначаемых данными

выражениями, могло значительно варьироваться. Например, в районах Волго-

градской обл., расположенных по берегам Хопра (Кумылженский, Нехаевский,

Новониколаевский, Урюпинский), заливание овина в конце свадьбы включает

принесение воды новобрачной, являющееся ее символическим испытанием и

приобщением к пространству дома мужа, одаривание молодой деньгами и от-

гуливание (т.е. последнее застолье) у жениха. Носители традиции объясняют,

что овин заливали, тушили в конце свадьбы для того, чтобы “молодые не разо-

шлись”, “чтобы невеста не тосковалась по дому”, “чтобы невеста назад не воз-

вращалась” (Дианова 2008: 114; СДГВО 2011: 189-190; Донская свадьба 2020:

133). Последние толкования значения обряда представляют в контексте всех

описанных выше эпизодов свадьбы особенный интерес, так как подчеркивают

окончательный разрыв невесты со своей семьей и девичеством, который сим-

волизирует заливание овина. Бесповоротность перехода молодой в род мужа

знаменуют и многие другие обрядовые акты конца свадьбы на Дону: хоронить

концы, отрубать (оттягивать) хвост, забивать чоп и т.д.

В Семикаракорском и Усть-Донецком районах Ростовской обл. заливанием

(завиванием) овина называли эпизод конца свадьбы, когда в чашку наливали

алкогольный напиток, кидали туда мелкие деньги, а гости старались зачерпнуть

спиртное кружкой так, чтобы поймать монеты. После этого во дворе зажигали

огонь, через который перепрыгивали все присутствующие:

Инф.: На третий день назывался “овин заливать”, “заливать овин”. Наливають у щашу

вина, кидають туда деньги, серебро, и ловють. Привяжуть за потолок кружку, и за-

бирайте, кому счастья попадеть, деньги ж тогда всякаи кидали. <…> А хто щерпае,

щерпае, нищего, выпьеть, напьется. Ну вот и нащинають костер жечь, на улицу вы-

йдуть или в двор, где они, щё они, костер разожгуть и нащинають прыгать щерез

этот костер.

Собиратель (далее - С.): Зачем?

Инф.: Да так просто, ну подурить.

С.: Кто прыгает?

Инф.: Хто прыгае, да хто в свадьбе играеть. <…> Крищать, вот же “пожар”, крищать,

зажгуть же сперва, а потом эту же с щашки - тушите, пожар же, из щашки же щер-

пають (ПМДЭ 2001).

Отметим, что в этом ритуальном действии, как и в эпизоде после отъезда

свадебного поезда, распитие алкогольных напитков осуществлялось из общей

посуды, которая рассматривалась как вместилище “счастья” - доли, воплощен-

ной в монетах. Все это указывает на архаику народных представлений, стоящих

за ритуалом заливания овина в данной локальной традиции, а также на вклю-

ченность его в семантическую структуру эпизодов донской свадьбы, обознача-

емых словосочетаниями со словом овин.

В Усть-Донецком р-не Ростовской обл. после заливания овина могли заби-

вать кол: “Кол забивають, что тут они уже будуть жить, и овин завивають, зали-

вають, всё, никаких не ссор, не скандалаў, никаких новостей с этого дома чтоб

188

Этнографическое обозрение № 1, 2022

не выходило - это завивается овин” (ПМ Власкиной 2001: Давыдыч). Забивание

кола в конце свадьбы заимствовано казаками из украинской традиции, влияние

которой особенно заметно в нижнедонской свадьбе. Иногда эпизод черпания

спиртного кружкой отдельно называли хоронить концы:

Тогда овин заливають, концы хоронють. Собираются у жениха, разжигають костер и

прыгають через него, через костер. <…> И конец, вот что-то спрячуть, привяжуть туда

кружку, в чашку такую нальють вина полно, и накидають туда денег. И вот ты поймай.

А ты как поймаешь? Поймаешь, а вот это вино всё и выпьешь обязательно. Хочешь,

второй раз ныряй туда. А вино будешь выпивать. Да так концы эти нахоронють, что

еле ползуть (Там же: Войтова).

Словосочетание хоронить (прятать) концы распространено в основном

в районах Нижнего Дона и Северского Донца, небольшой ареал оно образу-

ет также в Михайловском р-не Волгоградской обл. Частично территория его

распространения совпадает с регионом фиксации выражения заливать (зави-

вать) овин. Приведенные словосочетания сходны и по значению: они обознача-

ют черпание монет кружкой в чашке со спиртным, зажигание и тушение огня,

битье посуды и подметание осколков молодыми (Анашкина 1976: 119; БТСДК

2003: 436, 560; ПМ Проценко 1990; ПМА 2007).

В Шолоховском р-не Ростовской обл. обряд заливания овина относился к

разделению каравая на следующий день после венчания. Свадебный каравай,

украшенный двумя веточками сосны, разламывали пополам, его части давали

матерям новобрачных со словами: “На тебе, свашенька, веточки, а мне оста-

ются деточки” (ПМА 2005). После этого разбивали горшок или тыкву, внутрь

которых сажали живого петуха или курицу; осколки молодые подметали вме-

сте с мелкими деньгами, кидаемыми гостями. В станице Вёшенской разбивание

горшка происходило у свекрови на животе и сопровождалось изображением ро-

дов (подробнее об этом см.: Гревцова 2020: 122). Данный обряд интересен тем,

что сдержит большое количество элементов, которые восходят к архаичным

славянским представлениям о брачном “переходе” молодых людей, и прежде

всего невесты. Во-первых, разбивание посуды или других полых предметов в

свадебном обряде приурочено к актам, изменяющим социальный статус неве-

сты, и осмысляется как пожелание счастья новобрачным (Байбурин 1993: 83;

Топорков 1995: 180). Во-вторых, разделение каравая в свадебном обряде дон-

ских казаков - действие, отмечающее окончательный переход девушки в семью

мужа и изменение ее положения: после этого акта молодая снимает фату, ей

меняют прическу, новобрачных “сдают с рук” (т.е. передают родителям) сва-

дебные распорядители - дружко и свашка. В описанном обряде разламывание

каравая совершается одновременно с битьем посуды, что усиливает семантику

окончательного перехода молодых в новый статус. В-третьих, примечательно

присутствие в обряде курицы или петуха, которые являются в восточносла-

вянской свадьбе символическими заместителями невесты и жениха. При этом

курица или петух помещаются в полый предмет (горшок или тыкву), образуя

сложный по смысловому наполнению символ. Наконец, это действие допол-

няется имитацией родов - разбиванием горшка у свекрови на животе, что сим-

волизирует рождение новобрачной в семье мужа. Подтверждением того, что

в этом эпизоде изображаются элементы родильного обряда, служат описания

подобных ритуалов второго и третьего дня свадьбы в районах Ростовской обл.,

расположенных вдоль Северского Донца, и в некоторых районах Волгоградской

обл. (Анашкина 1976: 119; БТСДК 2003: 45; Донская свадьба 2020: 70, 82, 92,

93, 104, 108, 124, 137, 172; Харузин 1885: 158). Отметим, что в текстах, описыва-

ющих данный обрядовый акт, а также сходные по акциональному наполнению

Гревцова Т.Е. География и семантика ритуалов завивания (заливания) овина...

189

эпизоды, практически не встречается указаний на пожелание плодородия моло-

дым (в отличие от подметания новобрачными черепков разбитой посуды после

заливания овина). Наоборот, иногда прямо говорится о том, что свекровь “роди-

ла” себе невестку (Донская свадьба 2020: 70, 81, 123, 171; Анашкина 1976: 119).

Разбивание посуды в донской свадьбе, как и повсеместно в России, не толь-

ко отмечало символическое изменение социального статуса молодой, но и на-

прямую указывало на биологический переход, совершавшийся в первую брач-

ную ночь. Так, в верхнедонских районах битье горшков утром после брачной

ночи было знаком сохранения девушкой целомудрия до брака (СДГВО 2011:

44; Донская свадьба 2020: 26). При этом битье посуды в некоторых районах

Дона, культура которых испытала значительное влияние традиции малороссов,

имело противоположное значение - обозначало утрату невестой девственно-

сти до свадьбы (ПМДЭ 1991; ПМА 2012). Таким образом, разбивание посуды

в ритуале заливания (завивания овина) можно рассматривать как указание на

биологический и социальный переход молодой.

Помимо словосочетания заливать (завивать) овин, в донских говорах

встречается выражение тушить овин, относящееся к ритуалам конца свадьбы в

Даниловском, Клетском, Кумылженском, Михайловском, Фроловском районах

Волгоградской обл. Тушение овина включало битье посуды, зажигание и туше-

ние огня, перепрыгивание через костер, испытания новобрачных:

Были, это знаешь когда, когда овин, в общем ну это, чтоб это, тушуть овин. Овин -

это знаешь, когда овин? Всё уже к концу, свадьба, всё, вот возле этих ворот делають,

зажигають и прыгають через него. И мелочь, бываеть, роняють, чтобы невеста, чтобы

паглядить, она не сляпая. И вот начинает выбирать. Овин обязательно, обязательно. Это

когда после свадьбы уже всё. Когда свадьба заканчивается, всё, это тоже много дарять,

бросають. Прям и монеты, и так прям бросает, и невеста надеваеть фартук и собираеть

(ПМ Архипенко 2009).

В Советском и Обливском районах Ростовской обл. в конце свадьбы тушили

пожар, в станице Раздорской Усть-Донецкого р-на - заливали пожар: в доме

жениха собирались близкие родственники, устраивали застолье, во дворе за-

жигали небольшой костер, участники обряда прыгали через него (ПМДЭ 1998:

Варламова, Савчук; ПМДЭ 2001; ПМДЭ 2002: Коробова, Сафонова). В Облив-

ском районе тушили пожар заливанием трубы дома новобрачного, при этом

огонь не зажигали (ПМДЭ 1998: Ерохина).

Тушение овина, пожара в конце свадебного обряда зафиксировано и в дру-

гих русских традициях, прежде всего южнорусских. В Белгородской, Воронеж-

ской, Орловской, Самарской областях, у русских Татарстана в конце свадьбы

тушили овин (Богданова 2019: 153; Зорин 2004: 101; Климова 2007: 38; СОГ

2008: 181)². У русских Урала, Башкирии, Сибири, на Кубани и Ставрополье,

в Курской и Белгородской областях тушили (гасили) свадьбу (Голубева 2015;

ИЭиФК: 239; Невская 1982: 95; Семенова 2009: 183; Чижикова 1989: 192). Эти

обрядовые акты, как и на Дону, включали зажигание и тушение огня, разбива-

ние посуды и подметание осколков молодыми. В разных восточнославянских

традициях конец свадьбы связывается с продуктами горения. В Ставрополь-

ском крае тушили угольки, заливали головёшки (Бойко 2017: 86), в Карелии и

Архангельской обл. шли к родителям невесты на пепелище (Гура 2012: 543),

в Гомельской обл. Белоруссии в конце свадьбы устраивали ритуал папялiшча,

во время которого ели курицу или петуха (Вяселле 1978: 387). Огонь конца

свадьбы имел очистительную функцию, поэтому все участники обряда долж-

ны были перепрыгнуть через зажженный костер. Тушение овина в этот момент

свадьбы означало окончательный переход молодой в семью мужа. Кроме того,

190

Этнографическое обозрение № 1, 2022

огонь символически соотносился с актом дефлорации. Его совершение отме-

чалось обрядовыми действиями утром после брачной ночи, которые могли ду-

блироваться и на третий, завершающий день свадьбы (Матлин 2020: 107-108).

Следует отметить, что ареалы распространения обрядовых словосочетаний

заливать (завивать) овин и тушить овин в донских говорах практически не

пересекаются. Глаголы заливать и завивать в них демонстрируют устойчи-

вую взаимозаменяемость, при этом последний имеет тенденцию к утрате. Это

связано с фонетическим сходством этих слов и с тем, что внутренняя форма и

мотивировка терминов заливать овин и завивать овин затемнена для носите-

лей традиции. Сравнение с похожими по названию и обрядовому наполнению

эпизодами свадеб других русских областей показывает, что донские обряды

заливать (завивать овин) в прошлом могли быть более полными, включать

большее количество символических действий, которые впоследствии были

утрачены. Разнообразие значений словосочетания заливать (завивать) овин

в свадебном обряде донских казаков свидетельствует о неравномерности его

формирования в разных районах Дона и влиянии на него культурных традиций

переселенцев из различных русских регионов, в первую очередь южнорусских.

Составленная карта распространения свадебных выражений со словом

овин на территории бывшей Области войска Донского отражает бытование их

в виде словосочетаний, обозначающих ритуал, совершаемый после отъезда

свадебного поезда (преимущественно у хоперских казаков). Семантика эпизо-

дов конца свадьбы у этих терминов фиксируется повсеместно в верхнедонских

районах; небольшой ареал эти словосочетания образуют на Нижнем Дону.

Приуроченность обрядовых актов, называемых сочетанием слов с лексемой

овин, и ко времени выкупа невесты, и к третьему дню после венчания не слу-

чайна и объясняется присутствием в эпизоде посада всех основных элементов

заключения брака, что дает возможность для реконструкции праславянского

обряда бракосочетания (Гура 2012: 455). Поэтому ритуалы с овином, соверша-

емые после отъезда невесты из родительского дома, видимо, относятся к бо-

лее ранним, возможно дохристианским, народным представлениям, поскольку

указывают на окончательный переход девушки в семью мужа уже на этапе по-

сле посада будущей семейной пары.

В эпизодах донской свадьбы, называемых завивать (заливать), тушить

овин, присутствуют элементы, свидетельствующие об архаичности стояще-

го за ними народного мировоззрения (распитие спиртных напитков из общей

посуды, разбивание полых предметов, зажигание и тушение огня, имитация

родов, использование в них символичных для восточнославянской свадьбы

атрибутов - хлеба, спиртных напитков, курицы и др.). Очевидно, что в дон-

ских свадебных традициях, так же как и в брачных обрядах других русских

областей, зажигание и тушение овина, реальное или только символическое,

обозначает окончательный ритуальный переход молодых, прежде всего неве-

сты. Этот переход связывался с наиболее значимыми моментами свадебного

обряда: кануном свадьбы, посадом жениха и невесты, первой брачной ночью,

заключительным эпизодом свадьбы. Все эти моменты в народном сознании со-

относятся с утратой невестой своих прежних биологических и социальных ка-

честв и окончательным переходом ее в род мужа. При этом образ овина, по-ви-

димому, настолько тесно и давно связан с заключением брака, что на Русском

Севере он входит в молодежные посиделочные игры “в женитьбу”, которые

являлись “репетицией” настоящей свадьбы, в виде их названий (“овин горит

с женитьбой”, “овин сгорел”), игровых вербальных формул (“давайте сожгем

овин!”) или реального зажигания и тушения огня. Интересно, что в одном из

вариантов такой игры молодые люди так же, как и в конце свадьбы на Дону

Гревцова Т.Е. География и семантика ритуалов завивания (заливания) овина...

191

и в других русских областях, прыгали через огонь (Морозов, Слепцова 2004:

392-394, 441).

Примечания

¹ Диалектные тексты из личных полевых архивов ростовских исследовате-

лей, а также собранные в экспедициях Южного федерального университета, да-

ются в орфографии с сохранением характерных черт донских говоров. Буквой г

передается γ (г-фрикативное). При цитировании материалов из других экспеди-

ционных архивов или опубликованных текстов они приводятся в том же виде, в

каком они представлены в источнике.

² У донских казаков посадом называют сидение невесты в переднем углу

комнаты за столом в ожидании жениха, реже - жениха и невесты после выкупа

места рядом с невестой перед отъездом к венчанию. Посад будущей семейной

пары сопровождается застольем и обыгрыванием участников обряда (БТСДК

2003: 407, 482; Листопадов 1954: 228, 241-242). В районах по Хопру посадным

называется свадебный убор невесты (СДГВО 2011: 461). Сидение молодых на

почетном месте во время свадебного пира не отмечается ритуально и посадом

не называется.

³ Выражаем благодарность Т.Е. Баженовой за информацию об обряде ту-

шения овина в самарской свадьбе, которой она любезно поделилась с автором

во время Всероссийского диалектологического совещания “Лексический атлас

русских народных говоров” 1 марта 2021 г.

Источники и материалы

БТСДК 2003 - Большой толковый словарь донского казачества: ок. 18 000 слов

и устойчив. словосочетаний / Ростов. гос. ун-т; ф-т филологии и журнали-

стики; каф. общ. и сравнительн. языкознания. М.: Русские словари; Астрель;

АСТ, 2003.

Вяселле 1978 - Вяселле. Абрад / Склад. К.А. Цвiрка; рэд. В.К. Бандарчык,

А.С. Фядосiк. Мiнск: Навука i тэхнiка, 1978.

Голубева 2015 - Голубева М.С. Свадебный обряд, песни и причитания русских

старожилов Республики Башкортостан // Культура.рф. 03.09.2015. https://

www.culture.ru/objects/480/svadebnyi-obryad-pesni-i-prichitaniya-russkikh-

starozhilov-respubliki-bashkortostan

Донская свадьба 2020 - Донская свадьба. Вып. II: Материалы этнографи-

ческих и фольклорных экспедиций 1983-2017 гг. / Сост. М.А. Рыблова,

В.С. Кубракова, В.А. Шилкин; под ред. М.А. Рыбловой. Ростов-на-Дону:

Изд-во ЮНЦ РАН, 2020.

Зорина 2008 - Зорина Л.Ю. Диалектная лексика говоров Вологодского края: ме-

тодические материалы и научно-популярные очерки. Вологда: ВГПУ, 2008.

ИЭиФК - История, этнография и фольклор Кубани (материалы Кубанской фоль-

клорно-этнографической экспедиции). Т. 3: Усть-Лабинский район / Науч.

ред., сост. Н.И. Бондарь, А.И. Зудин. Майкоп: Качество, 2018.

Казачий свадебный обряд б.г. - Казачий свадебный обряд (сводные материалы).

Машинопись. Б.г. 27 с. Хранится в коллекции личных документов Б.Н. Про-

ценко в ЮНЦ РАН.

Климова 2007 - Климова Я.М. Праздники и обряды Белгородчины: сборник

фольклорных материалов по традиционным праздникам и обрядам, народ-

ным играм Белгородской области // Праздники святого Белогорья. Вып. 2.

Белгород: Издание БГЦНТ, 2007.

192

Этнографическое обозрение № 1, 2022

Костромичёва 1998 - Костромичёва М.В. Словарь свадебной лексики Орлов-

щины. Орел: Орловский гос. ун-т, 1998.

Листопадов 1954 - Листопадов А.М. Песни донских казаков: В 5 т. Т. 5 / Под

общ. ред. Г. Сердюченко. М.: Музгиз, 1954.

Литвиненко 1997 - Литвиненко О. Заметки о свадебных обрядах в северных

районах Ростовской области // Памяти Листопадова / Ред.-сост. Т.С. Руди-

ченко. Ростов-на-Дону: Гефест, 1997. С. 154-162.

НОС 2010 - Новгородский областной словарь / Изд. подгот. А.Н. Левичкин,

С.А. Мызников; авт.-сост. А.В. Клевцова и др. СПб.: Наука, 2010.

ПМ Архипенко 2009 - Полевые материалы экспедиции Натальи Анатольев-

ны Архипенко в Даниловский р-н Волгоградской обл., 2009 г. (информант:

Т.С. Ёлкина, 1936 г.р.).

ПМ Власкиной 2001 - Полевые материалы экспедиции с. н. с. ЮНЦ РАН Нины

Алексеевны Власкиной в Усть-Донецкий р-н Ростовской обл., 2001 г. (ин-

форманты: А.А. Давыдыч, 1936 г.р., А.М. Войтова, 1920 г.р.).

ПМ Власкиной 2010 - Полевые материалы экспедиции с. н. с. ЮНЦ РАН Нины

Алексеевны Власкиной в Новоаннинский р-н Волгоградской обл., 2010 г.

(информант: Р.Н. Сергеева, 1930 г.р.).

ПМ Проценко 1990 - Полевые материалы экспедиции Бориса Николаевича

Проценко в станицу Краснодонецкую Белокалитвинского р-на Ростовской

обл., май 1990 г. Тетрадь МАРДГ-5. Хранится в коллекции личных докумен-

тов Б.Н. Проценко в ЮНЦ РАН (информант: М.М. Чикомасова, 1899 г.р.).

ПМ Проценко середина 1980-х годов - Полевые материалы экспедиции Бориса

Николаевича Проценко в станицу Мелиховскую Усть-Донецкого р-на Ро-

стовской обл., середина 1980-х годов. Тетрадь № 13. Хранится в коллекции

личных документов Б.Н. Проценко в ЮНЦ РАН (информанты: В.П. Полозо-

ва, 1904 г.р.; А.Н. Яковлева, 1909 г.р.).

ПМА 2005 - Полевые материалы автора. Экспедиция в Шолоховский р-н Ро-

стовской обл., 2005 г. (информант: З.В. Великанова, 1939 г.р.).

ПМА 2007 - Полевые материалы автора. Экспедиция в Усть-Донецкий р-н Ро-

стовской обл., 2007 г. (информанты: В.П. Наумова, 1927 г.р.; Т.К. Рыковская,

1928 г.р.; Н.Е. Савкина, 1929 г.р.; Л.П. Токарева, 1931 г.р.).

ПМА 2008 - Полевые материалы автора. Экспедиция в Урюпинский р-н Волго-

градской обл., 2008 г. (информанты: Р.В. Орлова, 1930 г.р.; В.Г. Ситникова,

1929 г.р.).

ПМА 2012 - Полевые материалы автора. Экспедиция в Миллеровский и Тара-

совский р-ны Ростовской обл., 2012 г. (информанты: Е.Е. Безручко, 1932 г.р.;

Е.Е. Корнеева, 1923 г.р.).

ПМДЭ 1991 - Полевые материалы диалектологической экспедиции Ростовского

государственного университета в Весёловский р-н Ростовской обл., 1991 г.

(информант: П.Ф. Бондаренко, 1907 г.р.).

ПМДЭ 1998 - Полевые материалы диалектологической экспедиции Ростов-

ского государственного университета в Обливский р-н Ростовской обл.,

1998 г. (информанты: М.Я. Варламова, 1940 г.р.; А.В. Ерохина, 1927 г.р.;

В.А. Савчук, 1939 г.р.).

ПМДЭ 2001 - Полевые материалы диалектологической экспедиции Ростовско-

го государственного университета в Усть-Донецкий р-н Ростовской обл.,

2001 г. (информант: А.И. Алексеева, 1912 г.р.).

ПМДЭ 2002 - Полевые материалы диалектологической экспедиции Ростовско-

го государственного университета в Советский р-н Ростовской обл., 2002 г.

(информанты: Т.А. Кобзева, 1928 г.р., В.Г. Коробова, 1929 г.р., М.А. Сафо-

нова, 1935 г.р.).

СВГ 2002 - Словарь вологодских говоров. Учебное пособие по русской

Гревцова Т.Е. География и семантика ритуалов завивания (заливания) овина...

193

диалектологии. Вып. 9. Вологда: Вологодский гос. педагогический ун-т;

Русь, 2002.

СДГВО 2011 - Словарь донских говоров Волгоградской области / Авт.-сост.

Р.И. Кудряшова, Е.В. Брысина, В.И. Супрун; под ред. Р.И. Кудряшовой. Изд.

2-е. Волгоград: Издатель, 2011.

Семенова 2009 - Семенова О.Р. Лексика свадебного обряда в русских говорах

Южного Урала // Слово и текст: история, культура, этнос: сборник научных

трудов памяти Л.Я. Петровой. Сыктывкар: Изд-во СыктГУ, 2009. С. 180-184.

СОГ 2008 - Словарь орловских говоров: учебное пособие по русской диалекто-

логии. Вып. 15 / Сост. С.М. Васильченко. Орел: б.и., 2008.

СРДГ 1976 - Словарь русских донских говоров: В 3 т. Т. 2 / Авт.-сост.

З.В. Валюсинская и др. Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1976.

СРНГ 1987 - Словарь русских народных говоров. Вып. 22 / Гл. ред. Ф.П. Филин.

Л.: Наука, 1987.

Ржевуский 1888 - Терцы. Сборник исторических, бытовых и географо-стати-

стических сведений о терском казачьем войске / Сост. А. Ржевуский. Влади-

кавказ: Тип. Областного правления Терской Области, 1888.

Токмакова 2015 - Токмакова О.С. Свадебный обряд села Белица Беловского

района Курской области // Культура.рф. 02.09.2015. https://www.culture.ru/

objects/522/svadebnyi-obryad-sela-belica-belovskogo-raiona-kurskoi-oblasti

Токмакова 2018 - Токмакова О.С. Свадебный обряд станицы Краснодонецкой

Белокалитвинского района Ростовской области // Культура.рф. 20.04.2018.

https://www.culture.ru/objects/3447/svadebnyi-obryad-stanicy-krasnodoneckoi-

belokalitvenskogo-raiona-rostovskoi-oblasti

Харузин 1885 - Харузин М.Н. Сведения о казацких общинах на Дону. Материа-

лы для обычного права. Вып. 1. М.: Тип. М.П. Щепкина, 1885.

Научная литература

Алексеевский М.Д. Поминальные трапезы на Русском Севере: пищевой код и за-

стольный этикет // Традиционное русское застолье / Отв. ред. А.С. Каргин.

М.: Гос. республиканский центр русского фольклора, 2008. С. 118-127.

Анашкина С. Свадебная обрядность донецких казаков // Традиционное и со-

временное народное музыкальное искусство / Ред.-сост. Б.Б. Ефименкова.

М.: б.и., 1976. С. 113-136.

Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический

анализ восточнославянских обрядов. СПб.: Наука, 1993.

Байбурин А.К. Обрядовое перераспределение доли у русских // Судьбы тра-

диционной культуры / Ред.-сост. В.Д. Кен. СПб.: Дмитрий Буланин, 1998.

С. 78-82.

Байбурин А.К., Топорков А.Л. У истоков этикета. Этнографические очерки. Л.:

Наука, 1990.

Белова О.В., Узенёва Е.С. Огонь // Славянские древности. Этнолингвистиче-

ский словарь: В 5 т. Т. 3 / Под общ. ред. Н.И. Толстого. М.: Международные

отношения, 2004. С. 513-519.

Березович Е.Л. Язык и традиционная культура: этнолингвистические исследо-

вания. М.: Индрик, 2007.

Богданова Е.А. Лексика свадебного обряда в воронежских говорах: этнолингви-

стический аспект. Дис. … канд. филол. наук. Воронежский государственный

университет, Воронеж, 2019.

Бойко И.В. Свадебный обряд северо-восточных районов Ставрополья в расска-

194

Этнографическое обозрение № 1, 2022

зах носителей региональной традиции // Филологические науки. Вопросы

теории и практики. 2017. № 2 (68). Ч. 2. C. 84-87.

Бузин В.С. Рождение, вступление в брак и смерть в традиционной южнорусской

обрядности (Липецкая, Тамбовская, Пензенская области). СПб.: Нестор-

История, 2015.

Валенцова М.М. Пить // Славянские древности. Этнолингвистический словарь:

В 5 т. Т. 4 / Под общ. ред. Н.И. Толстого. М.: Международные отношения,

2009. С. 55-59.

Гревцова Т.Е. Обряды конца свадьбы в традиционной культуре донских каза-

ков // Этнографическое обозрение. 2020. № 4. С. 116-131.

Гура А.В. Брак и свадьба в славянской народной культуре: семантика и симво-

лика. М.: Индрик, 2012.

Дианова Т.Б. Традиционное свадебное застолье на Дону // Традиционное рус-

ское застолье / Отв. ред. А.С. Каргин. М.: Гос. республиканский центр рус-

ского фольклора, 2008. С. 96-117.

Зорин Н.В. Русский свадебный ритуал. М.: Наука, 2004.

Кучко В.С. Русская диалектная лексика со значением измены в любви: семан-

тико-мотивационный аспект // Славянский альманах. 2017. Вып. 3-4 / Отв.

ред. К.В. Никифоров. М.: Индрик, 2017. С. 479-498.

Левкиевская Е.Е., Плотникова А.А. Овин // Славянские древности. Этнолингви-

стический словарь: В 5 т. Т. 3 / Под общ. ред. Н.И. Толстого. М.: Междуна-

родные отношения, 2004. С. 493-495.

Матлин М.Г. Костер на русской традиционной свадьбе Ульяновского Повол-

жья // Традиционная культура. 2020. Т. 21 (4). С. 103-111.

Морозов И.А., Слепцова И.С. Круг игры. Праздник и игра в жизни севернорус-

ского крестьянина (XIX-XX вв.). М.: Индрик, 2004.

Невская Т.А. Традиционная и современная свадьба сельского населения Ставро-

полья // Советская этнография. 1982. № 1. С. 89-100.

Новгородский Т.А. Традиции народного застолья в похоронно-поминальной об-

рядности белорусов // Традиционное русское застолье / Отв. ред. А.С. Кар-

гин. М.: Гос. республиканский центр русского фольклора, 2008. С. 128-135.

Плотникова А.А. Слав. *viti в этнокультурном контексте // Концепт движения

в языке и культуре / Отв. ред. Т.А. Агапкина. М.: Индрик, 1996. С. 104-113.

Проценко Б.Н. Донской обряд плодородия: своеобразие и традиции // Этногра-

фическое обозрение. 1995. № 1. С. 45-52.

Проценко Б.Н. Свадебный обряд донских казаков во времени и пространстве //

Традиционная культура. 2004. № 4. С. 26-34.

Рудиченко Т.С. Особенности свадебного ритуала казачьих поселений юга До-

нецкого округа (по экспедиционным материалам) // Итоги фольклорно-эт-

нографических исследований этнических культур Кубани за 1999 год. Дика-

ревские чтения (6): материалы Региональной науч.-практической конф., ст.

Крепостная, 14-16 мая 1999 г. / Cост., науч. ред. М.В. Семенцов. Краснодар:

Кубанькино, 2000. С. 91-95.

Самоделова Е.А. Рязанские свадебные ритуалы “катить ступу” и “овин тушить” //

Этнографическое обозрение. 2015. № 6. С. 134-151.

Топорков А.Л. Битье посуды // Славянские древности. Этнолингвистический

словарь: В 5 т. Т. 1 / Под общ. ред. Н.И. Толстого. М.: Международные отно-

шения, 1995. С. 180-182.

Чижикова Л.Н. Семейная обрядность сельского населения Курской губернии

в XIX - начале XX в. // Русские: семейный и общественный быт / Отв. ред.

М.М. Громыко, Т.А. Листова. М.: Наука, 1989. С. 174-189.

Гревцова Т.Е. География и семантика ритуалов завивания (заливания) овина...

195

R e s e a r c h A r t i c l e

Grevtsova, T.E. Geography and Semantics of the Rituals Named zavivat’

(zalivat’) ovin in the Wedding Rite of the Don Cossacks [Geografiia i

semantika ritualov zavivaniia (zalivaniia) ovina v svadebnom obriade

donskikh kazakov]. Etnograficheskoe obozrenie, 2022, no. 1, pp. 178-197.

https://doi.org/10.31857/S0869541522010110 ISSN

0869-5415

Tatyana Grevtsova | https://orcid.org/0000-0001-7512-9528 | tanyar_2@mail.ru |

Federal Research Centre The Southern Scientific Centre of the Russian Academy of

Sciences (41 Chehova Str., Rostov-on-Don, 344006, Russia)

Keywords

Don Cossacks, wedding ritual, ritual vocabulary, ritual passage, drying barn, fire,

ethnolinguistics, mapping

Abstract

The rituals called phrases with the lexeme ovin (“drying barn”) were performed

by the Don Cossacks during the hen party, before the departure of the wedding

train from the bride’s house, after the wedding night and at the end of the wedding.

Their timing to the different stages of the ritual and the different acts indicate

the areal diversity of the Don wedding tradition, the formation of which was

influenced by migrants mainly from the southern Russian regions. The motif of

twisting reflected in the name of these rituals, drinking alcoholic beverages from

common dishes, breaking hollow objects, lighting and extinguishing fire, imitation

of childbirth and other elements of rituals named zavivat’ / zalivat’ ovin speak of

the complex symbolic content of these ritual episodes and the archaic nature of the

folk ideas behind them. Extinguishing of “ovin”, real or just called, symbolizes

the final ritual transition of the newlyweds to another social group, first of all the

bride, the loss of her former biological and social characteristics, the impossibility

of returning to the premarital state.

Funding Information

This research was supported by the following institutions and grants:

Southern Scientific Centre of the Russian Academy of Sciences [122020100347-2]

References

Alekseevskii, M.D. 2008. Pominal’nye trapezy na Russkom Severe: pishchevoi kod

i zastol’nyi etiket [Funeral Meals in the Russian North: Food Code and Table

Etiquette]. In Traditsionnoe russkoe zastol’e [Traditional Russian Feast], edited

by A.S. Kargin, 118-127. Moscow: Gosudarstvennyi respublikanskii tsentr

russkogo fol’klora.

Anashkina, S. 1976. Svadebnaia obriadnost’ donetskikh kazakov [Wedding Ritual

of the Donets Cossacks]. In Traditsionnoe i sovremennoe narodnoe muzykal’noe

iskusstvo [Traditional and Contemporary Folk Music Art], edited by

B.B. Efimenkova, 113-136. Moscow.

Baiburin, A.K. 1993. Ritual v traditsionnoi kul’ture. Strukturno-semanticheskii

analiz vostochnoslavianskikh obriadov [Ritual in Traditional Culture: Structural

and Semantic Analysis of Eastern Slavic Rites]. St. Petersburg: Nauka.

Baiburin, A.K. 1998. Obriadovoe pereraspredelenie doli u russkikh [Ceremonial

Redistribution of Destiny among the Russians]. In Sud’by traditsionnoi kul’tury

196

Этнографическое обозрение № 1, 2022

[The Fate of Traditional Culture], edited by V.D. Ken, 78-82. St. Petersburg:

Dmitrii Bulanin.

Baiburin, A.K., and A.L. Toporkov. 1990. U istokov etiketa. Etnograficheskie ocherki

[At the Origins of Etiquette: Ethnographic Sketches]. Leningrad: Nauka.

Belova, O.V., and E.S. Uzeneva. 2004. Ogon’ [Fire]. In Slavianskie drevnosti.

Etnolingvisticheskii slovar’: V 5 t. [Slavic Antiquities: Ethnolinguistic Dictionary

in 5 vols.], edited by N.I. Tolstoi, 3: 513-519. Moscow: Mezhdunarodnye

otnosheniia.

Berezovich, E.L.

2007. Yazyk i traditsionnaia kul’tura: etnolingvisticheskie

issledovaniia [Language and Traditional Culture: Ethnolinguistic Studies].

Moscow: Indrik.

Bogdanova, E.A. 2019. Leksika svadebnogo obriada v voronezhskikh govorakh:

etnolingvisticheskii aspect [Vocabulary of Wedding Rites in Voronezh Dialects:

Ethnolinguistic Aspect]. PhD diss., Voronezh State University.

Boiko, I.V. 2017. Svadebnyi obriad severo-vostochnykh raionov Stavropol’ia

v rasskazakh nositelei regional’noi traditsii [The Wedding Ceremony of the

Northeastern Districts of Stavropol in the Stories of the Bearers of the Regional

Tradition]. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki 2 (68/2): 84-87.

Buzin, V.S. 2015. Rozhdenie, vstuplenie v brak i smert’ v traditsionnoi iuzhnorusskoi

obriadnosti (Lipetskaia, Tambovskaia, Penzenskaia oblasti) [Birth, Marriage

and Death in the Traditional South Russian Rituals (Lipetsk, Tambov, Penza

Regions)]. St. Petersburg: Nestor-Istoriia.

Chizhikova, L.N. 1989. Semeinaia obriadnost’ sel’skogo naseleniia Kurskoi gubernii

v XIX - nachale XX v. [Family Rituals of the Rural Population of Kursk Province

in the 19^th - Early 20^th Century] In Russkie: semeinyi i obshchestvennyi byt

[Russians: Family and Social Life], edited by M.M. Gromyko and T.A. Listova,

174-189. Moscow: Nauka.

Dianova, T.B. 2008. Traditsionnoe svadebnoe zastol’e na Donu [Traditional Wedding

Feast in the Don Region]. In Traditsionnoe russkoe zastol’e [Traditional Russian

Feast], edited by A.S. Kargin, 96-117. Moscow: Gosudarstvennyi respublikanskii

tsentr russkogo fol’klora.

Grevtsova, T.E. 2020. Obriady kontsa svad’by v traditsionnoi kul’ture donskikh

kazakov [Rites of the End of Wedding in the Traditional Culture of the Don

Cossacks]. Etnograficheskoe obozrenie 4: 116-131.

Gura, A.V. 2012. Brak i svad’ba v slavianskoi narodnoi kul’ture: semantika i simvolika

[Marriage and Wedding in the Slavic Folk Culture: Semantics and Symbolism].

Moscow: Indrik.

Kuchko, V.S. 2017. Russkaia dialektnaia leksika so znacheniem izmeny v liubvi:

semantiko-motivatsionnyi aspekt [Russian Dialect Vocabulary with the Meaning

of Betrayal in Love: Semantic and Motivational Aspect]. In Slavianskii al’manakh

[Slavic Almanac], edited by K.V. Nikiforov, 3-4: 479-498. Moscow: Indrik.

Levkievskaia, E.E., and A.A. Plotnikova. 2004. Ovin [Drying Barn]. In Slavianskie

drevnosti. Etnolingvisticheskii slovar’: V 5 t. [Slavic Antiquities: Ethnolinguistic

Dictionary in

5 vols.], edited by N.I. Tolstoi,

493-495. Moscow:

Mezhdunarodnye otnosheniia.

Matlin, M.G. 2020. Koster na russkoi traditsionnoi svad’be Ul’ianovskogo Povolzh’ia

[Fire in Traditional Russian Weddings in the Ulyanovsk Volga Region].

Traditsionnaia kul’tura 21 (4): 103-111.

Morozov, I.A., and I.S. Sleptsova. 2004. Krug igry. Prazdnik i igra v zhizni

severnorusskogo krest’ianina (XIX-XX vv.) [Game Circle: Holiday and Game in

the Life of the Northern Russian Peasant (The 19^th - the 20^th Centuries)]. Moscow:

Indrik.

Гревцова Т.Е. География и семантика ритуалов завивания (заливания) овина...

197

Nevskaia, T.A. 1982. Traditsionnaia i sovremennaia svad’ba sel’skogo naseleniia

Stavropol’ia [Traditional and Modern Wedding of the Rural Population of

Stavropol Region]. Sovetskaia etnografiia 1: 89-100.

Novgorodskii, T.A. 2008. Traditsii narodnogo zastol’ia v pokhoronno-pominal’noi

obriadnosti belorusov [Traditions of the Folk Feast in the Funeral and Memorial

Rituals of Belarusians]. In Traditsionnoe russkoe zastol’e [Traditional Russian

Feast], edited by A.S. Kargin, 128-135. Moscow: Gosudarstvennyi respublikanskii

tsentr russkogo fol’klora.

Plotnikova, A.A. 1996. Slav. *viti v etnokul’turnom kontekste [Slavic *viti in the

Ethnocultural Context]. In Kontsept dvizheniia v yazyke i kul’ture [The Concept

of Movement in Language and Culture], edited by T.A. Agapkina, 104-113.

Moscow: Indrik.

Protsenko, B.N. 1995. Donskoi obriad plodorodiia: svoeobrazie i traditsii [The Don

Fertility Ritual: Peculiarity and Traditions]. Etnograficheskoe obozrenie 1: 45-52.

Protsenko, B.N. 2004. Svadebnyi obriad donskikh kazakov vo vremeni i prostranstve

[Don Cossacks’ Wedding Rituals in Time and Space]. Traditsionnaia kul’tura 4:

26-34.

Rudichenko, T.S. 2000. Osobennosti svadebnogo rituala kazach’ikh poselenii yuga

Donetskogo okruga (po ekspeditsionnym materialam) [Peculiarities of Wedding

Ritual of Cossack Settlements in the South of Donetsk District (on Expeditionary

Materials)]. In Itogi fol’klorno-etnograficheskikh issledovanii etnicheskikh kul’tur

Kubani za 1999 god. Dikarevskie chteniia (6), 14-16 maia 1999 g. [Results of

Folklore-Ethnographic Studies of Ethnic Cultures in Kuban in 1999: Dikarev

Readings (6), May 14-16, 1999], edited by M.V. Sementsov, 91-95. Krasnodar:

Kuban’kino.

Samodelova, E.A. 2015. Riazanskie svadebnye ritualy «katit’ stupu’ i «ovin tushit’’

[Wedding Rituals “Katit’ Stupu” and “Ovin Tushit’” in the Ryazan Region].

Etnograficheskoe obozrenie 6: 134-151.

Toporkov, A.L. 1995. Bit’e posudy [Smashing Dishes]. In Slavianskie drevnosti.

Etnolingvisticheskii slovar’: V 5 t. [Slavic Antiquities: Ethnolinguistic Dictionary

in 5 vols.], edited by N.I. Tolstoi, 1: 180-182. Moscow: Mezhdunarodnye

otnosheniia.

Valentsova, M.M. 2009. Pit’ [To Drink]. In Slavianskie drevnosti. Etnolingvisticheskii

slovar’: V 5 t. [Slavic Antiquities: Ethnolinguistic Dictionary in 5 vols.], edited

by N.I. Tolstoi, 4: 55-59. Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniia.

Zorin, N.V. 2004. Russkii svadebnyi ritual [Russian Wedding Ritual]. Moscow:

Nauka.