НА КОГО БЫЛИ ПОХОЖИ КАРАСУКЦЫ?
А.Г. Козинцев
Александр Григорьевич Козинцев
|
|
alexanderkozintsev@yandex.ru | д. и. н., главный научный сотрудник | Музей антропо-
логии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН (Университетская наб. 3,
Санкт-Петербург, 199034, Россия)
Ключевые слова
эпоха поздней бронзы, Южная Сибирь, Западная Сибирь, Средняя Азия, карасукская
культура, андроновская культура, памирцы, таджики, узбеки, казахи
Аннотация
Для проверки утверждения Ю.Г. Рычкова об идентичности физического типа носителей
карасукской культуры и близких к современности горцев Западного Памира проведено
сопоставление 24 мужских карасукских краниологических серий с 59 сериями других
эпох и культур. Данные обработаны методами многомерной статистики. Карасукцы ока-
зались близки не к тем памирским группам, которые Ю.Г. Рычков включил в исследова-
ние (горанцам, ишкашимцам, ваханцам и рушанцам), а к той, которую он оттуда исклю-
чил из-за киргизской примеси, - шугнанцам. Эта примесь, по-видимому, наслоилась не
столько на местный южноевропеоидный компонент, свойственный прочим памирцам,
сколько на степной, андроновский, что и обусловило вероятное сходство средневековых
шугнанцев (и, следовательно, карасукцев) с современными узбеками, сохранившими
родовую структуру, и северными таджиками.
оводом для данной статьи послужило интригующее, до сих пор не под-
вергавшееся проверке высказывание Ю.Г. Рычкова: изучив краниоло-
П
гию горцев Западного Памира недавних веков (горанцев, ишкашимцев,
ваханцев и рушанцев), он пришел к выводу, что эти люди по своему физическо-
му типу не просто близки, а тождественны носителям карасукской культуры:
Достойно удивления поразительное единство серий, удаленных одна от другой на
2500 труднейших километров и представляющих центр и периферию ареала памиро-
ферганской расы. Еще большего удивления и внимания заслуживает замечательная
устойчивость ее типа, выявленная при сравнении этих серий, отстоящих одна от дру-
гой на 2500 бурных лет в истории Центральной Азии (Рычков 1969: 158-159).
Само сходство, правда, было замечено не Ю.Г. Рычковым - он лишь гипер-
болизировал то, о чем до него, но несравненно осторожнее писали Г.Ф. Дебец
(Дебец 1932) и В.П. Алексеев (Алексеев 1961). В.П. Алексеев, а вслед за ним и
Статья поступила 27.12.2022 | Окончательный вариант принят к публикации 27.02.2023
Ссылки для цитирования на кириллице / латинице (Chicago Manual of Style, Author-Date):
Козинцев А.Г. На кого были похожи карасукцы? // Этнографическое обозрение. 2023. № 3.
Kozintsev, A.G. 2023. Na kogo byli pokhozhi karasuktsy? [Whom Did the Karasuk People Resemble?].
© Российская академия наук | © Институт этнологии и антропологии РАН
Козинцев А.Г. На кого были похожи карасукцы?
151
Ю.Г. Рычков относили сходство на счет общего происхождения карасукцев и
памирцев - предположительно из Восточного Туркестана (Алексеев 1961: 160;
Рычков 1969: 158). Но единственная группа докарасукской эпохи из данного
района - Гумугоу - оказалась краниометрически близка не к карасукцам и не к
памирцам, а к андроновцам1 (Козинцев 2009).
Действительно ли карасукцы внешне неотличимы от памирцев? Если бы
это было так, вывод о них как об андроновско-окуневских метисах2 оказался бы
автоматически опровергнут, ведь вообразить, что памирцы хоть в какой-то сте-
пени родственны окуневцам или иным аборигенам Сибири, невозможно. Если
же “поразительное единство” не подтвердится, то, возможно, удастся все-таки
найти близкую к современности группу, которая и позволила бы нам предста-
вить себе, как выглядели носители одной из самых загадочных культур Южной
Сибири. Это имело бы не только иллюстративную, но и познавательную цен-
ность, ибо помогло бы прояснить генезис данной культуры. В ходе недавнего
исследования3 я такой группы не нашел, да и не пытался. В предлагаемой статье
ставится именно эта цель.
Использованы данные о 83 мужских сериях черепов, относящихся к следу-
ющим культурам, эпохам и территориям4:
1. Собственно карасукская культура (“классический вариант”) (Рыкушина
2007).
2. Каменноложский вариант карасукской культуры (Там же).
3. Атипичная карасукская группа, суммарно (Козинцев 1977; суммированы
данные по группам № 4-7).
4. То же, северная группа - каменноложские погребения на р. Карасук (Там
же).
5. То же, Малые Копены III, по неопубликованным измерениям Г.Ф. Дебеца
(Там же).
6. То же, Федоров улус, по измерениям В.П. Алексеева (Алексеев 1961)
(Козинцев 1977).
7. То же, Восточно-минусинская группа - лугавские (бейские) погребе-
ния на правобережье Енисея к югу от р. Тубы, по измерениям Г.Ф. Дебеца и
В.П. Алексеева (Там же).
8. Карасукская культура, северная группа (Рыкушина 2007)5.
9. То же, южная группа (суммированы данные Г.В. Рыкушиной [Там же] и
А.В. Громова [Громов 1991, 1995] по группам № 20-24).
10. То же, ербинская группа (Рыкушина 2007).
11. То же, левобережная группа (Там же).
12. То же, правобережная группа (Там же).
13. То же, Хара-Хая (Там же).
14. То же, Тагарский Остров IV (Там же).
15. То же, Кюргеннер I (Там же).
16. То же, Кюргеннер II (Там же).
17. То же, Карасук I (Там же).
18. То же, Северный берег Варчи I (Там же).
19. То же, Сухое Озеро II (Там же).
20. То же, Арбан I (Громов 1991).
21. То же, Белое Озеро (Громов 1995).
22. То же, Сабинка II (Там же).
23. То же, Терт-Арба (Там же).
24. То же, Есинская МТС (Там же).
152
Этнографическое обозрение № 3, 2023
25. Андроновская (федоровская) культура, Северный, Центральный и Вос-
точный Казахстан6.
26. То же, Барабинская лесостепь.
27. То же, Рудный Алтай.
28. То же, Барнаульское Приобье, Фирсово XIV.
29. То же, Барнаульско-Новосибирское Приобье.
30. То же, Причумышье.
31. То же, Томское Приобье, Еловка II.
32. То же, Кузнецкая котловина.
33. То же, Минусинская котловина.
34. Андроновская (алакульско-кожумбердынская) культура, Южный Урал и
Западный Казахстан.
35. Андроновская (алакульская) культура, Северный, Центральный и Вос-
точный Казахстан.
36. То же, Омское Прииртышье, Ермак IV.
37. Окуневская культура, Хакасско-Минусинская котловина, Уйбат (Громов
1997).
38. То же, Тас-Хазаа (Там же).
39. То же, Черновая (Там же).
40. То же, Верх-Аскиз (Там же).
41. Монгун-тайгинская культура, карасукская эпоха, Тува, сборная группа
(Алексеев и др. 1987).
42. То же, Байдаг III (Там же). В.А. Семенов и К.В. Чугунов относят памят-
ник к древнейшему этапу монгун-тайгинской культуры, когда погребальный
обряд был наиболее близок к карасукскому (Семенов, Чугунов 1987; см. также:
Чугунов 1994).
43. Саки, Восточный Казахстан, VII-IV вв. до н.э. (Гинзбург, Трофимова
1972).
44. Саки, Киргизия VII-IV вв. до н.э. (Там же).
45. Савроматы, Нижнее Поволжье и Южное Приуралье, VI-IV вв. до н.э.
(Балабанова 2000).
46. Тавры, Крым, кизил-кобинская культура, VIII-V вв. до н.э. (Соколова
1960).
47. Сиалк, Центральный Иран, период VI, некрополь В (VIII в. до н.э.).
Измерения Г.Ф. Дебеца, опубликованные Т.П. Кияткиной (Кияткинa 1968).
Датировка обоснована А.И. Иванчиком (Иванчик 2001: 168) и И.Н. Медведской
(Медведская 2013).
48. Памирцы, Горан, XIII-XIV вв. (Рычков 1969).
49. То же, Ишкашим, XIV-XVI вв. (Там же).
50. То же, Вахан, XV-XVI вв. (Там же).
51. То же, Рушан, XVIII в. (Там же).
52. То же, Шугнан, р. Шахдара, XIII-XIV вв. Измерения Ю.Г. Рычкова, опу-
бликованные В.В. Гинзбургом и Т.А. Трофимовой (Гинзбург, Трофимовa 1972).
53. Ирани (возможно, таджики), Самарканд, недавняя эпоха (Там же).
54. Жители Уструшаны (Шахристан, Таджикистан), VII-IX вв. (Там же).
55. Узбеки, Ташкент (Гинзбург 1963)7.
56. Узбеки, Самарканд (Там же).
57. Казахи, Восточный Казахстан, Актулки (Исмагулов 1970).
58. То же, Центральный Казахстан, Бегазы (Там же).
59. То же, Центральный Казахстан, Коянды (Там же).
Козинцев А.Г. На кого были похожи карасукцы?
153
60. То же, Северный Казахстан, Каратас (Там же).
61. Киргизы (Миклашевская 1959).
62. Тоболо-иртышские татары (Багашёв 2017).
63. Барабинские татары (Там же).
64. Томские татары (Там же).
65. Чулымцы (Там же).
66. Северные ханты (Там же).
67. Южные ханты (Там же).
68. Восточные ханты (Там же).
69. Манси (Там же).
70. Ненцы (Там же).
71. Селькупы (Там же).
72. Кызыльцы (Там же).
73. Бельтыры (Алексеев 1960).
74. Сагайцы (Там же).
75. Койбалы (Там же).
76. Качинцы (Там же).
77. Теленгеты (Дебец 1951).
78. Телеуты (Багашёв 2017).
79. Кумандинцы (Там же).
80. Тубалары (Там же).
81. Шорцы (Там же).
82. Кеты (Гохман 1982).
83. Монголы (Дебец 1951).
Программа включает 14 основных признаков: продольный, поперечный и
высотный диаметры, наименьшую ширину лба, скуловой диаметр, верхнюю
высоту лица, высоту и ширину носа, ширину и высоту орбиты, назо-малярный
и зиго-максиллярный углы, симотический указатель и угол выступания носа.
Данные обработаны с помощью канонического анализа и подсчета расстояний
Махаланобиса с поправкой на численность (D2c). Матрица расстояний подвер-
гнута кластерному анализу и неметрическому многомерному шкалированию.
Использовалась программа CANON Б.А. Козинцева и пакет PAST Э. Хаммера
(версия 4.05).
На двумерной проекции (см. Рис. 1), как и на дендрограмме, которая здесь
не приводится8, видны девять кластеров, объединяющихся в два суперкластера,
за пределами которых находится группа, по неясной причине резко отличающа-
яся от всех остальных, - иртышские ханты (№ 67)9.
Левый суперкластер (A), который можно условно назвать западным, состо-
ит из кластеров I-V. Кластер I включает все карасукские группы, кроме двух,
отличающихся усилением восточных признаков
- Восточно-минусинской
(№ 7) и из Арбана I (№ 20), которые оказались за пределами не только класте-
ра I, но и суперкластера А (см. ниже). Помимо карасукских серий, в кластер I
входят саки, савроматы, тавры и группа из Сиалка В - вероятные киммерийцы
(Погребова 2001).
Кластер II - целиком андроновский. Сюда включены все серии данной куль-
туры, кроме двух - из Барабы (№ 26) и Еловки (№ 31), которые образуют отдель-
ную пару (кластер III), заметно уклоняющуюся в восточном направлении, что
свидетельствует об ассимиляции андроновцами некоторых аборигенных групп
Сибири. Кластер IV объединяет все четыре окуневские группы. Карасукский
кластер (кластер I) занимает промежуточное положение между андроновским
154
Этнографическое обозрение № 3, 2023
Рис. 1. Расположение центроидов мужских краниологических серий в пространстве
неметрического многомерного шкалирования матрицы обобщенных расстояний (D2c).
Нумерация серий соответствует списку в тексте.
а - карасукские, б - андроновские, в - окуневские, г - монгун-тайгинские, д - сакские, савро-
матская, таврская, е - Сиалк В, ж - современные западносибирские, з - памирские, и - прочие
группы Средней Азии и Казахстана, к - монголы. Кластеры (показаны овалами): I - карасукцы и
близкие им древние группы, II - андроновцы, III - ассимилированные андроновцами аборигенные
группы Сибири, IV - окуневцы, V - памирцы и близкие им группы Средней Азии, VI - современ-
ные западносибирские группы, VII - киргизы и монголы, VIII - узбеки Ташкента и Самарканда,
телеуты, кумандинцы, тубалары, шорцы, IX - теленгеты, казахи, сагайцы, шугнанцы.
Левая пунктирная кривая разделяет суперкластеры А (кластеры I-V) и B (кластеры VI-IX),
правая отделяет южных хантов (№ 67) от остальных групп.
и окуневским, характеризуя карасукцев как типично метисную группу10. В кла-
стер V входят четыре памирские выборки (все, кроме шугнанской) и еще две
среднеазиатские - самаркандская, представляющая ирани или таджиков (№ 53),
и раннесредневековая из Шахристана (№ 54).
Правый, восточный суперкластер (B), включает кластеры VI-IX, а также
изолированную Восточно-минусинскую группу атипичного карасука (№ 7).
В кластере VI - большинство современных групп Западной и Южной Сиби-
ри (№ 62-66, 68-73, 75, 76), а также карасукцы из Арбана I (№ 20). К дан-
ному кластеру примыкает крайне монголоидная пара (кластер VII), состоящая
из киргизов (№ 61) и монголов (№ 83). Кластер VIII отчетливо неоднороден в
географическом отношении. Здесь мы видим группы Южной Сибири с наиме-
нее выраженными восточными особенностями: телеутов (№ 78), кумандинцев
Козинцев А.Г. На кого были похожи карасукцы?
155
Рис. 2. Средние обобщенные расстояния (D2c) современных краниологических серий
Южной и Западной Сибири от 24 карасукских.
(№ 79), тубаларов (№ 80) и шорцев (№ 81), а также две группы городских узбе-
ков (№ 55 и 56), явно тяготеющие к южноевропеоидному кластеру V.
Еще более разнороден кластер IX. Крайне восточное положение в нем за-
нимают теленгеты (№ 77), слабее выражены монголоидные черты в четырех
казахских группах (№ 57-60) и у сагайцев (№ 74), а на западном фланге нахо-
дятся шугнанцы Шахдары (№ 52). Последние, хотя и обнаруживают по сравне-
нию с прочими памирскими группами заметный монголоидный сдвиг, но при
этом занимают в кластере VIII особое место, вплотную к кластеру I, включаю-
щему карасукцев и близкие к ним группы.
Посмотрим, каково среднее расстояние 24 карасукских групп от 19 совре-
менных народов Западной и Южной Сибири, ранжированных по возрастанию
сходства (см. Рис. 2). Если не считать аберрантных иртышских хантов, а также
манси, увеличение сходства (слева направо на графике) происходит постепен-
но. На первых местах группы со сравнительно слабо выраженными восточны-
ми особенностями - телеуты, сагайцы, тоболо-иртышские татары, кумандинцы.
Однако плавность изменений не позволяет приписать относительную близость
этих групп к карасукцам чему-либо, кроме случайности.
Теперь взглянем на аналогично ранжированный график для 14 современ-
ных групп Средней Азии и Казахстана (см. Рис. 3). Сильнее всего от карасук-
цев отличаются киргизы, рушанцы и наиболее монголоидная группа казахов
(Актулки). У следующих десяти групп приближение к карасукцам очень неве-
лико и постепенно. А дальше наблюдается “провал” - значение D2c у средне-
вековых шугнанцев (4,32) не просто меньше всех 33 рассмотренных значений
(см. Рис. 2, 3), но вдобавок и резко отличается от ближайшего (7,28 для средне-
вековых шахристанцев). Оценить достоверность разницы по полному набору
карасукских групп нельзя, так как независимость наблюдений тут отсутствует -
группы перекрываются по составу. Если же оставить только 17 неперекрываю-
щихся, то, согласно критерию Уилкоксона для сопряженных наблюдений, веро-
156
Этнографическое обозрение № 3, 2023
Рис. 3. Средние обобщенные расстояния (D2c) современных краниологических серий
Средней Азии и Казахстана от 24 карасукских.
ятность случайности различия между шугнанцами и шахристанцами по инте-
ресующему нас показателю составляет 0,003, т.е. различие вполне достоверно.
Как ни удивительно, похожа на карасукцев именно та единственная памирская
группа, которую Ю.Г. Рычков исключил из своего исследования.
Среди древних групп еще ближе к карасукцам те, которые входят вме-
сте с ними в кластер I: монгун-тайгинцы Тувы, савроматы, саки Восточного
Казахстана и Киргизии, тавры, а также члены кластера IV - окуневцы Уйбата и
Тас-Хазаа. Среди карасукцев к шугнанцам особенно близки люди из Федорова
улуса и каменноложцы северной группы. Шугнанцы же схожи, помимо кара-
сукцев, и с другими членами кластера I: с монгун-тайгинцами Тувы, саками
Восточного Казахстана и Киргизии, а из современных народов - с казахами
(за исключением уже упомянутой группы из Актулки), сагайцами, качинцами и
ненцами. Казахи и сагайцы входят вместе с шугнанцами в кластер IX, качинцы
и ненцы - в кластер VI. В типологических терминах эти две группировки тра-
диционно именуются южносибирской и уральской соответственно11.
Почему шугнанская серия осталась за рамками работы Ю.Г. Рычкова?
Во-первых, потому, что, по преданиям, кладбища долины Шахдары, откуда она
происходит, находятся в местах сражений местных жителей с проникшими из
Восточного Памира кочевниками-киргизами. Потомки последних до недавне-
го времени почитали некоторые из этих могил (Рычков 1969: 32). Во-вторых,
шугнанская серия обнаруживает монголоидную примесь. Согласно Ю.Г. Рыч-
кову, серия неоднородна - в ней есть черепа южносибирского, памирского и
смешанного типов (Там же: 33). Этот вывод, однако, не подкреплен статистиче-
ским анализом, поэтому трудно понять, имеем ли мы дело только с механиче-
ской или также и с биологической смешанностью. Мнение о позднем (киргиз-
ском) происхождении монголоидной примеси в шугнанской серии поддержали
В.В. Гинзбург, Т.А. Трофимова (Гинзбург, Трофимовa 1972: 282)12 и Т.К. Ходжайов
(Ходжайов 2008). Но дело не только в примеси.
Козинцев А.Г. На кого были похожи карасукцы?
157
Если соединить на графике (см. Рис. 1) прямой линией кластер V, включа-
ющий западных памирцев (кроме шугнанцев), и кластер VII, объединяющий
киргизов и монголов, то шугнанцы будут в стороне от этой линии. Рядом же
с ней окажутся узбеки из городских кладбищ (№ 55 и 56)13, что соответствует
представлению о них как потомках южноевропеоидного ираноязычного насе-
ления, перешедших на тюркскую речь и впитавших небольшую монголоидную
примесь (Гинзбург 1963: 119).
Шугнанцы же вместе с прочими членами кластера IX оказываются вбли-
зи от прямой, соединяющей кластер VII (киргизско-монгольский) и кластер
II (андроновский). Они больше похожи на казахов, чем на городских узбеков,
от которых, похоже, отличаются не только большей монголоидностью, но и
характером европеоидности. Если допустить, что монголоидный компонент
у шугнанцев тот же, что и у городских узбеков (центральноазиатский), то
европеоидный будет иным - степным, а не южным. А.П. Пестряков, опираясь
на данные Л.В. Ошанина, указывает, что шугнанцы Шахдары отличаются от всех
западнопамирских групп, относимых к южному варианту памиро-ферганской
расы, бóльшими размерами головы и лица, уклоняясь в сторону северных тад-
жиков и узбеков, т.е. тех групп, которые относили к северному ее варианту
(Пестряков 1975). Дело не в монголоидной примеси, так как наиболее монголо-
идные узбеки-локайцы находятся вне данного вектора изменчивости. Согласно
А.П. Пестрякову, наблюдаемая картина объясняется тем, что долина Шахда-
ры имеет выход на Восточно-памирское плато, через которое андроновцы и их
потомки могли проникать в ущелья Западного Памира.
В.В. Гинзбург и Т.А. Трофимова полагали, что андроновский компонент
сыграл важную роль в сложении всех групп памиро-ферганского типа - от
памирцев до узбеков (Гинзбург, Трофимовa 1972: 304). Ю.Г. Рычков это отрицал
на том основании, что андроновцы отличались светлой пигментацией (Рычков
1969: 148-149). Последнее подтверждается как прямыми генетическими дан-
ными (Keyser et al. 2009), так и косвенными - о современных группах, в составе
которых предполагается значительный андроновский компонент (казахах, кир-
гизах и др.). В.П. Алексеев поначалу принял мнение Ю.Г. Рычкова о значитель-
ной древности и самостоятельности памиро-ферганского типа, к которому он,
правда, причислил только узбеков, но не памирцев (Алексеев 1974). В дальней-
шем, однако, он согласился с В.В. Гинзбургом и Т.А. Трофимовой (Алексеев,
Гохман 1984: 117, 122). Действительно, при учете доминирования темной пиг-
ментации вклад андроновцев нельзя исключить, во всяком случае, по отноше-
нию к равнинным группам (Гинзбург, Трофимова 1972: 303). Как мы видим, его
нельзя исключить и по отношению к некоторым горным популяциям.
В.П. Алексеев рассматривал узбеков в целом, не делая различия между го-
родскими группами без родовых делений и сельскими, сохранившими родо-
вую структуру (краниологический материал по ним отсутствует). Те и другие
отчетливо различаются внешне: вторые монголоиднее (Ошанин 1958: 72, 74)
и доля андроновского компонента у них выше (Пестряков 1975; Дубова 1978).
Очень вероятно, что сельские узбеки, особенно даштикипчакские, более
схожи с шугнанцами. Об этом косвенно свидетельствуют соматологические
исследования. Так, изученные А.П. Пестряковым узбеки-локайцы не только
родственны казахам (в сложении которых роль андроновского компонента
не подлежит сомнению), но и похожи на них (Пестряков 1975). Казахи же,
по моим данным, объединились с шугнанцами, будучи, однако, значительно
монголоиднее (см. Рис. 1).
158
Этнографическое обозрение № 3, 2023
На графике прямая линия, соединяющая кластеры II, IX и VII, прохо-
дит через кластер I, включающий карасукцев. Но его центральное положе-
ние заставляет предпочесть иной сценарий метисации, подсказываемый ар-
хеологическими фактами: есть достаточно оснований видеть в карасукцах
андроновско-окуневских метисов14. Что же тогда связывает их с шугнанцами?
Во-первых, андроновский компонент, подтверждаемый генетически: минимум
две из четырех карасукских женщин, для которых есть генетические данные,
имели европейскую аутосомную наследственность и гены, ответственные за
светлую окраску глаз (Keyser et al. 2009). Во-вторых, небольшая монголоид-
ность неизвестного происхождения - о ней тоже свидетельствует генетика:
карасукская серия весьма неоднородна, и там присутствуют индивидуумы с
отчетливо восточной наследственностью, один из которых близок к глазков-
цам Прибайкалья (Jeong et al. 2018; Karafet et al. 2018). По краниометрическим
данным, максимальная концентрация восточных черт наблюдается в двух ан-
дроновских группах, относящихся к числу наиболее близких к классической
и северной карасукской: из Барабы и особенно из Еловки в Томском Приобье
(см. Рис. 1)15. Видимо, они представляют ассимилированных андроновцами
аборигенов Сибири, от которых, следовательно, карасукцы и могли получить
восточный компонент - но ни он, ни тот, который представлен у окуневцев, не
объясняют сходство карасукцев со средневековыми шугнанцами.
У современных шугнанцев Шахдары монголоидная примесь, по сло-
вам Ю.Г. Рычкова, не прослеживается, что он отнес за счет генного дрейфа
(Рычков 1969: 33)16. Действительно, из всех изученных им памирских групп у
них наибольшая длина тела, наивысший процент светлых глаз, наиболее силь-
ный рост бороды (Там же: 182, 184, 200). В.Ю. Бахолдина и А.А. Мовсесян,
однако, считают, что небольшая примесь все-таки есть, о чем свидетельствуют
большая высота лица, а также фотоматериал (Бахолдина, Мовсесян 2014; см.:
Рычков 1969: 197, 36 - рис. 26).
Итак, судя по краниологическим данным, карасукцы были внешне похожи
на средневековых шугнанцев, отличавшихся от прочих популяций Западного
Памира не только монголоидной примесью, но и большей долей андроновского
компонента, что, возможно, подтверждают данные о длине тела и цвете глаз у
современных шугнанцев (см. выше). Таким образом, карасукцы, скорее всего,
напоминали не южных, а северных представителей памиро-ферганской общно-
сти - узбеков с родовыми делениями и северных таджиков.
Примечания
1 См. также: Козинцев А.Г. Происхождение андроновцев: статистический
подход // Археология, этнография и антропология Евразии. 2023 (в печати).
2 См. об этом: Козинцев А.Г. Происхождение карасукцев (по краниометриче-
ским данным) // Археология, этнография и антропология Евразии. 2023 (в печати).
3 Козинцев А.Г. Происхождение карасукцев (по краниометрическим данным) //
Археология, этнография и антропология Евразии. 2023 (в печати).
4 Некоторые карасукские группы перекрываются по составу ввиду несовпа-
дения археологических классификаций, использованных разными краниолога-
ми. В случаях, когда серия изучена или переформирована несколькими автора-
ми, указывается наиболее поздняя публикация - та, из которой заимствовались
данные.
Козинцев А.Г. На кого были похожи карасукцы?
159
5 Здесь и далее принадлежность серий к классической или каменнолож-
ской (лугавской) группе не уточняется. Во-первых, мнения археологов на этот
счет расходятся (Г.В. Рыкушина пользовалась определениями Э.Б. Вадецкой,
Г.А. Максименкова и П.М. Кожина, я - определениями М.П. Грязнова и особен-
но Н.Л. Членовой). Во-вторых, многие серии включают черепа из погребений
обоих типов.
6 Источники данных об андроновских сериях № 25-36 см.: Козинцев А.Г.
Происхождение андроновцев: статистический подход // Археология, этногра-
фия и антропология Евразии. 2023 (в печати).
7 Серии № 55-83 относятся к недавним векам.
8 Ее можно получить электронной почтой по запросу.
9 Долихокрания и узкое лицо, противопоставляющие данную группу всем
прочим, пока не получили никакого исторического объяснения (Багашёв 2017:
285).
10 См. об этом: Козинцев А.Г. Происхождение карасукцев (по краниометриче-
ским данным) // Археология, этнография и антропология Евразии. 2023 (в печати).
11 В.П. Алексеев отнес сагайцев к уральскому типу с заметной приме-
сью центральноазиатского, а качинцев - к южносибирскому (Алексеев 1960).
На Рис. 1 обе эти группы вместе с ненцами находятся поблизости друг от друга,
на периферии кластеров IX и VI соответственно.
12 В отличие от Ю.Г. Рычкова, они датировали эту серию XVIII-XIX вв.
13 Этот простейший тест основан на известном факте промежуточности ме-
тисных популяций между родительскими по большинству размерных призна-
ков. Данное правило должно с некоторым приближением быть справедливым и
по отношению к двумерной проекции многомерных отношений.
14 См. об этом: Козинцев А.Г. Происхождение карасукцев (по краниометриче-
ским данным) // Археология, этнография и антропология Евразии. 2023 (в печати).
15 См. об этом: Козинцев А.Г. Происхождение карасукцев (по краниометриче-
ским данным) // Археология, этнография и антропология Евразии. 2023 (в печати).
16 Г.Л. Хить, напротив, полагает, что небольшая монголоидная примесь свой-
ственна всем западным памирцам, причем ее проявление было усилено генным
дрейфом (Хить 1983: 134).
Научная литература
Алексеев В.П. Краниология хакасов в связи с вопросами их происхождения //
Труды Киргизской комплексной археолого-этнографической экспедиции.
Т. 4. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 269-364.
Алексеев В.П. Палеоантропология Алтае-Саянского нагорья эпохи неолита и
бронзы // Антропологический сборник. 1961. № 3. С. 107-206.
Алексеев В.П. Древнейшее европеоидное население Средней Азии и его потомки //
Проблемы этнической антропологии и морфологии человека. Л.: Наука,
1974. С. 11-22.
Алексеев В.П., Гохман И.И. Антропология Азиатской части СССР. М.: Наука,
1984.
Алексеев В.П., Гохман И.И., Тумэн Д. Краткий очерк палеоантропологии Цен-
тральной Азии (каменный век - эпоха раннего железа) // Археология,
этнография и антропология Монголии / Отв. ред. А.П. Деревянко, Ш. Нацаг-
дорж. Новосибирск: Наука, 1987. С. 208-241.
Багашёв А.Н. Антропология Западной Сибири. Новосибирск: Наука, 2017.
160
Этнографическое обозрение № 3, 2023
Балабанова М.А. Антропология древнего населения Южного Приуралья и
Нижнего Поволжья. Ранний железный век. М.: Наука, 2000.
Бахолдина В.Ю., Мовсесян А.А. Краниология горцев Памира (по краниометри-
ческим и краниофенетическим данным) // Вестник Московского универси-
тета. Серия XXIII, Антропология. 2014. № 2. С. 29-37.
Гинзбург В.В. Краниологическая характеристика узбеков // Антропологический
сборник. №. 4. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 96-121.
Гинзбург В.В., Трофимова Т.А. Палеоантропология Средней Азии. М.: Наука,
1972.
Гохман И.И. Антропологические аспекты кетской проблемы. Результаты антро-
пометрических и краниологических исследований // Кетский сборник: ан-
тропология, этнография, мифология, лингвистика / Отв. ред. В.В. Иванов,
В.Н. Топоров, Б.А. Успенский. Л.: Наука, 1982. С. 7-42.
Громов А.В. Палеоантропологические материалы из карасукского могильника
Арбан I // Новые коллекции и исследования по антропологии и археологии.
Сборник МАЭ. Т. 44. СПб.: Наука, 1991. С. 42-47.
Громов А.В. Население юга Хакасии в эпоху поздней бронзы и проблема про-
исхождения карасукской культуры // Антропология сегодня. 1995. № 1.
С. 130-150.
Громов А.В. Происхождение и связи населения окуневской культуры // Окунев-
ский сборник. СПб.: Петро-РИФ, 1997. С. 301-358.
Дебец Г.Ф. Расовые типы Минусинского края в эпоху родового строя // Антро-
пологический журнал. 1932. № 2. С. 26-48.
Дебец Г.Ф. Антропологические исследования в Камчатской области // Труды
Института этнографии АН СССР. 1951. Т. 17.
Дубова Н.А. К проблеме формирования памиро-ферганской расы // Советская
этнография. 1978. № 4. С. 34-45.
Иванчик А.И. Киммерийцы и скифы. Культурно-исторические и хронологиче-
ские проблемы археологии восточноевропейских степей и Кавказа пред- и
раннескифского времени. М.: Палеограф, 2001.
Исмагулов О. Население Казахстана от эпохи бронзы до современности (палеоан-
тропологическое исследование). Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1970.
Кияткина Т.П. Черепа эпохи бронзы с территории юго-западного Таджикиста-
на // Мандельштам А.М. Памятники эпохи бронзы в Южном Таджикистане.
Л.: Наука, 1968. С. 168-182.
Козинцев А.Г. Антропологический состав и происхождение населения тагар-
ской культуры. Л.: Наука, 1977.
Козинцев А.Г. О ранних миграциях европеоидов в Сибирь и Центральную Азию
(в связи с индоевропейской проблемой) // Археология, этнография и антро-
пология Евразии. 2009. № 4 (40). С. 125-136.
Медведская И.Н. Конский убор Древнего Ирана: вопросы хронологии, проис-
хождения и развития // Российский археологический ежегодник. 2013. Т. 3.
C. 412-441.
Миклашевская Н.Н. Краниология киргизов // Труды Киргизской археолого-
антропологической экспедиции. Т. 2. М.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 266-294.
Ошанин Л.В. Антропологический состав населения Средней Азии и этногенез
ее народов. Ч. 2. Ереван: Изд-во Ереванского ун-та, 1958.
Пестряков А.П. Антропологическое изучение некоторых групп населения Тад-
жикистана и Узбекистана // Советская этнография. 1975. № 1. С. 102-112.
Погребова М.Н. Закавказье и киммерийцы ассирийских текстов конца VIII в.
Козинцев А.Г
. На кого были похожи карасукцы?
161
до н.э. // Древние цивилизации Евразии. История и культура / Отв. ред.
А.В. Седов. М.: Наука, 2001. С. 317-333.
Рыкушина Г.В. Палеоантропология карасукской культуры. М.: Старый Сад,
2007.
Рычков Ю.Г. Антропология и генетика изолированных популяций (древние изо-
ляты Памира). М.: Изд-во Московского ун-та, 1969.
Семенов В.А., Чугунов К.В. Роль субстрата в сложении культур скифского типа
в Туве // Проблемы археологии степной Евразии. Т. 2. Кемерово: Изд-во
КемГУ, 1987. С. 73-76.
Соколова К.Ф. Тавры Крымского полуострова (по антропологическим данным) //
Вопросы антропологии. 1960. № 3. С. 66-76.
Хить Г.Л. Дерматоглифика народов СССР. М.: Наука, 1983.
Ходжайов Т.К. Антропологическая характеристика территориальных групп на-
селения Восточного Памира в сакское время // Археология, этнография и
антропология Евразии. 2008. № 3 (35). С. 143-156.
Чугунов К.В. Монгун-тайгинская культура эпохи поздней бронзы Тувы (типо-
логическая классификация погребального обряда и относительная хроноло-
гия) // Петербургский археологический вестник. 1994. № 8. С. 43-53.
Jeong C. et. al. Bronze Age Population Dynamics and the Rise of Dairy Pastoralism
on the Eastern Eurasian Steppe // Proceedings of the National Academy of
Karafet T.M. et al. Siberian Genetic Diversity Reveals Complex Origins of the
Samoyed-Speaking Populations // American Journal of Human Biology. 2018.
Keyser C. et al. Ancient DNA Provides New Insights into the History of South
Siberian Kurgan People // Human Genetics. 2009. Vol. 126 (3). P. 395-410.
R e s e a r c h A r t i c l e
Kozintsev, A.G. Whom Did the Karasuk People Resemble? [Na kogo byli
pokhozhi karasuktsy?]. Etnograficheskoe obozrenie, 2023, no. 3, pp. 150-164.
© Russian Academy of Sciences © Institute of Ethnology and Anthropology RAS]
Aleхandеr
Kozintsev
|
|
alexanderkozintsev@yandex.ru | Peter the Great Museum of Anthropology and
Ethnography (Kunstkamera), Russian Academy of Sciences (3 University Emb.,
St. Petersburg, 199034, Russia)
Keywords
Late Bronze Age, Southern Siberia. Western Siberia, Southwestern Central Asia,
Karasuk culture, Andronovo culture, Pamiris, Tajiks, Uzbeks, Kazaks
Abstract
To test Yuri Rychkov’s claim that the physical type of the Karasuk people was identical
to that of the highlanders of Western Pamir, 24 male Karasuk cranial samples were
subjected to a multivariate comparison with 59 samples representing other cultures
and periods. Karasuk people proved closest, not to those Pamiris whom Rychkov had
included in his study (Goranis, Ishkashimis, Wakhanis, and Rushanis) but to those
162
Этнографическое обозрение № 3, 2023
whom he had excluded because of Kirghiz admixture - the Shugnanis. The admixture
appears to have been added, not so much to the indigenous southern component
present in other Pamiris, as to that associated with Andronovo immigrants from the
steppe. This explains the likely similarity of medieval Shugnanis (and, accordingly,
the Karasuk people) to modern Uzbeks retaining tribal identities and northern Tajiks.
References
Alekseev, V.P. 1960. Kraniologiia khakasov v sviazi s voprosami ikh proiskhozhdeniia
[Craniology of the Khakas with Reference to Their Origin]. In Trudy Kirgizskoi
kompleksnoi arkheologo-etnograficheskoi ekspeditsii [Proceedings of the Kirghiz
Multidisciplinary Archaeological and Ethnographic Expedition], 4: 269-364.
Moscow: Izdatel’stvo Akademii Nauk SSSR.
Alekseev, V.P. 1961. Paleoantropologiia Altae-Saianskogo nagor’ia epokhi neolita
i bronzy [Paleoanthropology of the Altai-Saian Highland in the Neolithic and
Bronze Age]. Antropologicheskii sbornik 3: 107-206.
Alekseev, V.P. 1974. Drevneishee evropeoidnoe naselenie Srednei Azii i ego
potomki [The Earliest Caucasoid Population of Southwestern Central Asia and
Its Descendants]. In Problemy etnicheskoi antropologii i morfologii cheloveka
[Problems in Ethnic Anthropology and Human Morphology], edited by
I.I. Gokhman, 11-22. Leningrad: Nauka.
Alekseev, V.P., and I.I. Gokhman. 1984. Antropologiia Aziatskoi chasti SSSR
[Anthropology of the Asiatic Part of USSR]. Moscow: Nauka.
Alekseev, V.P., I.I. Gokhman, and D. Tumen. 1987. Kratkii ocherk paleoantropologii
Тsentral’noi Azii (kamennyi vek - epokha rannego zheleza) [A Brief Sketch
of the Paleoanthropology of Central Asia (Stone Age - Early Iron Age)].
In Arkheologiia, etnografiia i antropologiia Mongolii [Archaeology, Ethnography,
and Anthropology of Mongolia], edited by A.P. Derevianko and S. Natsagdorzh,
208-241. Novosibirsk: Nauka.
Bagashev, A.N. 2017. Antropologiia Zapadnoi Sibiri [Anthropology of Western
Siberia]. Novosibirsk: Nauka.
Bakholdina, V.I., and A.A. Movsesian. 2014. Kraniologiia gortsev Pamira (po
kraniometricheskim i kraniofeneticheskim dannym) [Craniology of Highland
Pamiris (Based on Craniometric and Craniophenetic Data)]. Vestnik Moskovskogo
universiteta. Seriia XXIII, Antropologiia 2: 29-37.
Balabanova, M.A. 2000. Antropologiia drevnego naseleniia Yuzhnogo Priural’ia
i Nizhnego Povolzh’ia. Rannii zheleznyi vek [Anthropology of the Ancient
Population of Southern Ural and Lower Volga: Early Iron Age]. Moscow: Nauka.
Chugunov, K.V.
1994. Mongun-taiginskaia kul’tura pozdnei Bronzy Tuvy
(tipologicheskaia klassifikatsiia pogrebal’nogo obriada i otnositel’naia
khronologiia) [The Mongun-Taiga Late Bronze Age Culture of Tuva (Typological
Classification of the Mortuary Rite and Relative Chronology)]. Peterburgskii
arkheologicheskii vestnik 8: 43-53.
Ginzburg, V.V. 1963. Kraniologicheskaia kharakteristika uzbekov [Craniological
Characteristics of the Uzbeks]. In Antropologicheskii sbornik [Anthropological
Collection], 4: 96-121. Moscow: Izdatel’stvo Akademii Nauk SSSR.
Ginzburg, V.V., and T.A. Trofimova.
1972. Paleoantropologiia Srednei Azii
[Paleoanthropology of Southwestern Central Asia]. Moscow: Nauka.
Gokhman, I.I. 1982. Antropologicheskie aspekty ketskoi problemy. Rezul’taty
antropometricheskikh i kraniologicheskikh issledovanii [Anthropological Aspect
of the Ket Problem: Results of Anthropometric and Cranial Studies]. In Ketskii
Козинцев А.Г. На кого были похожи карасукцы?
163
sbornik: Antropologiia, etnografiia, mifologiia, lingvistika [Ket Collection:
Anthropology, Ethnography, Mythology, Linguistics], edited by V.V. Ivanov,
V.N. Toporov and B.A. Uspenskii, 7-42. Leningrad: Nauka.
Gromov, A.V. 1991. Paleoantropologicheskie materialy iz karasukskogo mogil’nika
Arban I [Skeletal Materials from the Karasuk CemeteryArban I]. In Novye kollektsii
i issledovaniia po antropologii i arkheologii. Sbornik MAE [New Collections
and Studies in Anthropology and Archaeology; Museum of Anthropology and
Ethnography Collection], 44: 42-47. St. Petersburg: Nauka.
Gromov, A.V. 1995. Naselenie yuga Khakasii v epokhu pozdnei bronzy i problema
proiskhozhdeniia karasukskoi kul’tury [Population of Southern Khakassia in the
Late Bronze Age and the Problem of Karasuk Culture Origin]. Antropologiia
segodnia 1: 130-150.
Gromov, A.V. 1997. Proiskhozhdenie i sviazi naseleniia okunevskoi kul’tury [Origin
and Affinities of the People of Okunev Culture]. In Okunevskii sbornik [Okunev
Collection], edited by D.G. Savinov and M.L. Podolskii, 301-358. St. Petersburg:
Petro-RIF.
Debets, G.F. 1932. Rasovye tipy Minusinskogo kraia v epokhu rodovogo stroia [Racial
Types of the Minusinsk Province during the Tribal Age]. Antropologicheskii
zhurnal 2: 26-48.
Debets, G.F.
1951. Antropologicheskie issledovaniia v Kamchatskoi oblasti
[Anthropological Studies in the Kamchatka Province]. Trudy Instituta etnografii
Akademii Nauk SSSR 17.
Dubova, N.A. 1978. K probleme formirovaniia pamiro-ferganskoi rasy [On the
Problem of the Origin of Pamir-Farghana Race]. Sovetskaia etnografiia 4: 34-45.
Ismagulov, O. 1970. Naselenie Kazakhstana ot epokhi bronzy do sovremennosti
(paleoantropologicheskoe issedovanie) [The Population of Kazakhstan from the
Bronze Age to the Present: A Paleoanthropological Study]. Alma-Ata: Izdatel’stvo
Akademii nauk Kazakhskoi SSR.
Ivanchik, A.I. 2001. Kimmeriitsy i skify. Kul’turno-istoricheskie i khronologicheskie
problemy arkheologii vostochnoevropeiskikh stepei i Kavkaza pred- i
ranneskifskogo vremeni [Cimmerians and Scythians: Cultural-Historical and
Chronological Problems in the Archaeology of Eastern European and Caucasian
Steppes in the Pre-Scythian and Early Scythian Age]. Moscow: Paleograf.
Jeong, C., et. al. 2018. Bronze Age Population Dynamics and the Rise of Dairy
Pastoralism on the Eastern Eurasian Steppe. Proceedings of the National Academy
Karafet, T.M., et al. 2018. Siberian Genetic Diversity Reveals Complex Origins of
the Samoyed-Speaking Populations. American Journal of Human Biology 30 (6).
Keyser, C., et al. 2009. Ancient DNA Provides New Insights into the History of
South Siberian Kurgan People. Human Genetics 126 (3): 395-410. https://
doi.org/10.1007/s00439-009-0683-0
Khit, G.L. 1983. Dermatoglifika narodov SSSR [Dermatoglyphics of the Peoples of
USSR]. Moscow: Nauka.
Khodzhaiov, T.K. 2008. Antropologicheskaia kharakteristika territorial’nykh grupp
naseleniia Vostochnogo Pamira v sakskoe vremia [Anthropological Characteristics
of the Territorial Groups of the Population of Eastern Pamir in the Saca Age].
Arkheologiia, etnografiia i antropologiia Evrazii 3 (35): 143-156.
Kiiatkina, T.P. 1968. Cherepa epokhi bronzy s territorii yugo-zapadnogo Tadzhikistana
[Bronze Age Crania from Southwestern Tajikistan]. In Pamiatniki epokhi
164
Этнографическое обозрение № 3, 2023
bronzy v Yuzhnom Tadzhikistane [Bronze Age Sites in Southern Tajikistan], by
A.M. Mandel’shtam, 168-182. Leningrad: Nauka.
Kozintsev, A.G. 1977. Antropologicheskii sostav i proiskhozhdenie naseleniia
tagarskoi kul’tury [Anthropological Structure and Origin of the Tagar Population].
Leningrad: Nauka.
Kozintsev, A.G. 2009. O rannikh migratsiiakh evropeoidov v Sibir’ i Тsentral’nuiu
Aziiu (v sviazi s indoevropeiskoi problemoi) [On the Early Caucasoid Migrations
to Siberia and Central Asia (With Reference to the Indo-European Problem)].
Arkheologiia, etnografiia i antropologiia Evrazii 4 (40): 125-136.
Medvedskaia, I.N. 2013. Konskii ubor Drevnego Irana: voprosy khronologii,
proiskhozhdeniia i razvitiia [Horse Harness of Ancient Iran: Problems of
Chronology, Origin, and Evolution]. Rossiiskii arkheologicheskii ezhegodnik 3:
412-441.
Miklashevskaia, N.N. 1959. Kraniologiia kirgizov [Craniology of the Kirghiz]. In
Trudy Kirgizskoi arkheologo-antropologicheskoi ekspeditsii [Proceedings of the
Kirghiz Archaeological and Ethnographic Expedition], 2: 266-294. Moscow:
Izdatel’stvo Akademii Nauk SSSR.
Oshanin, L.V. 1958. Antropologicheskii sostav naseleniia Srednei Azii i etnogenez ee
narodov [Anthropological Structure of the Population of Southwestern Central
Asia and the Ethnogenesis of Its People], 2. Erevan: Izdatel’stvo Erevanskogo
universiteta.
Pestriakov, A.P. 1975. Antropologicheskoe izuchenie nekotorykh grupp naseleniia
Tadzhikistana i Uzbekistana [Anthropological Study of Certain Population
Groups of Tajikistan and Uzbekistan]. Sovetskaia etnografiia 1: 102-112.
Pogrebova, M.N. 2001. Zakavkaz’e i kimmeriitsy assiriiskikh tekstov kontsa VIII veka
do nashei ery [Transcaucasia and Cimmerians of the 8th Century BC Assyrian Texts].
In Drevnie tsivilizatsii Evrazii. Istoriia i kul’tura [Ancient Civilizations of Eurasia:
History and Culture], edited by A.V. Sedov, 317-333. Moscow: Nauka.
Rychkov, Y.G. 1969. Antropologiia i genetika izolirovannykh populiatsii (drevnie
izoliaty Pamira) [Anthropology and Genetics of Isolated Populations: Ancient
Isolates of the Pamir]. Moscow: Izdatel’stvo Moskovskogo universiteta.
Rykushina, G.V. 2007. Paleoantropologiia karasukskoi kul’tury [Paaleoanthropology
of the Karasuk Culture]. Moscow: Staryi Sad.
Semenov, V.A., and K.V. Chugunov. 1987. Rol’ substrata v slozhenii kul’tur skifskogo
tipa v Tuve [The Role of Substrate in the Formation of Scythian Type Cultures
in Tuva]. Problemy arkheologii stepnoi Evrazii [Problems in Aarchaeology
of the Steppe Eurasia], 2: 73-76. Kemerovo: Izdatel’stvo Kemerovskogo
gosudarstvennogo universiteta.
Sokolova, K.F.
1960. Tavry Krymskogo poluostrova (po antropologicheskim
dannym) [Tauri of the Crimean Peninsula (Based on Anthropological Data)].
Voprosy antropologii 3: 66-76.
