ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 2. С. 63-77

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 2, pp. 63-77

DOI: 10.31857/S0869049922020058

EDN: EVRUXU

Оригинальная статья / Original Article

Мировое ракетное распространение:

вызовы и решения¹

Богданов Константин Вадимович, Национальный исследовательский институт мировой эко-

номики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской академии наук (Москва, Рос-

сия), cbogdanov@imemo.ru. ORCID: 0000-0002-5922-0791

Стефанович Дмитрий Викторович, Национальный исследовательский институт мировой эко-

номики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской академии наук (Москва, Рос-

сия), stefanovich@imemo.ru. ORCID: 0000-0002-8694-8040

В статье представлен анализ динамики распространения ракетного вооружения, его основные

драйверы, тренды и акторы. Авторы отмечают усложнение глобального ландшафта в данной сфере,

выявляют ключевые направления технологического развития и выделяют несколько типов участ-

ников ракетного распространения, что обуславливает значение этого распространения в контексте

международной безопасности. Рассмотрены существующие и перспективные механизмы контроля

над вооружениями, нераспространения и многосторонних мер по снижению угроз. Подчеркивается,

что имеющиеся инструменты формировались в первую очередь с акцентом на снижение угрозы

создания средств доставки оружия массового уничтожения, в то время как на сегодняшний день

наибольшее значение имеет потенциальное применение ракет в обычном оснащении. Предложе-

но сконцентрировать усилия на методах «мягкого контроля над вооружениями», чтобы заложить

фундамент для постепенного повышения управляемости в данной области в условиях отсутствия

реальных перспектив верифицируемых и интрузивных многосторонних мер.

Финансирование. Статья опубликована в рамках проекта «Посткризисное мироустройство: вызовы и

технологии, конкуренция и сотрудничество» по гранту Министерства науки и высшего образования РФ на про-

ведение крупных научных проектов по приоритетным направлениям научно-технологического развития (Согла-

шение № 075-15-2020-783).

Funding. The article was published within the framework of the project «Post-Crisis World Order: Challenges and

Technologies, Competition and Cooperation» under the grant of the Ministry of Science and Higher Education of the

Russian Federation for conducting major scientific projects in priority areas of scientific and technological development

(Agreement No. 075-15-2020-783).

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 2. С. 63-77

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 2, pp. 63-77

Ключевые слова: баллистические ракеты, контроль над вооружениями, крылатые ракеты, ра-

кетное распространение, нераспространение, Режим контроля за ракетной технологией, Гаагский

кодекс поведения

Цитирование: Богданов К.В., Стефанович Д.В. (2022) Мировое ракетное распространение: вызовы и реше-

ния // Общественные науки и современность. № 2. С. 63-77. DOI: 10.31857/S0869049922020058, EDN: EVRUXU

Global Missile Proliferation: Challenges and Solutions

Konstantin V. Bogdanov, Primakov National Research Institute of World Economy and International

Relations of the Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia), cbogdanov@imemo.ru. ORCID: 0000-

0002-5922-0791

Dmitry V. Stefanovich, Primakov National Research Institute of World Economy and International

Relations of the Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia), stefanovich@imemo.ru. ORCID: 0000-

0002-8694-8040

Abstract. The article analyzes the missile proliferation dynamics, its main drivers, trends and actors.

The authors note the complication of the global landscape in this area, identify key areas of technological

development and specify several types of missile proliferators, which determine the importance of missile

proliferation in the context of international security. Existing and prospective mechanisms of arms control, non-

proliferation and multilateral risk reduction measures are considered. The authors specify that the existing tools

were formed primarily to reduce the risks associated with delivery vehicles for weapons of mass destruction,

while today the potential use of conventional missiles is of the greatest importance. The article proposes to

concentrate efforts on the «soft arms control» methods in order to create a foundation for a gradual increase

in manageability in this area in the absence of real prospects for verifiable and intrusive multilateral measures.

Keywords: arms control, ballistic missiles, cruise missiles, missile proliferation, non-proliferation,

Missile Technology Control Regime, Hague Code of Conduct

Citation: Bogdanov K., Stefanovich D.

(2022) Global Missile Proliferation: Challenges and Solution.

Obshchestvennye nauki i sovremennost’, no. 2, pp. С. 63-77. DOI: 10.31857/S0869049922020058, EDN: EVRUXU

* * *

Развитие, распространение и интеграция технологий меняют ландшафт мирового ра-

кетостроения и национальных ракетных потенциалов в глобальном масштабе. Одновре-

менно трансформируется и набор базовых факторов, которые ранее находились в фокусе

проблемы нераспространения ракетных технологий и соответствующих мер и методов

контроля над вооружениями и экспортного контроля.

Вопросы ракетного распространения и контроля над ним широко изучали отечествен-

ные эксперты. Значительный пласт исследований общесистемных проблем распростра-

нения ракетных технологий в связи с распространением ядерного оружия и развитием

новых технологий неядерных высокоточных вооружений выполнили в последние 20 лет

в Центре международной безопасности ИМЭМО РАН под руководством А. Арбатова и

В. Дворкина [Ядерное оружие... 2006; Ядерное распространение... 2009; Ядерная переза-

грузка... 2011; Контроль над вооружениями в новых... 2020].

К.В. Богданов, Д.В. Стефанович. Мировое ракетное распространение: вызовы и решения

K. Bogdanov, D. Stefanovich. Global Missile Proliferation: Challenges and Solutions

Общие проблемы ракетного распространения и состояние режима РКРТ анализиро-

вали в своих в работах В. Мизин [Мизин 2009], В. Новиков [Новиков 2012], В. Веселов

[Веселов 2012]. Тенденции распространения ракетных технологий в Азии - наиболее про-

блемной с этой точки зрения региональной зоне - изучали П. Литаврин [Литаврин 1998],

В. Сажин [Сажин 2011], С. Ознобищев и П. Топычканов [Ознобищев, Топычканов 2012].

Юридические аспекты проблем ракетного распространения нашли отражение в работах

Ю. Гусыниной [Гусынина 1999].

Проблематика ракетного распространения также находит своих исследователей в из-

вестных западных аналитических центрах. В частности, площадка «Европейской сети

лидеров» (European Leadership Network) опубликовала доклады К. Кубяк о необходимо-

сти повысить место ракетного оружия в иерархии приоритетов международной полити-

ческой повестки дня [Kubiak 2019] и Ф. Хоффмана о трендах в сфере распространения

крылатых ракет [Hoffman 2021]. Тема распространения гиперзвукового оружия нашла

свое отражение в масштабном исследовании сотрудников корпорации РЭНД (RAND),

которое стало своего рода настольным справочником для специалистов в данной обла-

сти [Speier, Nacouzi, Lee, Moore 2017]. Кроме того, ряд публикаций по вопросу гиперз-

вукового оружия подготовили структуры ООН [UNODA 2019, UNIDIR 2019]. Коллектив

авторов Международного института стратегических исследований (IISS) детально рас-

смотрел проблему гонки вооружений на Корейском полуострове с акцентом на ракетные

технологии [IISS 2021].

Помимо роста доступности плодов технического прогресса, основная причина про-

должающегося ракетного распространения, бурного развития собственных ракетных про-

грамм и активных внешних закупок ракетного оружия странами бывшего «третьего мира»

лежит в сфере борьбы за региональное лидерство на фоне резко возросшего дефицита без-

опасности. Данный мотив существовал всегда, однако он сильно обострился после цело-

го ряда внешних вмешательств крупных мировых держав во время окончания холодной

войны, когда нестабильное мироустройство так и не сумело оформиться в новый, четко

определенный миропорядок. Тем не менее, опасения о создании ракет промежуточной и

межконтинентальной дальности, угрожающих ведущим державам (США, России и ев-

ропейским государствам) имеют под собой все основания, однако это - не главный риск,

поскольку в первую очередь ракетный потенциал формируется для применения против

региональных конкурентов на всю глубину их территории.

Наконец, принципиально новым фактором становится выход проблемы дестабилизи-

рующих ударных ракетных вооружений за пределы вопроса о распространении оружия

массового уничтожения (ОМУ). С одной стороны, это происходит вследствие существен-

ного прогресса в технологиях высокоточного оружия большой дальности, а с другой -

из-за нарастающей хрупкости критических инфраструктур, на которые точечное неядер-

ное воздействие уже оказывает эффекты стратегического характера. Последние в масшта-

бах региональных конфронтаций можно рассматривать как значительный сдерживающий

ущерб, что меняет саму роль неядерных ракетных систем: отныне они способны высту-

пать не только в роли средства поля боя, но и как средство сдерживания, одновременно

сохраняя относительно низкий порог применения (по сравнению с ОМУ).

Накопленные изменения требуют решений в области контроля над вооружениями.

Перспективы совершенствования целых классов ракетного оружия и совмещенных с ним

видов военной техники (платформы, системы управления и целеуказания) показывают,

что эта задача не утратит актуальности в ближайшие десятилетия - особенно на фоне об-

вальной деградации международно-правовой системы безопасности, которая сложилась

по результатам и сразу после окончания «прошлой» холодной войны.

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 2. С. 63-77

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 2, pp. 63-77

Основные проблемы ракетного распространения

на современном этапе

Типовая проблема ракетного распространения, сформированная к концу 1980-х гг., вы-

глядела достаточно узко. Она была по большей части связана с оперативно-тактическими

баллистическими ракетами. В основном речь шла о жидкостных ракетах советского произ-

водства Р-17 (Scud-B), которые относительно легко модернизировать - в первую очередь по

дальности (что давало перспективный задел уже и для создания ракет средней дальности).

На развитие данного класса ракетного оружия долгое время опирались самобытные школы

ракетостроения Ирака (при С. Хусейне) и КНДР, а также отчасти Ирана и Пакистана.

Особенностью этого класса ракет была низкая точность, которая не позволяла исполь-

зовать их по-настоящему эффективно без оснащения ОМУ (химическими или ядерными

боеголовками). Противоречивый опыт «войны городов» в период Ирано-иракской войны

1980-1988 гг. показал, что такие ракеты в обычном оснащении бессмысленно применять

против военных целей из-за низкой точности, их применение в качестве контрценностно-

го (террористического) оружия путем неизбирательных ударов по городской застройке не

дает значимого военно-стратегического эффекта, а морально-психологический результат

в стане врага может быть и прямо противоположным [Bogdanov 2020]. Сходными были и

результаты «Войны в Заливе» 1991 г.: иракские баллистические ракеты не достигли значи-

мого военного результата, а Саудовская Аравия воздержалась от применения своих ракет

средней дальности китайского производства по городам Ирака именно из-за неизбира-

тельности поражения [Khaled bin-Sultan, Seal 1995, 350].

В этот момент проблема ракетного распространения прочно слилась с проблематикой

нераспространения ОМУ - и в таком виде она нашла отражение в основных технических

параметрах систем, которые ограничивают к передаче согласно Режиму контроля над ра-

кетной технологией (РКРТ) 1987 г. [Ozga 1994]. Так, пресловутое ограничение забрасыва-

емого веса в 500 кг было обосновано массогабаритными параметрами типовых ядерных

боезарядов, выполненных по сравнительно невысокой технологии потенциальных стран-

претендентов [Feickert 2003, 1] (высокие технологии, которые были в распоряжении США

и СССР, уже давали массу 100-150 кг даже для боезарядов среднего класса мощности).

Однако ракетные технологии не стояли на месте, а их доступность только повышалась -

в том числе и для стран, ранее не замеченных в попытках обойти подобный «двойной»

режим нераспространения.

Революция в элементной базе бортовых систем управления и появление новых матери-

алов изменили облик военного ракетостроения. Во-первых, изменения позволили создать

принципиально новый класс ракетного оружия - высокоточные баллистические ракеты

большой дальности в обычном оснащении. Решения, ранее доступные только сверхдержа-

вам (как было в случае с ракетами Pershing II, оснащенными бортовыми радарами и циф-

ровыми эталонами карт местности), теперь распространились на бывший «третий мир».

Данная динамика отражается на примере нового поколения иранских баллистических ра-

кет с корректируемыми головными частями, которые демонстрируют высокую точность,

что было подтверждено атаками в январе 2020 г. в Айн-аль-Асаде [Savelsberg 2020].

Во-вторых, технологии крылатых ракет с точным наведением, которые в 1980-е гг.

также были привилегией сверхдержав, стали доступны и другим странам. Это связано

и с общими темпами научно-технического прогресса, и с направленными действиями по

обретению ключевых технологий - например, Иран в 2001 г. организовал криминальную

поставку советских стратегических крылатых ракет Х-55 (без ядерных боезарядов) с тер-

ритории Украины [Einhorn, van Diepen 2019, 13].

К.В. Богданов, Д.В. Стефанович. Мировое ракетное распространение: вызовы и решения

K. Bogdanov, D. Stefanovich. Global Missile Proliferation: Challenges and Solutions

Результаты распространения этого типа оружия хорошо видны на примере атак

йеменских хуситов (поддерживаемых Ираном) на нефтеперегонные комплексы и терми-

налы Саудовской Аравии в последние годы. В прошлом даже удар по ним баллистически-

ми ракетами в обычном оснащении не гарантировал сдерживающего ущерба из-за вы-

сокой вероятности промаха. Точность крылатых ракет позволяет поражать выборочные

строения, а в отсутствие конструктивной защиты зданий и заглубления они практически

гарантируют успех против взрыво- и пожароопасных «мягких целей» вроде нефтеперера-

батывающих заводов и терминалов.

На приведенных примерах видна трансформация стратегий развития ракетного ору-

жия региональных держав в сторону неядерного стратегического сдерживания. Способ-

ность наносить сравнительно точные удары баллистическими и крылатыми ракетами в

обычном оснащении по отдельным военным объектам и критическим узлам гражданской

инфраструктуры - новая реальность для региональных держав. Ракетное распростране-

ние, тем самым, отделяется от своего «теневого alter ego» (ОМУ) и приобретает куда более

широкий размах.

Особое внимание, если не сказать ажиотаж, в последние годы вызывает тематика

гиперзвукового ракетного оружия. В настоящее время существует несколько подходов

к его определению, однако все они носят в значительной степени условный характер.

Для целей настоящего материала авторы предлагают выделять три основных категории:

ракетно-планирующие системы (баллистические ракеты с планирующими крылатыми

блоками в качестве боевого оснащения, они же «гиперзвуковые глайдеры»), гиперзву-

ковые крылатые ракеты с прямоточными воздушно-реактивными двигателями и аэро-

баллистические ракеты с маневрирующими либо неотделяемыми головными частями

(способные к управляемому маневру на траектории). Отдельно стоит отметить, что не-

которые авторы определяют планирующие крылатые блоки как подвид маневрирующей

головной части [Лысенко 2016, 237]. В ситуации с разработкой гиперзвукового оружия

фактически видна эволюция двух давно известных видов ракетного оружия: аэробалли-

стических и баллистических ракет с маневрирующими головными частями и высоко-

скоростных крылатых ракет.

Ключевая особенность гиперзвукового оружия - комбинация высокой (гиперзвуковой,

то есть превышающей 5 Махов на соответствующей высоте) скорости, полета в атмосфере

на значительной части траектории и внутриатмосферного маневрирования. По мнению

разработчиков и эксплуатантов, такие характеристики способствуют эффективному пре-

одолению систем противоракетной и противовоздушной обороны противника, а также по-

вышению точности - причем в зависимости от ситуации ставят акцент на одном из этих

преимуществ.

Отдельным вопросом можно считать приоритетный тип боевой части гиперзвуковых

ракет, так как теоретически высокая точность в сочетании с высокой скоростью могут по-

зволить сократить мощность и вес боевой части - как ядерной, так и неядерной. Вместе с

тем до настоящего времени в широком доступе имеется лишь очень ограниченная инфор-

мация о реальных характеристиках соответствующих изделий и результатах испытаний.

Боевое применение же в целом ограничено ударами гиперзвукового аэробаллистического

ракетного комплекса воздушного базирования «Кинжал» по отдельным (предположитель-

но высокозащищенным) объектам в марте 2022 г. на территории Украины. Однако если

для России, и - насколько можно судить - Китая отдельные гиперзвуковые системы разра-

батывают в варианте «двойного» боевого оснащения (ядерного и неядерного), в США до

настоящего времени делают акцент на исключительно неядерном характере своих гиперз-

вуковых программ. Вместе с тем, например, в случае Франции гиперзвуковые проекты,

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 2. С. 63-77

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 2, pp. 63-77

исходя из имеющейся информации, ведут в интересах сил ядерного сдерживания [Tertrais

2020, 65]. Аналогичная ситуация, видимо, наблюдается и в КНДР. Прочие же страны (Ин-

дия, Великобритания, Япония, Южная Корея, Австралия и др.) в принципе не концентри-

руют внимание на данном вопросе, либо они не обладают ядерным статусом [Sayler 2022].

Гиперзвуковое ракетное оружие - весьма затратный проект. Выполнение подобной

программы требует серьезных инвестиций в разработку (либо приобретение и освоение)

электроники для систем управления и наведения, специальных материалов (в том числе

абляционных и жаропрочных), топлива нового типа, двигателей, а также испытательных

комплексов (аэродинамических труб и достаточно протяженных полигонов со всеми не-

обходимыми средствами телеметрии). Эффективное применение любого высокоточного

оружия большой дальности (гиперзвукового в особенности) в значительной мере зависит

от инфраструктуры разведки, целеуказания и связи.

Несмотря на указанные сложности, гиперзвуковое оружие становится все более замет-

ным элементом мирового ракетного ландшафта, в том числе и в части распространения.

Подогретый интерес к данной технологии может оживить и оптимизировать существую-

щие механизмы контроля, либо, исходя из существующего опыта, привести к разработке

новых инструментов, которые смогут охватить категорию высокоточного оружия большой

дальности в целом.

Технологический прогресс приводит не только к повышению доступности ракетных

вооружений для региональных игроков. Интеграция технологических решений и общие

тенденции в появлении новых классов вооружений создают принципиально иную военно-

техническую среду - в том числе в вопросах, не имеющих отношение непосредственно

к ракетному распространению. В первую очередь эта проблема связана с созданием точ-

ных сенсоров на новом поколении элементной базы, а также высокопроизводительных

вычислительных средств и средств цифровой связи, которые позволяют интегрировать

бортовую аппаратуру в общий контур управления силами и средствами на театре военных

действий.

Так, со всей очевидностью, ударные БПЛА как несомненный компонент современного

высокоточного оружия становятся, с одной стороны, своего рода субститутами пилотиру-

емой штурмовой и армейской авиации, а с другой - крылатых ракет. То же самое касается

и «класса слияния» - барражирующих боеприпасов («дроны-камикадзе») и перспектив-

ного вида вооружений - смертоносных автономных систем оружия (САС), в которых ре-

шения на боевое применение принимаются на основании работы бортовых алгоритмов

искусственного интеллекта с самообучением.

В этом смысле развитие беспилотных (автономных) платформ и их все более значимое

распространение, заметное по опыту боевых действий последних лет в Йемене, Сирии,

Ливии, в Нагорном Карабахе и на Украине, следует сопоставлять с проблемами ракетного

распространения в целом. Это тем более насущно, что конкретная интерпретация норм,

например, со стороны США в контексте упрощения ими экспорта БПЛА явно способству-

ет расширению доступности систем ударных вооружений, формально подпадающих под

РКРТ [Kimball 2020].

Заметным трендом становится «интеллектуализация» средств поражения. Фактически

мы наблюдаем постепенное слияние категорий «крылатая ракета», «барражирующий бое-

припас» и «ударный беспилотный летательный аппарат». Их с двух сторон сближают все

более совершенные малогабаритные высокоточные ракеты поля боя, эволюционировав-

шие из противотанковых ракетных комплексов (в т. ч. израильский SPIKE или российский

«Гермес»), а с другой - крылатые ракеты и корректируемые снаряды РСЗО, оснащенные

отделяемыми либо кассетными боевыми частями, в предельном случае к тому же попада-

К.В. Богданов, Д.В. Стефанович. Мировое ракетное распространение: вызовы и решения

K. Bogdanov, D. Stefanovich. Global Missile Proliferation: Challenges and Solutions

ющие в «корзину» гиперзвуковых летательных аппаратов (например, американский про-

ект Vintage Racer). Представляется, что с течением времени благодаря миниатюризации

и относительной доступности элементной базы вполне возможна ситуация, при которой

практически все виды средств поражения на дальностях свыше прямой видимости будут

обладать самостоятельной возможностью доразведки и донаведения на цель, а также за-

программированного маневра уклонения от средств противодействия.

Интеграция этих перспективных видов вооружений со старыми, но исполненными на

новой технологической основе крылатыми и баллистическими ракетами в состав единых

автоматизированных систем управления силами и средствами на театре военных действий

способна придать им дополнительный боевой потенциал просто за счет комплексирования

в едином контуре разведки, целераспределения и управления. Данная перспектива создает

новые боевые возможности, которые прежде не были доступны для типовых армий быв-

ших стран «третьего мира», и потенциально становится дестабилизирующим фактором в

условиях региональных конфликтов (в том числе за счет резкого сжатия циклов боевого

управления - сокращения «времени на принятие решения», важного фактора эскалации).

Таким образом, мы наблюдаем классическую динамику гонки вооружений как парал-

лельных инвестиций и в «меч», и в «щит». Ее драйвером является в первую очередь вос-

принимаемая угроза отставания от вероятных противников либо приобретения таковыми

качественных преимуществ.

Такая гонка уже идет - в первую очередь качественная. Однако при весьма вероят-

ных условиях дальнейшей дестабилизации международной безопасности она способна

быстро превратится в количественную [Horowitz, Schwartz 2020].

Акторы ракетного распространения и их мотивация

Для целей данной работы акторов ракетного распространения можно приблизительно

подразделить на три основные категории.

К первой из них относятся поставщики: технологически развитые страны, чаще все-

го - великие державы, которые производят передовые системы ракетных вооружений и

предлагают их на экспорт. Данный класс находится на вершине «пищевой пирамиды»:

именно отсюда ракетные технологии начинают свой сложный путь в менее развитые стра-

ны, по дороге пересекая формальные и неформальные линии ограничений. Поставщики,

включаясь в процесс распространения, руководствуются сложным комплексом военно-

политических и экономических мотиваций, что дополнительно усложняет построение эф-

фективных режимов контроля.

Ко второй категории следует отнести клиентов: получателей потенциально опасных

систем ракетных вооружений от стран-поставщиков. Клиенты выступают в двоякой роли.

С одной стороны, они, по сути, представляют собой объекты, а в ряде случаев и инстру-

менты внешней политики великих держав-поставщиков, которые руководствуются сооб-

ражениями внешнего управления региональными балансами сил за счет модулирования

потоков современного оружия. С другой, среди нынешних клиентов есть немало само-

стоятельных претендентов на региональное лидерство - особенно в современном мире,

который становится все более многополярным. Клиенты таким образом пытаются заполу-

чить как минимум современные ударные потенциалы, а как максимум - технологии для

развития национальной оборонной промышленности (в том числе для экспортных целей).

Некоторые из них уже находятся в промежуточном состоянии - например, Турция или

Индия, которые теоретически могут выступать и в роли поставщиков отдельных видов

ракетного оружия.

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 2. С. 63-77

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 2, pp. 63-77

К третьей категории относятся пролифераторы: страны, которые по тем или иным

соображениям исключены из системы условно-легитимного распространения ракетных

технологий от поставщиков, но в силу особенностей восприятия своего военно-полити-

ческого окружения считают необходимым обзавестись соответствующими потенциалами.

К данной категории можно отнести КНДР, Иран, Пакистан, в определенном смысле и Ин-

дию, в прошлом - Ирак, Египет, Ливию и Сирию. Пролифераторы известны своей нефор-

мальной сплоченностью и склонностью к формированию теневых рынков «запретных»

технологий, как было с масштабным трансфером северокорейских ракетных инженерных

решений в Иран и Пакистан [Kampani 2002]. Угрозы «контрраспространения» со стороны

стран-поставщиков приводят пролифераторов к попыткам в интересах сдерживания обза-

вестись передовыми ракетными технологиями, а иногда, как в случае с КНДР, и ядерным

оружием.

Эти соображения неизбежно влияют на структуру связей между поставщиками и по-

купателями по принципу технологической сегрегации, которая осуществляется не по во-

енно-техническим основаниям (параметры систем, разрешенных к передаче согласно тем

или иным режимам и договоренностям), а по соображениям динамики двусторонних от-

ношений. Формируется среда, в которой исключения работают как правило, что разруша-

ет универсальность контрольных режимов.

Технологическая сегрегация на неформальной основе встречалась и ранее. «Родовая

травма» РКРТ - поставки крылатых ракет Tomahawk и баллистических ракет Trident II

из США в Великобританию: передачу ракетного оружия своим союзникам по НАТО вы-

вели из-под режима, как не создающую рисков неуправляемого распространения [Хромов

2000, 89]. В 1997 г. Великобритания пошла на следующий шаг - уже в отношении ОАЭ.

Она передала ОАЭ крылатые ракеты Black Shaheen (модификация крылатой ракеты Storm

Shadow), что вызвало скандал и дальнейшие изменения в процедурах определения то-

пливно-эффективных профилей полета при расчете максимальной дальности для нужд

РКРТ. Однако данная мера не предотвратила последующие поставки в Катар и Саудов-

скую Аравию [Стефанович 2019]. В дальнейшем схожие решения использовали США

при поставках крылатых ракет JASSM и JASSM-ER в Польшу и Финляндию, а Германия и

Швеция - при поставках ракет Taurus KEPD 350 в Испанию и Южную Корею. На данный

момент есть все основания полагать, что ракеты Tomahawk также передадут Австралии в

рамках новой сделки по строительству для нее ударных атомных подлодок.

Здесь выявляется главное противоречие ракетного распространения: попытки веду-

щих игроков удержаться на рынке заставляют их выставлять на продажу все более совер-

шенные образцы вооружений - и, тем самым, постепенно размывать пороги ограничений,

принятые ранее. Вопрос носит далеко не только коммерческий характер: военно-поли-

тическое значение поставок современных вооружений дружественным государствам не

ниже, а зачастую и выше соображений поддержания уровня продаж оружия за рубеж -

равно как выше их находятся и соображения конкуренции великих держав за влияние

в бывшем «третьем мире» путем продажи оружия.

Сложившаяся ситуация влияет и на игроков, исключенных из системы трансфера пе-

редовых вооружений по военно-политическим мотивам. Лучшим примером здесь будет

Иран: оказавшись вообще без доступа к современным ударным вооружениям (особенно

к самолетам тактической авиации и их высокоточным средствам поражения) в самом на-

чале 1990-х гг., страна в итоге создала оригинальную, диверсифицированную и довольно

эффективную ракетостроительную отрасль - в первую очередь из-за необходимости не

отставать в боевом потенциале от окружающих государств региона, которые получали

высокотехнологические вооружения из США и стран Западной Европы.

К.В. Богданов, Д.В. Стефанович. Мировое ракетное распространение: вызовы и решения

K. Bogdanov, D. Stefanovich. Global Missile Proliferation: Challenges and Solutions

Динамика в треугольнике отношений «поставщики - клиенты - пролифераторы» но-

сит самоподдерживающийся характер и дополнительно стимулирует все вовлеченные

стороны наращивать масштабы распространения, в том числе поверх ограничивающих

режимов. Данная ситуация ставит вопрос о состоятельности всей контрольной системы,

ее фокусировке и определении реального предназначения в новых условиях.

Есть ли решение через контроль?

В настоящее время существует два ключевых многосторонних механизма, напрямую

связанных с ракетной проблематикой. В первую очередь это созданный в 1987 г. Режим

контроля над ракетной технологией (РКРТ), к которому на данный момент присоедини-

лись 35 государств, включая все высокоразвитые в технологическом отношении страны,

кроме Китая и Израиля.

Сам по себе РКРТ на сегодняшний день выступает в первую очередь в качестве пло-

щадки для технического диалога, и новые технологии остаются одной из приоритетных

тем. Особую ценность представляют детально проработанные списки конкретных кон-

тролируемых технологий и изделий (т. н. Категория II), поставки которых на экспорт хоть

и принципиально не запрещены, но которые следует особо тщательно контролировать.

Нельзя недооценивать и мероприятия по схеме outreach: встречи представителей РКРТ

и государств, не участвующих в режиме, но обладающих серьезным ракетным потенци-

алом. Помимо возможного (с оговорками) расширения членства в РКРТ, такие меропри-

ятия помогают формировать единый понятийно-категориальный аппарат и буквально об-

суждать проблемы ракетного распространения на одном языке. Одновременно в повестке

РКРТ присутствуют и наиболее медийно-острые ракетные досье, в том числе иранское и

северокорейское [Public Statement... 2021]. Несмотря на высокую важность технических

консультаций, вне всякого сомнения, окончательное решение по этим темам должно быть

найдено и утверждено на других площадках.

Председательство России в РКРТ в 2021-2022 гг. по причинам, связанным с обостре-

нием международного соперничества, не достигло и не могло достичь значимых целей.

Однако нельзя не отметить, что российская сторона выступала с конкретными предложе-

ниями реанимации инициатив по созданию Глобального режима ракетного нераспростра-

нения (ГРРН) и Глобальной системы контроля за нераспространением ракет и ракетных

технологий (ГСК) [МИД России 2021]. При этом были высказаны вполне понятные опа-

сения относительно перспектив ГСК и ГРРН в кратко- и среднесрочной перспективе, но

в качестве долгосрочного приоритета отмечалась именно необходимость создать всеобъ-

емлющий механизм.

Гаагский кодекс поведения (ГКП) представляет собой еще более мягкий инструмент,

чем РКРТ. Его ключевые элементы - взаимные уведомления о пусках баллистических ра-

кет и ракет космического назначения, а также технические консультации. Нельзя сказать,

что все государства-участники ГКП в полной мере исполняют свои добровольные обяза-

тельства, но, как минимум, существует еще одна площадка для предметного и (в идеале)

деполитизированного обсуждения рассматриваемой проблемы.

В определенной мере общей проблемой РКРТ и ГКП стало наследие борьбы с потен-

циальными средствами доставки ОМУ, положенной в их фундамент. В то же время, как

уже было показано выше, на сегодняшний день не менее актуальной проблемой становят-

ся высокоточные ракеты в обычном оснащении.

В целом же, как представляется, и РКРТ, и ГКП - вполне рабочие механизмы, кото-

рые способны сыграть роль в снижении ракетных угроз в глобальном масштабе. Вместе

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 2. С. 63-77

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 2, pp. 63-77

с тем оба этих режима носят добровольный характер и базируются на общих ценностях

и приоритетах государств-участников, что дополнительно осложняется далеко не универ-

сальным характером этого участия. В случае расхождения приоритетов эффективность

соответствующих инструментов резко падает. Примером тому могут служить американ-

ские санкции в отношении ряда российских предприятий ракетостроения [Черненко,

Джорджевич 2017]. Тем не менее, в ракетной сфере, да и в контроле над вооружениями в

целом (в особенности в вопросе верификации соблюдения достигнутых соглашений), как

показывает практика, многое зависит от добросовестного намерения сторон сотрудничать

[Podvig 2022]. В конце концов, те условия, под которыми подписываются страны-участни-

цы - лишь «нулевая отметка»: никто не запрещает государствам принимать на себя более

строгие обязательства и вести более детальную отчетность на национальном уровне (как

это наблюдается в режиме ядерного нераспространения).

Ключевой угрозой, к которой должна адресоваться эффективная всеобъемлющая си-

стема контроля над ракетным распространением, на сегодняшний день становится даль-

нейшее неуправляемое горизонтальное и вертикальное распространение эскалацион-

но-опасных вооружений и военной техники. К ним следует отнести все те вооружения,

которые по умолчанию находятся в высокой степени боевой готовности в мирное время,

способны наносить поражение на оперативную и стратегическую глубину, а также могут

применяться для сигнальных и разведывательных действий - в том числе формально при

мероприятиях боевой подготовки (включая так называемые «электронные пуски») в непо-

средственной близости от линий соприкосновения вероятных противников.

На треке нераспространения в данный момент представляется целесообразным фо-

кусироваться не столько на прямых ограничениях в сфере военно-технического сотруд-

ничества и экспортного контроля, сколько на выявлении базовых, глубинных причин и

противоречий, которые заставляют те или иные страны участвовать в соответствующих

гонках вооружений. Предположительно, ни одна страна мира не стала бы инвестировать

значительные средства в создание либо приобретение того или иного вида оружия ис-

ключительно из желания обладать ими ради военно-политического статуса. Конечно,

статусные соображения зачастую подкрепляются наличием того или иного современного

изделия в арсенале (как, например, происходит с ракетно-ядерной программой Индии,

где статусный аспект довольно высок, но все равно не является главным и даже доми-

нирующим [Богданов, Куприянов 2020]). Однако в роли реального драйвера выступает

восприятие угроз национальной безопасности - неважно, насколько они реалистичны.

Соответственно, необходимо выявлять такие воспринимаемые угрозы и их взаимно-уси-

ливающие пары - и искать альтернативные пути деэскалации ожиданий. Аргументами

в пользу альтернативных путей могут выступать как описательные модели дилеммы без-

опасности, так и продвижение мер по снижению угроз и контроля над вооружениями в ка-

честве эффективного инструмента обеспечения национальной безопасности.

Достаточно радикальной идеей может стать уход от обсуждения детальных техниче-

ских характеристик тех или иных видов ракетного вооружения и их компонентов со све-

дением проблематики контроля над ракетным распространением к поведенческим вопро-

сам. Представляется как минимум потенциально рабочим вариантом вести обсуждение

уже упомянутых воспринимаемых угроз и подходов к их купированию на концептуальном

уровне, то есть не с точки зрения, например, баллистических ракет как таковых, а в кон-

тексте эскалационно-опасных сценариев их боевого применения и доктринальных уста-

новок, воспринимаемых как дестабилизирующие. В качестве примера подобного процес-

са, пусть и в весьма ограниченном формате, можно привести диалог «Ядерной пятерки»

по доктринам [P5 Conference… 2021].

К.В. Богданов, Д.В. Стефанович. Мировое ракетное распространение: вызовы и решения

K. Bogdanov, D. Stefanovich. Global Missile Proliferation: Challenges and Solutions

Другим направлением работы может стать разработка мер сдержанности, в том чис-

ле односторонних, одним из примером которых служит российская инициатива о мо-

ратории на развертывание ракет средней и меньшей дальности в отдельных регионах

мира в условиях прекращения действия Договора 1987 г. о ракетах средней и меньшей

дальности. Кроме того, заинтересованные стороны могли бы обсудить меры доверия по

отдельным видам высокоточного оружия большой дальности, которые вызывают наи-

большую озабоченность - в том числе в части обмена данными о существующих и пла-

нируемых количественных показателях и географии развертывания соответствующих

систем [Стефанович 2021].

В целом следует отметить, что в нынешних условиях совершенствование контроля над

ракетным распространением нужно в некотором смысле начинать с нуля из-за того, что

имевшиеся ранее механизмы раз за разом дают сбои, либо попросту не затрагивают не-

которые дестабилизирующие потенциалы из-за резко ушедшего вперед технического про-

гресса. Такой «пейзаж после взрыва» парадоксальным образом упрощает практическую

работу: для минимального улучшения ситуации с ракетным распространением достаточ-

но «мягкого контроля над вооружениями» - простых, в ряде случаев даже односторон-

них ограничений. Однако важность развития диалога об угрозах не вызывает сомнения.

Сохраняется определенный потенциал наличных режимов контроля как дополнительных

инструментов обеспечения нераспространения ОМУ, но он постепенно девальвируется

в условиях прогресса технологий. Вместе с тем авторы вынуждены констатировать, что

формирование по-настоящему жестких глобальных режимов ракетного распространения

с интрузивной верификационной базой на данный момент не выгодно ни одной из катего-

рий его акторов, и поэтому представляется маловероятным.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Богданов К., Куприянов А. (2020) Взаимное сдерживание Индии и Пакистана: Стратегическая

культура и ядерная стратегия // В: Ежегодник СИПРИ 2019: Вооружения, разоружение и междуна-

родная безопасность. М.: ИМЭМО РАН. 893 с. С. 833-846.

Веселов В. (2012) Нераспространение ракетных технологий: вклад России в укрепление между-

народного режима // Международные процессы. Т. 10. № 2 (29). С. 46-56.

Гусынина Ю. (1999) Международно-правовые аспекты нераспространения ракетной техноло-

гии // Дисс. на соиск. уч. степени канд. юр. наук. Москва: МГИМО-Университет. 193 с.

Контроль над вооружениями в новых военно-политических и технологических условиях (2020)

Под ред. А. Арбатова. М.: ИМЭМО РАН. 177 с.

Литаврин П. (1998) Проблемы ракетного распространения в Азии // Ядерный контроль. № 3.

С. 5-10.

Лысенко Л. (2016) Наведение баллистических ракет. М.: Изд-во МГТУ им. Н.Э. Баумана. 445 с.

МИД России. (2021) Выступление заместителя Министра иностранных дел Российской Феде-

рации С.А. Рябкова на открытии пленарного заседания Режима контроля за ракетной технологией

(РКРТ). Сочи. 6 октября 2021 г. (https://mid.ru/ru/detail-material-page/1777921/).

Мизин В. (2009) Россия и РКРТ: эволюция подхода и будущее режима. М.: МГИМО-Универси-

тет. 88 с.

Новиков В. (2012) Состояние и перспективы режима контроля над ракетной технологией // Про-

блемы национальной стратегии. № 1 (10). С. 73-91.

Ознобищев С., Топычканов П. (2012) Развитие «региональных» ракетных потенциалов и систем

ПРО // Мировая экономика и международные отношения. № 12. С. 24-32.

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 2. С. 63-77

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 2, pp. 63-77

Сажин В. (2011) Ракетно-ядерный потенциал Исламской Республики Иран. М.: Ленанд. 128 с.

Стефанович Д. (2019) «Достратегический» экспорт и режим контроля за ракетной технологией

// Экспорт вооружений. № 6. С. 38-40.

Стефанович Д. (2021) Распространение высокоточного оружия большой дальности: стратегиче-

ское, техническое и политическое измерения // Новый оборонный заказ. Стратегии № 1 (66). С.32-37.

Хромов Г. (2000) Политика Индии в области ракетного и ядерного нераспространения и сотруд-

ничество с Россией // В: Экспортный контроль в России: Политика и практика. М.: ПИР-Центр.

216 с. С. 80-97.

Черненко Е., Джорджевич А. (2017) По ракетам средней и меньшей дальности ударили санкци-

ями. Коммерсант. 20 декабря 2017 г. (https://www.kommersant.ru/doc/3502100).

Ядерная перезагрузка: сокращение и нераспространение вооружений. (2011) Под ред. А. Арба-

това и В. Дворкина. М.: РОССПЭН. 511 с.

Ядерное оружие после «холодной войны». (2006) Под ред. А. Арбатова и В. Дворкина. М.: РОС-

СПЭН. 560 с.

Ядерное распространение: новые технологии, вооружения и договоры. (2009) Под ред. А. Арба-

това и В. Дворкина. М.: РОССПЭН. 272 с.

Bogdanov K. (2020) Missile and Nuclear Capabilities of Middle East Countries // In: Kantor V. (ed.) Middle

East Crisis: Scenarios and Opportunities. Moscow: National Institute of Corporate Reform. 127 p. Pp. 111-130.

Einhorn R., van Diepen V. H. (2019) Constraining Iran’s Missile Capabilities. Washington, DC: The

Brookings Institution. 71 p.

Feickert A. (2003) Missile Technology Control Regime (MTCR) and International Code of Con-

duct Against Ballistic Missile Proliferation (ICOC): Background and Issues for Congress. CRS Report

RL31848. Washington, DC: Congressional Research Service. 31 p.

Hoffman F. (2021) Cruise Missile Proliferation: Trends, Strategic Implications, and Counterprolifera-

tion. European Leadership Network. 38 p.

Horowitz M., Schwartz J. (2020) To Compete or Retreat? The Global Diffusion of Precision Strike

// SSRN. December 20. DOI: 10.2139/ssrn.3752391.

IISS (2021) The Arms Race on the Korean Peninsula // Strategic Comments. Vol. 27. Issue 8. Pp. 4-6.

DOI: 10.1080/13567888.2021.1996065.

Kampani G. (2002) Second Tier Proliferation: The Case of Pakistan and North Korea // The Non-

Proliferation Review. Vol. 9. No. 3. Pp. 107-116. DOI: 10.1080/10736700208436907.

Khaled bin-Sultan, Seal P. (1995) Desert Warrior: A Personal View of the Gulf War by the Joint Forces

Commander. New York: Harper Collins. 512 p.

Kimball D. (2020) U.S. Reinterprets MTCR Rules // Arms Control Today. September 2020. (https://

www.armscontrol.org/act/2020-09/news/us-reinterprets-mtcr-rules).

Kubiak K. (2019) Missile Control: It’s Not Rocket Science. European Leadership Network. 26 p.

Ozga D. (1994) A Chronology of Missile Technology Control Regime // The Non-Proliferation Review.

Vol. 1. Issue 2. Pp. 66-93. DOI: 10.1080/10736709408436541.

P5 Conference Joint communiqué (2021) Paris. December 2-3. (https://www.diplomatie.gouv.fr/IMG/

pdf/p5_statement_2_3-12-21_cle04ad34.pdf).

Podvig P. (ed.). (2022) Exploring Options for Missile Verification. Geneva: UNIDIR. 68 p. DOI:

10.37559/WMD/22/Misver/01.

Public Statement from the Plenary Meeting of the Missile Technology Control Regime (2021) Mis-

sile Technology Control Regime. Sochi. October 8. (https://mtcr.info/public-statement-from-the-plenary-

meeting-of-the-missile-technology-control-regime-sochi-8-october-2021/).

Savelsberg R. (2020) ‘Massive Improvement’ In Accuracy Of Iran Missiles Over Scud-B // Breaking

Defense. January 15, 2020. (https://breakingdefense.com/2020/01/massive-improvement-in-accuracy-of-

iran-missiles-over-scud-b/).

К.В. Богданов, Д.В. Стефанович. Мировое ракетное распространение: вызовы и решения

K. Bogdanov, D. Stefanovich. Global Missile Proliferation: Challenges and Solutions

Sayler, K. (2022) Hypersonic Weapons: Background and Issues for Congress. Congressional Research

Service Report. March 17.

Speier R.H., Nacouzi G., Lee C, and Moore R.M. (2017) Hypersonic Missile Nonproliferation: Hinder-

ing the Spread of a New Class of Weapons. Santa Monica: RAND Corporation.

Tertrais B. (2020) French Nuclear Deterrence Policy, Forces, And Future: A Handbook. Paris: Fondation

pour la recherche stratégique. 73 p.

UNIDIR (2019) The Implications of Hypersonic Weapons for International Stability and Arms Control:

Report on a UNIDIR-UNODA Turn-based Exercise. United Nations Institute for Disarmament Research. 16 p.

UNODA (2019) Hypersonic Weapons: A Challenge and Opportunity for Strategic Arms Control. Unit-

ed Nations Office for Disarmament Affairs. 50 p.

REFERENCES

Arbatov A. (ed.) (2020) Kontrol’ nad vooruzheniyami v novykh voyenno-politicheskikh i tekhno-

logicheskikh usloviyakh [Arms Control in the New Military-Political and Technological Conditions]. Mos-

cow: IMEMO RAN. 177 p.

Arbatov A., Dvorkin V. (ed.) (2006) Yadernoye oruzhiye posle «kholodnoy voyny» [Nuclear Weapons

after the Cold War.]. Moscow: ROSSPEN. 560 p.

Arbatov A., Dvorkin V. (ed.) (2009) Yadernoye rasprostraneniye: novyye tekhnologii, vooruzheniya

i dogovory [Nuclear Proliferation: New Technologies, Weapons and Treaties]. Moscow: ROSSPEN. 272 p.

Arbatov A., Dvorkin V. (ed.) (2011) Yadernaya perezagruzka: sokrashcheniye i nerasprostraneniye

vooruzheniy [Nuclear Reset: Arms Reduction and Non-Proliferation.]. Moscow: ROSSPEN. 511 p.

Bogdanov K. (2020) Missile and Nuclear Capabilities of Middle East Countries. In: Middle East Crisis:

Scenarios and Opportunities. Ed(s): Kantor V. National Institute of Corporate Reform. pp. 111-130.

Bogdanov K., Kuprianov A. (2020) Vzaimnoe sderzhivanie Indii i Pakistana: Strategicheskaya kultura

i yadernaya strategiya. [The Indo-Pakistani Mutual Deterrence: Strategic Culture and Nuclear Strategy] In:

Yezhegodnik SIPRI 2019: Vooruzhenia, razorushenie i mezhdunarodnaya bezopasnost. Moscow: IMEMO

RAN. 893 p. pp. 833-846.

Chernenko E., Dzordzevich A. (2017) Po raketam sredney i men’shey dalnosti udarili sanktsiyami

[The Intermediate-Range and Shorter-Range Missiles Were Hit with Sanctions]. Kommersant. 20.12.2017.

(https://www.kommersant.ru/doc/3502100).

Einhorn R., van Diepen V. H. (2019) Constraining Iran’s Missile Capabilities. Washington, DC: The

Brookings Institution, 2019. 71 p.

Feickert A. (2003) Missile Technology Control Regime (MTCR) and International Code of Con-

duct Against Ballistic Missile Proliferation (ICOC): Background and Issues for Congress. CRS Report

RL31848. Washington, DC: Congressional Research Service. 31 p.

Gusynina Y. (1999) Mezhdunarodno-pravovyye aspekty nerasprostraneniya raketnoy tekhniki. [Inter-

national Legal Aspects of Non-Proliferation of Missile Technology.]. Diss. na soisk. uch. stepen’ kand. yur.

nauk. Moscow: MGIMO-Universitet. 193 p.

Hoffman F. (2021) Cruise Missile Proliferation: Trends, Strategic Implications, and Counterprolifera-

tion. European Leadership Network. 38 p.

Horowitz M. C., Schwartz, J. (2020) To Compete or Retreat? The Global Diffusion of Precision Strike.

SSRN. December 20, 2020. DOI: 10.2139/ssrn.3752391.

IISS (2021) The Arms Race on the Korean Peninsula. Strategic Comments. vol. 27, issue 8, pp. 4-6.

DOI: 10.1080/13567888.2021.1996065.

Kampani G. (2002) Second Tier Proliferation: The Case of Pakistan and North Korea. The Non-Prolif-

eration Review. vol. 9, no. 3, pp. 107-116. DOI: 10.1080/10736700208436907.

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ. 2022. № 2. С. 63-77

SOCIAL SCIENCES AND CONTEMPORARY WORLD, 2022, no. 2, pp. 63-77

Khaled bin-Sultan, Seal P. (1995) Desert Warrior: A Personal View of the Gulf War by the Joint Forces

Commander. New York: Harper Collins. 512 p.

Khromov G. (2000) Politika Indii v oblasti raketnogo i yadernogo nerasprostraneniya i sotrudnich-

estvo s Rossiey. [India’s Missile and Nuclear Non-Proliferation Policy and Cooperation with Russia]. In:

Eksportniy kontrol v Rossii: Politika i praktika. Moscow: PIR-Center. 216 p. pp. 80-97.

Kimball D. (2020) U.S. Reinterprets MTCR Rules. Arms Control Today. September 2020. (https://

www.armscontrol.org/act/2020-09/news/us-reinterprets-mtcr-rules).

Kubiak K. (2019) Missile Control: It’s Not Rocket Science. European Leadership Network. 26 p.

Litavrin P. (1998) Problemy raketnogo rasprostraneniya v Azii [Problems of Missile Propagation in

Asia]. Yadernyy kontrol’. no. 3, pp. 5-10.

Lysenko L. (2016) Navedenie ballisticheskih raket [Ballistic Missile Guidance]. Moscow: MGTU im.

N.E. Baumana. 445 p.

MID Rossii (2021) Vystuplenie zamestitelya Ministra inostrannykh del Rossiiskoi Federatsii S.A. Ry-

abkova na otkrytii plenarnogo zasedaniya Rezhima kontrolya za raketnoi tekhnologiei (RKRT) [Statement

by S.A. Ryabkov, Deputy Minister of Foreign Affairs of the Russian Federation, at the Opening Plenary

Session of the Missile Technology Control Regime (MTCR)]. Sochi, October 6, 2021. (https://mid.ru/ru/

detail-material-page/1777921/).

Mizin V. (2009) Rossiya i RKRT: evolyutsiya podkhoda i budushcheye rezhima [Russia and the MTCR:

The Evolution of the Approach and the Future of the Regime]. Moscow: MGIMO-Universitet. 88 p.

Novikov V. (2012) Sostoyaniye i perspektivy rezhima kontrolya nad raketnoy tekhnologiyey [Status

and Prospects of the Missile Technology Control Regime]. Problemy natsional’noy strategii. no. 1 (10),

pp. 73-91.

Ozga D. (1994) A Chronology of Missile Technology Control Regime. The Non-Proliferation Review.

vol. 1, issue 2, pp. 66-93. DOI: 10.1080/10736709408436541.

Oznobishchev S., Topychkanov P. (2012) Razvitiye «regional’nykh» raketnykh potentsialov i sistem

PRO [Development of “Regional” Missile Potentials and Missile Defense Systems]. Mirovaya ekonomika

i mezhdunarodnyye otnosheniya. no. 12, pp. 24-32.

P5 Conference Joint communiqué (2021) Paris. December 2-3. (https://www.diplomatie.gouv.fr/IMG/

pdf/p5_statement_2_3-12-21_cle04ad34.pdf).

Podvig, P. (ed.). (2022) Exploring Options for Missile Verification. Geneva: UNIDIR. 68 p. DOI:

10.37559/WMD/22/Misver/01.

Public Statement from the Plenary Meeting of the Missile Technology Control Regime (2021) Mis-

sile Technology Control Regime. Sochi. October 8. (https://mtcr.info/public-statement-from-the-plenary-

meeting-of-the-missile-technology-control-regime-sochi-8-october-2021/).

Savelsberg R. (2020) ‘Massive Improvement’ In Accuracy Of Iran Missiles Over Scud-B. Breaking

Defense. January 15. (https://breakingdefense.com/2020/01/massive-improvement-in-accuracy-of-iran-

missiles-over-scud-b/).

Sayler K. (2022) Hypersonic Weapons: Background and Issues for Congress. Congressional Research

Service Report. March 17, 2022.

Sazhin V. (2011) Raketno-yadernyy potentsial Islamskoy Respubliki Iran [Nuclear and Missile Poten-

tial of the Islamic Republic of Iran]. Moscow: Lenand. 128 p.

Speier R.H., Nacouzi G., Lee C, Moore R.M. (2017) Hypersonic Missile Nonproliferation: Hindering

the Spread of a New Class of Weapons. Santa Monica: RAND Corporation.

Stefanovich D. (2019) «Dostrategicheskiy» eksport i rezhim kontrolya za raketnoy tehnologiey [«Sub-

strategic» Export and Missile Technology Control Regime]. Eksport vooruzheniy. no. 6, pp. 38-40.

Stefanovich D. (2021) Rasprostraneniye vysokotochnogo oruzhiya bol’shoy dal’nosti: strategiches-

koye, tekhnicheskoye i politicheskoye izmereniya [Proliferation of Long-Range Precision Weapons: Stra-

tegic, Technical and Political Dimensions]. New Defenсe Order. Strategy. no. 1 (66), pp. 32-37.

К.В. Богданов, Д.В. Стефанович. Мировое ракетное распространение: вызовы и решения

K. Bogdanov, D. Stefanovich. Global Missile Proliferation: Challenges and Solutions

Tertrais B. (2020) French Nuclear Deterrence Policy, Forces, And Future: A Handbook. Paris: Fonda-

tion pour la recherche stratégique. 73 p.

UNIDIR (2019) The Implications of Hypersonic Weapons for International Stability and Arms Con-

trol: Report on a UNIDIR-UNODA Turn-based Exercise. United Nations Institute for Disarmament Re-

search. 16 p.

UNODA (2019) Hypersonic Weapons: A Challenge and Opportunity for Strategic Arms Control. Unit-

ed Nations Office for Disarmament Affairs. 50 p.

Veselov V. (2012) Nerasprostraneniye raketnykh tekhnologiy: vklad Rossii v ukrepleniye mezhdun-

arodnogo rezhima [Non-Proliferation of Missile Technologies: Russia’s Contribution to Strengthening the

International Regime]. Mezhdunarodnyye protsessy. vol. 10, no. 2 (29), pp. 46-56.

Информация об авторах

Богданов Константин Вадимович, кандидат технических наук, старший научный сотрудник

Центра международной безопасности Национального исследовательского института мировой эко-

номики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской академии наук. Адрес: Про-

фсоюзная ул., д. 23, Москва, 117997. E-mail: cbogdanov@imemo.ru

Стефанович Дмитрий Викторович, научный сотрудник Центра международной безопасности

Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений

им. Е.М. Примакова Российской академии наук. Адрес: Профсоюзная ул., д. 23, Москва, 117997.

E-mail: stefanovich@imemo.ru

About the authors

Konstantin V. Bogdanov, Candidate of Sciences (Engineering), Senior Research Fellow, Center for

International Security, Primakov National Research Institute of World Economy and International Rela-

tions of the Russian Academy of Sciences (IMEMO). Address: 23, Profsoyuznaya st., Moscow, Russian

Federation, 117997. E-mail: cbogdanov@imemo.ru

Dmitry V. Stefanovich, Research Fellow, Center for International Security, Primakov National Research

Institute of World Economy and International Relations of the Russian Academy of Sciences (IMEMO).

Address: 23, Profsoyuznaya st., Moscow, Russian Federation, 117997. E-mail: stefanovich@imemo.ru

Статья поступила в редакцию / Received: 04.04.2022

Статья поступила после рецензирования и доработки / Revised: 12.04.2022

Статья принята к публикации / Accepted: 19.04.2022