Смирнов П.Е. Обострение украинского кризиса и формирование новой стратегической концепции НАТО

Smirnov, P.Ye. Escalation of the Ukrainian Crisis and Formulating a New Strategic Concept of NATO

УДК 327.5

DOI: 10.31857/S2686673022100017

EDN: GVUZHX

Обострение украинского кризиса и формирование

новой стратегической концепции НАТО

П.Е. Смирнов

Институт США и Канады имени академика Г.А. Арбатова

Российской академии наук (ИСКРАН).

Российская Федерация, 121069 Москва, Хлебный пер., 2/3.

Scopus Author ID: 57220211703

РИНЦ ID: 626105

ORCID: 0000-0003-4757-8099

e-mail: smi-pavel@yandex.ru

Резюме. Подготовка новой стратегической концепции Организации Североатланти-

ческого договора (НАТО) в начале 2020-х годов совпала с резким изменением междуна-

родного контекста, в котором ей приходится действовать. Предыдущие концепции, при-

нятые после окончания эпохи биполярности, а подобные документы принимаются аль-

янсом примерно каждое десятилетие, фактически означали размывание стержневой

функции НАТО - коллективной обороны стран-членов - ради широко понимаемой кол-

лективной безопасности, взятия на себя роли кризисного менеджера в различных регио-

нах мира. Однако развивающийся с 2014 г. украинский кризис, особенно начало специ-

альной военной операции России на Украине в феврале 2022 г., стимулировали руковод-

ство НАТО к возвращению к более традиционному взгляду на мировой порядок, харак-

теризующийся геополитическим соперничеством. Вместе с тем, провозглашение России

главной угрозой безопасности альянса, принятие им мер против «реваншистского» по-

ведения РФ не заслонили принципиально нового вызова со стороны растущей мощи Ки-

тая. Хотя в НАТО она и трактуется иначе, чем «российская угроза», Китай, равно как и

углубление российско-китайского стратегического партнёрства, становится долгосроч-

ным предметом постоянной озабоченности НАТО. Это предопределяет активизацию её

усилий по глобализации взаимодействия с другими альянсами и региональными группи-

ровками при решающем участии США.

Ключевые слова: НАТО, США, Россия, Украина, Китай, стратегическая концеп-

ция, безопасность, стабильность, геополитическое соперничество

Для цитирования: Смирнов П.Е. Обострение украинского кризиса и формирование

новой стратегической концепции НАТО. США & Канада: экономика, политика, культу-

ра, 2022; 52 (10): 5-18. DOI: 10.31857/S2686673022100017

EDN: GVUZHX

Escalation of the Ukrainian Crisis and Formulating

a New Strategic Concept of NATO

Pavel Ye. Smirnov

Georgy Arbatov Institute for U.S. and Canada Studies,

Russian Academy of Sciences (ISKRAN)

2/3 Khlebny per., Moscow, 121069, Russian Federation.

Scopus Author ID: 57220211703

РИНЦ ID: 626105

ORCID: 0000-0003-4757-8099

e-mail: smi-pavel@yandex.ru

ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ / ORIGINAL PAPERS

2022; 10: 5-18

США & Канада: экономика, политика, культура / USA & Canada: economics, politics, culture

Abstract. Creating a new NATO strategic concept, although such documents are adopted by

the Allies every decade, coincided in the early 2020s with a dramatic change in the international

environment for the North Atlantic Alliance. The previous concepts adopted in the post-bipolar

era, including that of 2010, actually meant erosion of the core function of NATO - the collective

defense of member countries - for the sake of a broadly understood collective security, and as-

suming the role of a crisis manager in various regions of the world. However, the Ukrainian crisis

that began in 2014, and especially the launch of Russia’s special military operation in Ukraine in

February 2022, returned NATO to a more traditional view of the world order, characterized by

the comeback of geopolitical competition. At the same time, portraying Russia as the most signif-

icant threat to Allies’ security, the measures taken by NATO in response to Russia’s “revisionist"

behavior, did not obscure for NATO a fundamentally new challenge from the growing power of

China. Although the latter is interpreted differently than that of Russia, China, as well as the

deepening strategic partnership between Moscow and Beijing, are becoming a long-term concern

for NATO. This predetermines NATO’s efforts to globalize its activity and cooperate with other

alliances and regional groupings under the U.S. leadership.

Keywords: NATO, United States, Russia, Ukraine, China, strategic concept, security, sta-

bility, geopolitical competition

For citation: Smirnov P.Ye. Escalation of the Ukrainian Crisis and Formulating a New

Strategic Concept of NATO. USA & Canada: Economics, Politics, Culture 2022; 52 (10): 5-18

(In Russ.) DOI: 10.31857/S2686673022100017

EDN: GVUZHX

ВВЕДЕНИЕ

Начало третьего десятилетия XXI века потребовало от Североатлантического

альянса совершенствования концептуального осмысления своей активности. Дей-

ствовавшая до саммита НАТО в Мадриде (июнь 2022 г.) стратегическая концепция

альянса была принята на Лиссабонской встрече глав государств и правительств

стран - членов блока в 2010 г. На Брюссельском саммите в июне 2021 г. было ре-

шено подготовить новую концепцию, которая отвечала бы современным вызовам.

Дело не только в том, что средний «срок жизни» подобных документов НАТО со-

ставляет около одного десятилетия (и поэтому на смену концепции 2010 г. в лю-

бом случае необходим был новый документ), но и в том, что геополитическая си-

туация как в Европе, так и в мире в целом с тех пор пережила радикальные пере-

мены, особенно после начала Россией специальной военной операции на Укра-

ине в феврале 2022 г. Неизбежность её проведения стала очевидной после факти-

ческого отказа США и НАТО принять российские предложения о гарантиях вза-

имной безопасности, представленные в декабре 2021 г., в основе которых лежало

требование отказа НАТО от дальнейшего расширения на восток.

Ситуация, связанная с развитием украинского кризиса после 2014 г., новый

этап которого наступил в феврале 2022 г., повлияла на содержание дискуссий

относительно приоритетов новой стратегической концепции альянса.

Смирнов П.Е. Обострение украинского кризиса и формирование новой стратегической концепции НАТО

Smirnov, P.Ye. Escalation of the Ukrainian Crisis and Formulating a New Strategic Concept of NATO

ЭВОЛЮЦИЯ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ:

РОССИЙСКИЙ ФАКТОР

Те стратегические концепции (1991, 1999, 2010 гг.), которые Североатланти-

ческий альянс принимал после окончания эпохи биполярности, означали,

прежде всего, расширение круга компетенции НАТО, переход от функции ис-

ключительно коллективной обороны стран-членов к более аморфной и при

этом более глобализированной миссии содействия коллективной безопасности,

в том числе за пределами географической зоны ответственности блока. По мне-

нию российского специалиста Ю. Мельниковой, «к 2010 г. НАТО как коллектив-

ному целому предлагалось совместить несколько социальных ролей: оплота без-

опасности в Евроатлантике; соседа, подающего евразийским государствам по-

ложительный пример; кризисного менеджера в самом широком географическом

масштабе; миссионера демократии. Если первые роли были по своей сути

вполне вестфальскими, отвечающими реалистским представлениям о политике

балансирования и военной природе НАТО, то две другие апеллировали уже к

поствестфальскому будущему, в котором Североатлантический альянс превра-

щался в полноценное политическое сообщество» [1].

Такое «постисторическое» понимание предназначения НАТО не учитывало,

что те страны и вообще те субъекты международных отношений, которые счи-

тали неравноправным и ущербным для себя мировой порядок, установившийся

после слома биполярности, рано или поздно начнут заявлять о своих правах.

В этом смысле начавшийся в 2014 г. кризис вокруг Украины и те военные меры,

которые Россия вынуждена была, в связи с этим, предпринять спустя восемь лет,

стали существенным, но далеко не единственным фактором, который заставил

Североатлантический альянс вернуться к более традиционному пониманию

безопасности. Это стимулировало США и их союзников по НАТО к тому, чтобы

при формулировании новых стратегических приоритетов альянса уйти от уста-

новок на партнёрство с Россией, которые и без того их тяготили, когда стало яс-

но (по крайней мере после «мюнхенской речи» президента РФ В.В. Путина в

2007 г.), что Москва не приемлет навязываемый Западом порядок в Европе и в

мире и открыто высказывает традиционный взгляд на геополитику, в соответ-

ствии с которым лишь ограниченный круг стран обладает реальным суверени-

тетом [NATO 2030. Towards a New Strategic Concept and Beyond. 2021]. Вместе с

тем, эксплуатируя тезис о «российском реваншизме», Вашингтон и наиболее

проамериканские круги среди его союзников всё больше стремились вменить

НАТО в обязанность реагирование на не менее серьёзные, хотя и не означаю-

щие прямой военной угрозы вызовы, прежде всего растущую мощь Китая.

Уже после начала украинского кризиса и принятия первых мер в ответ на

события в Крыму и на Донбассе союзники по НАТО констатировали: представ-

ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ / ORIGINAL PAPERS

2022; 10: 5-18

США & Канада: экономика, политика, культура / USA & Canada: economics, politics, culture

ления о том, что Евроатлантика является зоной мира и угроза нападения на

территорию НАТО низка, устарели, а именно такие представления были зафик-

сированы в Стратегической концепции 2010 г. В этом документе, который дей-

ствовал вплоть до мадридского (июль 2022 г.) саммита НАТО, просматривалась

та градация угроз, которая сформировалась после событий 11 сентября 2001 г., -

тогда на одном из главных мест был обозначен терроризм. В то же время угрозы,

связанные с кибербезопасностью, были менее приоритетны, чем это наблюдает-

ся с середины второго десятилетия XXI века, причём именно в первую очередь в

российском контексте. Не отражён в документе и «китайский вызов». И полно-

стью устарел для НАТО тот раздел концепции, который касается партнёрства с

Россией. Достаточно привести следующую выдержку из данного документа:

«Сотрудничество между НАТО и Россией представляет стратегическое значе-

ние, поскольку оно способствует созданию общего пространства мира, стабиль-

ности и безопасности. НАТО не представляет никакой угрозы для России.

Наоборот, мы хотим создать реальное стратегическое партнёрство между НАТО

и Россией и будем действовать соответствующим образом, ожидая взаимности со

стороны России. Отношения между НАТО и Россией строятся на базе целей,

принципов и обязательств Основополагающего акта Россия - НАТО и Римской

декларации (2002 г. - П.С.), особенно в том, что касается демократических прин-

ципов и суверенитета, независимости и территориальной целостности всех гос-

ударств евроатлантического пространства. Невзирая на различия по отдельным

вопросам, мы по-прежнему убеждены, что безопасность НАТО и России взаимо-

связаны и что только крепкое и конструктивное партнёрство, базирующееся на

взаимном доверии, транспарентности и предсказуемости наилучшим образом

будет служить задачам нашей безопасности» [2].

Понятно, что изживание этих «идеалистических» представлений (а они бы-

ли свойственны в равной степени и российской стороне) произошло не внезапно

- дело в том, что Стратегическая концепция НАТО - документ, рассчитанный

примерно на десятилетие, и там не отражены те «претензии» к России, которые

постепенно накапливались у альянса и предшествовали началу украинского

кризиса. Ещё до его возникновения члены НАТО постоянно критиковали Моск-

ву за то, что она не выводит контингенты своих вооружённых сил из Молдавии

и Грузии по требованию правительств этих стран (имея в виду и территории

признанных в 2008 г. Россией Абхазии и Южной Осетии), призывали её вернуть-

ся к соблюдению Договора об обычных вооружениях в Европе (ДОВСЕ), участие

в котором РФ приостановила в 2007 г., поскольку сами же страны НАТО отказы-

вались ратифицировать Договор об адаптации ДОВСЕ из-за невыполнения Рос-

сией вышеназванных условий, касающихся Грузии и Молдавии.

И конечно, основные установки, которые должны были лечь в основу новой

концепции Североатлантического альянса, разрабатывавшиеся близким к

Смирнов П.Е. Обострение украинского кризиса и формирование новой стратегической концепции НАТО

Smirnov, P.Ye. Escalation of the Ukrainian Crisis and Formulating a New Strategic Concept of NATO

НАТО экспертным сообществом и высказывались на форумах альянса разного

уровня (встречи глав государств и правительств, министров иностранных дел и

обороны), сложились еще до 24 февраля, когда началась российская спецопера-

ция на Украине, которая послужила лишь для того, чтобы максимально обост-

рить все акценты.

После 2014 г. в выступлениях западных государственных лидеров и экспер-

тов постоянно присутствует мысль, что российские действия на Украине («ан-

нексия» Крыма, поддержка «сепаратистов» в Донбассе) придали НАТО новый

смысл существования, который она начала терять после окончания холодной

войны. Так, признавалось, что нужно восстановить приоритетность коллектив-

ной безопасности, регулируемой статьей

5 Вашингтонского договора, как

стержневой задачи альянса. С 1990-х годов эта задача, хотя и ставилась офици-

ально на первое место, всё больше размывалась и растворялась в широко и часто

произвольно понимаемом тезисе о «коллективной обороне» - фактически вме-

шательстве альянса за пределами уставной территории ради урегулирования

тех или иных региональных конфликтов, постконфликтного восстановления и

национально-государственного строительства. Его суть наглядно проявилась

после провала миссии НАТО в Афганистане и захвата там власти талибами в

августе 2021 г. Приоритетность «коллективной обороны» направлена в первую

очередь против России, и события на украинском направлении после 24 февра-

ля 2022 г. усилили именно антироссийскую заострённость этой фундаменталь-

ной задачи НАТО. Так, в вышедшем в ноябре 2020 г. докладе «НАТО - 2030.

Объединение для новой эры», подготовленном группой исследователей, утвер-

ждённой генсеком НАТО, указывается, что в наступившем десятилетии альянс

столкнулся с изменившейся международной средой, которая характеризуется

возвращением геополитического соперничества (выделено мной. - П.С.). Вина

за эту ситуацию, конечно, целиком возлагается на Россию. Именно её «незакон-

ными» действиями в отношении Украины альянс объясняет те свои меры по

расширению военного присутствия в Восточной Европе, которые были пред-

приняты после 2014 г. [NATO 2030. United for a New Era. 2020: 3].

Однако оптимизм НАТО, который каждый раз оживает, когда у альянса по-

является подобная объединяющая угроза, рано или поздно начинает затухать,

поскольку многочисленные центры влияния в альянсе слишком по-разному

оценивают то, какая должна быть приоритетность тех или иных задач и каковы

должны быть ответы на возникающие вызовы. Негативное влияние на сплочён-

ность НАТО оказало пребывание Д. Трампа на посту президента США (2017-

2021 гг.), его угрозы, пусть и слабо связанные с реальностью, отказаться гаранти-

ровать безопасность тем членам альянса, которые не удовлетворяют требуемым

Вашингтонам нормативам военных расходов. Да и Дж. Байден, хотя после при-

хода в Белый дом он и сделал акцент на необходимости восстановить сплочён-

ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ / ORIGINAL PAPERS

2022; 10: 5-18

США & Канада: экономика, политика, культура / USA & Canada: economics, politics, culture

ность НАТО и покончить с трамповским деструктивным подходом к альянсу,

сразу дал новый повод для недоверия среди по крайней мере некоторых евро-

пейских союзников, когда в сентябре 2021 г. был создан трёхсторонний альянс

АУКУС (AUCUS), в составе Австралии, Великобритании и США с очевидной

задачей сдерживания Китая. После этого усилились сомнения в том, нужно ли

вообще Вашингтону европейское единство, не пытается ли он использовать са-

мых лояльных европейских союзников для более эффективного противостояния

Китаю как главному вызову американскому доминированию.

По мнению российского политолога Д. Данилова, «смена Соединёнными

Штатами “плохого полицейского” (Трампа) на “хорошего” (Байдена) не изме-

нила сложившегося при прежней американской администрации трансатланти-

ческого баланса. Стратегические установки США по-прежнему будут целеобра-

зующими при выработке направлений и форматов политической и оператив-

ной трансформации альянса на обозримую перспективу, обозначенную в “По-

вестке НАТО - 2030”» [Данилов Д.А. 2021: 9].

Cомнения в том, что НАТО сумеет сохранить единство воли и общность в

понимании своих целей, оставались внутри альянса и после начала российской

спецоперации на Украине. Помимо военной угрозы особенно большие опасе-

ния продолжало вызывать приписываемое России (равно как и Китаю) «гибрид-

ное» воздействие на внутреннюю устойчивость государств - членов альянса,

особенно кибератаки на критически важные объекты и использование «инфор-

мационного оружия». Эту обеспокоенность отразило, в частности, заявление

чрезвычайного саммита НАТО в Брюсселе 24 марта 2022 г., в котором говорилось

не только о всеобъемлющем военном ответе на действия Москвы (по принципу

«активности на 360 градусов») и размещении 40-тысячного контингента в Во-

сточной Европе, но и о необходимости всемерного пресечения «злокачественно-

го» воздействия России и других «деструктивных» сил на стабильность обще-

ственного устройства и инфраструктуру стран альянса [3].

Одним из ключевых терминов в натовских стратегических разработках ста-

новится достаточно многозначный термин «устойчивость, упругость» (resilience)

применительно к самим членам альянса, их внутреннему устройству, внутрипо-

литической стабильности и способности противостоять дестабилизирующему

воздействию противника. Особым объектом усилий становится обеспечение

конкурентоспособности альянса в сферах так называемых «новых разрушитель-

ных технологий» (emerging disruptive technologies). Этот широко трактуемый тер-

мин включает такие направления, как технологии искусственного интеллекта

(ИИ), квантовые технологии, технологии обработки больших массивов дан-

ных, автономных систем и повышения способностей человека, а также гипер-

звуковые и космические новации. Данный аспект деятельности НАТО рас-

сматривался на встрече министров обороны стран альянса в октябре 2021 г.,

Смирнов П.Е. Обострение украинского кризиса и формирование новой стратегической концепции НАТО

Smirnov, P.Ye. Escalation of the Ukrainian Crisis and Formulating a New Strategic Concept of NATO

где была утверждена первая в истории НАТО Стратегия использования ис-

кусственного интеллекта [4].

Фактически с момента окончания биполярного противостояния Северо-

атлантический альянс - в стремлении найти модус вивенди для своего даль-

нейшего существования и претензий на универсальную роль в строительстве

системы безопасности в Европе, да и всё больше за её пределами, пытается

расширить собственные функции и претендовать на новые миссии. В пред-

дверии мадридского саммита НАТО, который утвердил её новую стратегиче-

скую концепцию, генеральный секретарь альянса в интервью американскому

изданию «Политико», назвав «войну президента Путина против Украины»

самой серьёзной угрозой, с которой сталкиваются союзники по НАТО, при-

звал также не забывать и о других вызовах для безопасности, которым альянс

должен противостоять,

- борьбе между демократией и авторитаризмом,

стремлению Москвы и Пекина поставить под сомнение международный по-

рядок, основанный на правилах, терроризму и распространению ядерного

оружия, кибератакам и изменению климата. Столкнувшись с этой новой ре-

альностью в сфере безопасности, по словам Й. Столтенберга, НАТО продол-

жает адаптироваться к ней [5].

НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ РАСШИРЕНИЯ НАТО

Новый импульс в связи с действиями России на Украине получает тот аспект

стратегии НАТО, который связан с принципом «открытых дверей» блока.

И здесь приём Швеции и Финляндии в альянс (они подали соответствующую

заявку 18 мая 2022 г., и мадридский саммит в конце июня официально направил

им приглашение) имеет принципиально новый смысл в сравнении с теми вол-

нами расширения НАТО, которые происходили до сих пор. Если бы не началась

российская спецоперация на Украине, то в Стокгольме и Хельсинки внутренние

дискуссии на этот счёт, вероятно, велись бы ещё неопределённо долго, а сами

эти страны продолжали бы втягиваться в совместную военную активность с

НАТО, участвуя в совместных с ней военных учениях. Теперь же, когда Россия

на Украине перешла критическую черту, эти раздумья, по мнению большей ча-

сти правящих элит этих стран, стали неуместными. В Швеции и Финляндии

сформировался внутриэлитный консенсус, что решение о вступлении нужно

принимать быстро. Сотрудник стокгольмского Института проблем безопасно-

сти и развития А. Висландер и директор Инициативы в сфере трансатлантиче-

ской безопасности Атлантического совета США К. Скалуба считают, что канди-

датуры этих двух стран выглядят принципиально иначе, чем заявки каких-либо

других государств после окончания холодной войны, в первую очередь ввиду их

ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ / ORIGINAL PAPERS

2022; 10: 5-18

США & Канада: экономика, политика, культура / USA & Canada: economics, politics, culture

значимости и того контекста, в котором они были поданы, и поэтому их нужно

рассмотреть в максимально короткие сроки [6].

В НАТО вступают, таким образом, уже не экс-социалистические страны,

имеющие, как правило, средний и ниже среднего уровень развития (в том числе

в военном плане), а государства технологически развитые, способные внести

(особенно Швеция) заметный вклад в военный потенциал альянса и в обмен раз-

ведывательной информацией. Это уже не Албания, Черногория или Северная

Македония, у которых собственный взнос в военный потенциал НАТО едва за-

метен, но которые, правда, представляют для стратегии альянса ценность из-за

своего географического положения.

Вступление Швеции и Финляндии в НАТО (если соответствующие протоко-

лы ратифицируют парламенты всех государств - членов альянса) имеет значе-

ние в трёх основных аспектах:

- выход НАТО на новые рубежи на севере Европы (достаточно сказать, что

российско-финляндская граница протяжённостью более 1 тыс. км увеличивает

вдвое сухопутную границу между РФ и НАТО);

- обретение Североатлантическим союзом военного превосходства в Балтий-

ском море и новых возможностей для защиты наиболее уязвимых членов альян-

са - Латвии, Литвы и Эстонии, новых маршрутов для доставки туда подкреплений

в случае обострения военно-политической ситуации (в частности, путём исполь-

зования стратегически важного острова Готланд, принадлежащего Швеции);

- усиление присутствия НАТО в Арктике, увеличение значимости вопроса о

безопасности Арктического региона в повестке дня альянса [7].

Правда, ситуация, связанная с возможным вступлением Швеции и Финлян-

дии в НАТО, вплоть до мадридского саммита осложнялась тем, что заблокиро-

вать их приём пригрозила Турция, которая утверждала, что эти две страны ока-

зывают поддержку курдским группировкам (прежде всего, Рабочей партии

Курдистана - РПК), которые Анкара считает террористическими. Это не пер-

вый случай, когда президент Турции Р.Т. Эрдоган использует «курдский во-

прос» для того, чтобы выторговать в НАТО те или иные уступки по данному во-

просу в обмен на согласие не блокировать решение каких-либо важных для аль-

янса проблем, даже в далёких от Турции регионах, не влияющих непосред-

ственно на её безопасность. Так, в конце 2019 г. Анкара воспрепятствовала при-

нятию на лондонском саммите НАТО плана обороны Польши и прибалтийских

государств, требуя, чтобы союзники по альянсу в обмен на одобрение Турцией

этого плана согласились признать террористическими курдские вооружённые

формирования - Отряды народной самообороны (YPG) - в северной Сирии.

«Это стало свидетельством того, что для одного из ключевых союзников США по

НАТО проблемы в собственном геополитическом окружении намного важнее

проблем далёкого от Турции региона Балтики» [Смирнов П.Е. 2020: 13]. Правда,

Смирнов П.Е. Обострение украинского кризиса и формирование новой стратегической концепции НАТО

Smirnov, P.Ye. Escalation of the Ukrainian Crisis and Formulating a New Strategic Concept of NATO

в июне 2020 г. Турция сняла свои возражения против введения в действие плана

обороны Польши и стран Балтии. Ожидалось, что и оппозиция Анкары приёму

в НАТО Швеции и Финляндии, не будет неопределённо долгой. И действитель-

но, в первый же день работы саммита в Мадриде 28 июня 2022 г. руководители

Турции, Швеции и Финляндии подписали меморандум, согласно которому Ан-

кара сняла свои возражения против вступления в альянс этих двух государств

Северной Европы в обмен на их обязательство сотрудничать с Турцией в борьбе

с «курдским терроризмом» и не участвовать в эмбарго на поставки ей вооруже-

ний [8].

Очевидно, что снятие турецкого вето на приём Швеции и Финляндии в

НАТО было связано также с давлением на Турцию Вашингтона, который ис-

пользовал для этого вопрос о продаже Анкаре многоцелевых истребителей F-16.

Тем не менее, данный пример является свидетельством того, что сплочённость

НАТО, в том числе и в вопросах реализации принципа «открытых дверей» аль-

янса, подвергается всё большей эрозии и даже консенсус внутри блока относи-

тельно необходимости противодействия «российской агрессии» не способен её

предотвратить.

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ НАТО И НЕОБХОДИМОСТЬ

РЕАГИРОВАНИЯ НА «КИТАЙСКИЙ ВЫЗОВ»

Задача превращения НАТО из организации, не только ответственной за без-

опасность Евроатлантической зоны, но и имеющей глобальный охват, стала об-

суждаться внутри альянса и воплощаться в жизнь задолго до того, как он столк-

нулся с нынешними вызовами, характеризующимися как возвращение геополи-

тического соперничества. Правда, в предыдущие годы, когда на Западе домини-

ровали представления о НАТО как гаранте коллективной безопасности, задачи

реализации функции коллективной обороны стран-членов постепенно отходили

на второй план. Теперь же, когда НАТО, не отказываясь от новых миссий, которые

она постепенно брала на себя после окончания холодной войны (миротворчество,

содействие государственному строительству в кризисных регионах, борьба с тер-

роризмом и пиратством, энергетическая безопасность и т.д.), ставит во главу угла

необходимость ответа на вызов со стороны «ревизионистских» держав (России и

Китая), речь уже идёт о предоставлении «зонтика безопасности» не только стра-

нам Европы, но и других регионов мира, в том числе в кооперации с разными

оборонными альянсами и межгосударственными форумами.

В наиболее откровенной и воинственной форме задача глобализации НАТО

была сформулирована в выступлении министра иностранных дел Великобри-

тании Л. Трасс на пасхальном банкете в конце апреля 2022 г. Глава британского

Форин-офиса, отличающаяся особо непримиримой позицией в отношении Рос-

ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ / ORIGINAL PAPERS

2022; 10: 5-18

США & Канада: экономика, политика, культура / USA & Canada: economics, politics, culture

сиии и одновременно стремящаяся продемонстрировать растущие геополити-

ческие претензии Лондона после выхода из ЕС, заявила о необходимости «гло-

бальной НАТО» - именно в контексте отпора России и Китаю. Это, по её утвер-

ждению, не означает предоставления статуса члена странам в других регионах;

это предполагает, что НАТО должна иметь глобальную перспективу и отражать

глобальные угрозы: нужно заниматься предотвращением угроз в Индо-

Тихоокеанском регионе, сотрудничая с такими союзниками, как Япония и Ав-

стралия, чтобы обеспечить защиту этого региона и возможность для таких демо-

кратических стран, как Тайвань, защитить себя [9]. Таким образом, глава бри-

танской дипломатии, обосновывая идею глобальной НАТО, не ограниченной

лишь Евроатлантической зоной, призывает усматривать взаимосвязь между

«российской агрессией» на Украине и возможными попытками КНР восстано-

вить военным путём суверенитет над Тайванем.

Задача выхода НАТО за свои уставные географические рамки была серьёзно

дискредитирована в результате бесславного окончания миссии альянса в Афгани-

стане в 2021 г., но отнюдь не снята с повестки дня. Это, таким образом, уже не

только необходимость ответа на те вызовы, которые исходят из-за пределов Евро-

пы (Ближнего Востока, Африки), но и задача выработки ответа на китайский вы-

зов, в которую Вашингтон втягивает союзников по НАТО всё более откровенно.

Правда, далеко не все государства - члены альянса, особенно в Восточной Европе,

которые находятся на переднем крае противостояния с «реваншистской» Россией,

понимают, зачем НАТО ввязываться ещё в противостояние с Китаем.

Необходимость вовлечения альянса в реагирование на китайский вызов в

упомянутом выше экспертном докладе «НАТО - 2030.» обосновывается тем, что

Китай для евроатлантического сообщества является соперником по всему спек-

тру мировых проблем, а не только в торгово-экономических отношениях. Хотя

Пекин и не представляет, в отличие от России, непосредственной военной угро-

зы, он распространяет своё военное присутствие на Атлантику, Средиземномо-

рье и Арктику, расширяя военное сотрудничество с Россией и развивая произ-

водство современных вооружений. Опасность, с точки зрения натовских экспер-

тов, представляет и проникновение Китая в инфраструктурную и информаци-

онную сферы вместе с реализацией проекта «Один пояс - один путь», использо-

вание им кибератак и кампаний дезинформации (особенно после начала пан-

демии ковид-19), его стремление захватить глобальное лидерство в создании ис-

кусственного интеллекта [11].

В этой связи - и здесь особенно активные усилия со стороны США начались

именно с приходом администрации Дж. Байдена - Вашингтон старается напра-

вить деятельность НАТО в направлении сопряжения усилий со старыми и но-

выми альянсами и прочими межгосударственными (формально невоенными)

форумами в Индо-Тихоокеанском регионе - АУКУС и Четвёрка (QUAD) в соста-

Смирнов П.Е. Обострение украинского кризиса и формирование новой стратегической концепции НАТО

Smirnov, P.Ye. Escalation of the Ukrainian Crisis and Formulating a New Strategic Concept of NATO

ве США, Япония, Австралия, Индия. В конце июня 2022 г. было также объявлено

об учреждении группы «Партнёрство на Тихом океане» (Partners in the Blue

Pacific), в которую вошли США, Австралия, Япония, Новая Зеландия и Велико-

британия, - официально неформального механизма сотрудничества между

этими государствами, а фактически для более эффективного противостояния

Китаю.

Казалось бы, начало российской военной спецоперации на Украине должно

было сосредоточить деятельность НАТО именно на европейском направлении, с

целью усилить эффективность сдерживания «агрессивных действий» России.

Однако развитие ситуации, особенно реакция Китая, весьма гибкая и далёкая от

открытой поддержки, но при этом показывающая, что Пекин при определённых

условиях готов использовать российские действия для продвижения собствен-

ных интересов, в частности, в тайваньском вопросе, - подтверждает: увязка рос-

сийского и китайского вызовов в формулировании стратегических приоритетов

Запада (НАТО) не только не теряет смысла, но и становится ещё актуальнее.

В упомянутом выше интервью изданию «Политико» Й. Столтенберг особо

отметил, что альянс не считает Китай своим противником, но, по его словам,

«следует осознавать, что подъём Китая, сам факт того, что он резко увеличивает

инвестиции в современное военное оборудование, в том числе существенно

наращивая свой ядерный потенциал, и в ключевые технологии и даже пытается

взять под контроль критически важную инфраструктуру в Европе, подбираясь к

нам всё ближе, делает важным для нас ответ и на этот вызов» [5].

ОСНОВНЫЕ АКЦЕНТЫ НОВОЙ

СТРАТЕГИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ НАТО

Как и ожидалось, исходя из экспертных дискуссий и выступлений лидеров

США и их союзников по НАТО, принятая на мадридском саммите новая страте-

гическая концепция альянса провозгласила Российскую Федерацию «наиболее

значительной угрозой безопасности, миру и стабильности в Евроатлантическом

регионе» (правда, авторы документа всё же воздержались от таких характери-

стик как «враг» или «противник»). Россия, говорится в документе, «стремится

установить сферы влияния и прямой контроль, прибегая к принуждению, под-

рывным действиям, агрессии и аннексии. Она применяет обычные вооружения,

кибероружие и гибридные инструменты против нас и наших партнёров. Её

угрожающее поведение в военной сфере, воинственная риторика и очевидное

стремление использовать силу для достижения своих политических целей под-

рывают международный порядок, основанный на правилах» [10]. В своей новой

стратегической концепции Североатлантический альянс указывает на невоз-

можность какого-либо партнёрства с Россией в свете её «враждебной политики»,

ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ / ORIGINAL PAPERS

2022; 10: 5-18

США & Канада: экономика, политика, культура / USA & Canada: economics, politics, culture

хотя и заявляет при этом о своём желании оставить открытыми каналы комму-

никации с Москвой для управления рисками и их снижения, для предотвраще-

ния эскалации кризисов и увеличения транспарентности, о своём стремлении к

стабильности и предсказуемости в Евроатлантическом регионе, между НАТО и

Российской Федерацией [10].

Cледующими в порядке приоритетности для НАТО после «российской угро-

зы» в документе идут вызовы, связанные с терроризмом, конфликтами и неста-

бильностью в Африке и на Ближнем Востоке, распространением насилия про-

тив гражданского населения, торговлей оружием и людьми, климатическими

изменениями и прочие факторы, которые призваны обозначить преемствен-

ность с теми приоритетами, который альянс провозглашал ранее.

Но ключевым нововведением в документе является характеристика «китай-

ского вызова», который в предыдущих концепциях НАТО полностью отсутство-

вал. Здесь названы все перечисленные выше «опасности», исходящие для евро-

атлантического сообщества от Китая, причём в концепции особо отмечается:

«углубление стратегического партнёрства между Китайской Народной Респуб-

ликой и Российской Федерацией, их дополняющие друг друга попытки подо-

рвать международный порядок, основанный на правилах, противоречат нашим

ценностям и интересам» [10].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Характер дискуссии внутри НАТО в преддверии мадридского саммита, не-

желание некоторых стран альянса (Венгрии, Турции) вовлекаться в слишком

жёсткую конфронтацию с Россией, попытки некоторых из них хотя бы затормо-

зить эскалацию антироссийских санкций ввиду негативных экономических по-

следствий для тех, кто их вводит, более гибкие, чем ожидалось, формулировки

документов саммита в отношении Москвы говорят о том, что обострение укра-

инского кризиса после начала российской спецоперации - отнюдь не только

стимул (причём, скорее кратковременный) для сплочённости НАТО, но и фак-

тор, усиливающий внутри альянса страх перед большой войной в Европе.

ИСТОЧНИКИ

1. Мельникова Ю. НАТО 2030: новый виток рефлексии для Североатланти-

ческого альянса // Российский совет по международным делам, 7.07.2020. Avail-

able at: htpps://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/nato2030-

novyy-vitok-refleksii-dlya-severoatlanticheskogo-alyansa/ (accessed: 24.06.2022).

2. Active Engagement, Modern Defence. Strategic Concept for the Defence and Se-

curity of the Members of the North Atlantic Treaty Organisation adopted by Heads of

State

and

Government

Lisbon.

19.11.2010.

Available

at:

Смирнов П.Е. Обострение украинского кризиса и формирование новой стратегической концепции НАТО

Smirnov, P.Ye. Escalation of the Ukrainian Crisis and Formulating a New Strategic Concept of NATO

htpps://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_68580.htm

(accessed

30.06.2022).

3. Statement by NATO Heads of State and Government, Brussels 24.03.2022.

Available at: htpps://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_193719.htm (ac-

cessed 28.06.2022).

4. Summary of the NATO Artificial Intelligence Strategy. 22.10.2021. Available at:

htpps://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_187617.htm (accessed:

14.06.2022).

5. Speech by NATO Secretary General Jens Stoltenberg during an online conversa-

tion with POLITICO journalist Lili Bayer. 22.06.2022. Available at:

https://www.nato.int/cps/en/natohq/opinions_196972.htm. (accessed: 26.06.2022).

6. Wieslander A., Skaluba Ch. Why Finland and Sweden Can Join NATO with Unprece-

dented Speed // Institute for Security and Development Policy, May 2022. Available at:

htpps:// isdp.eu/publication/why-finland-and-sweden-can-join-nato-with-

unprecedented-speed/ (accessed: 27.06.2022).

7. Mellen R., Moriarty D. Four Maps Explain How Sweden and Finland Could Al-

ter NATO’s Security //The Washington Post, May 19, 2022. Available at: https://

www.washingtonpost.com/world/2022/05/19/finland-sweden-nato-

maps/?utm_campaign=wp_post_most&utm_medium=email&utm_source=newslette

r&wpisrc=nl_most&carta-url=https%3A%2F%2Fs2.washingtonpost.com%2Fcar-ln-

tr%2F36e19fe%2F62866282956121755a84bb47%2F5f215d8dae7e8a4360d6c7be%2F13%2

F70%2F62866282956121755a84bb47 (accessed: 28.06.2022).

8. Turkey lifts objections to Finland and Sweden’s Nato bid //The Guardian,

28.06.2022. Available at:

htpps://www.theguardian.com/world/2022/jun/28/turkey-lifts-objections-to-

finland-and-swedens-nato-bid (accessed: 29.06.2022).

9. The return of geopolitics: Foreign Secretary's Mansion House speech at the Lord

Mayor's 2022 Easter Banquet. 27.04.2022. Available at:

htpps://www.gov.uk/government/speeches/foreign-secretarys-mansion-house-

speech-at-the-lord-mayors-easter-banquet-the-return-of-geopolitics (accessed:

27.06.2022).

10. NATO 2022 Strategic Concept. Available at:

htpps://www.nato.int/nato_static_fl2014/assets/pdf/2022/6/pdf/290622-strategic-

concept.pdf (accessed: 29.06.2022).

11. NATO 2030. United for a New Era. 2020. Analysis and Recommendations of

the Reflection Group Appointed by the NATO Secretary General // Available at:

htpps://www.nato.int/nato_static_fl2014/assets/pdf/2020/12/pdf/201201-

Reflection-Group-Final-Report-Uni.pdf (accessed 23.06.20220).

ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ / ORIGINAL PAPERS

2022; 10: 5-18

США & Канада: экономика, политика, культура / USA & Canada: economics, politics, culture

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Данилов Д. А. 2021. Саммит НАТО: глобальное будущее после смерти мозга.

Научно-аналитический

вестник

ИЕ РАН,

№

С.7-14.

DOI:

http://dx.doi.org/10.15211/vestnikieran32021714

Смирнов П.Е. 2020. Эволюция политических приоритетов США в регионе

Балтийского моря во втором десятилетии XXI века // Балтийский регион. № 3. С.

4-25. DOI: 10.5922/2079-8555-2020-3-1.

REFERENCES

Danilov D. 2021. NATO Summit: a Global Future after Brain Death. Nauchno-

analiticheskij vestnik Instituta Evropy RAN [Scientific and Analytical Herald of the Institute

Europe

RAS],

No.

7-14

(In

Russian).

DOI:

http://dx.doi.org/10.15211/vestnikieran32021714

NATO 2030. Towards a New Strategic Concept and Beyond. 2021. Ed. by Bless-

ing J., Elgin K., Ewers-Peters M., Paul H. Nitze School of Advanced International

Studies Johns Hopkins University. 343 pp.

Smirnov P.E. 2020. The evolution of US political priorities in the Baltic sea region

in the 2010s, Baltic Region, Vol. 12, no. 3, p. 4 -25.DOI: 10.5922/2078-8555-2020-3-1

ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ/ INFORMATION ABOUT THE AUTHOR

СМИРНОВ Павел Евгеньевич, стар-

Pavel Ye. SMIRNOV Senior Research

ший научный сотрудник Отдела

Fellow, Department of Foreign

внешнеполитических исследований

Policy Researches, Georgy Arbatov

Института США и Канады имени ака-

Institute for U.S. and Canada

демика Г.А. Арбатова Российской ака-

Studies, Russian Academy of Sciences

демии наук (ИСКРАН).

(ISKRAN).

Российская Федерация, 121069 Москва,

2/3 Khlebny per., Moscow, 121069,

Хлебный пер., 2/3.

Rus-sian Federation.

Статья поступила в редакцию / Received 1.07.2022.

Поступила после рецензирования / Revised 12.07.2022.

Статья принята к публикации / Accepted 14.07.2022.