Доклады Российской академии наук. Науки о Земле, 2021, T. 497, № 2, стр. 165-170
Особенности сейсмической активизации Авачинского вулкана в конце 2019 г.
П. П. Фирстов 1, А. А. Шакирова 1, *, А. П. Максимов 2, Е. В. Черных 2
1 Камчатский филиал Федерального исследовательского центра “Геофизическая служба Российской академии наук”
Петропавловск-Камчатский, Россия
2 Институт вулканологии и сейсмологии Дальневосточного отделения Российской академии наук
Петропавловск-Камчатский, Россия
* E-mail: shaki@emsd.ru
Поступила в редакцию 05.11.2020
После доработки 15.01.2021
Принята к публикации 15.01.2021
Аннотация
Сейсмическая активизация вулкана Авачинский наблюдалась с конца октября до конца декабря 2019 г., когда в его постройке произошло 6 роевых последовательностей вулканических землетрясений различных типов. В роевых последовательностях были выделены 15 плоско‑ориентированных кластеров и определены характеристики их сейсмогенных площадок. Комплексный анализ сейсмических событий указывает на то, что активизация Авачинского вулкана в конце 2019 г. возникла в результате взаимодействия метеорных вод с магматическими телами в теле конуса, возникших в результате эффузивного извержения в 1991 г.
Вулкан Авачинский11 (высота 2751 м)22 на полуострове Камчатка (рис. 1) морфологически относится к типу Сомма-Везувий. Голоценовый вулкан Молодой конус располагается в кратере позднеплейстоценового вулкана Палео-Авача, с которым и связана современная активность. С 1737 г. по настоящее время произошло 15 извержений, различающихся по характеру и интенсивности [1, 2]. После эксплозивного извержения субплинианского типа в 1945 г. на вулкане образовался кратер диаметром ~250 м и глубиной ~170 м. Извержение, произошедшее в январе 1991 г., носило эффузивный характер и результатами его явились лавовая пробка в кратере (объемом V = = 8.3 × 106 м3) и лавовый поток на склоне вулкана (V = 4.4 × 106 м3) [1].
Следующее извержение, в виде слабой газовой эксплозии с выбросом пепла и некрупных глыб, произошло 05.10.2001 г. При этом образовалась трещина/ров, рассекшая лавовую “пробку” в СЗ–ЮВ направлении с азимутом 325°. В обоих случаях перед извержениями в постройке вулкана регистрировались вулканические землетрясения (ВЗ) с энергетическим классом K < 6.6 (K = lg E, Дж) [4].
Микросейсмичность района Авачинского вулкана, в основном, контролируется 4 радиотелеметрическими сейсмическими станциями (РТСС) Камчатского филиала Федерального исследовательского центра “Единая геофизическая служба РАН”, расположенными на расстояниях от 2.4 до 6 км от кратера (рис. 1). Однако землетрясения с K ≥ 3.7 регистрировались РТСС, расположенными на более удаленных расстояниях. Сеть РТСС позволяет определять координаты ВЗ в районе вулкана с энергетическим классом K ≥ 1.5 (K = lg E, Дж). Для вычисления координат очагов использовалась одномерная скоростная модель с возможностью поиска решений положений гипоцентров выше уровня моря [4]. Анализировались землетрясения, опубликованные в служебной базе данных КФ ФИЦ ЕГС РАН (http://www.emsd.ru/ts/). Обработка землетрясений и вычисление их параметров осуществлялись с помощью интерактивной программы DIMAS [5].
С 29 октября по 23 декабря 2019 г. в районе постройки вулкана Авачинский регистрировались рои ВЗ различных типов. В последний раз подобная сейсмичность наблюдалась в октябре-ноябре 2005 г. Всего было зарегистрировано 120 ВЗ с K = 1.2–6.6 и диапазоном глубин от 2620 до –2040 м, причем землетрясений с очагами ниже уровня моря было всего 5.
В работе [6] на основании определенных критериев разработана методика выделения в потоке ВЗ плоско-ориентированных кластеров (ПОК). В сейсмической активизации вулкана Авачинский были выделены ПОК и определены характеристики сейсмогенных площадок в интерактивной программе FracDigger (№ 2016616880)33. Выделение ПОК происходило на основании следующих критериев: 1) временное ограничение событий менее суток; 2) разброс гипоцентров землетрясений в горизонтальной плоскости ≤6 км; 3) их удаление от плоскости сейсмогенной площадки ≤200 м; 4) количество землетрясений в кластере ≥6.
На основании общепринятой классификации [7] разделение ВЗ осуществлялось по записям на РТСС SMA с использованием волновых форм и спектрального состава. Волновые формы приведены на левых панелях рис. 2, их спектральный состав – на правых.
Вулкано-тектонические землетрясения (ВТЗ), обусловленные хрупким разрушением геосреды, имели четкие вступления P и S-волн и ts – tp ≈ 0.8 c. На кривой спектральной плотности мощности (СПМ) выделяются три спектральных максимума – 10, 12 и 15 Гц (рис. 2).
Гибридные землетрясения (ГЗ) имели четкие вступления с ts – tp ≈ 0.9 c, и наблюдалась запись хорошо выраженных кода-волн с более низкими частотами. На кривой СПМ выделяются два спектральных максимума – 2.5 и 5.5 Гц (рис. 2). Механизм ГЗ принято связывать с процессом хрупкого разрушения геосреды с образованием трещины и дальнейшего ее заполнения магмой/флюидом [8].
Для длиннопериодных землетрясений (ДЗ) характерны нечеткие вступления P и S-волн и более низкая частота относительно предшествующих типов, с двумя спектральными максимумами 1.5 и 4.0 Гц на СПМ (рис. 2). Принято считать, что механизм ДЗ связан с разрушением геосреды с низкой плотностью или заполнением трещины магмой/флюидом. ДЗ часто наблюдались перед извержениями.
Особые землетрясения (ОЗ) с K = 1.9–4.2 имели волновую форму, отличную от других ВЗ. Они имели сравнительно короткую запись с резким вступлением Р-волны и ts – tp ≈ 0.5 c, при более низкой частоте в начальной части записи по сравнению с кода-волнами (рис. 2, верхняя панель). По волновым формам и частотному спектру ОЗ напоминали основную фазу (main phase) особых (special-type) землетрясений, зарегистрированных во время слабой активизации вулкана Иво-Дзима, Япония [9]. На кривой СПМ выделяются 5 спектральных максимумов: 2, 11–12, 15, 17 и 26 Гц (рис. 2, верхняя панель).
Кривые СПМ достаточно убедительно свидетельствуют о различии спектральных составов для выделенных типов ВЗ.
Сейсмическая активизация закончилась слабым высокочастотным спазматическим вулканическим дрожанием (СВД), которое регистрировалось с 04 : 00 25.12. до 11 : 00 26.12.2019 г. На кривых СПМ выделяются два спектральных максимума: 19, 23.5 Гц (рис. 2, нижняя, правая панель), которые близки к высокочастотным максимумам ОЗ. Так как в этот период отмечалось значительное усиление фумарольной активности, то можно предположить, что СВД возникло в результате движения флюида по проницаемой зоне, образовавшейся в результате сейсмической активизации.
На временном распределении землетрясений и на кумулятивной кривой их количества (рис. 3, правые панели) выделяются шесть роевых последовательностей ВЗ с 1.4 < K < 6.6. Глубины основной массы очагов располагались на уровне 0 < h < < 2 км и тяготели к двум горизонтам ~0.5 и ~1.8 км, а их эпицентры были сосредоточены в С–СВ-секторе конуса вулкана (рис. 3, левые панели).
В рамках роевых последовательностей выделились 15 ПОК с центрами на глубинах от 300 до 1840 м (рис. 4, верхняя панель, табл. 1). В основном, кластеры имели субвертикальное расположение с углами падения от 59° до 84°, но кластеры № 1, 8, 12 – субгоризонтальное, с центром на высоте ~1800 м (см. табл. 1).
Таблица 1.
№№ | Дата | Угол падения | Азимут падения | X, м | Y, м | Z, м | K | n | S, км2 | λ, % |
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
1 | 29.10.19 | 1.6 | 110.5 | 489 188 | 5 900 238 | 1840 | 4.2 | 6 | 2.0 | 67 |
2 | 31.10.19 | 66.6 | 262.0 | 489 265 | 5 900 604 | 1510 | 4.6 | 14 | 1.7 | 79 |
3 | 04.11.19 | 81.4 | 72.9 | 489 515 | 5 900 534 | 1650 | 3.5 | 6 | 0.7 | 50 |
4 | 04.11.19 | 57.9 | 288.2 | 489 328 | 5 900 775 | 1290 | 4.5 | 7 | 0.9 | 57 |
5 | 06.11.19 | 82.7 | 242.5 | 489 291 | 5 900 574 | 1410 | 4.1 | 6 | 0.5 | 100 |
6 | 06.11.19 | 81.7 | 69.3 | 489 262 | 5 900 434 | 810 | 5.5 | 7 | 2.9 | 86 |
7 | 12.11.19 | 73.6 | 257.9 | 489 179 | 5 900 771 | 1640 | 5.3 | 6 | 1.2 | 100 |
8 | 17.11.19 | 10.9 | 20.0 | 489 197 | 5 901 039 | 1810 | 3.9 | 14 | 2.9 | 50 |
9 | 18.11.19 | 83.9 | 104.9 | 488 982 | 5 900 870 | 780 | 3.6 | 10 | 2.7 | 67 |
10 | 08.12.19 | 65.6 | 246.1 | 489 146 | 5 900 960 | 990 | 3.4 | 8 | 2.1 | 50 |
11 | 09.12.19 | 81.6 | 251.8 | 489 154 | 5 900 904 | 300 | 6.6 | 6 | 2.0 | 80 |
12 | 10.12.09 | 6.0 | 221.8 | 489 353 | 5 900 585 | 1810 | 4.4 | 11 | 0.6 | 27 |
13 | 21.12.19 | 71.9 | 239.3 | 488 828 | 5 901 139 | 1330 | 3.9 | 7 | 2.6 | 29 |
14 | 22.12.19 | 59.4 | 348.1 | 489 092 | 5 900 708 | 500 | 2.9 | 6 | 5.2 | 17 |
15 | 22.12.19 | 59.9 | 203.5 | 489 338 | 5 900 679 | 1040 | 3.1 | 6 | 3.8 | 0 |
Рассматривалось процентное содержание типов ВЗ в ПОК (рис. 4, нижняя панель). В начале активизации преобладали ВТЗ, а в 4 последних кластерах процент ВТЗ резко снизился. Обратная картина относится к ДЗ, наибольшее число которых регистрировалось в конце активизации. ГЗ были зарегистрированы только в кластере № 12, в то время как ОЗ регистрировались в первой половине активизации.
Почти все ВЗ были сосредоточены в постройке Молодого конуса. Согласно геофизическим данным, периферический магматический очаг располагается на глубине от 0 до –2 км [10] или на глубинах ниже –2 км [11], что указывает на отсутствие связи активизации с процессами в вулканическом очаге.
Аналогичные сейсмические активизации происходили в периоды, в которых прослеживается сезонная закономерность: февраль–апрель 1996 г., конец августа–октябрь 2001 г., октябрь–ноябрь 2005 г. [4]. Она указывает на связь активизаций с повышенной обводненностью конуса за счет количества метеорных осадков осенью и таяния снежно-ледового покрова весной. Молодой конус сложен толщей рыхлых вулканогенных отложений с отдельными прослоями лав и относительно свободно проницаем для метеорных вод.
Разнообразие типов ВЗ указывает на несколько механизмов их возникновения, роль которых изменялась в течение сейсмической активизации. Она началась с формирования горизонтального ПОК на высоте ~1800 м, который на две трети был представлен ВТЗ и на треть ОЗ. На этом же уровне происходили события в горизонтальных кластерах № 8, 12. Причем доля ВТЗ в них снизилась до половины и менее трети соответственно. События этих ПОК фиксируют границу субгоризонтального горячего магматического тела и отражают его реакцию на контакт с холодными метеорными водами, что приводит к взрывному кипению с образованием трещин и возникновению ОЗ.
Субвертикальные ПОК № 5, 7, представленные только ВТЗ, имели близкие углы падения (75°–80°) и азимут простирания СЗ–ЮВ, что может свидетельствовать о субвертикальном магматическом теле, испытывающие контакт с метеорными водами. Причем 8 из 12 субвертикальных кластеров имели близкий азимут простирания. Таким телом могла быть дайка – канал поступления магмы во время извержения 1991 г., совпадающий с азимутом трещины/рва в кратере – результатом извержения 1991 г.
Если в первой половине периода активизации преобладали ВТЗ и существенную долю составляли ОЗ, то затем роль ВТЗ постепенно снижалась, ОЗ практически исчезли, и стали преобладать ДЗ. Это может свидетельствовать о том, что процесс хрупкого разрушения уступил главную роль процессу, обусловленному взрывным вскипанием водного флюида в пределах лавово-пирокластической толщи конуса. Наличие ДЗ, ОЗ и ГЗ говорит о различных механизмах их генерации и различной роли процессов хрупкого разрушения. Активизация закончилась генерацией СВД 25 и 26 декабря, обусловленного интенсивным движением флюида.
Детальный анализ сейсмических событий с применением методики выделения ПОК указывает на то, что активизация Авачинского вулкана в конце 2019 г. возникла в результате взаимодействия метеорных вод с магматическими телами в конусе вулкана.
Список литературы
Мелекесцев И.В., Брайцева О.А., Двигало В.Н. и др. Исторические извержения Авачинского вулкана на Камчатке (попытка современной интерпретации и классификации для долгосрочного прогноза типа параметров бедующих извержений) Ч. II (1926–1991 гг.) // Вулканология и сейсмология. 1994. № 2. С. 3–23.
Мелекесцев И.В., Селиверстов Н.И., Сенюков С.Л. Информационное сообщение об активизации в октябре 2001 г. // Вулканология и сейсмология. 2002. № 2. С. 79–80.
Дубровская И.К., Черкашин Р.И., Чирков С.А. Тепловой (ThermaCam SC 640) и сейсмический режим вулкана Авачинский в 2000–2018 гг. // Мат. конф. “Современный вулканизм и связанные с ним процессы”, 28–29 марта 2019 г. – Петропавловск-Камчатский: ИВиС ДВО РАН, 2019. С. 19–21.
Сенюков С.Л., Нуждина И.Н., Дрознина С.Я. и др. Сейсмичность Авачинского вулкана в 1994–2005 гг. // Мат. конф. “Геофизический мониторинг Камчатки”, Петропавловск-Камчатский, 17–18 января 2006 г. Петропавловск-Камчатский: ГС РАН, 2006. С. 101–105.
Дрознин Д.В., Дрознина С.Я. Интерактивная программа обработки сейсмических сигналов DIMAS // Сейсмические приборы. 2010. Т. 46. № 3. С. 22–34.
Кирюхин А.В., Федотов С.А., Кирюхин П.А. Геохимическая интерпретация локальной сейсмичности, связанной с извержениями и активизацией вулканов Толбачик, Корякский и Авачинский, Камчатка в 2008–2012 гг. // Вулканология и сейсмология. 2016. № 5. С. 3–20.
Zobin V.M. Introduction to Volcanic Seismology. Third edition. Elsevier: Amsterdam. 2017. 559 p.
Гордеев Е.И., Сенюков С.Л. Сейсмическая активизация вулкана Корякский в 1994 г.: гибридные сейсмические события и их применение для оценки вулканической опасности // Вулканология и сейсмология. 1998. № 4–5. С. 112–126.
Uchida N., Sakai T. Analysis of Peculiar Volcanic Earthquakes at Satsuma-Iojima Volcano // Earth Planets Space. 2002. V. 54. P. 197–209.
Мороз Ю.Ф., Гонтовая Л.И. Глубинное строение района Авачинско-Корякской группы вулканов на Камчатке // Вулканология и сейсмология. 2003. № 4. С. 3–10.
Bushenkova N., Koulakov I., Senyukov S., et al. Tomographic Images of Magma Chambers Beneath the Avacha and Koryaksky Volcanoes in Kamchatka // Journal of Geographical Research: Solid Earth. 2019. Iss. 9. V. 124. P. 9694–9713. https://doi.org/10.1029/2019JB017952
Дополнительные материалы отсутствуют.
Инструменты
Доклады Российской академии наук. Науки о Земле