Российские нанотехнологии, 2022, T. 17, № 2, стр. 185-195

Селенсодержащие наноструктуры: синтез, свойства, агрохимические аспекты применения

А. И. Перфильева 1*

1 Сибирский институт физиологии и биохимии растений СО РАН
Иркутск, Россия

* E-mail: alla.light@mail.ru

Поступила в редакцию 03.02.2021
После доработки 03.02.2021
Принята к публикации 10.02.2021

Полный текст (PDF)

Аннотация

Селен является важным микроэлементом для растений. Он нужен для окислительно-восстановительных процессов клетки, синтеза необходимых соединений и устойчивости организма к стрессам различной природы. По причине недостатка селена в почве и токсичности его соединений возникает интерес к применению наночастиц селена для обработки растений. Подробно рассмотрены методы синтеза наночастиц селена: физический, химический, а также с применением живых организмов – растений, бактерий и грибов. Способ синтеза с использованием живых организмов в последние годы набирает популярность благодаря разнообразию восстановительных ферментов организмов. Эффект наноселена на растения зависит от величины наночастиц и от применяемой концентрации. Существующие исследования свидетельствуют о положительном влиянии наноселена на жизнеспособность растений и их устойчивость к стрессу. Такой эффект связывают с повышением интенсивности фотосинтеза, изменением жирнокислотного профиля липидов, снижением уровня перекисного окисления липидов, увеличением содержания необходимых органических соединений в тканях растений, а также с увеличением активности антиоксидантных ферментов в результате воздействия наночастиц селена.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение. Краткая характеристика селена

1. Физиолого-биохимическая роль селена для растений. Растения-аккумуляторы селена

2. Содержание селена в почве и его поглощение растениями

3. Наноразмерные частицы селена

4. Синтез наночастиц селена

4.1. Синтез наночастиц с использованием растений

4.2. Синтез наночастиц с использованием грибов

4.3. Синтез наночастиц с использованием бактерий

5. Влияние наночастиц селена на рост и развитие растений

Заключение

ВВЕДЕНИЕ. КРАТКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СЕЛЕНА

Селен (Selenium, Se) является элементом VI группы 4-го периода периодической системы Д.И. Менделеева, имеет атомный номер 34, атомную массу 78.96. Se – один из халькогенов, открыт в 1817 г Я. Берцелиусом [1]. В химических соединениях Se бывает следующей валентности: 4+, 6+ и 2−. У этого элемента известно шесть изотопов: 74Se, 76Se, 77Se, 78Se, 80Se и 82Se [2]. В природе встречается в виде селената SeO$_{4}^{{2 - }}$, селенита SeO$_{3}^{{2 - }}$ и селенида Se2–, который способен восстанавливаться в атомное состояние. В свободном состоянии Se имеет несколько аллотропных модификаций: красный, серый и черный селен [34]. В окружающей среде Se можно встретить в различных органических формах: газообразный (диметилселенид, диметилдиселенид), а также в виде соединений с аминокислотами (селеноцистеин, селенометионин) [2].

1. ФИЗИОЛОГО-БИОХИМИЧЕСКАЯ РОЛЬ СЕЛЕНА ДЛЯ РАСТЕНИЙ. РАСТЕНИЯ-АККУМУЛЯТОРЫ СЕЛЕНА

Селен играет важную роль для растений. В 1957 г. этот элемент был отнесен К. Шварцем и С. Фольцем к группе необходимых микроэлементов как для растений, так и для животных [5]. Он присутствует в ряде окислительно-восстановительных ферментов в качестве кофактора [5, 6], принимает участие в реакциях образования хлорофилла [7], синтезе трикарбоновых кислот, метаболизме длинноцепочечных жирных кислот [8, 9]. Селен оказывает антагонистическое действие на поглощение и транспорт тяжелых металлов [10], повышает устойчивость к водному стрессу, соле- и засухоустойчивости. Кроме того, Se задействован в синтезе токоферолов, токотриенолов и убихинонов [11]. Непосредственные превращения соединений Se в растительной клетке осуществляются в хлоропластах (синтез селеноцистеина из селенита) и цитоплазме (синтез селенометионина и селеноцистеина) [9, 12].

Селен полезен для живых организмов в узком диапазоне концентраций, он является необходимым микроэлементом, но в то же время токсичен при высоких дозах [13, 14]. Избыток и недостаток Se в питательной среде отрицательно сказываются на росте и развитии растений. При избытке Se появляется хлороз, некрозы и замедленный рост [15, 16]. Содержание Se в растениях в среднем составляет 0.0001 мас. % и зависит от особенности почв, климатических условий произрастания, фазы развития растений и биологических особенностей вида [17].

По способности накапливать Se в своих тканях растения можно разделить на неаккумуляторы (содержат менее 100 мг/кг), аккумуляторы (содержат 100–1000 мг Se/кг при выращивании на почве, богатой селеном) и гипераккумуляторы селена (концентрации Se в тканях в диапазоне 1000–15 000 мг/кг) [18]. Растения-аккумуляторы Se способны концентрировать Se, активно поглощая его из почвы [19]. Примером растения-гипер-аккумулятора Se является астрагал кистевидный, Astragalus racemosus Pursh, Fabaceae. Растения-гипераккумуляторы Se активно поглощают селенат из почвы, переносят его по ксилемме в надземные органы, где Se испаряется с поверхности листа [9]. Также Se может выделяться с корневыми экссудатами растений [18].

У видов гипераккумуляторов большая часть Se представлена в виде метил-селенцистеина вследствие высокой активности процесса метилирования селенцистеина, который считается одним из механизмов устойчивости, обеспечивающих толерантность растений к высокой концентрации Se. Далее метил-селенцистеин может быть превращен в летучий диметилдиселенид [20]. Кроме того, растения-аккумуляторы способны аккумулировать Se-метилселеноцистеин и γ-глутамин-Se-метилселеноцистеин в вакуолях клетки [1921]. Негипераккумуляторные виды, как правило, имеют более медленную скорость ассимиляции селената, чем растения-гипераккумуляторы, и поэтому накапливают относительно больше неорганического Se [21].

Другие различия между гипераккумуляторами и не-гипераккумуляторами заключаются в том, что первые больше перемещают Se в ксилеме (от корня до побега) и флоэме (от листьев до репродуктивных органов) и часто накапливают Se в специализированных тканях, создающих опушение листовой поверхности [1821]. Высокое содержание Se в тканях растений выполняет защитную функцию. Se может накапливаться в растениях до уровня концентраций, токсичных для животных. Кроме того, Se способен метаболизироваться в тканях растения до газообразных форм, действуя как репеллент. В связи с чем возникают предложения использовать Se и его соединения для обработки сельскохозяйственных растений в качестве инсектицидов [22].

Таким образом, проведенный краткий анализ роли Se для растений показывает его необходимость для любого растительного организма. Se задействован в ряде необходимых клеточных процессов, а также и процессов организма в целом. Содержание Se в тканях различных растений неодинаково и зависит от видовой принадлежности.

2. СОДЕРЖАНИЕ СЕЛЕНА В ПОЧВЕ И ЕГО ПОГЛОЩЕНИЕ РАСТЕНИЯМИ

Доступность и распределение Se в почвах зависят от ее кислотности и содержания органического вещества в почве, окислительно-восстановительных условий, активности почвенной микробиоты, структуры почвы, температуры и влажности [23, 24]. Показано, что Se концентрируется преимущественно в гумусовом и иллювиальном горизонтах почв. Содержание Se в верхнем горизонте (0–20 см) определяется главным образом наличием гумуса. Se представлен в почвенном растворе, как правило, в виде селената (Se(VI)), селенита (Se(V)) и органических форм (селеноцистеин и селенометионин). Элементарный Se и селенид также могут встречаться в зависимости от окислительно-восстановительного потенциала почвы [25]. Селенат преобладает в аэробных почвах с нейтральным рН, в то время как селенит преобладает при более низких рН и окислительно-восстановительном потенциале [24].

Корни растений могут поглощать из почвы селенат, селенит или иные органические соединения селена, но не способны усваивать коллоидные селениды. Транспортируется селенат через плазматическую мембрану с участием специальных переносчиков. Считается, что селенит транспортируется фосфатными транспортерами [24] или входит в клетки растений пассивно посредствам диффузии [25]. Исследования показывают, что при низкой кислотности среды селенит может входить в корневые клетки через аквапориновый канал [9]. Селиниты и селенаты являются токсичными для растений. Обе эти формы быстро поглощаются и включаются в метаболизм растений. Например, селенат распределяется от корней к другим частям растения через ксилему. Превращения неорганических форм в селеноцистеин происходит в хлоропластах, поэтому наибольшее содержание селенатов отмечается в листьях. Далее селеноцистеин трансформируется в селенометионин и иные летучие формы [9]. Органические соединения Se затем перемещаются через флоэму к корням и другим органам растения. Селенит легко трансформируется в селенметионин, который накапливается главным образом в корнях [22].

Содержание Se в почвах по всему миру варьирует в широких пределах и может составлять от 10 до 1000 мкг/кг и более. В Российской Федерации количество Se в почве в среднем составляет 300 мкг/кг [26]. Богатые селеном почвы происходят из меловой сланцевой породы. Такие почвы встречаются в Северной Америке, Великобритании, Индии, Пакистане и Австралии [27]. В последнее столетие количество Se в почве значительно снизилось. Во многих регионах мира отмечен дефицит Se в почве и, как следствие, его дефицит в растениях. Например, исследования по определению содержания Se в коровьем молоке, траве и печени зайцев показали, что около 75% живых существ, обитающих на территории Польши, имеют дефицит Se [28, 29]. Удобрения, включающие в свой состав Se, не оказывают выраженного эффекта из-за нитратов, хлоридов и фосфатов, которые связывают Se в нерастворимые соединения.

Из сказанного выше можно заключить, что количество Se в почве находится в широком диапазоне как в мире, так и в России. В почве Se встречается в виде различных органических и неорганических соединений. Поглощаются эти вещества корнями растений с участием специальных переносчиков или по средствам диффузии. Далее они переносятся по ксилеме в надземные органы. Большинство превращений селенсодержащих веществ осуществляется в хлоропластах. В дальнейшем эти вещества распределяются по организму, испаряются с поверхности листа или накапливаются в корнях.

3. НАНОРАЗМЕРНЫЕ ЧАСТИЦЫ СЕЛЕНА

Проблема нехватки Se в продуктах питания является одной из широко обсуждаемых тем в настоящее время. Для борьбы с дефицитом Se активно применяются биофортификация растений селеном [30, 31], биотрансформация [32, 33]. Кроме того, для решения этой задачи рассматривается возможность обработки растений наночастицами (НЧ) Se и его соединений. По сравнению с общим неорганическим и органическим Se селен в составе НЧ демонстрирует лучшую биодоступность, повышенную биологическую активность и сниженную токсичность [34, 35]. Например, было обнаружено, что применение селената в концентрации 10 мг/л оказывает отрицательный эффект на фотосинтетическую активность и рост табака Nicotiana tabacum L., в то время как при обработке растений селеном в виде НЧ в более высоких концентрациях (100 мг/л) негативных эффектов воздействия не наблюдалось [36]. Эффективность воздействия НЧ зависит от их размера, формы, способности к агрегации и выпадению в осадок. Se токсичен для организмов при повышенных уровнях, так как неорганические формы Se могут вызвать окислительный стресс. Также он может включаться в белки, заменяя серу, и приводить к образованию селенцистеина и селенметионина, нарушая функциональные свойства белков [37].

Итак, селен в виде НЧ является более выигрышным соединением по сравнению с органическими и неорганическими селенсодержащими веществами. Это достигается благодаря сниженной токсичности НЧ Se и повышенной биологической активности.

4. СИНТЕЗ НАНОЧАСТИЦ СЕЛЕНА

Существуют различные пути получения НЧ Se: физический синтез, химический синтез, а также получение НЧ Se с помощью живых организмов, что является примером так называемой “зеленой химии”. Физические методы синтеза включают в себя импульсную лазерную абляцию, микроволновой синтез, гидротермальную обработку и осаждение паров. Синтез с помощью лазерной абляции осуществляется с использованием жидкой фазы в деионизированной воде. В результате получается коллоидный раствор с частицами сферической формы разного размера [38]. Лазерная абляция популярна благодаря легкости получения стабильных НЧ и отсутствию загрязнения химическими реагентами [39]. Интересен также синтез НЧ Se методом лазерной абляции в различных жидких мономерах. В качестве конденсирующих жидкостей в этом случае используют изодецилакрилат, карбоксиэтилакрилат и этиленгликольфенилакрилат [40]. Для синтеза НЧ активно используется микроволновый синтез, основанный на нагреве водного раствора соли Se с помощью микроволн. Метод чувствителен ко времени реакции, мощности облучения и типу используемых веществ [41, 42]. Также среди физических методов известен синтез НЧ Se на нанотрубках с применением автоклава [43].

Химический синтез НЧ Se осуществляют путем соединения различных химических веществ. В качестве прекурсора используют органические (например, бисдиселенофосфинат натрия [44, 45] и неорганические (оксид селена) предшественники-соединения Se. Как правило, в процессе реакций осуществляются химическое восстановление и стабилизация полученного продукта различными химическими агентами. Синтезированные химическим путем НЧ могут быть в процессе синтеза упакованы в полимерные полисахаридные матрицы, в результате такой упаковки получают нанокомпозиты Se. НЧ селена можно получать на основе различных кислот: полиметакриловой кислоты [46], при восстановлении селенистой кислоты янтарной кислотой в присутствии и в отсутствие поливинилпирролидона [47], на основе уксусной, щавелевой, галловой кислот [48]. Известен синтез гибридных наносистем на основе НЧ Se и селенида цинка, стабилизированных водорастворимыми полимерами – поливинилпирролидоном и полиметакриловой кислотой. В зависимости от массового соотношения исходных элементов могут образовываться наноструктуры различной морфологии (сферы и мицеллы неправильной формы, содержащие ядра), а также разного размера 30–135 нм [49]. При этом природа полисахарида является определяющим фактором в процессе формирования селенсодержащих наноструктур и оптимизации их параметров [50]. К примеру, при химическом способе синтеза НЧ Se синтезируют с использованием боргидрида натрия в качестве восстановителя и камеди в качестве стабилизатора. Размер НЧ варьировал от 44.4 до 200 нм и средний размер составлял 105.6 нм. Показано, что такие НЧ проявляли высокую активность радиального поглощения [51].

Физико-химические способы синтеза НЧ не всегда экологически безопасны. Поэтому набирает популярность использование методов синтеза, основанных на применении живых существ. Такой синтез, как правило, одностадийный, безопасен для окружающей среды и более экономически эффективен, так как требует меньшего времени реакции и использования меньшего количества реактивов [52]. Синтез НЧ Se осуществляется благодаря наличию восстановительных ферментов в организмах различных биологических объектов, таких как бактерии, грибы, водоросли и растения [53]. Биогенные НЧ Se имеют многообещающие перспективы применения в медицине, биосенсорах и восстановлении окружающей среды.

4.1. Синтез наночастиц с использованием растений

НЧ Se успешно синтезируют с использованием растений. Например, НЧ Se с размером частиц 1–3 нм в диаметре были получены посредством микроволнового нагрева с применением экстракта оболочки бобов какао-дерева Theobroma cacao L. Как показали исследования [54], они характеризуются высокими антиоксидантными свойствами. Растения семейства рутовых обладают способностью к биосинтезу НЧ Se.

Кроме того, описан синтез НЧ Se с использованием водного экстракта ягод тропического растения Murraya koenigii [55]. НЧ размером 50 и 150 нм имели сферическую форму и проявляли антибактериальную активность против грамположительных (Enterococcus faecalis, Streptococcus) и грамотрицательных (Shigella sonnei, Pseudomonas aeruginosa) бактерий при концентрации 40 и 50 мкг–1. Они также оказывали антибиопленочное воздействие на эти виды бактерий. Эти НЧ характеризовались низкой цитотоксичностью. Кроме того, НЧ Se синтезировали из дерева семейства рутовых Clausena dentate [56]. Они имели размеры в диапазоне от 46 до 78 нм.

В литературе имеются сведения о способности плодовых деревьев и кустарников к “зеленому синтезу” НЧ Se. Например, НЧ (среднего размера 113 нм) получают на основе экстракта ягод боярышника Crataegi fructus [57]. В [58] представлен способ синтеза НЧ Se на основе полисахаридов дерезы обыкновенной (ягоды годжи) Lycium barbarum. Такие НЧ характеризуются высокой антиоксидантной активностью вследствие активного поглощения свободных радикалов и защиты клеток от апоптоза. Очень мелкие НЧ (размером 3–18 нм) можно получать с использованием сушеного культурного винограда Vitis vinifera [59]. На основе водного экстракта листьев лимонного растения Citrus limon синтезировали коллоидные НЧ Se (диаметром в пределах от ∼60 до 80 нм), обладающие флуоресцентными свойствами [60]. Водный экстракт плодов амлы или индийского крыжовника Emblica officinalis богат различными вторичными метаболитами и подходит для синтеза НЧ Se аморфной природы (размером 15–40 нм), которые обладают широкими спектрами антибактериальной и фунгицидной активности [61].

Биосинтезированные НЧ Se удается получать на основе водных растений. Например, НЧ Se были выделены из фильтрата Spirulina platensis после обработки его биомассы ультразвуком. Исследования [62] показали, что такие НЧ имели сферическую форму, средний размер 79 ± 44 нм и обладали антимикробной активностью в отношении грамотрицательных бактерий и дрожжевых грибов Candida albicans. Показано, что НЧ можно извлечь в результате сырой экстракции из водоросли Caulerpa taxifolia с помощью селена, в эксперименте средний диаметр НЧ составлял 28 нм [63].

Растения, способные к повышенной аккумуляции Se в своих тканях, тоже используют для синтеза НЧ. В [64] описана методика получения НЧ Se на основе астрагала Astragalus.

Таким образом, способностью синтезировать НЧ Se обладают растения, относящиеся к различным родам, среди них плодовые, кустарники, тропические, лекарственные и водные виды.

4.2. Синтез наночастиц с использованием грибов

Грибы часто используют в процессе ферментации. Особый интерес представляют гибридные биокомпозиты элементарного селена, который является потенциально антимикробным [65]. Гриб Aspergillus orayzae применяли для ферментации водного экстракта люпина Lupinus albus с применением γ-облучения. С помощью этого приема были синтезированы НЧ Se со средним размером частиц 55 нм [66]. Создана методика получения НЧ Se на основе внеклеточных метаболитов высших грибов-макробазидиомицетов Ganoderma lucidum, Grifola umbellata, Laetiporus sulphureus, Lentinula edodes, Pleurotus ostreatus с образованием in vivo биокомпозитов элементарного Se путем биовосстановления селенорганического субстрата. Были установлены и оптимизированы условия элиминирования Se в грибных культурах под влиянием диацетофенонилселенида [67]. Грибы Aureobasidium pullulans, Mortierella humilis, Trichoderma harzianum и Phoma glomerata могут быть использованы для образования НЧ Se во время их роста на селенсодержащей среде в концентрации 1 мМ [68]. Пекарские дрожжи Saccharomyces cerevisiae также способны осуществлять синтез НЧ Se из неорганического Se (размером от нескольких нанометров до 750 нм) [69, 70]. Кроме того, в [71] описан синтез пекарскими дрожжами НЧ сульфида селена. Размер таких НЧ составлял от 6 до 153 нм, они обладали выраженной фунгицидной активностью в отношении грибов родов Aspergillus, Candida, Alternaria. Дрожжи Nematospora coryli способны синтезировать НЧ Se размером 50–250 нм [72]. Показано, что экстракты мицелия базидиомицетов Agaricus bisporus и A. arvensis и их фильтраты в погруженных и твердых средах способны восстанавливать ионы соединений Se, образуя НЧ Se0. Наносферы Se, полученные из фильтрата бесклеточных культур, имели диаметр 100–250 нм у A. bisporus и диаметр 150–550 нм у A. arvensis [73].

Известен внеклеточный синтез НЧ Se размером 100–250 нм с использованием супернатанта культуры Streptomyces griseoruber, представителя актиномицетов, выделенного из почвы [74]. Создан генетически модифицированный штамм метилотрофных дрожжей Pichia pastoris для биосорбции серебра и селена и для производства НЧ. Этот штамм способен к образованию стабильных НЧ размером 70–180 нм [75]. Описан синтез мелких НЧ Se (4–12.7 нм) с применением гриба Penicillium expansum ATTC 36 200 [76].

Грибы, синтезирующие НЧ Se из его предшественников, способны участвовать в важных геохимических процессах и осуществлять биоремедиацию. С помощью штаммов широко распространенных в окружающей среде грибов Ascomycete, Paraconiothyrium sporulosum и Stagonospora sp. в [77] выявили аэробное биовосстановление соединений Se до НЧ, которое происходит одновременно с противоположным процессом окислительно-восстановительной биоминерализации микогенного Mn(II) и появлением оксидов Mn. Биовосстановление Se дает стабильные НЧ Se0 и селен-органические соединения. Однако микогенные оксиды Mn быстро окисляют летучие продукты Se, возвращая эти соединения обратно в растворимые формы. Учитывая их изобилие в природных системах, биогенные оксиды Mn, вероятно, играют важную роль в биогеохимии Se [77]. Одновременное удаление фенола и селенита из синтетических сточных вод было исследовано с использованием  приема совместного культивирования гриба Phanerochaete chrysosporium и бактерии Delftia lacustris. Отдельно выращенную биомассу гриба и бактерии (суспендированную совместную культуру) инкубировали с фенолом в различных концентрациях (0–1200 мг/л) и селенитом (10 мг/л). Ионы селенита были биологически восстановлены до НЧ Se0 (диаметр 3 нм) с одновременным разрушением фенола до 800 мг/л. При совместном выращивании гриба и бактерии бактерия росла в виде биопленки на грибе [78].

Представленный обзор демонстрирует наличие способности к образованию НЧ Se различными видами грибов, среди которых базидиальные, плесневые грибы, а также дрожжи. Многообразие восстановительных ферментов грибов параллельно с синтезом наноселена позволяет использовать их также для биоремедиации почв, в частности территорий, загрязненных тяжелыми металлами.

4.3. Синтез наночастиц с использованием бактерий

Микроорганизмы играют важную роль в транспортировке и трансформации Se в окружающей среде, тем самым влияя на накопление Se в растениях. Редуктазы микробов (селенитредуктазы) способны в процессе двухэтапной реакции восстановления превращать водорастворимый оксианион SeO$_{4}^{{2 - }}$ до SeO$_{3}^{{2 - }}$ и далее до нерастворимого элементарного селена без заряда (Se0) [79]. Как правило, способностью к восстановлению оксидов селена до его НЧ обладают почвенные бактерии. Имеется множество примеров синтеза НЧ Se бактериями. Так, в Китае из почвы, богатой селеном, были выделены два штамма Lysinibacillus xylanilyticus и Lysinibacillus macrolides. Обнаружено, что эти штаммы способны в аэробных условиях за 36 ч восстанавливать селенит в концентрации 1 ммоль/л до НЧ элементарного Se [80]. Штамм Pseudomonas moraviensis stanleyae, выделенный из ризосферы растения-гипераккумулятора Se, многолетнего кустарника Stanleya pinnata, способен переносить летальные концентрации SeO$_{3}^{{2 - }}$ в жидкой культуре и синтезировать НЧ Se [81]. Культуры р. Duganella и р. Agrobacterium, выделенные из пахотной почвы, способны в аэробных условиях превращать водорастворимый селенит в НЧ Se размером 140–200 нм [82]. При выращивании аэробной бактерии Rhodococcus aetherivorans на питательной среде, содержащей селенит, бактерия способна производить НЧ и наностержни селена. При этом наноструктуры селена были стабильными, полидисперсными и не агрегированными [83]. Биогенные НЧ Se диаметром 160–250 нм были получены посредством восстановления селенита бактерией Azospirillum thiophilum (штамм VKM B-2513) [84]. Показано, что культура бактерии Acinetobacter sp. SW30 способна синтезировать аморфные наносферы размером 78 нм при концентрации селенита натрия 1.5 мМ и кристаллические наностержни при концентрации Na2SeO3 выше 2 мМ. НЧ, полученные в супернатанте, были различной формы со средним размером 79 нм [79]. Аэробная почвенная бактерия Comamonas testosteroni S44 восстанавливает Se(VI)/Se(IV) до менее токсичных НЧ элементарного Se [85]. Новый штамм бактерий Bacillus oryziterrae sp., восстанавливающих нитраты и селениты, был выделен из почвы рисовых полей в Дехонге, Китай. НЧ Se, полученные таким образом, имели узкое распределение по размерам [86]. Штамм Bacillus cereus CC-1 может не только восстанавливать селенит и селенат до НЧ Se, но и синтезировать несколько видов НЧ селенидов металлов при одновременном добавлении ионов металлов (Pb2+, Ag+ и Bi3+) и селенита. Предполагается использование этого штамма для производства биосовместимых фототермальных и термоэлектрических наноматериалов [87].

Бактерии, обладающие селенитредуктазами, интересны для применения в биоремедиации. На юго-западе Китая был выделен из почвы с мест добычи селена и идентифицирован штамм Streptomyces sp., способный восстанавливать селенит и селенат до менее токсичного Se0 с образованием НЧ Se. Размеры НЧ находились в диапазоне 50–500 нм. Предполагается [88], что было бы очень полезно использовать на загрязненном Se(IV) участке штамм Streptomyces sp. ES2-5 для биоремедиации Se. Кроме того, предлагается применять подобные микроорганизмы не только на землях, загрязненных селенатами и селенитами, но и для восстановления почв, загрязненных другими опасными веществами, например ртутью. Так, бактерия Citrobacter freundii Y9 продемонстрировала высокую способность восстанавливать селенит. Она может синтезировать НЧ Se как в аэробных, так и в анаэробных условиях. С помощью этого микроба до 50% элементарной ртути (Hg0) в загрязненной почве с использованием биогенного наноселена было преобразовано в нерастворимый селенид ртути (HgSe) в анаэробных и аэробных условиях. Добавление додецилсульфоната натрия усиливало ремедиацию Hg0, вероятно, за счет высвобождения внутриклеточного наноселена из бактериальных клеток для фиксации Hg. Продукт реакции после ремедиации был идентифицирован как нереакционноспособный HgSe, образовавшийся в результате слияния наноселена и Hg0. В [89] сделан вывод, что биосинтез наноселена как в аэробных, так и в анаэробных условиях обеспечивает универсальный и экономичный подход к восстановлению загрязненных ртутью почв, в которых окислительно-восстановительный потенциал часто резко меняется.

Однако не только почвенные бактерии способны к синтезу НЧ Se. Показано, что бактерии Lactobacillus casei способны восстанавливать cеленистую кислоту (H2SeO3) с образованием наноселена, наибольшее количество частиц с размером 315 нм и диапазоном распределения по размерам от 263 до 443 нм [90].

Из представленных результатов можно заключить, что образовывать НЧ Se в процессе метаболизма способны в большей степени почвенные микроорганизмы. Они разнообразны по морфологии и физиолого-биохимическим характеристикам. Например, к их числу можно отнести следующие бактерии: грамположительные аэробы или факультативные анаэробы р. Bacillus, грамотрицательные аэробы Agrobacterium, грамположительные аэробы р. Rhodococcus, грамотрицательные факультативные анаэробы р. Citrobacter. Все эти бактерии обладают селенитредуктазами, позволяющими им синтезировать НЧ.

5. ВЛИЯНИЕ НАНОЧАСТИЦ СЕЛЕНА НА РОСТ И РАЗВИТИЕ РАСТЕНИЙ

За последние пять лет было выполнено множество работ по изучению влияния НЧ Se на рост и развитие растений, а также их способность сопротивляться стрессам различной природы. Большинство опубликованных работ, посвященных действию наноселена, свидетельствует о его положительном влиянии на растения. К примеру, показано, что экзогенное опрыскивание наноселеном базилика Ocimum basilicum L. повышает его антиоксидантный потенциал [91], усиливает рост растений табака N. tabacum L. [92] и арахиса Arachis hypogaea L. [93].

При изучении механизмов влияния НЧ Se предполагают, что увеличение роста высших растений под их воздействием происходит благодаря повышению продуктивности фотосинтеза [94]. Показано также изменение жирнокислотного профиля липидов в клетках растений под влиянием НЧ Se [93]. Кроме того, выявлено, что НЧ Se влияют на активность антиоксидантных ферментов в различных органах растения – нитрат-редуктазы в листьях и пероксидазы в корнях [95].

Предполагают, что действие наноселена на растения зависит от величины НЧ. Так, было обнаружено, что НЧ различного размера (50, 100 и 150 нм) по-разному поглощаются и переносятся по организму растений. Исследования показали, что интенсивность поглощения и распределения наноселена по организму растений пшеницы Triticum aestivum L. и риса Oryza sativa L. находится в зависимости от размера НЧ и кислотности среды. Самое высокое содержание Se в побегах пшеницы наблюдалось при обработке наноселеном с размером частиц 50 нм через 24 и 72 ч соответственно. Кроме того, коэффициент переноса Se в пшенице при обработке НЧ селена 50 нм был в 2 раза выше, чем при обработке НЧ 100 и 150 нм. Содержание Se в корнях риса, обработанных в течение 24 ч НЧ величиной 50 нм, увеличилось на 11 и 41% по сравнению с теми, которые были обработаны НЧ размером 100 и 150 нм соответственно. Содержание Se в рисовых побегах и коэффициент переноса Se достигли максимума при применении НЧ размером 50 нм. Также было выявлено, что на поглощение Se растениями влияет кислотность среды. В частности, количество Se, поглощенное корнями пшеницы, обработанной НЧ, было наибольшим при рН 6 через 24 ч, что было на 89% выше, чем количество Se у пшеницы, обработанной селенитом. Кроме того, самый высокий коэффициент переноса Se отмечен при pH 4 в пшенице [96].

Эффект воздействия наноселена на растения зависит и от концентрации НЧ. К примеру, на стручковом перце Capsicum annuum были проведены исследования влияния различных концентраций наноселена (0.5, 1, 10 и 30 мг л–1) на рост, генетические и биохимические характеристики растения. Показано, что введение НЧ Se в среду культивирования растений вызывало изменения в морфологии и росте в зависимости от дозы НЧ Se. Наноселен в низких дозах демонстрировал ростостимулирующие эффекты, тогда как при 10 и 30 мг л–1 вызывал сильную токсичность и нарушения в развитии листьев и корней. При этом обнаружено, что токсичность НЧ Se была связана с гиперметилированием ДНК. Обработка НЧ в концентрации Se 0.5 или 1 мг/л приводила к значительной индукции активности нитратредуктазы и к увеличению концентрации пролина. Отмечалось изменение активности пероксидазы и каталазы, а также снижение активности фенилаланин-аммиак-лиазы и концентрации растворимых фенолов. Токсичность НЧ Se объясняют также ингибированием дифференцировки тканей ксилемы [97]. В другом исследовании обнаружен дозозависимый эффект наноселена на биомассу лекарственных растений. Растения Melissa officinalis обрабатывали различными концентрациями наноселена (10, 50 мг/л). При обработке растений НЧ Se в концентрации 10 мг/л наблюдались резкое увеличение биомассы, активация боковых почек и стимуляция развития боковых корней. Однако в концентрации 50 мг/л наноселен снижал рост растений на 45.5% по сравнению с контролем, оказывая сильное токсичное влияние на растение [95].

При изучении эффектов влияния НЧ Se было показано, что они могут функционировать как стимуляторы развития растений, улучшая их антиоксидантную систему защиты и, следовательно, способность переносить стресс [98]. НЧ Se оказывают воздействие на клеточные процессы, например регулируют активность антиоксидантных ферментов и воздействуют на фотосинтетический аппарат. Показано, что наноселен значительно снижал содержание тяжелых металлов в зернах риса, выращенного на техногенно загрязненной почве. Опрыскивание растений раствором НЧ Se улучшало рост и увеличивало урожайность риса, редиса и кукурузы, ускоряло рост растений салата. Выявлено, что наноселен не только усиливает устойчивость растений томата к солевому [99] и биотическому стрессу (альтернариоз, нематода), но и повышает их урожайность [100]. Повышенную устойчивость растений к стрессам объясняют индукцией активности ферментов супероксиддисмутазы, аскорбатпероксидазы, глутатионпероксидазы, фенилаланин-аммиак-лиазы в листьях и глутатионпероксидазы в плодах. Кроме того, в листьях было увеличено содержание хлорофиллов а и b, в плодах повышалось количество витамина C, глутатиона, фенолов и флавоноидов. Устойчивость к солевому стрессу и повышенная урожайность наблюдались при опрыскивании растений клубники Fragaria moschata и обработке пшеницы НЧ Se. Полученный эффект объясняют снижением уровня перекисного окисления липидов, повышением активности антиоксидантных ферментов – супероксиддисмутазы и пероксидазы, а также повышением содержания пролина в тканях растений. Кроме того, отмечено повышение качества и питательных свойств клубники благодаря увеличению содержания органических кислот (например, яблочной, лимонной и янтарной кислот) и сахаров (например, глюкозы, фруктозы и сахарозы) в ягодах растений, обработанных НЧ селена [101]. Показано, что наноселен, полученный методом лазерной абляции, индуцировал системную устойчивость томатов к галловой нематоде Meloidogyne, стимулировал процессы роста и развития растений, участвовал в экспрессии гена PR-6, кодирующего защитный белок, в корнях и листьях, подвергнутых инвазии растений, повышал активность ингибиторов протеиназ. Экзогенная обработка растений растворами наноселена снижала зараженность растений, влияя на морфофизиологические параметры паразитов в корнях [102]. Новейшие исследования эффекта НЧ Se на устойчивость томатов Solánum lycopérsicum к фитофторозу показали, что зараженные растения, подвергнутые обработке НЧ селена, имели лучшую жизнеспособность по сравнению с контрольными растениями на 72.9%. Наноселен способствовал накоплению в их клетках лигнина, каллозы и перекиси водорода, которые являются защитными молекулами в растительной клетке. Кроме того, обработка НЧ Se повышала в тканях томатов уровень активности ферментов липоксигеназы, фенилаланинлиазы, β-1,3-глюканазы и супероксиддисмутазы [103].

Изучение влияния наноселена на растения свидетельствует о положительном эффекте НЧ на их жизнеспособность и устойчивость к стрессу. Воздействие селеном на растения в такой форме активизирует в их тканях антиоксидантные и иные защитные ферменты, приводит к интенсификации важнейших клеточных процессов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Селен представляет собой халькоген, необходимый для растительного организма. Он задействован в окислительно-восстановительных реакциях клетки, при синтезе важных для растений соединений (хлорофилл, витамины, жирные кислоты). Se повышает устойчивость организма к стрессовым факторам различной природы. Корни растений могут поглощать селенат, селенит или другие органические соединения селена. Селенат транспортируется в ткани корня через плазматическую мембрану с участием специальных переносчиков. Селенит транспортируется фосфатными транспортерами или входит в клетки растений пассивно посредством диффузии. Затем соединения Se транспортируются по ксилеме в надземные органы растений, где содержится много хлоропластов, в которых неорганический селен превращается в селеноцистеин, селенометионин и летучий диметилдиселенид. После этого органические соединения селена перемещаются через флоэму к корням, где могут накапливаться, а также к другим органам растения.

Содержание Se в растениях в среднем составляет 0.0001 мас. %. По способности накапливать Se в своих тканях растения делятся на неаккумуляторы, аккумуляторы и гипераккумуляторы селена. Повышение содержания Se в тканях растений может выполнять для них защитную функцию. Метаболические пути растений-гипераккумуляторов Se обусловлены активным поглощением селената из почвы с последующей транспортировкой его по ксилеме в надземные органы, где часть соединений селена депонируется в вакуолях, а другая его часть в ходе ряда превращений преобразуется сначала в метил-селенцистеин, а затем в летучий диметилдиселенид, который испаряется с поверхности листа, действующий как репеллент.

Доступность и распределение Se в почвах зависят от множества факторов (состава и структуры почвы, климатических условий и др.). Содержание Se в почвах по всему миру значительно различается и может составлять от 10 до 1000 мкг/кг и более. Однако селен полезен для живых организмов в узком диапазоне концентраций, он является необходимым микроэлементом, при этом в больших дозах его соединения токсичны. Высокие концентрации Se опасны тем, что в молекулах некоторых аминокислот селен может заменять серу, приводя к инактивации важных белков. В последнее столетие количество Se в почвах значительно снизилось. Во многих регионах мира отмечен дефицит Se в почвах и, как следствие, дефицит его в растениях. Поэтому наблюдается недостаток Se в продуктах питания. Для решения этой проблемы используются биофортификация растений селеном, биотрансформация, а также возможность обработки растений НЧ Se и его соединений. Наноселен интересен повышенной биодоступностью, биологической активностью и сниженной токсичностью. Существуют различные способы получения НЧ Se: физический синтез, химический и синтез с применением живых существ. Физические методы синтеза включают в себя импульсную лазерную абляцию, микроволновой синтез, гидротермальную обработку и осаждение паров. Химический синтез НЧ Se осуществляют путем соединения различных химических веществ, где в роли прекурсора используют органические и неорганические соединения селена. Синтез НЧ с помощью живых организмов (бактерии, грибы, растения) осуществляется благодаря участию разнообразных восстановительных ферментов. Среди растений такой способностью обладают ягодные и плодовые кустарники, водные растения, среди бактерий – преимущественно представители почвенной микрофлоры. Большинство опубликованных данных свидетельствует о положительном влиянии наноселена на жизнеспособность растений и их устойчивость к биотическим и абиотическим стрессовым факторам. Действие наноселена на растения зависит от величины (наиболее эффективны частицы меньшего размера) и от концентрации НЧ, которыми воздействуют на растения. Стимулирующий эффект наноселена объясняют повышением продуктивности фотосинтеза, изменением жирнокислотного профиля липидов, снижением уровня перекисного окисления липидов, увеличением содержания пролина и органических кислот в тканях растений, а также повышением активности антиоксидантных ферментов в различных органах растения – нитратредуктазы, липоксигеназы, фенилаланинлиазы, пероксидазы и супероксиддисмутазы в клетках растений под влиянием НЧ Se.

Таким образом, НЧ Se являются многообещающими агентами для оздоровления и стимуляции роста культурных растений. Представленные критический анализ и систематизация накопленной информации в этой области будут полезны для интенсификации сельскохозяйственной науки и технологии.

Работа выполнена в рамках Проекта № АААА-А17-117011810099-8, номер гос. задания 0277-2021-0004.

Список литературы

  1. Кнунянц И.Л. Химическая энциклопедия. В 5 т. Т. 1, 2. М.: Советская экциклопедия, 1988. 1936 с.

  2. Pyrzynska K. // Mikrochim. Acta. 2002. V. 140. P. 55.

  3. Atkins P., Overton T., Rourke J. et al. // Inorganic Chemistry, 5th ed. Oxford; UK: Prentice Hall, 2010.

  4. Zhu M., Niu G., Tang J. // J. Mater. Chem. C. 2019. V. 7. P. 2199. https://doi.org/10.1039/C8TC05873C

  5. Вихрева В.А., Блинохватов А.А., Клейменова Т.В. Селен в жизни растений. Пенза: РИО ПГСХА, 2012. 222 с.

  6. White P.J. // Biochim. Biophys. Acta. 2018. V. 1862 (11). P. 2333. https://doi.org/10.1016/j.bbagen.2018.05.006

  7. Кулагина Ю.М., Головацкая И.Ф. // Вестн. ТГУ. Биология. 2011. № 2 (14). С. 56.

  8. Gupta M., Gupta S. // Front. Plant Sci. 2017. V. 11 (7). P. 2074. https://doi.org/10.3389/fpls.2016.02074

  9. Trippe R.C., Pilon-Smits E.A.H. // J. Hazard. Mater. B. 2021. V. 404. P. 124178. https://doi.org/10.1016/j.jhazmat.2020.124178

  10. Feng R., Wang L., Yang J. et al. // J. Hazard. Mater. 2021. V. 15. P. 402. https://doi.org/10.1016/j.jhazmat.2020.123570

  11. Nessel T.A., Gupta V. Selenium. San Francisco: StatPearls Publishing, 2021. Bookshelf ID: NBK557551.

  12. van Hoewyk D. // Ann. Bot. 2013. V. 112. № 6. P. 965. https://doi.org/10.1093/aob/mct163

  13. Lanctot C.M., Cresswell T., Callaghan P.D. et al. // Environ. Sci. Technol. 2017. V. 51. P. 5764. https://doi.org/10.1021/acs.est.7b00300

  14. Li J., Shen B., Nie S. et al. // Carbohydr. Polym. 2019. V. 206. P. 163. https://doi.org/10.1016/j.carbpol.2018.10.088

  15. Aslam C.J., Harbit K.B., Huaker R.C. // Plant Cell. Environ. 1990. V. 13. P. 773. https://doi.org/10.1111/j.1365-3040.1990.tb01093.x

  16. Kolbert Z., Molnár Á., Feigl G. et al. // J. Plant Physiol. 2019. V. 232. P. 291. https://doi.org/10.1016/j.jplph.2018.11.003

  17. Серегина И.И., Ниловская Т.Н. // Агрохимия. 2002. № 10. С. 76.

  18. Pilon-Smits E.A.H. // Plants (Basel). 2019. V. 8 (7). pii: E197. https://doi.org/10.3390/plants8070197

  19. White P.J. // Ann. Bot. 2016. V. 117 (2). P. 217. https://doi.org/10.1093/aob/mcv180

  20. Lima L.W., Pilon-Smits E.A.H., Schiavon M. // Biochim. Biophys. Acta. 2018. V. 1862 (11). P. 2343. https://doi.org/10.1016/j.bbagen.2018.03.028

  21. Schiavon M., Pilon-Smits E.A. // New Phytol. 2017. V. 213 (4). P. 1582. https://doi.org/10.1111/nph.14378

  22. Mechora Š. // Plants (Basel). 2019. V. 8 (8). pii: E262. https://doi.org/10.3390/plants8080262

  23. Sager M. // Pure Appl. Chem. 2006. V. 78. P. 111.

  24. Ullah H., Liu G., Yousaf B. et al. // Environ Geochem. Health. 2019. V. 41 (2). P. 1003. https://doi.org/10.1007/s10653-018-0195-8

  25. Terry N., Zayed A.M., de Souza M.P. et al. // Annu. Rev. Plant Physiol. 2000. V. 51. P. 401. https://doi.org/10.1146/annurev.arplant.51.1.401

  26. Побилат А.Е., Волошин Е.И. // Вестн. КрасГАУ. 2020. № 11. С. 98. https://doi.org/10.36718/1819-4036-2020-11-98-105

  27. Winkel L., Vriens B., Jones G.D. et al. // Nutrients. 2015. V. 7. V. 4199. https://doi.org/10.3390/nu7064199

  28. Zachara B.A., Pilecki A. // Environ. Health Perspect. 2000. V. 10. P. 1043. https://doi.org/10.1289/ehp.001081043

  29. Dębski B., Zachara B., Wąsowicz W. // Folia Univ. Agric. Stetin. Zootech. 2001. V. 224. P. 31. [in Polish].

  30. Newman R., Waterland N., Moon Y. et al. // Plant Foods Hum. Nutr. 2019. V. 74 (4). P. 449. https://doi.org/10.1007/s11130-019-00769-z

  31. Surai P.F., Kochish I.I. // Anim. Health Res. Rev. 2020. V. 23. P. 1. https://doi.org/10.1017/S1466252320000183

  32. Hawrylak-Nowak B. // Plant Growth Reg. 2013. V. 70. P. 149. https://doi.org/10.1007/s10725-013-9788-5

  33. Moreno-Martin G., Sanz-Landaluze J., León-Gonzalez M.E. et al. // Anal. Chim. Acta. 2019. № 12. P. 72. https://doi.org/10.1016/j.aca.2019.06.061

  34. Wang Y., Yan X., Fu L. // Int. J. Nanomed. 2013. V. 8. P. 4007. https://doi.org/10.2147/IJN.S43691

  35. Yu S., Zhang W., Liu W. et al. // Nanotechnology. 2015. V. 26. P. 145703. https://doi.org/10.2147/IJN.S122666

  36. Zsiros O., Nagy V., Párducz Á. et al. // Photosynth. Res. 2019. V. 139. P. 449. https://doi.org/10.1007/s11120-018-0599-4

  37. Stadtman T.C. // Annu. Rev. Biochem. 1990. V. 59. P. 111. https://doi.org/10.1146/annurev.bi.59.070190.000551

  38. Guisbiers G., Lara H.H., Mendoza-Cruz R. et al. // Nanomedicine. 2017. V. 13 (3). P. 1095. https://doi.org/10.1016/j.nano.2016.10.011

  39. Guisbiers G., Wang Q., Khachatryan E. et al. // Laser Phys. Lett. 2014. V. 12 (1). P. 016003. https://doi.org/10.1088/1612-2011/12/1/016003

  40. Зулина Н.А., Фокина М.И., Черкашина Е.Г. и др. // Научно-технический вестник информационных технологий, механики и оптики. 2018. Т. 18. № 3. С. 416. https://doi.org/10.17586/2226-1494-2018-18-3-416-420

  41. Hou J.Y., Ai S.Y., Shi W.J. // Chem. Res. Chin. Univ. 2011. V. 27 (1). P. 158.

  42. Panahi-Kalamuei M., Salavati-Niasari M., Hosseinpour-Mashkani S.M. // J. Alloys Compd. 2014. V. 617. P. 627. https://doi.org/10.1016/j.jallcom.2014.07.174

  43. Xi G., Xiong K., Zhao Q. et al. // Cryst. Growth Des. 2006. V. 6. P. 577. https://doi.org/10.1021/cg050444c

  44. Папкина А.В., Перфильева А.И., Живетьев М.А. и др. // Докл. РАН. 2015. Т. 461. № 2. С. 239. https://doi.org/10.7868/S0869565215030305

  45. Перфильева А.И., Ножкина О.А., Граскова И.А. и др. // Изв. РАН. Сер. хим. 2018. № 1. С. 157. https://doi.org/10.31255/978-5-94797-319-8-626-629

  46. Валуева С.В., Киппер А.И., Боровикова Л.Н. и др. // Журн. физ. химии. 2010. Т. 84. № 12. С. 2110.

  47. Копейкин В.В., Валуева С.В., Киппер А.И. и др. // Высокомол. соединения. А. 2003. Т. 45. № 4. С. 615.

  48. Dwivedi C., Shah C.P., Singh K.M. et al. // J. Nanotechnology. 2011. V. 2011. ID 651971. https://doi.org/10.1155/2011/651971

  49. Суханова Т.Е., Валуева С.В., Вылегжанина М.Э. и др. // Поверхность. Рентген., синхротр. и нейтр. исследования. 2014. № 5. С. 81.

  50. Валуева С.В., Боровикова Л.Н. // Журн. физ. химии. 2019. Т. 93. № 1. С. 113.

  51. Kora A.J. // IET Nanobiotechnol. 2018. V. 12 (5). P. 658. https://doi.org/10.1049/iet-nbt.2017.0310

  52. Shoeibi S., Mozdziak P., Golkar-Narenji A. // Top. Curr. Chem. (Cham). 2017. V. 375 (6). P. 88. https://doi.org/10.1007/s41061-017-0176-x

  53. Husen A., Siddiqi K.S. // J. Nanobiotechnology. 2014. V. 12. P. 28. https://doi.org/10.1186/s12951-014-0028-6

  54. Mellinas C., Jiménez A., Garrigós M.D.C. // Molecules. 2019. V. 24 (22). pii: E4048. https://doi.org/10.3390/molecules24224048

  55. Yazhiniprabha M., Vaseeharan B. // Mater. Sci. Eng. C. 2019. V. 103. P. 109763. https://doi.org/10.1016/j.msec.2019.109763

  56. Sowndarya P., Ramkumar G., Shivakumar M.S. // Artif. Cell. Nanomed. Biotechnol. 2017. V. 45 (8). P. 1490. https://doi.org/10.1080/21691401.2016.1252383

  57. Cui D., Liang T., Sun L. et al. // Pharm. Biol. 2018. V. 56 (1). P. 528. https://doi.org/10.1080/13880209.2018.1510974

  58. Zhang W., Zhang J., Ding D. et al. // Artif. Cell. Nanomed. Biotechnol. 2018. V. 46 (7). P. 1463. https://doi.org/10.1080/21691401.2017.1373657

  59. Sharma G., Sharma A.R., Bhavesh R. et al. // Molecules. 2014. V. 19 (3). P. 2761. https://doi.org/10.3390/molecules19032761

  60. Prasad K.S., Patel H., Patel T. et al. // Colloids Surf. B. 2013. V. 103. P. 261. https://doi.org/10.1016/j.colsurfb.2012.10.029

  61. Gunti L., Dass R.S., Kalagatur N.K. // Front Microbiol. 2019. V. 10. P. 931. https://doi.org/10.3389/fmicb.2019.00931

  62. Abbas H.S., Abou Baker D.H., Ahmed E.A. // Arch. Microbiol. 2020. V. 203 (2). P. 523. https://doi.org/10.1007/s00203-020-02042-3

  63. Men X.Y., Xu W.G., Zhu X. et al. // Zhong Yao Cai. 2009. V. 32 (12). P. 1891.

  64. Meng Y., Zhang Y., Jia N. et al. // Int. J. Biol. Macromol. B. 2018. V. 118. P. 1438. https://doi.org/10.1016/j.ijbiomac.2018.06.153

  65. Khiralla G.M., El-Deeb B.A. // LWT-Food Sci. Technol. 2015. V. 63. № 2. P. 1001. https://doi.org/10.1016/j.lwt.2015.03.086

  66. Mosallam F.M., El-Sayyad G.S., Fathy R.M. et al. // Microb. Pathog. 2018. V. 122. P. 108. https://doi.org/10.1016/j.micpath.2018.06.013

  67. Tsivileva O.M., Perfileva A.I. // Curr. Nutr. Food Sci. 2017. V. 13. № 2. P. 82. https://doi.org/10.2174/1573401313666170117144547

  68. Liang X., Perez M.A.M., Nwoko K.C. et al. // Appl. Microbiol. Biotechnol. 2019. V. 103 (17). P. 7241. https://doi.org/10.1007/s00253-019-09995-6

  69. Álvarez-Fernández García R., Corte-Rodríguez M., Macke M. et al. // Analyst. 2020. V. 145. P. 1457. https://doi.org/10.1039/c9an01565e

  70. Faramarzi S., Anzabi Y., Jafarizadeh-Malmiri H. // Arch Microbiol. 2020. V. 202 (5). P. 1203. https://doi.org/10.1007/s00203-020-01831-0

  71. Asghari-Paskiabi F., Imani M., Rafii-Tabar H. et al. // Biochem. Biophys. Res. Commun. 2019. V. 516 (4). P. 1078. https://doi.org/10.1016/j.bbrc.2019.07.007

  72. Rasouli M. // IET Nanobiotechnol. 2019. V. 13 (2). P. 214. https://doi.org/10.1049/iet-nbt.2018.5187

  73. Loshchinina E.A., Vetchinkina E.P., Kupryashina M.A. et al. // J. Biosci. Bioeng. 2018. V. 126 (1). P. 44. https://doi.org/10.1016/j.jbiosc.2018.02.002

  74. Ranjitha V.R., Ravishankar V.R. // Pharm. Nanotechnol. 2018. V. 6 (1). P. 61. https://doi.org/10.2174/2211738505666171113141010

  75. Elahian F., Reiisi S., Shahidi A. et al. // Nanomedicine. 2017. V. 13 (3). P. 853. https://doi.org/10.1016/j.nano.2016.10.009

  76. Hashem A.H., Khalil A.M.A., Reyad A.M. et al. // Biol. Trace Elem. Res. 2021. https://doi.org/10.1007/s12011-020-02506-z

  77. Rosenfeld C.E., Sabuda M.C., Hinkle M.A.G. et al. // Environ Sci. Technol. 2020. V. 54 (6). P. 3570. https://doi.org/10.1021/acs.est.9b06022

  78. Chakraborty S., Rene E.R., Lens P.N.L. // J. Microbiol. 2019. V. 57 (9). P. 738. https://doi.org/10.1007/s12275-019-9042-6

  79. Wadhwani S.A., Shedbalkar U.U., Singh R. et al. // Appl. Microbiol. Biotechnol. 2016. V. 100 (6). P. 2555. https://doi.org/10.1007/s00253-016-7300-7

  80. Zhang J., Wang Y., Shao Z. et al. // J. Environ. Sci. (China). 2019. V. 77. P. 238. https://doi.org/10.1016/j.jes.2018.08.002

  81. Ni T.W., Staicu L.C., Nemeth R.S. et al. // Nanoscale. 2015. V. 7 (41). P. 17320. https://doi.org/10.1039/c5nr04097c

  82. Bajaj M., Schmidt S., Winter J. // Microb. Cell Fact. 2012. V. 11. P. 1.

  83. Presentato A., Piacenza E., Anikovskiy M. et al. // N Biotechnol. 2018. V. 41. P. 1. https://doi.org/10.1016/j.nbt.2017.11.002

  84. Tugarova A.V., Mamchenkova P.V., Dyatlova Y.A. et al. // Spectrochim. Acta. A. 2018. V. 192. P. 458. https://doi.org/10.1016/j.saa.2017.11.050

  85. Tan Y., Wang Y., Wang Y. et al. // J. Hazard. Mater. 2018. V. 359. P. 129. https://doi.org/10.1016/j.jhazmat.2018.07.014

  86. Bao P., Xiao K.Q., Wang H.J. et al. // Sci. Rep. 2016. V. 6. P. 34054. https://doi.org/10.1038/srep34054

  87. Che L., Xu W., Zhan J. et al. // Curr. Microbiol. 2019. V. 76 (1). P. 78. https://doi.org/10.1007/s00284-018-1587-9

  88. Tan Y., Yao R., Wang R. et al. // Microb. Cell Fact. 2016. V. 15 (1). P. 157. https://doi.org/10.1186/s12934-016-0554-z

  89. Wang X., Zhang D., Pan X. et al. // Chemosphere. 2017. V. 170. P. 266. https://doi.org/10.1016/j.chemosphere.2016.12.020

  90. Або Кура Л., Станишевская И.Е. // Вестник научных конференций. 2019. № 8-1 (48). С. 8.

  91. Ardebili Z.O., Ardebili N.O., Jalili S. et al. // Turk. J. Bot. 2015. V. 39. P. 401. https://doi.org/10.3906/bot-1404-20

  92. Jiang C., Zu C., Shen J. et al. // Acta. Soc. Bot. Pol. 2015. V. 84. P. 71. https://doi.org/10.5586/asbp.2015.006

  93. Hussein H.A., Darwesh O.M., Mekki B.B. et al. // Biotechnol. Rep. (Amst). 2019. V. 12. № 24. P. 1. https://doi.org/10.1016/j.btre.2019.e00377

  94. Feng T., Chen S., Gao D. et al. // Photosynthetica. 2015. V. 53. P. 609. https://doi.org/10.1007/s11099-015-0118-1

  95. Babajani A., Iranbakhsh A., Ardebili Z.O., Eslami B. // Environ. Sci. Pollut. Res. Int. 2019. V. 26 (24). P. 24430. https://doi.org/10.1007/s11356-019-05676-z

  96. Wang Y.Q., Zhu L.N., Li K. et al. // Huan Jing Ke Xue. 2019. V. 40 (10). P. 4654. https://doi.org/10.13227/j.hjkx.201904048

  97. Sotoodehnia-Korani S., Iranbakhsh A., Ebadi M. et al. // Environ. Pollut. B. 2020. V. 265. P. 114727. https://doi.org/10.1016/j.envpol.2020.114727

  98. Hussein H.A., Darwesh O.M., Mekki B.B. // Biocatal. Agric. Biotechnol. 2019. V. 18. P. 101080. https://doi.org/10.1016/j.bcab.2019.101080

  99. Morales-Espinoza M.C., Cadenas-Pliego G., Pérez-Alvarez M. et al. // Molecules. 2019. V. 24 (17). pii: E3030. https://doi.org/10.3390/molecules24173030

  100. Quiterio-Gutiérrez T., Ortega-Ortiz H., Cadenas-Pliego G. et al. // Int. J. Mol. Sci. 2019. V. 20 (8). pii: E1950. https://doi.org/10.3390/ijms20081950

  101. Zahedi S.M., Abdelrahman M., Hosseini M.S. et al. // Environ. Pollut. 2019. V. 253. P. 246. https://doi.org/10.1016/j.envpol.2019.04.078

  102. Удалова Ж.В., Фолманис Г., Хасаов Ф. и др. // Докл. РАН. 2018. Т. 482. № 4. С. 463.https://doi.org/10.31857/S086956520003102-5

  103. Joshi S.M., de Britto S., Jogaiah S. // J. Biotechnol. 2021. V. 325. P. 196. https://doi.org/10.1016/j.jbiotec.2020.10.023

Дополнительные материалы отсутствуют.