1. На главную
  2. Электронные версии
  3. Нейрохимия
  4. T. 38, № 4, 2021

Нейрохимия, 2021, T. 38, № 4, стр. 385-390

Сравнительная оценка нейрохимических показателей у пациентов с профессиональной патологией, обусловленной воздействием физических и химических факторов

Г. М. Бодиенкова 1, Е. В. Боклаженко 1

1 Федеральное государственное бюджетное научное учреждение “Восточно-Сибирский институт медико-экологических исследований”
Ангарск, Россия

Поступила в редакцию 17.04.2021
После доработки 28.04.2021
Принята к публикации 13.05.2021

Полный текст (PDF)

Аннотация

Цель исследования заключалась в сравнительном анализе изменений в содержании сывороточных концентраций нейрональных антител и цитокинов у пациентов с профессиональной патологией, сформировавшейся при воздействии физических (авиационный шум, вибрация) и химических (пары металлической ртути) факторов. В условиях клиники проведено обследование мужчин с профессиональной нейросенсорной тугоухостью (n = 55), вибрационной болезнью (n = 53), хронической ртутной интоксикацией (n = 27) и 34 “условно” здоровых лиц. Установлено, что общей закономерностью нарушений цитокиновой регуляции аутоиммунного ответа у пациентов с нейросенсорной тугоухостью и вибрационной болезнью является гиперпродукция аутоАТ к регуляторным белкам нервной ткани (S-100, ОБМ, NF-200, GFAP, В-зав. Са-каналу) на фоне выраженной провоспалительной направленности иммунных реакций (увеличение IL-1β, TNFα, IL-2, IL-8). Показано угнетение иммунного ответа у пациентов с хронической ртутной интоксикацией, характеризующееся нарушением выработки АТ, снижением сывороточной концентрации провоспалительного IL-1β и антивоспалительного IL-4. Полученные результаты определяют необходимость проведения целенаправленной иммунотерапии для повышения эффективности лечения и восстановления после прекращения контакта с производственными вредностями.

Ключевые слова: профессиональная нейросенсорная тугоухость, вибрационная болезнь, хроническая ртутная интоксикация, аутоантитела к белкам нервной ткани, цитокины

ВВЕДЕНИЕ

В настоящее время приобретает особую значимость сохранение и укрепление здоровья работающего населения, которое является приоритетной задачей здравоохранения и социальной политики государства. В последние годы в Российской Федерации и в мире заболевания, обусловленные воздействием физических и химических факторов, по-прежнему занимают лидирующие позиции. В структуре профессиональных заболеваний ведущие места принадлежат вибрационной болезни и шумовой патологии, которые развиваются в самом трудоспособном возрасте и имеют тенденцию к росту [1–3]. Нейроинтоксикации парами ртути также продолжают оставаться актуальной проблемой нарушений здоровья человека, несмотря на закрытие многих предприятий, где пары металлической ртути являлись ведущим неблагоприятным фактором [4]. Известно, что развитие и течение вышеперечисленных заболеваний сопровождается нарушениями со стороны нервной системы, которые зависят от многих факторов (продолжительности, интенсивности воздействия, индивидуальных особенностей организма и др.). У лиц с нейросенсорной тугоухостью (НСТ) изменения в нервной системе характеризуются нарушением чувствительных нервных волокон внутреннего уха, слухового нерва и центральных образований слуховой системы [5]. При производственном воздействии вибрации в патологический процесс вовлечены мозжечок, стволовые структуры, гипоталамус [6, 7]. Соединения ртути, обладая нейротоксичными и кумулятивными свойствами [8, 9] способствуют развитию дегенерации нервных клеток ЦНС: коры мозга, ретикулярной формации, а также периферических нервов [10, 11]. Важную роль в патогенезе неврологических нарушений при НСТ, ВБ, ХРИ играют особенности нейроиммунных взаимодействий [12, 13]. В последние годы многочисленными исследованиями показано, что при многих патологических состояниях изменения в нервной системе сопровождаются развитием аутоиммунного ответа относительно регуляторных белков нервной ткани, а изменения в содержании вырабатываемых АТ с одной стороны могут стать одной из причин развития нейроиммунопатологии, а с другой – выступать в качестве эндогенных протективных веществ, участвующих в саногенетических механизмах [14, 15]. При этом выработка АТ находится под контролем цитокинов, локальная и системная продукция, которых является ключевым звеном межклеточных и межсистемных взаимодействий. В настоящее время не вызывает сомнений, что цитокины являются важнейшими факторами иммунопатогенеза различных заболеваний, а определение их концентраций в сыворотке крови позволяет получить информацию о функциональной активности иммунокомпетентных клеток, соотношении процессов активации Т-хелперов I и II типов, что очень важно при дифференциальной диагностике ряда иммунопатологических процессов [16]. Несмотря на то, что механизмы формирования профессиональных поражений нервной системы различны, клиническая картина их начальных проявлений может не отличаться или мало отличается от широко распространенных в популяции неврологических нарушений, сопровождающих многие заболевания другой этиологии [17]. В связи с этим, в последние годы большое внимание уделяется выявлению патогенетических особенностей развития поражений нервной системы при профессиональных заболеваниях для обоснования персонифицированного подхода к их дифференциальной диагностике и лечению.

Цель исследования заключалась в сравнительном анализе изменений в содержании сывороточных концентраций нейрональных антител и цитокинов у пациентов с профессиональной патологией, сформировавшейся при воздействии физических (авиационный шум, вибрация) и химических (пары металлической ртути) факторов.

МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Проведено лабораторно-иммунологическое обследование 135 мужчин с профессиональной патологией, которые находились на обследовании и лечении в клинике института. В первую группу включены 55 пациентов с установленным диагнозом нейросенсорной тугоухости (НСТ), обусловленной воздействием авиационного шума (персонал летного состава – пилоты-инструкторы, командиры воздушного судна, бортмеханики) в возрасте 52.0 ± ± 1.36 г. Вторая группа представлена 53 пациентами с вибрационной болезнью (ВБ), индуцированной локальной вибрацией и сочетанным воздействием общей и локальной вибрации. В третью группу вошли лица (n = 27) с хронической ртутной интоксикацией (ХРИ), подвергавшихся в период трудовой деятельности хроническому воздействию паров металлической ртути (средний возраст 53.4 ± 0.8 г.). Клиническая верификация диагнозов осуществлялась врачами клиники в соответствии с Международной классификацией болезней 10-го пересмотра (МКБ-10). Критериями включения в основные группы было наличие установленного в период трудовой деятельности профессионального заболевания, отсутствие коморбидной патологии (ожирение, сахарный диабет, артериальная гипертензия и т.д.). Группа сравнения представлена 34 “условно” здоровыми лицами (средний возраст – 50.35 ± ± 1.69 лет), которые по специфике профессиональной деятельности не подвергались хроническому воздействию шума, вибрации и каких-либо химических факторов и не имели на момент исследования острых и хронических (в стадии обострения) заболеваний. Кровь для исследования у пациентов брали однократно при поступлении в стационар, натощак до проведения лечения, используя пробирки Vacutainer, которые центрифугировали при 1500 об./мин в течение 15 мин для получения сыворотки. Сыворотку отбирали в отдельные пробирки Эппендорф (Eppendorf) и хранили в низкотемпературной морозильной камере (Sanyo) при температуре –70°С. Определение АТ проводили с помощью стандартных тест-систем ЭЛИ-Нейро-Тест (Московского научно-производственного объединения “Иммункулус”, регистрационное удостоверение № ФСР 2009/04554 от 23.03.2009 г.) в соответствии с прилагаемой к набору инструкцией. Оценивали сывороточные концентрации АТ класса IgG к антигенам нервной ткани: нейрофиламентному протеину-200 (NF-200), глиальному фибриллярному кислому белку (GFAP), S-100, основному белку миелина (ОБМ), вольтажзависимому Са-каналу (В-зав. Са-канал). Концентрации цитокинов (IL-1β, TNFα, IL-2, IL-8, IL-10, IL-4, INFγ) в сыворотке крови определяли методом иммуноферментного анализа (ИФА) на автоматическом ридере для стрипов и микропланшет ELx800 (BIO-TEK INSTRUMENTS, USA) с использованием тест-систем (ЗАО “Вектор- Бест”, г. Новосибирск). Лабораторные исследования для сравнительной оценки показателей во всех группах выполнены одновременно.

Статистическую обработку результатов проводили с помощью пакета прикладных программ “STATISTICA 6.0” (StatSoft, USA). Возраст обследованных пациентов представлен в виде средней (М) и ее ошибки (m). Проверку нормальности распределения выполняли с использованием критерия Шапиро–Уилкса. Результаты представлены в виде медианы (Me), нижнего (Q25) и верхнего (Q75) квартилей. Для определения значимости между независимыми выборками при ненормальном распределении использовали критерий Манна–Уитни. Различия считали статистически значимыми при p < 0.017 и p < 0.0085 (при сравнении трех и четырех групп соответственно). Обследование пациентов проходило в соответствии с этическим стандартом Хельсинской декларации всемирной ассоциации “Этические принципы проведения научных медицинских исследований с участием человека”, с поправками 2000 г. и “Правилами клинической практики в Российской Федерации”, утвержденными Приказом Минздрава РФ № 266 от 19.06.2003 г., с информированного согласия пациентов и по заключению местного этического комитета (протокол № 5 от 14.11.2012 г.).

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Основываясь на результатах предыдущих исследований, свидетельствующих об изменении выработки АТ к белкам нервной ткани у работающих в условиях воздействия физических и химических факторов [15, 18], представляло определенный интерес проанализировать в сравнительном плане сывороточные концентрации наиболее информативных аутоАТ к белкам нервной ткани и цитокинов у пациентов с профессиональной НСТ, ВБ и ХРИ. Сравнительная оценка уровней нейрональных АТ (табл. 1) позволила выявить общие закономерности изменений у лиц с профессиональной патологией, обусловленной воздействием физических факторов. А именно, в группе лиц как с НСТ, так и с ВБ медианные значения показателей АТ к белкам S-100, ОБМ, NF-200, GFAP, В-зав. Са-каналу ткани были статистически значимо выше аналогичных показателей в группе сравнения. Обращает на себя внимание тот факт, что у пациентов с НСТ наблюдалось более выраженное (p < 0.0085) повышение уровней АТ, чем у лиц с ВБ.

Таблица 1.

Сравнительная оценка нейрохимических показателей у пациентов с профессиональной патологией от воздействия физических и химических факторов, Ме (Q25–Q75)

Наименование показателей, ед. изм. Пациенты с НСТ
(1 группа) 		Пациенты с ВБ
(2 группа) 		Пациенты с ХРИ
(3 группа) 		Группа сравнения
(4 группа)
ОБМ, усл. ед. 0.652 (0.525–0.821)
* p = 0.00000;
●1–2 p = 0.01 		0.553 (0.436–0.679) * p = 0.00000;
● 2–3 p = 0.0000009 		0.175 (0.144–0.196)
* p = 0.000007;
●1–3 p = 0.00000 		0.300 (0.270–0.360)
GFAP, усл. ед. 0.836 (0.702–0.954)
* p = 0.00000;
●1–2 p = 0.002 		0.615 (0.50–0.854) * p = 0.00000;
●2–3 p = 0.0000007 		0.274 (0.229–0.342)
* p = 0.0009;
●1–3 p = 0.000005 		0.368 (0.310–0.430)
S-100, усл. ед. 1.05 (0.930–1.14)
* p = 0.000001;
●1–2 p = 0.006 		0.836 (0.585–1.14)
* p = 0.000007;
● 2–3 p = 0.000001 		0.378 (0.202–0.580)
* p = 0.03;
●1–3 p = 0.00000 		0.285 (0.240–0.410)
NF-200, усл. ед. 0.897 (0.695–0.974)
* p = 0.00000;
●1–2 p = 0.0005 		0.662 (0.536–0.818) * p = 0.00000;
● 2–3 p = 0.0000008 		0.272 (0.200–0.287)
* p = 0.03;
●1–3 p = 0.000008 		0.306 (0.250–0.320)
В-зав. Ca кан., усл. ед. 0.914 (0.751–1.11) * p = 0.00000;
●1–2 p = 0.004; 		0.731 (0.582–0.935) * p = 0.000001;
● 2–3 p = 0.0000003 		0.171 (0.153–0.200)
* p = 0.003;
●1–3 p = 0.000003 		0.215 (0.170–0.326)
IL-1β, пг/мл 13.13 (7.95–49.1)
* p = 0.0000;
●1–2 р = 0.01 		11.49 (6.14–39.17)
* p = 0.0000;
●2–3 р = 0.00001 		0.27(0.01–2.9)
* р = 0.00001; 		3.4 (1.21–6.19)
IL-2, пг/мл 4.96 (2.55–6.91) 3.86 (2.38–6.55)
●2–3 р = 0.00001 		2.8 (0.01–13.0) 4.22 (2.67–6.33)
IL-4, пг/мл 0.10 (0.01–4.63)
* p = 0.04 		0.01 (0.01–0.37) 0.01 (0.01–0.01)
* р = 0.005;
●1–3 р = 0.0011 		0.01 (0.01–0.69)
IL-8, пг/мл 10.69 (1.54–36.64)
* p = 0.04;
•1–2 p = 0.02; 		7.53 (5.49–21.79)
* p = 0.003; 		7.2 (2.6–16.5) 5.08 (1.41–13.40)
IL-10, пг/мл 0.86 (0.01–2.67)
•1–2 p = 0.01 		0.25 (0.01–1.41)   0.01 (0.01–1.54)
TNFα, пг/мл 2.66 (1.64–4.01)
* p = 0.0000;
•1–2 p = 0.02 		1.87 (1.25–3.26)
* p = 0.001;
• 2–3 р = 0.00001 		0.38 (0.01–2.3)
●1–3 р = 0.002 		0.73 (0.01–1.47)
INFγ, пг/мл 0.01 (0.01–0.81)
•1–2 p = 0.0000 		1.25 (0.01–9.56)
* p = 0.0000;
●2–3 р = 0.00001 		0.01(0.01–0.015) 0.01 (0.01–1.16)

Примечание: различия статистически значимы ● – между группами; * – относительно группы сравнения при p < 0.0085.

Важно отметить, что в большинстве случаев избыточная продукция АТ, будучи вторичным явлением, отражает изменения в специализированных структурах нервной ткани. При этом возрастание продукции АТ направлено на активацию клиренса, утилизацию избытка соответствующих антигенов и является защитной реакцией. Вместе с тем, аномальное повышение продукции определенных аутоАТ или длительно сохраняющиеся высокие их уровни могут выступать инструментами иммунометаболических нарушений разной степени выраженности, вплоть до аутодеструктивных реакций [19]. Напротив, у лиц с ХРИ, сформировавшейся при хроническом воздействии паров ртути, установлено статистически значимое снижение выработки АТ к ОБМ и GFAP (p < 0.0085) и ярко выраженная тенденция к снижению уровней АТ к NF-200, В-зав. Са-каналу (p < 0.03) относительно группы сравнения. У пациентов с ХРИ при сопоставлении со сравниваемыми группами (НСТ, ВБ) отмечены более низкие (p < 0.0085) значения показателей АТ к белкам S-100, ОБМ, NF-200, GFAP, В-зав. Са-каналу. Полученные результаты могут свидетельствовать о нарушении синтеза АТ, обусловленного дисфункцией иммунной системы и/или разрушением задействованных молекулярных компонентов нервной ткани, на которые могут вырабатываться АТ [14]. Для всестороннего, комплексного понимания функционирования специфического клеточного иммунного ответа у пациентов с профессиональной патологией, обусловленной воздействием физических и химических факторов целесообразным являлось, наряду с определением специфических антител, исследование антиген-индуцированной продукции биоактивных молекул – цитокинов, обеспечивающих регуляторные и эффекторные функции Т-клеток. Исследование функциональной активности антиген-специфических Т-клеток предоставляет важную информацию о функционировании иммунной системы. Сравнительная оценка цитокинового профиля у пациентов с профессиональной НСТ, ВБ и ХРИ также позволила выявить общие закономерности в изменении цитокинов и отличительные особенности. У лиц с НСТ и ВБ выявлено возрастание концентрации провоспалительного IL-1β относительно группы сравнения (p < 0.0085). Между группами (НСТ и ВБ) различия не были статистически значимыми. При этом у лиц с ХРИ установлено снижение IL-1β как относительно лиц группы сравнения, так и пациентов с ВБ (p < 0.00001). Следует отметить, что при ранее выполненных обследованиях пациентов с профессиональной патологией, сформировавшейся при хроническом воздействии токсических соединений алюминиевой промышленности, также зарегистрировано снижение IL-1β [20]. Известно, что IL-1β стимулируя синтез ПГЕ в гипоталамусе способствует развитию “воспалительной” и “нейропатической” реакций, вызывает депрессию, недомогание, социальную дезадаптацию, снижает расходование энергии и др. [16]. В настоящее время заболевания, при которых обсуждается патогенетическое значение IL-1β, характеризуются развитием разнообразных клинических и лабораторных проявлений, ассоциирующихся с локальным и системным воспалением [21]. Поэтому подавление биологических эффектов IL-1β с использованием генно-инженерных биологических препаратов в последние годы рассматривается как перспективный подход к лечению [22]. Аналогичные, как и для IL-1β, закономерные изменения были выявлены для провоспалительного TNFα у лиц с НСТ и ВБ (увеличение сывороточных концентраций относительно группы сравнения при p < 0.0085). При этом у пациентов с НСТ наблюдалось более выраженное повышение указанного показателя по сравнению с пациентами с ВБ (p < 0.001) и группой сравнения (p < 0.00001). У лиц с ХРИ наблюдалось статистически значимое снижение этого цитокина по сравнению с больными НСТ (p < 0.002) и ВБ (p < 0.002), а также тенденция к его снижению относительно группы сравнения. Что касается других провоспалительных цитокинов IL-8 и IL-2, то значения их во всех сравниваемых группах соответствовали контрольному диапазону, хотя IL-8 имел ярко выраженную тенденцию к возрастанию. Между сравниваемыми группами изменения отмечены лишь для IL-2, уровни которого были ниже в группе пациентов с ХРИ по сравнению с ВБ (p < 0.00001). Провоспалительные цитокины (IL-1β, TNFα и др.) относятся к клеточным медиаторам воспаления и играют ключевую роль в его развитии, оказывая влияние на синтез простагландинов, фагоцитоз, пролиферацию и активацию фибробластов, пирогенный эффект [23]. Однако воспаление может выступать не только в качестве защитной реакции организма, но и играть важную роль в индукции патологических процессов в организме [24], что, по-видимому, характерно для большинства обследованных нами пациентов. Что касается INFγ, который помимо провоспалительных эффектов обладает и рядом противовоспалительных свойств, то изменения концентраций его в сыворотке крови имели разнонаправленный характер относительно группы сравнения. Нарастание концентраций зарегистрировано при ВБ (p < 0.00001) и тенденция к снижению при НСТ и ХРИ. Сопоставление INFγ между сравниваемыми группами показало статистически значимое снижение показателя у лиц с НСТ (p < 0.001) и ХРИ (p < 0.00001) по сравнению с ВБ. Важно отметить, что INFγ является уникальным цитокином, обеспечивающим взаимодействие множества клеточных систем посредством контроля транскрипции большого количества генов [25]. Нарушение функционирования системы INFγ может проявляться различными состояниями, в том числе и аутоиммунными заболеваниями различных органов и систем (ЦНС, ЖКТ, воспалительные заболевания кожи, опорно-двигательного аппарата, органов внутренней секреции и др.) [26]. В нашем случае возможность сниженной продукции INFγ при НСТ и ХРИ может быть результатом развития феномена истощения специфического иммунного ответа [27]. В то же время, соотнесение повышенной антиген индуцированной продукции INFγ с клинической картиной, характерной для ВБ не дает оснований говорить о наличии защитного иммунного ответа [28, 29]. Концентрации антивоспалительного IL-4 статистически значимо были выше у лиц с НСТ, чем при ВБ (p < 0.003) и ХРИ (p < 0.0011). При этом у пациентов с ХРИ снижались (p < 0.005) относительно группы сравнения в отличие от лиц с НСТ и ВБ. Для другого антивоспалительного IL-10 различия как при сопоставлении с группой сравнения, так и между группами не были обнаружены.

Совокупность полученных результатов анализа изменений сывороточных концентраций АТ и цитокинового профиля в сравниваемых группах позволяет заключить о гиперактивации иммунных реакций у пациентов с профессиональной патологией, обусловленной воздействием физических факторов (НСТ и ВБ) и угнетении иммунного ответа у лиц с ХРИ.

Таким образом, общей закономерностью нарушений цитокиновой регуляции аутоиммунного ответа у пациентов с профессиональной патологией, обусловленной воздействием физических факторов (НСТ и ВБ), является гиперпродукция аутоАТ к регуляторным белкам нервной ткани (S-100, ОБМ, NF-200, GFAP, В-зав. Са-каналу) на фоне выраженной провоспалительной направленности иммунных реакций (увеличение IL-1β, TNFα, IL‑2, IL-8). Напротив, при ХРИ установлено угнетение иммунного ответа, характеризующегося нарушением выработки АТ, снижением уровней провоспалительного IL-1β и антивоспалительного IL-4. Полученные результаты исследования определяют необходимость проведения целенаправленной иммунотерапии для повышения эффективности лечения и восстановления после прекращения контакта с производственными вредностями.

Список литературы

  1. Панкова В.Б., Скрябина Л.Ю., Каськов Ю.Н. // Вестник оториноларингологии. 2016. Т. 8. № 11. С. 13–18.

  2. Левашов С.П. // Проблемы анализа риска. 2012. Т. 9. № 6. С. 54–66.

  3. Тарасова Н.В., Корженкова А.В. // Вестник медицинского института РЕАВИЗ. 2011. № 3. С. 20–26.

  4. Малов А.М., Сибиряков В.К., Муковский Л.А., Семенов Е.В. // Известия Самарского научного центра Российской академии. 2014. Т. 16. № 5(2). С. 907–910.

  5. Дроздова Т.В. // Российская оториноларингология. 2007. Т. 12. № 6. С. 61–65.

  6. Кулешова М.В., Панков В.А., Дьякович М.П., Рукавишников В.С., Сливницына Н.В., Казакова П.В., Бочкин Г.В. // Гигиена и санитария. 2018. Т. 97. № 10. С. 915–920.

  7. Катаманова Е.В., Бичев С.С., Нурбаева Д.Ж. // Acta Biomedica Scientifica. 2012. № 1(83). P. 32–36.

  8. Ильченко И.Н. // Здравоохранение Российской Федерации. 2015. № 59(1). С. 48–53.

  9. Steckling N., Tobollik M., Plass D., Hornberg C., Ericson B., Fuller R. // Ann. Glob. Health. 2017. № 83(2). P. 234–247.

  10. Катаманова Е.В., Шевченко О.И., Лахман О.Л., Ещина И.М. // Фундаментальные исследования. 2014. № 10(5). С. 888–892.

  11. Cao B., Lee W., Jin S., Tang J., Wang S., Zhao H., Guo H., Su J., Cao X. // Neurol. Sci. 2013. № 34(5). P. 663–669.

  12. Bodienkova G.M., Kurchevenko S.I. // Bulletin of Siberian Medicine. 2020. V. 19. № 2. P. 6–12.

  13. Боклаженко Е.В., Бодиенкова Г.М., Русанова Д.В. // Медицинская иммунология. 2019. Т. 21. № 6. С. 1197–1202.

  14. Полетаев А.Б. // Молекулярная диспансеризация (новые подходы к раннему проявлению патологических изменений в организме человека: методические рекомендации для врачей. М.: “Иммункулус”, 2014. 80 с.

  15. Bodienkova G.M., Kurchevenko S.I., Rusanova D.V. // Neurochemical J. 2019. V. 12. № 3. P. 275–279.

  16. Насонов Е.Л., Елисеев М.С. // Научно-практическая ревматология. 2016. Т. 54. № 1. С. 60–77.

  17. Катаманова Е.В., Шевченко О.И., Лахман О.Л., Брежнева И.А., Проскоков К.М. // Бюллетень Восточно-Сибирского научного центра Сибирского отделения Российской академии медицинских наук. 2012. № 1(83). С. 26–31.

  18. Бодиенкова Г.М., Боклаженко Е.В. // Нейрохимия. 2020. Т. 37. № 1. С. 88–96.

  19. Орлова В.А., Михайлова И.И., Минутко В.Л., Симонова А.В. // Социальная и клиническая психиатрия. 2015. Т. 25. № 4. С. 45–53.

  20. Бодиенкова Г.М., Боклаженко Е.В., Бодиенкова С.Г., Бейгель Е.А. // Биомедицинская химия. 2018. Т. 64. № 4. С. 376–379.

  21. Schett G., Dayer J.-M., Manger B. // Nat. Rev. Rheumatol. 2016. № 12(1). P. 14–24. https://doi.org/10.1038/nrrheum.2016.166

  22. Cavalli G., Dinarello C.A. // Rheumatology (Oxford). 2015. № 54. P. 2134–2144. https://doi.org/10.1093/rheumatology/kev269

  23. Brito H.O., Barbosa F.L., Reis R.C.D., Fraga D., Borges B.S., Franco C.R.C., Zampronio A.R. // J. Neuroimmun. 2016. V. 293. P. 1–7. https://doi.org/10.1016/j.jneuroim.2016.01.016

  24. Bodmer J.‑L., Schneider P., Tschopp J. // Trends Biochem. Sci. 2002. V. 27. № 1. P. 19–26.

  25. Billiau A., Matthys P. // Cytokine Growth Factor Rev. 2009. V. 20. № 2. P. 97–113. https://doi.org/10.1016/j.cytogfr.2009.02.004

  26. Kelchtermans H., Billiau A., Matthys P. // Trends Immunol. 2008. V. 29. № 10. P. 479–486. https://doi.org/10.1016/j.it.2008.07.002

  27. Луцкий А.А., Жирков А.А., Лобзин Д.Ю., Рао М., Алексеева Л.А., Мейрер М., Лобзин. Ю.В. // Журнал инфектологии. 2015. Т. 7. № 4. С. 10–22. https://doi.org/10.22625/2072-6732-2015-7-4-10-22

  28. Schlingmann T.R., Shive C.L., Targoni O.S., Tary-Lehmann M., Lehmann P.V. // Cell Immunol. 2009. V. 258. № 2. P. 131–137. https://doi.org/10.1016/j.cellimm.2009.04.002

  29. Roche P.A., Furuta K. // Nat. Rev. Immunol. 2015. V. 15. № 4. P. 203–216. https://doi.org/10.1038/nri3818

  30. Шевченко О.И., Лахман О.Л., Русанова Д.В., Тихонова И.В. // Вестник оториноларингологии. 2020. Т. 85. № 5. С. 33–39 https://doi.org/10.17116/otorino20208505133

Дополнительные материалы отсутствуют.

Инструменты

предыдущая статья выпуска содержание выпуска

Нейрохимия

Архивы выпусков Информация о журнале Отправить рукопись в журнал