Биологические мембраны: Журнал мембранной и клеточной биологии, 2019, T. 36, № 6, стр. 389-399

ВВЕДЕНИЕ

Эндоканнабиноиды – продукты внутриклеточного расщепления мембранных липидов клеток с помощью специальных ферментов. Возможность образования двух наиболее известных эндоканнабиноидов – анандамида и 2-арахидонилглицерола – описана у многих типов нейронов ЦНС, глиальных и других клеток, включая мышечные [1–4]. Эти ретроградно действующие сигнальные молекулы влияют преимущественно на эндоканнабиноидные рецепторы, представляющие собой мембранные G-белок-сцепленные метаботропные рецепторы двух типов – CB1 и CB2 [5–7]. В настоящее время достаточно подробно описаны условия активации эндоканнабиноидной системы и последствия ретроградного рецепторного действия эндоканнабиноидов в синапсах ЦНС в покое и при их активности [2, 8–11]. В скелетной мускулатуре экспрессируются не только эндоканнабиноидные рецепторы СВ1 и СВ2, но и ферменты, ответственные за синтез и деградацию эндоканнабиноидов [1, 3, 4, 12]. Поэтому мышцы причисляют к периферическим органам, содержащим эндоканнабиноидную систему с присущей ей паракринной регуляторной активностью, осуществляемой с участием СВ-рецепторов как самих мышечных волокон [13, 14], так, возможно, и моторных синапсов [15]. Однако данные о способности эндоканнабиноидной системы влиять на параметры нервно-мышечной передачи в периферических моторных синапсах остаются весьма скудными и противоречивыми [15, 16]. В связи с этим целью данной работы был анализ последствий острого воздействия экзогенных агонистов и антагонистов эндоканнабиноидных рецепторов на параметры спонтанной синаптической активности моторных синапсов мыши.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Объект исследования. Эксперименты проводили на изолированных нервно-мышечных препаратах диафрагмальной мышцы (m. diaphragma – n. phrenicus) взрослых (7–8 недель, вес 25–30 г) самцов мышей линии BALB/c, полученных из лаборатории экспериментальных животных Биологического факультета МГУ. Содержание животных и экспериментальные процедуры осуществлялось в соответствии с директивой 86/609/EEC по обращению человека с лабораторными животными, корм и вода предоставлялись ad libitum. Экспериментальный протокол был одобрен комиссией по биоэтике Биологического факультета МГУ. Мышей умерщвляли посредством быстрого обезглавливания.

Электрофизиология. Изолированный нервно-мышечный препарат левой половины диафрагмы помещали в экспериментальную камеру объемом 3 мл. Проводили непрерывную перфузию камеры с препаратом оксигенированным (95% O₂, 5% CO₂) раствором Лайли (pH 7.2–7.4), содержащим (мМ): 135 NaCl, 4 KCl, 0.9 NaH₂PO₄, 2 CaCl₂, 1 MgCl₂, 16.3 NaHCO₃, 11 глюкоза. Скорость перфузии составляла 0.3–0.5 мл/мин. Сигналы регистрировали при фиксированной температуре 26 ± 0.1°С, обеспечиваемой встроенными в систему перфузии PPS (Scientifica, Великобритания) контроллером и нагревателем, датчик обратной связи помещали в экспериментальную камеру непосредственно рядом с нервно-мышечным препаратом. Внутриклеточную регистрацию спонтанных МПКП осуществляли с помощью стеклянных микроэлектродов, заполненных 2.5 М КCl (сопротивление кончика микроэлектрода составляло 15–25 МОм). Сигналы регистрировали, используя усилитель Axoclamp-900А (Molecular Devices, США) в режиме I-Сlamp с использованием встроенного фильтра (3 кГц) и записывали их с помощью 16-разрядного аналого-цифрового преобразователя Digidata-1440A (Molecular Devices, США) с интерфейсом Сlampex 10 (пакет pCLAMP 10) на жесткий диск компьютера для последующего анализа в программе MiniAnalysis (Synaptosoft, США). В ходе экспериментов регулярно проводили балансировку моста (для компенсации электродного потенциала) и нейтрализацию емкости микроэлектродов. Критериями удачного введения микроэлектрода в зону концевой пластинки под визуальным контролем (объектив PLN10X/0.25 (Olympus, Япония)) служил стабильный мембранный потенциал (МП) и значение времени нарастания МПКП на участке 10–90% амплитуды < 1 мс. При снижении МП от исходного более чем на 5 мВ в ходе регистрации – она прекращалась, и сигналы от данного синапса не включались в выборку для дальнейшего анализа. В каждом синапсе МПКП регистрировали в течение 180 с. В контроле регистрировали МПКП от 5 и более разных синапсов, после чего автоматическую перфузионную систему переключали на подачу раствора, содержащего исследуемые вещества, и далее регистрировали спонтанную активность разных синапсов на протяжении 1–2 ч. В каждой серии экспериментов использовали не менее трех нервно-мышечных препаратов.

Анализ данных и статистика. Оценивали МП мышечных волокон, временнóй ход МПКП (время нарастания и время полуспада), их амплитуду и частоту. Для нивелирования изменения движущей силы сдвига потенциала при изменениях МП стандартизировали значение амплитуд МПКП к МП –80 мВ [17]. Статистический анализ проводили с использованием программы GraphPad Prism 6.0. Нормальность распределения значений параметров МПКП оценивали с помощью критерия Д’Агостино-Пирсона. Статистическую значимость различий между выборками оценивали при помощи t-критерия Стьюдента или однофакторного дисперсионного анализа с апостериорным тестом Холм–Сидака (в случае нормального распределения), в случае распределения, отличного от нормального в одной из выборок, использовали критерий Манна–Уитни или Краскелла–Уоллеса с апостериорным тестом Данна. Уровень статистической значимости отличий между выборками составлял 0.05 (n – количество исследованных синапсов).

Материалы. В экспериментах использовали: антагонист/обратный агонист рецепторов CB1 – AM-251; агонист СВ-рецепторов – WIN 55,212-2; ингибитор протеинкиназы А – H-89; ингибитор фосфолипазы С – U73122; ингибитор протеинкиназы С – хелеритрин; блокатор рианодиновых рецепторов – рианодин (все – Tocris Bioscience, Великобритания). Для приготовления стоковых растворов АМ-251, WIN 55,212-2 и U73122 в качестве растворителя использовали диметилсульфоксид (Хеликон, Россия), растворителем для стоковых растворов остальных веществ служила деионизированная H₂O. Финальные концентрации растворителей в экспериментальных рабочих растворах не превышали 0.01% (v/v) и не оказывали самостоятельного действия на параметры спонтанной активности в моторных синапсах мыши.

РЕЗУЛЬТАТЫ

В первой серии мы исследовали изменения параметров МПКП под действием антагониста/обратного агониста СВ1-рецепторов – АМ-251. На протяжении 1 ч перфузии нервно-мышечного препарата раствором, содержащим АМ-251 (1 мкМ), среднее значение МП мышечных волокон составило –75.4 ± 1.4 мВ (n = 28), что не отличалось статистически значимо от значений в контроле – –72.5 ± 1.4 мВ (n = 27, p > 0.05). Амплитуда, временнóй ход и частота МПКП на фоне блокирования СВ1-рецепторов также не изменялись по сравнению с контролем (рис. 1). Таким образом, блокирование СВ1-рецепторов в нервно-мышечных синапсах мыши в покое, когда наличествует только спонтанная синаптическая секреция АХ, не вызывает изменений параметров этой секреции (рис. 1). Это позволяет предполагать, что в отсутствие вызванного выброса АХ и/или мышечного сокращения в моторных синапсах не происходит тонической активации СВ1-рецепторов эндоканнабиноидами, что согласуется с данными, полученными на моторных синапсах лягушки [18], либо тоническая активация происходит, но не отражается на характеристиках спонтанной секреции в моторных синапсах мыши.

Рис. 1.

Частота и амплитудно-временны́е характеристики МПКП в контроле (n = 28) и при блокировании СB1-рецепторов 1 мкМ AM-251 (n = 27).

Далее изучали влияние неcелективного агониста CB-рецепторов обоих типов – WIN 55,212-2 (WIN) – на спонтанную активность диафрагмальных синапсов. Мы использовали WIN в концентрации 20 мкМ, которая обеспечивает практически максимальную активацию G-белков, связанных с СВ-рецепторами [19], и находится в пределах диапазона концентраций (10–25 мкМ), используемых при изучении эндоканнабиноидной модуляции синаптической активности как в синапсах ЦНС [20], так и в нервно-мышечных синапсах [15, 18, 21]. Значение МП мышечных волокон на фоне действия WIN в течение 1 ч не изменилось по сравнению с контролем (–70.4 ± ± 1.4 мВ (n = 38)) и составило –73.2 ± 1.6 мВ (n = 38, p > 0.05). Мы обнаружили, что cредняя амплитуда МПКП незначительно возрастает от 1.44 ± 0.08 мВ в контроле до 1.62 ± 0.11 мВ на фоне действия WIN (p > 0.05). Время нарастания и время полуспада МПКП не изменились при стимуляции СB-рецепторов (рис. 2а). Единственным параметром МПКП, значительно изменившимся при действии агониста эндоканнабиноидных рецепторов, оказалась частота МПКП. Ее значение увеличилось от 0.98 ± 0.07 Гц в контроле до 1.53 ± ± 0.13 Гц на фоне WIN (p < 0.05), т.е. более чем на 50% по сравнению с контролем (рис. 2а, 2б). Анализ развития прироста частоты МПКП показал некоторое, хотя и статистически незначимое, увеличение спонтанной секреции уже в первые 30 мин присутствия 20 мкМ WIN в растворе, перфузирующем нервно-мышечные препараты. В период с 30-й по 60-ю мин возрастание частоты МПКП становится статистически значимым по отношению к контролю (рис. 2а).

Рис. 2.

Возрастание частоты спонтанной секреции АХ при активации СB-рецепторов WIN (20 мкМ): а – частота и амплитудно-временны́е характеристики МПКП в контроле (n = 38) и при действии WIN (n = 38). На врезке – развитие во времени возрастания частоты МПКП при действии WIN в течение 0–30 мин (n = 18) и 30–60 мин (n = 20). Средние значения частоты МПКП нормализованы к контролю (принят за 100%). б – Репрезентативные МПКП в контроле и на фоне действия WIN. ★ – p < 0.05 по сравнению с контролем.

Как известно, изменение частоты спонтанной секреции квантов АХ есть результат пресинаптической активности нервных терминалей. Поэтому увеличение частоты МПКП на фоне действия агониста CB-рецепторов позволяет предполагать активацию под его влиянием пресинаптических эндоканнабиноидных рецепторов и процессов, регулирующих режим спонтанной секреции квантов АХ. Для подтверждения рецепторного пресинаптического действия WIN в следующей серии экспериментов оценивали потенцирующие эффекты WIN на частоту МПКП на фоне антагониста СВ1-рецепторов АМ-251 (1 мкМ).

Мы установили, что АМ-251, не влияя на МП мышечных волокон, временнóй ход и амплитуду МПКП, эффективно предотвращал прирост частоты спонтанной квантовой секреции АХ синапсов, вызываемый WIN (рис. 3). Средняя частота МПКП составила 1.06 ± 0.10 Гц в контроле (n = 26) и 1.15 ± 0.11 Гц на фоне действия WIN в присутствии АМ-251 (n = 23, p > 0.05). Отсутствие статистически значимого повышения частоты МПКП при действии WIN на фоне заблокированных АМ-251 СB1-рецепторов является аргументом в пользу того, что моторные синапсы мыши содержат пресинаптические эндоканнабиноидные рецепторы CВ1. Хотя не исключена возможность присутствия CB2-рецепторов в моторных синапсах мыши и их активации WIN, однако их активность, вероятнее всего, не направлена на регуляцию частоты спонтанного выброса АХ и затрагивает другие параметры синаптической передачи [15]. Совокупность полученных данных позволяет предположить, что именно CB1-рецепторы при их стимуляции опосредуют возрастание частоты спонтанной секреции АХ. В таком случае важно выяснить, какой сигнальный каскад, запускаемый активацией СB1-рецепторов, может участвовать в увеличении частоты МПКП.

Рис. 3.

Частота и амплитудно-временны́е характеристики МПКП в контроле (n = 26) и при действии WIN (20 мкМ) в присутствии 1 мкМ AM-251 (n = 23).

Описана активация аденилатциклазы и протеинкиназы А (PKА) при стимуляции CВ1-рецепторов в определенных синапсах ЦНС [22, 23]. Для выяснения возможной роли PKA при активации эндоканнабиноидных рецепторов в моторных синапсах мыши в следующей серии экспериментов использовали ингибитор РКА – Н-89 (1 мкМ). Сам H-89 в течение 1 ч не вызвал статистически значимых изменений МП, амплитудно-временны́х характеристик МПКП и их частоты по сравнению с контролем (рис. 4а). При этом такое ингибирование PKA не предотвращало потенцирование частоты спонтанной секреции АХ, вызываемое WIN. Значение средней частоты МПКП, составившее 0.92 ± 0.09 Гц в контроле (n = 24) и 0.88 ± 0.08 Гц при действии Н-89 (n = 17), существенно возросло при добавлении 20 мкМ WIN на фоне H-89 до 1.52 ± 0.15 Гц (n = 19, p < 0.05) (рис. 4а). Такое увеличение частоты МПКП практически не отличалось от прироста в серии экспериментов с воздействием на моторные синапсы одного WIN (рис. 2).

Рис. 4.

Увеличение частоты МПКП при стимуляции СB-рецепторов WIN (20 мкМ) не зависит от активности PKA в моторных синапсах, но связано с активацией PLC: а – Частота и амплитудно-временны́е характеристики МПКП в контроле (n = 24), под действием ингибитора PKA H-89 (1 мкМ) (n = 17) и при действии WIN в присутствии H-89 (n = 19). б – Частота и амплитудно-временны́е характеристики МПКП в контроле (n = 23), под действием ингибитора PLC U73122 (5 мкМ) (n = 15) и при действии WIN в присутствии U73122 (n = 21). ★ – p <0.05 по сравнению с контролем.

Следующим шагом стало исследование возможного участия фосфоинозитольного каскада реакций в потенцировании спонтанной секреции под действием WIN. Описана также принципиальная возможность активации этого сигнального пути при действии WIN на СВ1-рецепторы [24–26]. Мы использовали выключение этого каскада в самом начале, ингибируя фосфолипазу С (PLC) с помощью U73122 (5 мкМ). Действие U73122 на нервно-мышечный препарат в течение 50 мин не вызвало значимых изменений МП, амплитудно-временны́х характеристик МПКП и их частоты по сравнению с контролем (рис. 4б), что соответствовало полученным нами ранее данным [27]. В отличие от блокирования активности PKA, ингибирование PLC эффективно предотвращало потенцирование частоты спонтанной секреции АХ, вызываемое WIN. Средняя частота МПКП, составлявшая 0.80 ± 0.06 Гц в контроле (n = 23), не увеличилась под действием WIN в присутствии U73122 в течение 1 ч – ее значение при этом составило 0.80 ± 0.07 Гц (n = 21, p > 0.05) (рис. 4б). Результаты данной серии экспериментов свидетельствуют о том, что в моторных синапсах мыши именно фосфоинозитольный каскад, запускаемый при активации пресинаптических СВ1-рецепторов, опосредует потенцирование спонтанной секреции АХ.

Встал вопрос – какая часть фосфоинозитольного каскада опосредует прирост частоты МПКП? Это мог быть как инозитолтрифосфат (IP₃), который, действуя на свои рецепторы в мембране эндоплазматического ретикулума, вызывает выброс депонированного Ca²⁺ и может увеличивать таким образом внутритерминальную концентрацию Ca²⁺. Это могла быть и протеинкиназа С (PKC), целый спектр изоформ которой обнаружен в моторных синапсах млекопитающих [28, 29]. Эти изоформы активируются ионами кальция и/или диацилглицерином, и способны оказывать разнообразные модулирующие воздействия на синаптическую передачу, действуя на различные мишени в синапсах, в число которых входят белки машинерии экзоцитоза [30–32] и ионные каналы [33–35]. Для проверки вовлечения PKC в процесс усиления спонтанной секреции мы исследовали, способен ли WIN проявить свое потенцирующее действие на частоту МПКП в условиях, когда активность пресинаптической PKC предварительно заблокирована хелеритрином. Хелеретрин ингибирует многие изоформы PKC на уровне субстрат-связывающего сайта каталитической субъединицы и широко используется в физиологических экспериментах, считаясь “классическим” блокатором PKC [36].

Cам хелеритрин (4 мкМ) не вызывал изменений значений МП, частоты, амплитуды и временнóго хода МПКП по сравнению с контролем (рис. 5а). Как и при ингибировании PLC, предварительное блокирование PKC в значительной степени предотвращало прирост частоты МПКП под действием WIN. В контроле и под действием только хелеритрина частота МПКП составляла 0.82 ± 0.11 Гц (n = 17) и 0.88 ± 0.09 Гц (n = 15, p > 0.05) соответственно. Под действием WIN на фоне хелеритрина среднее значение частоты МПКП возросло до 0.96 ± 0.07 Гц (n = 15), однако этот прирост не был статистически значимым (p > 0.05) (рис. 5а). Таким образом, мы установили, что активность пресинаптической PKC необходима для усиления спонтанной секреции при активации CВ1-рецепторов.

Рис. 5.

Увеличение частоты МПКП при стимуляции СB-рецепторов WIN (20 мкМ) опосредуется PKC и РиР: а – частота и амплитудно-временны́е характеристики МПКП в контроле (n = 17), под действием ингибитора PKС хелеритрина (4 мкМ) (n = 15) и при действии WIN в присутствии хелеритрина (n = 15). б – Частота и амплитудно-временны́е характеристики МПКП в контроле (n = 22), под действием рианодина в блокирующей РиР концентрации 5 мкМ (n = 15) и при действии WIN в присутствии рианодина (n = 21).

Фосфоинозитольный сигнальный каскад, запускаемый при активации PLC, предполагает увеличение внутритерминальной концентрации IP₃ и активацию IP₃-рецепторов пресинаптических Ca²⁺-депо, что приводит к выбросу депонированного Ca²⁺ в терминалях. Нельзя исключать и параллельную активацию рианодиновых рецепторов (РиР) ионами кальция, выбрасываемыми из депо через IP₃-рецепторы. Такое сочетанное влияние на секрецию АХ со стороны IP₃- и рианодин-чувствительных Ca²⁺-депо может происходить в моторных синапсах [21, 37]. В связи с этим мы исследовали, участвуют ли РиР в выбросе депонированного Ca²⁺ и сигнальном каскаде, приводящем к усилению спонтанной секреции под действием WIN в моторных нервных терминалях мыши. Предварительная блокада РиР рианодином (5 мкМ) сама по себе не изменяла значение МП мышечных волокон и параметров МПКП. Среднее значение частоты МПКП составило 0.87 ± 0.06 Гц (n = 22) в контроле и 0.75 ± 0.09 Гц при действии рианодина (n = 15, p > 0.05) (рис. 5б). При этом блокирование РиР полностью предотвращало возрастание частоты спонтанной секреции под действием WIN: в этих условиях среднее значение частоты МПКП составило 0.87 ± 0.08 Гц (n = 21, p > 0.05) (рис. 5б). Из полученных данных следует, что выброс ионов кальция из Ca²⁺-депо необходим для реализации эффекта активации эндоканнабиноидных рецепторов в моторных синапсах мыши, заключающемся в PLC/PKC/РиР/Ca²⁺-зависимом облегчении спонтанной секреции АХ.

ОБСУЖДЕНИЕ

Эксперименты с использованием антагониста/обратного агониста СВ1-рецепторов выявили отсутствие в покое изменений параметров спонтанной квантовой секреции АХ, которые могли бы иметь место в случае тонического воздействия со стороны ретроградно действующих эндоканнабиноидов на СB1-рецепторы. Такие результаты позволяют говорить о том, что для проявления активности эндоканнабиноидов требуется, видимо, сократительная и/или электрическая активность мышечных волокон и самих синапсов как обязательных условий для функционирования эндоканнабиноидной системы, обеспечивающих ретроградную сигнализацию. Подобные условия описаны в синапсах ЦНС, где образование эндоканнабиноидов требует интенсивной синаптической активности [2, 5, 8, 9]. Вместе с тем, в пользу присутствия регуляторных воздействий эндоканнабиноидов в моторных синапсах мыши свидетельствует обнаруженный нами факт изменений частоты МПКП под действием WIN – экзогенного агониста СВ-рецепторов.

Нами впервые показано, что под действием экзогенного агониста СВ-рецепторов они включаются в регуляцию квантовой секреции АХ, причем в направлении потенцирования передачи, что выражается в увеличении частоты спонтанных МПКП. Облегчающее действие стимуляции эндоканнабиноидных рецепторов на спонтанную секрецию АХ в исследованных нами моторных синапсах мыши выглядит достаточно неожиданным, учитывая, что и в центральных, и в моторных синапсах холоднокровных активация эндоканнабиноидной системы приводит к торможению синаптической передачи, в частности, спонтанной активности синапсов [18, 38, 39]. Вместе с тем, в самой первой работе, выполненной на моторных синапсах крысы, также обнаружено возрастание частоты МПКП (наряду с увеличением их амплитуды) под действием фитоканнабиноида Δ-9-тетрагидроканнабинола [16]. При этом в работе, посвященной изучению регуляции секреции АХ при стимуляции CB-рецепторов в диафрагмальных синапсах мыши, описано увеличение амплитуды МПКП и размеров синаптических везикул при отсутствии сдвигов частоты МПКП. Однако проявление таких эффектов требовало более длительного воздействия WIN: изменения квантовой секреции АХ регистрировались спустя 2 ч тонической стимуляции СB-рецепторов [15]. Различия между приведенными данными и полученными нами результатами могут быть следствием различий в условиях экспериментов, в частности, временны́х режимов аппликации агонистов и антагонистов для анализа последствий воздействия на эндоканнабиноидные рецепторы, в результате чего не исключена возможность вовлечения дополнительных рецепторов и/или факторов, которые могут усложнять разнообразные эффекты работы эндоканнабиноидной системы в синапсах [5, 26, 40].

В нашей работе впервые удалось установить, что краткосрочная пресинаптическая активность WIN, сопровождающаяся приростом частоты МПКП, связана с активацией пресинаптических СВ1-рецепторов, так как предотвращается селективным обратным агонистом этих рецепторов. Считается, что одним из основных путей реализации синаптических эффектов ретроградно действующих эндоканнабиноидов служит торможение аденилатциклазы за счет G_i-белка [2, 5, 41]. Однако полученные нами результаты свидетельствуют в пользу того, что СB1-опосредованная сигнализация в моторных синапсах мыши отличается от сигнализации в большинстве синапсов ЦНС и задействует иные каскады реакций и вторичные посредники. Полученные нами данные позволяют предполагать следующую последовательность этапов внутриклеточной сигнализации, запускаемую активацией CB1-рецепторов и приводящую в конечном итоге к увеличению частоты МПКП в моторных синапсах (рис. 6).

Рис. 6.

Схема внутриклеточной сигнализации, запускаемой в нервных терминалях моторных синапсов мыши активацией пресинаптических эндоканнабиноидных рецепторов СВ1-типа, и приводящей к увеличению спонтанной квантовой секреции ацетилхолина (АХ). СВ1-опосредованный сигнальный каскад реализуется за счет активации фосфолипазы С (PLC) с последующим участием протеинкиназы С (PKC) и рианодиновых рецепторов.

Мы показали, что индуцированный активацией CB1-рецепторов прирост частоты МПКП обусловлен запуском сигнального каскада с участием PLC, но не PKA. Впервые установлено, что участниками такого сигнального каскада также являются PKC, РиР и выброс депонированного Ca²⁺, совокупное действие которых обеспечивает стойкое увеличение частоты спонтанной секреции АХ в моторных нервных терминалях. Возможность модулировать частоту и другие параметры миниатюрных постсинаптических потенциалов за счет активации пресинаптической PLC, выброса депонированного Ca²⁺, а также PKC описана и при других рецепторных воздействиях, в частности, в синапсах ЦНС при активации пресинаптических метаботропных рецепторов [42, 43]. Что касается моторных синапсов, то возможное участие PLC в пресинаптической регуляции Ca²⁺-зависимой спонтанной секреции АХ также наблюдали при определенных воздействиях [44].

Считается, что возрастание частоты спонтанной секреции отражает увеличение вероятности выброса одиночных квантов медиатора [45, 46]. Увеличение этого параметра квантовой секреции АХ может также приводить к облегчению и вызванной секреции АХ. Однако вопрос – как стимуляция пресинаптических CB-рецепторов отразится на характере мультиквантового вызванного выброса АХ – остается пока открытым. Вместе с тем, обнаруженный нами феномен – учащение спонтанной секреции АХ в моторных синапсах млекопитающих при стимуляции эндоканнабиноидных рецепторов – имеет, на наш взгляд, собственную научную значимость, учитывая результаты последних лет, убедительно показавшие, что спонтанная секреция одиночных квантов медиатора – это особый режим работы синапса, которому может быть присуща самостоятельная, отличная от вызванной активности функциональная роль, паттерн активации и способы регуляции, зачастую не совпадающие с модулированием вызванной секреции АХ [43, 46–48]. Не исключено, что впервые обнаруженный нами контроль именно частоты спонтанной секреции со стороны эндоканнабиноидной системы связан с проявлением специфической регуляторной активности эндоканнабиноидов в отношении моторных синапсов. Избирательный тонический контроль спонтанной активности (частоты миниатюрных возбуждающих постсинаптических потенциалов) с участием эндоканнабиноидов описан недавно и в созревающих синапсах ЦНС [49].

Нельзя исключить, что в других условиях, в частности, при интенсивной активности моторных синапсов в сочетании с сокращениями мышцы, а также в сочетании с активностью других регуляторных контуров, возможны иные проявления модулирующих воздействий на синаптическую передачу со стороны эндоканнабиноидов и их пресинаптических рецепторов.

В заключение отметим, что в настоящее время установлена роль мышечных СВ-рецепторов в регуляции электромеханического сопряжения, транспорта глюкозы, энергозатрат и других процессов, сопровождающих мышечную активность [13]. Что касается СВ-рецепторов периферических синапсов, то и наши, и опубликованные данные [15] свидетельствуют об их присутствии на моторных нервных терминалях и способности регулировать параметры квантовой секреции АХ. Можно предполагать, что роль таких рецепторов в случае их активации эндоканнабиноидами заключается в коррекции или поддержании синаптической передачи на уровне, необходимом для адекватного запуска и работы мышцы в ответ на интенсивные нагрузки. Однако эти представления нуждаются в дальнейшем экспериментальном подтверждении.

Работа поддержана грантом РФФИ 19-04-00616а.