1. На главную
  2. Электронные версии
  3. Коллоидный журнал
  4. T. 81, № 6, 2019

Коллоидный журнал, 2019, T. 81, № 6, стр. 759-766

Плазмонное усиление флуоресценции красителей в нанокомпозитах полимер/металл

Т. Б. Румянцева 1, О. В. Дементьева 1, *, И. Е. Проценко 2, А. В. Зайцева 1, В. М. Сухов 1, В. М. Рудой 1

1 Институт физической химии и электрохимии им. А.Н. Фрумкина РАН
119071 Москва, Ленинский проспeкт, 31, Россия

2 Физический институт им. П.Н. Лебедева РАН
119991 Москва, Ленинский проспeкт, 53, Россия

* E-mail: dema_ol@mail.ru

Поступила в редакцию 28.05.2019
После доработки 07.06.2019
Принята к публикации 10.06.2019

Полный текст (PDF)

Аннотация

Систематически исследован эффект плазмонного усиления флуоресценции красителей в пленках поливинилбутираля, содержащих наночастицы со структурой Ag-ядро/SiO2-оболочка. Показано, что величина этого эффекта может быть достаточно большой (до 5 раз) даже для красителя с очень высоким квантовым выходом (кумарина 7). При этом она существенно зависит от размера и концентрации частиц Ag/SiO2, а также от квантового выхода красителя. Полученные результаты обсуждаются с привлечением описанных в литературе механизмов плазмонного усиления флуоресценции красителей с высоким и низким квантовым выходом.

ВВЕДЕНИЕ

Способность наночастиц (НЧ) металлов, характеризующихся наличием локализованного плазмонного резонанса (ЛПР), многократно усиливать электромагнитное поле вблизи своей поверхности в последнее время все активнее используется для регулирования оптических характеристик различных флуорофоров [1–9]. В частности, известно [2, 4, 9], что при достаточно малом (<3−5 нм) расстоянии между молекулой красителя и плазмонной НЧ преобладающим процессом является тушение флуоресценции по механизму безызлучательного переноса энергии с возбужденной молекулы на НЧ. Если молекулы красителей находятся на бóльших расстояниях (от 5−7 до 15−20 нм) от поверхности НЧ, то имеет место усиление их флуоресценции. Этот эффект представляет существенный интерес с точки зрения создания принципиально новых устройств, например сверхчувствительных сенсоров, средств диагностики опухолей или источников когерентного излучения (см., обзоры [5–7] и приведенные в них ссылки).

В первом приближении плазмонное усиление флуоресценции (ПУФ) обусловлено более эффективным возбуждением молекул красителя в ближнем поле НЧ [2–4, 6, 8], а также увеличением квантового выхода красителя (Q) [3, 4, 6, 9]. По мнению ряда авторов (см., например, работу [8]), определенный вклад в ПУФ вносит и так называемый эффект зеркала (“mirror effect”), перенаправляющий испускаемое флуорофором излучение.

Основными факторами, определяющими величину эффекта ПУФ, являются размер НЧ, расстояние между НЧ и молекулой флуорофора (красителя), их взаимная ориентация, степень перекрывания полосы ЛПР с полосой поглощения и/или эмиссии флуорофора, а также квантовый выход последнего [1–15]. При этом можно ожидать, что наибольшая эффективность ПУФ будет иметь место для красителей с низким квантовым выходом. Однако, несмотря на ряд работ, подтверждающих эту гипотезу [12–15], так происходит далеко не всегда [4, 8, 15].

Следует подчеркнуть, что в подавляющем большинстве экспериментальных работ, посвященных исследованию закономерностей ПУФ и созданию различных устройств, функционирующих на этом эффекте, рассматривается взаимодействие молекул флуорофора с НЧ, образующими двумерные ансамбли с той или иной степенью упорядоченности [1, 4–7, 12, 16, 17]. Материалам на основе трехмерных ансамблей НЧ уделяется значительно меньше внимания. В то же время, на наш взгляд, такие материалы представляют существенный интерес с практической точки зрения (например, при создании излучающих сред принципиально нового типа). Так, в частности, показано (см., работу [18] и приведенные в ней ссылки), что введение плазмонных НЧ в полимерную пленку, содержащую лазерный краситель, позволяет существенно снизить порог генерации когерентного излучения.

С учетом сказанного основной целью данной работы является систематическое исследование оптических свойств нанокомпозитов, представляющих собой пленки поливинилбутираля (ПВБ), содержащие НЧ со структурой Ag-ядро/SiO2-оболочка и молекулы красителя. При этом основная задача заключается в количественной оценке влияния размера и концентрации НЧ на степень усиления в таких нанокомпозитах флуоресценции красителя с высоким квантовым выходом. Кроме того, будет проанализирована взаимосвязь между квантовым выходом красителя и эффективностью ПУФ.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ЧАСТЬ

Реактивы и методы исследования

В работе использовали нитрат серебра, тетраэтоксисилан (ТЭОС), водный раствор аммиака (28 мас. %), поливинилпирролидон (ПВП) с молекулярной массой M = 10 кДа, ПВБ (M ≈ 70 кДа), цитрат натрия, танин, красители кумарин 7 и куркумин (все реагенты − марки ACS Reagent, Sigma-Aldrich), этиленгликоль марки “х. ч.” (Компонент-Реактив, Россия), а также эозин Б. Структурные формулы красителей приведены на рис. 1.

Рис. 1.

Структурные формулы кумарина 7 (а) куркумина (б) и эозина Б (в).

Растворителями служили свежеперегнанный 96%-ный или абсолютированный этанол и дистиллированная вода, дополнительно деионизированная на установке Arium 611 (Sartorius, Германия).

По окончании синтеза НЧ отделяли от реакционной среды с помощью центрифуги 320R (Hettich, Германия); для их редиспергирования использовали ультразвуковую ванну.

Морфологию и размеры плазмонных частиц исследовали в просвечивающем электронном микроскопе высокого разрешения (ПЭМВР) Leo 912 AB Omega (K. Zeiss, Германия) при ускоряющем напряжении 100 кВ. Для этого каплю дисперсии помещали на медную сеточку, покрытую пленкой углерода, и высушивали. Полученные микрофотографии обрабатывали с помощью программы AxioVision 4.8. Распределения НЧ по размеру и толщине оболочки строили, обрабатывая для каждого образца изображения не менее 100 частиц.

Спектры поглощения всех исследованных систем регистрировали в диапазоне длин волн от 350 до 1100 нм на двухлучевом спектрофотометре Evolution 300 (Thermo Electron Corp., США). В экспериментах с индивидуальными дисперсиями НЧ и растворами красителей, а также с их смесями применяли полистирольные или кварцевые кюветы с длиной оптического пути 2 или 10 мм; в луч сравнения помещали кювету с соответствующим растворителем. При изучении свойств пленок нанокомпозитов в луч сравнения помещали кварцевую пластинку с нанесенной на нее пленкой ПВБ той же толщины, что и анализируемая.

Флуоресцентные характеристики исследуемых систем определяли с помощью спектрофлуориметра Cary Eclipse G9800 (Agilent, США). Длину волны возбуждения (λex) варьировали от 330 до 530 нм, а ширину щелей − от 2.5 до 10 нм. Для регистрации спектров растворов и дисперсий использовали кварцевые кюветы с длиной оптического пути 2 или 10 мм, а для нанокомпозитных пленок − держатель твердых образцов; в обоих случаях угол между источником и детектором составлял 90°.

Рельеф поверхности пленок нанокомпозита визуализировали при помощи атомно-силового микроскопа (АСМ) Multimode V (Veeco, США). Сканирование образцов проводили в режиме прерывистого контакта на участках площадью от одного до нескольких десятков мкм2.

Синтез плазмонных НЧ и получение нанокомпозитов полимер/металл

Всю химическую посуду перед проведением экспериментов обрабатывали царской водкой, а затем многократно ополаскивали дистиллированной водой.

Серебряные НЧ-ядра синтезировали полиольным [19] или цитрат-таниновым способом [20].

В первом случае для этого в 75 мл этиленгликоля растворили 10 г ПВП, а затем при интенсивном перемешивании добавили 400 мг нитрата серебра. Реакционную смесь нагрели со скоростью 1 град/мин до 120°С и выдержали ее при постоянном перемешивании в течение 6 ч. Полученный золь охладили до комнатной температуры, разбавили 96%-ным этанолом в объемном соотношении 1 : 10 и подвергли центрифугированию в течение 1 ч при скорости вращения ротора v = 14 000 об./мин. Надосадочную жидкость удалили, а осадок редиспергировали в этаноле и повторили процедуру центрифугирования при v = 10 000 об./мин; по ее окончании НЧ Ag, средний диаметр которых составил по данным ПЭМВР около 25 нм, редиспергировали в этаноле.

Во втором случае 100 мл воды, содержащей цитрат натрия (5 мМ) и танин (1 мМ), нагрели до кипения при интенсивном перемешивании и добавили 1 мл водного раствора AgNO3 с концентрацией 25 мM. Раствор моментально приобрел темно-желтый цвет, что свидетельствовало об образовании НЧ серебра; их средний диаметр равен 36 ± 2 нм. Полученный гидрозоль охладили до комнатной температуры, осадили НЧ центрифугированием (1 ч, 14000 об./мин) и редиспергировали их в этаноле.

Синтез SiO2-оболочек на НЧ-ядрах проводили по схеме, предложенной в работе [21]. Для этого к 24 мл дисперсии НЧ серебра в этаноле (числовая концентрация частиц диаметром 25 и 36 нм − 1.4 × × 1011 и 5 × 1010 мл–1 соответственно) при постоянном перемешивании добавили 375 мкл аммиачной воды, а затем 10 порций спиртового раствора ТЭОС (0.5 об. %) объемом 100 мкл каждая с интервалом 30 мин. Реакционную систему выдержали в течение 17 ч. После этого осадили НЧ центрифугированием (1 ч, 10 000 об./мин), редиспергировали их в этаноле и повторили описанную процедуру синтеза оболочки еще раз. По окончании процесса НЧ снова осадили центрифугированием и редиспергировали в чистом или содержащем 5 мас. % ПВБ этаноле. Композитные частицы, синтезированные на серебряных “ядрах” меньшего и большего размера, в дальнейшем обозначаются как Ag/SiO2-1 и Ag/SiO2-2 соответственно.

Пленки нанокомпозитов толщиной от 70 до 140 мкм получали путем полива 5%-ного раствора ПВБ в этаноле, содержащего заданное количество НЧ Ag/SiO2 и тот или иной краситель, на кварцевые подложки размером 1.2 × 1.2 см2; диапазоны варьирования концентрации НЧ и красителя кумарина 7 приведены в табл. 1. Аналогичным образом были получены “реперные” пленки ПВБ, содержащие только краситель или НЧ Ag/SiO2. Среднеквадратичная микрошероховатость пленок, определенная с помощью АСМ, составила примерно 0.7 нм.

Таблица 1.  

Состав исследованных систем и значения квантового выхода флуоресценции использованных красителей

Компонент Концентрация в жидкой фазе* Q**
частица/мл мкмоль/л
Ag/SiO2-1 7.0 × 1010−3.5 × 1011 − −
Ag/SiO2-2 2.5 × 1010−1.25 × 1011 − −
Кумарин 7 − 9−36 0.82 [22]
Куркумин − 36 0.063 [22]
Эозин Б − 36 7.5 × 10–3 [23]

* Концентрация каждого из компонентов в соответствующей пленке нанокомпозита в 20 раз выше. **В случае кумарина 7 и эозина Б значения Q приведены для их растворов в метаноле, в случае куркумина – в этаноле.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Согласно данным ПЭМВР использованные нами протоколы позволяют получать НЧ Ag/SiO2 с достаточно узким распределением по размеру и однородной SiO2-оболочкой (ее толщина для частиц Ag/SiO2-1 и Ag/SiO2-2 составляет около 10 и 7 нм соответственно11). В качестве примера на рис. 2 приведена микрофотография частиц Ag/SiO2-1.

Рис. 2.

Микрофотография композитных частиц Ag/SiO2-1.

Анализ спектров поглощения22 синтезированных дисперсий Ag/SiO2 показал, что с увеличением диаметра Ag-ядер наблюдаются закономерное уширение плазмонной полосы и ее сдвиг в длинноволновую область (сравните кривые 1 и 2 на рис. 3). Одновременно сильно увеличивается оптическая плотность (D) дисперсии вследствие большего коэффициента экстинкции “крупных” НЧ. Чтобы нивелировать это различие при использовании НЧ разного размера, мы выбирали один и тот же диапазон изменения оптической плотности соответствующих дисперсий (и композитных пленок), тогда как числовая концентрация НЧ была разной.

Рис. 3.

Нормированные спектры поглощения (1−3) и флуоресценции (4) плазмонных НЧ Ag/SiO2-1 (1), Ag/SiO2-2 (2) и красителей (3, 4) кумарина 7 (а), куркумина (б) и эозина Б (в).

Видно также (рис. 3), что плазмонные пики НЧ обоих размеров достаточно сильно перекрываются с полосами поглощения и флуоресценции куркумина и кумарина 7. Можно предположить, что эффективность взаимодействия НЧ с молекулами этих красителей и, как следствие, величина ПУФ будут выше, чем в случае молекул эозина Б.

Дальнейшие эксперименты показали, что дисперсии НЧ Ag/SiO2 в растворе ПВБ в этаноле характеризовались достаточно высокой агрегативной устойчивостью. Введение в эти дисперсии всех красителей в использованных нами концентрациях приводило к аддитивному изменению спектров поглощения систем. Для пленок нанокомпозитов, получаемых из таких систем, наблюдалась аналогичная картина, однако в этом случае имело место незначительное уширение пика ЛПР и его батохромный сдвиг. На наш взгляд, это в первую очередь связано с изменением диэлектрической проницаемости среды в непосредственной близости от НЧ, однако нельзя исключить и некоторого их агрегирования.

Обратимся теперь к результатам исследования оптических свойств дисперсий и нанокомпозитных пленок, содержащих НЧ Ag/SiO2 и лазерный краситель кумарин 7, квантовый выход которого близок к 1 (табл. 1).

Интенсивность флуоресценции кумарина 7 как в дисперсиях НЧ в растворе ПВБ, так и в полученных из них пленках нанокомпозитов сильно увеличивается вследствие взаимодействия молекул красителя с плазмонными НЧ. В качестве примера на рис. 4 приведены спектры флуоресценции кумарина 7 в его растворе и в дисперсии Ag/SiO2-2.

Рис. 4.

Спектры флуоресценции раствора кумарина 7 с концентрацией 9 мкМ (1) и дисперсии Ag/SiO2-2, содержащей такое же количество красителя (2); числовая концентрация НЧ – 7.5 × 1010 мл–1. Обе системы содержат также 5 мас. % ПВБ.

Эффективность ПУФ (F) есть отношение интенсивности флуоресценции системы в присутствии НЧ к ее исходному значению в отсутствие НЧ. Она существенно зависит от размера плазмонных частиц, длины волны возбуждения λex (точнее, близости λex к максимуму ЛПР) и соотношения концентраций НЧ и красителя (рис. 5−7). В целом, эти результаты достаточно хорошо согласуется с имеющимися в литературе данными [4, 12].

Рис. 5.

Зависимость эффективности усиления флуоресценции F в композитных пленках ПВБ-Ag/SiO2--2− кумарин 7 от длины волны возбуждения. Концентрация красителя в пленке – 180 мкмоль/дм3, концентрация НЧ – 1.5 × 1012 см–3.

Подчеркнем, что при попытке количественно проанализировать влияние соотношения концентраций НЧ и красителя на эффективность ПУФ подавляющее большинство авторов (см., например, [12, 17]) варьировали содержание в системе красителя, оставляя концентрацию частиц постоянной. В то же время мы в ходе экспериментов изменяли, в основном, концентрацию НЧ, что позволило минимизировать вероятность самотушения красителя, вследствие его возможной агрегации с ростом концентрации.

На первый взгляд, типичная зависимость, иллюстрирующая изменение величины ПУФ с ростом концентрации НЧ Ag/SiO2 в пленке нанокомпозита, имеет вид кривой, выходящей на насыщение (рис. 6). Оказалось, однако, что такое “выполаживание” кривой обусловлено в основном эффектом внутреннего фильтра, реализующимся при высокой оптической плотности системы [11, 24]. Для учета этого эффекта использовали следующую формулу [11]:

${{I}_{{{\text{corr}}}}} = {{I}_{{{\text{obs}}}}} \times {{10}^{{{{({{D}_{{{\text{ex}}}}} + {{D}_{{{\text{em}}}}})} \mathord{\left/ {\vphantom {{({{D}_{{{\text{ex}}}}} + {{D}_{{{\text{em}}}}})} 2}} \right. \kern-0em} 2}}}},$
где Iobs и Icorr − измеряемое и скорректированное значения интенсивности флуоресценции композитной пленки соответственно, а Dex и Dem − значения ее оптической плотности на длинах волн возбуждения и эмиссии.

Рис. 6.

Зависимость эффективности усиления флуоресценции кумарина 7 от концентрации частиц Ag/SiO2-1 в композитных пленках. Концентрация красителя в пленке – 180 мкмоль/дм3; длина волны возбуждения – 445 нм.

Полученные в результате зависимости линейны во всем исследованном диапазоне концентрации плазмонных НЧ (рис. 7). Такой их характер обусловлен тем, что доля молекул кумарина 7, оказывающихся в ближнем поле НЧ, возрастает прямо пропорционально концентрации последних в пленке. Эффективность ПУФ в нанокомпозите на основе частиц Ag/SiO2-1 при максимальной их концентрации достигает значения 1.5−1.6 (прямая 1 на рис. 7). Для композитов на основе частиц Ag/SiO2-2 (прямая 2 на рис. 7) наблюдаются существенно бóльшие величины усиления флуоресценции (до ≈5). Это вполне закономерно с учетом большего диаметра Ag-ядер в этих НЧ, а, следовательно, более высокой напряженности поля вблизи их поверхности и большей способности к рассеянию излучения [1, 2, 4, 15]. При этом, на наш взгляд, в данном случае можно говорить об усилении как возбуждающего излучения, так и испускаемого красителем, поскольку полоса ЛПР частиц Ag/SiO2-2 сильно перекрывается с полосами поглощения и флуоресценции кумарина 7 (рис. 3а).

Рис. 7.

Та же зависимость, что и на рис. 6, но с учетом эффекта внутреннего фильтра. Композитные пленки на основе НЧ Ag/SiO2-1 (1) и Ag/SiO2-2 (2).

Таким образом, представленные выше данные свидетельствуют о том, что плазмонные НЧ обеспечивают весьма существенное усиление флуоресценции кумарина 7 в нанокомпозитных пленках, несмотря на высокий квантовый выход этого красителя.

По нашему мнению, это в значительной мере обусловлено более эффективным возбуждением молекул красителя вследствие увеличения плотности энергии возбуждающего поля вблизи плазмонных НЧ. Действительно, анализ спектров возбуждения флуоресценции в исследованных системах показал, что в присутствии плазмонных НЧ интенсивность соответствующей полосы в спектре существенно возрастает33 (см. рис. 8); это косвенным образом свидетельствует об увеличении плотности энергии возбуждающего света вблизи наночастицы.

Рис. 8.

Спектры возбуждения раствора кумарина 7 с концентрацией 9 мкМ (1) и дисперсии Ag/SiO2-2, содержащей такое же количество красителя (2); числовая концентрация НЧ – 5 × 1010 мл–1. Обе системы содержат также 5 мас. % ПВБ.

Согласно предварительной оценке, относительная интенсивность полосы возбуждения (F*) линейно увеличивается с ростом концентрации красителя и/или плазмонных НЧ в системе, что хорошо коррелирует с изменением эффективности ПУФ. При этом в случае композитных пленок ПВБ−Ag/SiO2-1−кумарин 7 значения F и F* практически совпадают (сравните прямые 1 на рис. 7 и 9). В то же время для композитных пленок ПВБ−Ag/SiO2-2−кумарин 7 величина F примерно в два раза больше F*. Для выяснения причин такого различия необходимы дальнейшие эксперименты, выходящие за рамки данной работы.

Рис. 9.

Зависимость эффективности возбуждения эмиссии кумарина 7 от концентрации частиц Ag/SiO2-1 (1) и Ag/SiO2-2 (2) в композитных пленках. Концентрация красителя в пленке – 180 мкмоль/дм3.

Остановимся теперь на результатах, полученных при изучении ПУФ в нанокомпозитах на основе красителей с низким квантовым выходом – куркумина и эозина Б. Напомним (см. Введение), что в этом случае усиление флуоресценции обеспечивается за счет как более эффективного возбуждения молекул красителей, находящихся в ближнем поле плазмонных НЧ, так и увеличения квантового выхода. Как следствие, эффективность ПУФ может быть выше регистрируемой для красителя с высоким квантовым выходом Q [12]. Именно это и наблюдается в экспериментах с дисперсиями и нанокомпозитными пленками, содержащими куркумин. Видно, в частности, что эффективность ПУФ в нанокомпозитах ПВБ−Ag/SiO2-2−куркумин почти в 2 раза превышает наблюдавшуюся для системы аналогичного состава на основе кумарина 7 (рис. 10).

Рис. 10.

Эффективность ПУФ в пленках нанокомпозитов, содержащих частицы Ag/SiO2-2 и разные красители. Концентрация красителя – 720 мкмоль/дм3, концентрация НЧ – 1 × 1012 см–3.

Следует, однако, отметить, что флуоресценция эозина Б усиливается в существенно меньшей степени по сравнению с куркумином (рис. 10). Очевидно, это связано с меньшим перекрыванием плазмонной полосы НЧ Ag/SiO2 с полосами поглощения и флуоресценции этого красителя (сравните рис. 3б и 3в).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Результаты выполненных экспериментов свидетельствуют, что введение плазмонных НЧ со структурой Ag-ядро/SiO2-оболочка в дисперсии или полимерные пленки, содержащие краситель, приводит к значительному усилению флуоресценции последнего. В случае кумарина 7 – красителя с высоким квантовым выходом Q – этот эффект в значительной мере обусловлен увеличением плотности энергии возбуждающего поля вблизи плазмонных НЧ. В то же время для красителей с низкими значениями Q (кумарина и эозина Б) существенный вклад может вносить и увеличение квантового выхода флуоресценции.

Установлена количественная взаимосвязь эффективности ПУФ в композитных пленках с размером частиц Ag/SiO2, их концентрацией, а также с квантовым выходом красителя. Показано, что ПУФ может быть достаточно большим (до 5 раз) даже для красителя с высоким Q. Подчеркнем, что это − “брутто-эффект”, тогда как на самом деле степень усиления флуоресценции гораздо выше. Действительно, как показывают оценочные расчеты, в условиях наших экспериментов в ближнем поле плазмонных НЧ оказывается очень небольшая (примерно 3−5%) доля присутствующих в системе молекул красителя. Именно усиление флуоресценции этих молекул и обеспечивает наблюдаемый эффект.

Список литературы

  1. Surface Plasmon Enhanced, Coupled and Controlled Fluorescence / Ed. by C.D. Geddes. Hoboken: Wiley, 2017.

  2. Anger P., Bharadwaj P., Novotny L. // Phys. Rev. Lett. 2006. V. 96. P. 113002.

  3. Ming T., Chen H., Jiang R., Li Q., Wang J. // J. Phys. Chem. Lett. 2012. V. 3. P. 191.

  4. Guzatov D.V., Vaschenko S.V., Stankevich V.V., Lunevich A.Ya., Glukhov Y.F., Gaponenko S.V. // J. Phys. Chem. C. 2012. V. 116. P. 10723.

  5. W. Deng, F. Xie, Baltar H.T.M.C.M., Goldys E.M. // Phys. Chem. Chem. Phys. 2013. V. 15. P. 15695.

  6. Li J.-F., Li C.-Y., Aroca R.F. // Chem. Soc. Rev. 2017. V. 46. P. 3962.

  7. Jeong Y., Kook Y.-M., Lee K., Koh W.-G. // Biosens. Bioelectron. 2018. V. 111. P. 102.

  8. Gartia M.R., Eichorst J.P., Clegg R.M., Liu G.L. // Appl. Phys. Lett. 2012. V. 101. P. 023118.

  9. Austin L.A., Kang B., El-Sayed M.A. // Nano Today. 2015. V. 10. P. 542.

  10. Le K.Q. // Plasmonics. 2015. V. 10. P. 475.

  11. Abadeer N.S., Brennan M.R., Wilson W.L., Murphy C.J. // ACS Nano. 2014. V. 8. P. 8392.

  12. Kim J., Dantelle G., Revaux A., Bérard M., Huignard A., Gacoin T., Boilot J.-P. // Langmuir. 2010. V. 26. P. 8842.

  13. Bardhan R., Grady N.K., Halas N.J. // Small. 2008. V. 4. P. 1716.

  14. Gill R., Le Ru E.C. // Phys. Chem. Chem. Phys. 2011. V. 13. P. 16366.

  15. Mohan H. // Master Degree Thesis. 2012. University of Windsor. Ontario. Canada.

  16. Cui Q., He F., Li L., Möhwald H. // Adv. Colloid Interface Sci. 2014. V. 207. P. 164.

  17. Meng X., Kildishev A.V., Fujita K., Tanaka K., Shalaev V.M. // Nano Lett. 2013. V. 13. P. 4106.

  18. Ning S., Zhang N., Dong H., Hou X., Zhang F., Wu Z. // Opt. Mater. Express. 2018. V. 8. P. 3014.

  19. Silvert P.-Y., Herrera-Urbina R., Tekaia-Elhsissen K. // J. Mater. Chem. 1997. V. 7. P. 293.

  20. Bastús N.G., Merkoc,i F., Piella J., Puntes V. // Chem. Mater. 2014. V. 26. P. 2836.

  21. Bai Z., Chen R., Si P., Huang Y., Sun H., Kim D.-H. // ACS Appl. Mater. Interfaces. 2013. V. 5. P. 5856.

  22. Taniguchi M., Lindsey J.S. // Photochem. Photobiol. 2018. V. 94. P. 290.

  23. Fita P., Fedoseeva M., Vauthey E. // J. Phys. Chem. A. 2011. V. 115. P. 2465.

  24. Lakowicz J.R. Principles of Fluorescence Spectroscopy. N.Y.: Springer Science + Business Media, 2006.

Дополнительные материалы отсутствуют.

Инструменты

следующая статья выпуска предыдущая статья выпуска содержание выпуска

Коллоидный журнал

Архивы выпусков Информация о журнале Отправить рукопись в журнал