Российские нанотехнологии, 2024, T. 19, № 1, стр. 103-111

ВВЕДЕНИЕ

Понятие биологической доступности определяется долей поступившего в кровь лекарственного вещества от общего его содержания в соответствующей лекарственной форме, скоростью появления в кровеносном русле и продолжительностью нахождения его определенной концентрации в организме [1].

К числу препаратов, которые, по мнению ВОЗ, требуют повышения биодоступности, относят стероидные гормоны, сердечные гликозиды, препараты гипогликемического действия, противосудорожные, кумариновые антикоагулянты, антибиотики, химиотерапевтические препараты и многие другие [1, 2]. Например, антиоксидантные агенты чаще всего имеют низкую растворимость и плохую химическую стабильность, при этом быстро разрушаются в пищеварительном тракте [2]. Часто проблему недостаточной растворимости решают введением в результирующую терапевтическую смесь специальных растворителей (диметилсульфоксид (ДМСО), этанол, глицерин и некоторые другие), имеющих множественные самостоятельные побочные эффекты и ограничения.

Рассмотрим способ увеличения эффективной концентрации в водных растворах препарата за счет увеличения суммарной площади поверхности его десорбции. Предполагаем, что существует ненулевое время запаздывания конденсации относительно процесса десорбции в водный раствор с наноструктурированных носителей. Действительно, процесс конденсации из пресыщенного раствора должен занимать конечное время и изначально должен иметь место факт превышения предельной растворимости. С учетом того что некоторые достаточно малые размеры конденсированных частиц могут быть биодоступными для клеточного фаго- и пиноцитоза, любая положительная разница скоростей десорбции и конденсации может обеспечить увеличение эффективной концентрации препарата в водных смесях над поверхностью десорбции при увеличении площади поверхности, а значит, и биодоступности. Поэтому наноструктурированные поверхности при покрытии конденсированным труднорастворимым препаратом могут улучшить его биодоступность [2].

Центральным объектом проводимого исследования является препарат суммы фурокумаринов “Аммифурин”, получаемый ФГБНУ “ВИЛАР” экстракцией из корневищ Ammi majus L. и представляющий собой сухой желтый порошок с размером частиц поликристаллов 20–120 мкм (рис. 1а). Итоговая сумма кумаринов (изопимпинеллина, бергаптена и ксантотоксина) [3, 4] обладает неудовлетворительной биодоступностью, равной 0.55 мас. % в 96%-ном этаноле при 25°С [5], из-за плохой растворимости в водных средах и неполярных растворителях. Препарат принимают перорально в виде таблеток 0.02 г (рег. номер ЛС-002598), а также наносят трансдермально в виде спиртового раствора (рег. номер ЛСР-001964/07) в качестве фотосенсибилизирующего средства при витилиго, гнездной и тотальной плешивости, псориазе [4, 6, 7]. При этом в первом случае затруднительно ожидать полного растворения препарата в желудочно-кишечном тракте (ЖКТ) и, наоборот, велика вероятность возникновения побочных эффектов, вызванных токсично высоким содержанием фурокумаринов внутри ЖКТ. Спиртовые растворы сами по себе имеют широкий ряд побочных эффектов и ограничений применимости.

Фармакологическая роль кумаринов обширна, но исследована не полным образом. Многие фурокумарины обладают фотосенсибилизирующей активностью [6–10]. Известны их бактериостатическая, широкая противовирусная и антимитозная активность [6, 7, 11–13], антикоагулирующие свойства [6, 7, 9, 11, 14, 15], спазмолитическая [6, 7, 9, 16], противоязвенная [6, 9, 17] и желчегонная активности, коронарорасширяющие и бета-блокирующие действия [6, 9, 11, 17], а также блокирование кальциевых каналов [18]. Фурокумарины рассматривают как противоопухолевые [6, 9, 19–22] и иммуностимулирующие препараты [7, 11, 12], а также как препараты, обладающие фотодинамической активностью с ингибированием системы цитохрома CYP3A4 [23].

Второй препарат, рассмотренный в работе, – ресвератрол (рис. 1б) – растительный полифенол (фитоалексин), синтезируемый некоторыми растениями в качестве защитной реакции против паразитов, широко известен как один из лучших антиоксидантов и гепатопротекторов и также обладает низкой самостоятельной растворимостью в воде (~10^–5) [24].

Хорошими растворителями для фурокумаринов являются ДМСО и N-метилпирролидон, в которых они растворяются при 25°С до 0.15 и 0.2 массовых долей соответственно. Но такие композиции не нашли широкого применения в медицине, возможно, в силу вероятности получения локальных токсичных эффектов, а также в силу того, что при разбавлении водными средами со временем происходит конденсация фурокумаринов в колючкообразные кристаллы (рис. 2) [1, 5, 14].

Проверена возможность переосаждения препаратов фурокумаринов и ресвератрола из растворов в ДМСО и N-метилпирролидоне на поверхностях ватерита, дополнительно структурированного наночастицами (НЧ), и на поверхности самих НЧ в водной среде. Ватерит является аморфной формой СаСО₃, формируемой в водном растворе при эквимолярном смешении CaCl₂ и Na₂CO₃, в виде шарообразных частиц микронного размера, имеющих сложную наноструктурированную поверхность. Однако ватерит постепенно перекристаллизуется в водных средах в кристаллический СаСО₃ (кальцит) в виде ромбоэдрических кристаллов. Проведенные исследования показали, что дополнительная модификация частиц ватерита биорезорбируемыми полимерами изменяет темпы перекристаллизации (в зависимости от баланса катионных и анионных групп в полимерах: анионные, как правило, стабилизируют ватерит) и улучшает десорбцию иммобилизированных на нем препаратов вследствие понижения поверхностной энергии [25]. При этом стабилизировать структуру ватерита от дальнейшей перекристаллизации можно включением в состав НЧ на стадии формирования СаСО₃ при конденсации из реакции CaCl₂ с Na₂CO₃: в результате получается стабильная суспензия, которую можно пропускать сквозь микронные дозаторы без их закупорки. Область потенциального применения препаратов, иммобилизированных рассматриваемыми способами, – транс-дермальные, пероральные и, возможно, интраназальные введения.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Использованные НЧ SiO₂ – частицы кремнезема, выделенные ультрафильтрационным мембранным концентрированием гидротермального раствора, полученного из скважин Мутновского вулкана в НИГТЦ ДВО РАН, с размерами частиц 5–16 нм, с максимумом распределения 9–10 нм.

НЧ магнетита Fe₃О₄, имеющие размеры 5–16 нм, были синтезированы осаждением с общей формулой

Использованные в работе магнитоактивные металлополимерные нанокомпозиты кобальта(II), никеля(II) и железа (d = 4–8 нм), полученные в результате контролируемого термолиза ряда ненасыщенных дикарбоксилатов этих металлов в атмосфере аргона (малеинатов кобальта, никеля и железа, а также итаконата и цитраконата железа), – порошки, состоящие из двух структурных элементов: в органическую полимерную матрицу, содержащую фрагменты –СН–, =СН– и =С=, внедрены сферические НЧ Co₃O₄/CoО, NiO/Ni или γ-Fe₂O₃ в полимерной оболочке структуры “ядро–оболочка” по данным рентгенофазового анализа, мессбауэровской спектроскопии, просвечивающей электронной микроскопии высокого разрешения, энергодисперсионного и элементного анализов, ИК-спектроскопии. Все указанные нанокомпозиты обладают собственным магнитным моментом и магнитной восприимчивостью, причем наибольшая коэрцитивная сила (H_c) наблюдается у нанокомпозита Со, полученного в результате термолиза малеината Со (25.39 кА/м). H_c нанокомпозитов на основе малеинатов Ni и Fe, а также итаконата и цитраконата Fe составляют 7.56, 6.76, 9.47 и 8.04 кA/м [26, 27].

Для краткости будем использовать следующие обозначения металлополимерных нанокомпозитов Co, Ni и Fe, полученных в результате термического разложения ненасыщенных дикарбоксилатов этих металлов, а именно: малеината кобальта – Со33, малеината никеля – Ni33, малеината железа – Fe13, итаконата железа – Fe23, цитраконата железа – Fe33.

Метод спектрофотометрического определения концентрации. Содержание кумаринов в частицах определяли спектрофотометрически на приборе Shimadzu 3600 UV-Vis-NIR после растворения сухих навесок в ДМСО по соотношению площадей интегрального спектра от 235 до 350 нм характеристического поглощения растворов с соответствующими предварительно полученными калибровочными зависимостями растворов исходного порошка кумаринов в ДМСО. Аналогично определяли количество фурокумаринов, десорбированных с поверхности частиц-носителей при их экспозиции в водных растворах в соотношении 1 : 20 (для попадания в область линейной калибровочной зависимости спектрофотометрически анализируемые растворы разбавляли). При анализе величин оптических плотностей спектры нормировали на аналогичные бескумариновых растворов.

Электронная микроскопия. Морфологию поверхности поликристаллов изучали с помощью сканирующего электронного микроскопа (СЭМ) Versa 3D DualBeam (FEI, США) в режиме высокого вакуума. Изображения получены с использованием детектора вторичных электронов ETD при ускоряющих напряжениях 2 и 10 кВ и значениях тока в диапазоне 30–50 пА, что позволило минимизировать накопление электрического заряда на образцах, усилить топографический контраст, а также увеличить пространственное разрешение полученных изображений.

Размеры и ζ-потенциалы частиц в водных суспензиях исследовали методом динамического рассеяния света на приборе Malvern Zetasizer Nano ZSP. Полученные результаты отражены в табл. 1.

Определение содержания доли препаратов в иммобилизированных формах. Оценку содержания фурокумаринов и ресвератрола в наноструктурированных частицах проводили двумя параллельными методами: высокоэффективной жидкостной хроматографии (ВЭЖХ) и спектрофотометрически (после выдерживания в ДМСО с перемешиванием в течение 2 сут 0.1 г частиц в 2 мл и оценки количества препарата в приближении полного растворения в ДМСО).

ВЭЖХ-анализ образцов, содержащих ресвератрол, осуществляли на хроматографе Agilent 1200 с УФ-детектированием при длине волны 306 нм после растворения сухих навесок СаСО₃-частиц и известного количества стандартной субстанции ресвератрола в ДМСО и метаноле, количественное содержание определяли по соотношению площадей пиков. Использовали изократический режим элюирования: компоненты подвижной фазы – ацетонитрил и вода в соотношении 30 на 70% соответственно, объем вводимой пробы 20 мкл, хроматографическая колонка Kromasil: 100–C18 250 × 4.6, время анализа – 15 мин.

ВЭЖХ-анализ образцов, содержащих “Аммифурин”, осуществляли на хроматографе Agilent 1200 с УФ-детектированием при длине волны 310 нм после растворения сухих навесок СаСО₃-частиц и известного количества стандартной субстанции “Аммифурина” в ДМСО и метаноле, количественное содержание определяли по соотношению площадей пиков. Использовали градиентный режим элюирования: компоненты подвижной фазы – ацетонитрил и вода, содержание ацетонитрила в составе подвижной фазы от начала анализа до 5-й минуты 40–45%, от 5-й до 20-й – 45–80%, объем вводимой пробы – 20 мкл, хроматографическая колонка Kromasil: 100–C18 250 × 4.6, время анализа 20 мин.

Исследования десорбции препаратов. Для оценки десорбции сопоставляемых веществ навески брали по 0.1 г полученных сухих частиц заливали 2 мл воды с рН = 3, 6.5 и 9 и инкубировали при перемешивании 300 об./мин. Через различные временные интервалы проводили отбор проб по 350 мкл, которые осаждали в течение 2 мин при 5000 g, а полученные супернатанты подвергали спектрофотометрическому исследованию.

Оценка цитотоксического действия нанокомпозитов и “Аммифурина”. В экспериментах по определению цитотоксичности нанокомпозитов использовали два вида раковых клеток человека: гепатоцеллюлярную карциному печени НерG2 и опухоль шейки матки HeLa, полученные из Американской коллекции типовых культур и поддерживаемые в коллекции клеточных культур НИИ биомедицинской химии имени В.Н. Ореховича. Клетки культивировали в среде DMEM (ПанЭко, Россия) с добавлением 10% фетальной бычьей сыворотки (FBS; Gibco), 2 мкМ глутамина, 100 ед./мл пенициллина и 100 мкг/мл стрептомицина (Thermo Scientific, Waltham, MA, USA) при температуре 37°C в присутствии 5% СО₂.

Клетки рассеивали в стерильные 96-луночные культуральные планшеты плотностью 10⁵ клеток на лунку и инкубировали при 37°С в атмосфере 5% CO₂ (СО₂-инкубатор “Sanyo”, Япония) в течение 24–26 ч. Далее в планшеты вносили исследуемые вещества (металлополимерные нанокомпозиты Сo, Ni и Fe, полученные из ненасыщенных дикарбоксилатов Ni33, Fe33, Со33 или сумму фурокумаринов “Аммифурин”) в концентрациях по 0.1–1000 мкМ (разведение с шагом 10); разведения образцов осуществляли культуральной средой без сыворотки. Клетки инкубировали с образцами 96 ч при 37°С в атмосфере 5% CO₂. Оценку жизнеспособности клеток проводили с использованием колориметрического МТТ-теста (“Sigma”). Регистрировали поглощение при 570 нм на планшетном фотометре со спектрофотометрической и флюорометрической детекцией GENios Plus (Tecan, Австрия) и нормировали на необработанный контроль. Уровень ингибирования роста клеток вычисляли по формуле

где GI – доля ингибирования роста клеток в культуре (growth inhibition) в %, OD_о и OD_k – оптическая плотность раствора формазана (при проведении МТТ-теста) в опытных и контрольных лунках соответственно.

Приготовление СаСО₃-частиц. Исходные сухие субстанции (“Аммифурин” либо ресвератрол) растворяли в ДМСО либо в N-метилпирролидоне до 10 мас. %. Готовили взвесь 10^–3 массовых долей НЧ либо металлополимерных нанокомпозитов в воде с диспергированием ультразвуком в режиме 24 кГц мощностью 280 Вт в течение 2 мин. Затем к НЧ вводили 1% лизоцима, перемешивая механически до полного растворения белка. Следом в эту смесь вводили равную объемную долю 1 М CaCl₂ в деионизированной воде и оставляли перемешиваться на магнитной мешалке. Раствор кумаринов в ДМСО смешивали с двукратным объемом этанола (для растворов в N-метилпирролидоне этанол не использовали) и вливали в перемешиваемую смесь с НЧ одновременно с эквимолярным CaCl₂ количеством Na₂CO₃. Общую смесь перемешивали 20 мин, затем полученные частицы осаждали центрифугированием при 2000 g, супернатанты сливали, а частицы дважды промывали 20-кратным объемом деонизированной воды. Полученные частицы подвергали лиофильной сушке. Вид получившихся частиц представлен на рис 3.

Иммобилизация фурокумаринов на наночастицах SiO₂. “Аммифурин” растворяли в N-метилпирролидоне в соотношении 1 : 10. Полученный раствор инкубировали в течение суток (5 : 1) с частицами SiO₂, на поверхности которых “Аммифурин” адсорбировался из раствора в ДМСО, в четырех вариантах: частицы чистого SiO₂ (Ammi/SiO₂); частицы SiO₂, покрытые лизоцимом (Ammi/SiO₂/Lys); частицы SiO₂, покрытые хитозаном (Ammi/SiO₂/Chit); частицы SiO₂, покрытые последовательно хитозаном и декстран сульфатом (Ammi/SiO₂/Chit/DS). Нанесение лизоцима, хитозана и декстран сульфата осуществлялось предварительной двухчасовой инкубацией частиц SiO₂ в 3%-ном растворе соответствующего полимера осаждением центрифугированием при 20 000 g c последующей сушкой осадка при 60°C в течение 6 ч.

После инкубации в растворе “Аммифурина” частицы осаждали центрифугированием при 20 000 g, промывали деионизированной водой с аналогичным осаждением и последующей сушкой осадка при 60°C. Полученные частицы исследовали на десорбцию фурокумаринов в воду в сопоставлении с “Аммифурином”. Для этого навески частиц инкубировали в деионизированной воде в соотношении 1 : 100 при 25°С и постоянном перемешивании в режиме 500 об./мин. Через 5 и 100 мин отбирали пробы суспензии частиц, осаждали центрифугированием и исследовали супернатант на содержание фурокумаринов методом ВЭЖХ. Массовую долю препарата от его содержания в частицах-носителях, перешедшую в раствор, будем называть удельной десорбцией, а ее отношение к таковой у чистого препарата – кратностью улучшения десорбции. Полученные результаты представлены в табл. 2, 3.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Результаты исследования размеров и ζ-потенциалов водных суспензий использованных НЧ приведены в табл. 1. Очевидно, что проведенного ультразвукового диспергирования не достаточно для образования стабильных дисперсий одиночных НЧ, тем не менее внедрение их в состав частиц ватерита по описанной методике способствует формированию устойчивых к перекристаллизации длительное время эллипсоидальных СаСО₃-частиц, форма которых тем более близка к шарообразной, чем выше по модулю ζ-потенциал исходной суспензии НЧ и чем меньше их динамические размеры. Оптимумы соотношения компонентов были выбраны в условиях узких концентрационных диапазонов.

Не все исследованные металлополимерные нанокомпозиты, содержащие Co, Ni и Fе, полученные из ненасыщенных дикарбоксилатов этих металлов, оказались удобны для введения в частицы ватерита по ряду комплексных причин. В итоге сконцентрировали внимание на нанокомпозитах Co, Ni и Fe, прекурсорами которых были малеинаты Сo и Ni и цитраконат Fe.

Для возможности использования НЧ в качестве компонентов носителей препаратов стоит учитывать данные самостоятельной токсичности этих НЧ. Вероятно, она должна быть существенно ниже токсичности основного целевого лекарственного вещества в выбранном соотношении для готовой терапевтической формы. Интерес для исследования в связи с отсутствием открытых данных представляли использованные металлополимерные нанокомпозиты, содержащие Co, Ni и Fe, а также сама смесь фурокумаринов. Результаты МТТ-тестов на раковых клетках шейки матки HeLa и карциномы печени HepG2 человека (рис. 4а, 4б) показали схожее влияние использованных нанокомпозитов и “Аммифурина”: по динамике изменения доли ингибирования роста c концентрацией выбранных нанокомпозитов вплоть до 10^–5 массовых долей НЧ не токсичнее самого целевого препарата фурокумаринов. В предположении отсутствия взаимного усиления токсичности это делает их совместное применение потенциально возможным.

Также прослеживается влияние физико-химических свойств данных металлополимерных нанокомпозитов, содержащих Co, Ni и Fe, на процесс ингибирования исследованных раковых клеток в области С = 10^–4–10^–3 моль/л, выражающееся в зависимости доли ингибирования от величины H_c нанокомпозитов. Полученные результаты позволяют предположить перспективность нанокомпозитов из синтезированного ряда для дальнейших исследований. Интересно, что доля ингибирования раковых клеток карциномы печени в случае исследованного нанокомпозита, полученного из малеината Со, выше, чем доля ингибирования для “Аммифурина”.

Для самостоятельного использования в качестве носителей кумаринов и ресвератрола исследованные методом переконденсации НЧ металлополимерных композитов, содержащих Со, Ni и Fe, оказались мало пригодны вследствие образования крупных агрегатов. В то время как отдельно НЧ SiO₂ показали лучшую применимость с точки зрения получаемых механо-химических свойств водных суспензий. Поэтому для сравнительных исследований использовали просто НЧ SiO₂ с покрытием несколькими вариантами биорезорбируемых полимеров: хитозаном и декстран сульфатом, а также белком лизоцимом. Результаты исследований размеров и ζ-потенциалов полученных частиц представлены в табл. 2. Покрытие полимерами улучшило стабильность получаемых суспензий и десорбцию иммобилизированных препаратов, вероятно, за счет уменьшения поверхностной энергии НЧ.

Результаты сравнительного анализа супернатантов после десорбции с поверхности кремниевых НЧ с различными вариантами покрытия полимерами, полученные с помощью метода ВЭЖХ, приведены в табл. 3.

Динамика изменения концентрации фурокумаринов в растворах десорбции показала в целом схожие темпы их высвобождения из всех наноструктурированных форм (рис. 5) с достижением максимума уже в течение первых минут инкубации в воде. Наилучшие показатели по доле десорбированного вещества (от его общего исходного содержания в иммобилизированной форме) и его итоговому эффективному (измеряемому спектофотометрически) содержанию в растворе десорбции получили для НЧ SiO₂, покрытых лизоцимом и слоями хитозана и декстран сульфата, а также для частиц ватерита, структурированных SiO₂ совместно с лизоцимом. Для частиц ватерита, структурированных НЧ металлополимерных композитов, содержащих Co, Ni и Fe, наилучшие показатели десорбции фурокумаринов выявлены для нанокомпозита, полученного из малеината никеля, в то время как механо-химические характеристики наиболее стабильны для нанокомпозита, прекурсором которого был итаконат железа. Сопоставление данных десорбции фурокумаринов из разных форм препарата на основании спектроскопии растворов представлено в табл. 4. Вероятно, иммобилизационный потенциал рассмотренных нанокомпозитов изучен нами в недостаточной степени и возможно достижение лучших показателей, для чего необходимы дальнейшие исследования.

В целом показано, что с поверхности наноструктурированных СаСО₃-частиц фурокумарины десорбируются в десятки раз большем количестве, чем с поверхности исходного порошка “Аммифурина”.

Сравнение влияния использованных промежуточных растворителей на десорбцию. Дополнительно сравнили влияние исходного растворителя, используемого для переосаждения, на наблюдаемые показатели десорбции фурокумаринов. Результаты представлены в табл. 5. Для исследованных вариантов композиций использование N-метилпирролидона в качестве промежуточного растворителя видится оптимальным.

Иммобилизация ресвератрола. Аналогичные исследования по иммобилизации ресвератрола показали, что наиболее удобным вариантом для улучшения десорбции в водный раствор является система иммобилизации на ватерите СаСО₃, структурированном НЧ SiO₂ и лизоцимом. В табл. 6 приведены значения удельной десорбции ресвератрола, полученные методом ВЭЖХ.

Видно, что иммобилизация на наноструктурированном СаСО₃ существенно улучшает десорбцию ресвератрола в водные среды. При этом десорбция ресвератрола с поверхности порошка чистой субстанции после 15 мин не зависит от времени, в то время как десорбция с поверхности частиц, модифицированных SiO₂ и лизоцимом, плавно нарастает в кислой среде, а наибольшие значения принимает в нейтральной. Суммарное содержание ресвератрола в растворе над его содержащими частицами ватерита, сформированными в смеси с SiO₂-суспензией в растворе лизоцима, в 2.5 выше, чем над чистым ресвератролом, а удельная десорбция эффективнее в 50–60 раз.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, иммобилизация фурокумаринов и ресвератрола на наноструктурированном СаСО₃, включающем в себя НЧ SiO₂, Fe₃O₄ и металлополимерных композитов, содержащих Со, Ni и Fe, полученных из ненасыщенных дикарбоксилатов этих металлов, при соосаждении в водных растворах из растворов в ДМСО или N-метилпирролидоне повышает удельную (в расчете на общее содержание активного вещества) десорбцию в водных растворах, эффективное содержание в водных растворах и результирующую биодоступность. Описанная методика переосаждения труднорастворимых препаратов на наноструктурированных поверхностях может быть предложена для широкого круга иных препаратов, предлагаемых для перорального и трансдермального применения. Можно также предположить, что динамическое увеличение содержания десорбируемых с наноструктурированных поверхностей веществ над их поверхностью относительно их предельной растворимости в ряде случаев может являться одной из причин токсичности НЧ с наличием тяжелых металлов в оболочках в виде отравления этими металлами. Исходя из полученных результатов МТТ-тестов на раковых клетках шейки матки HeLa и карциномы печени HepG2 представляют интерес дальнейшие исследования возможного совместного применения “Аммифурина” и нанокомпозитов, содержащих Со, Ni и Fe, полученных из ненасыщенных дикарбоксилатов этих металлов, в качестве потенцильных противоопухолевых препаратов.

Авторы выражают благодарность К.В. Паламарчуку за синтез НЧ Fe₃O₄ и предоставление НЧ SiO₂ для экспериментов, Р.А. Камышинскому (Ресурсный центр “Нанозонд” НИЦ “Курчатовский институт”) за получение СЭМ-изображений, С.Н. Малахову (Ресурсный центр “Оптика” НИЦ “Курчатовский институт”) за помощь в спектрофотометрии.

Результаты получены с использованием Ресурсных центров “Оптика”, “Полимер” и “Нанозонд” НИЦ “Курчатовский институт”.

Работа выполнена при частичной поддержке НИЦ “Курчатовский институт”, Приказ 116 от 30.01.2018.