Журнал неорганической химии, 2020, T. 65, № 8, стр. 1092-1098

Синтез ферромагнитных сплавов полупроводник-ферромагнетик в системе CdAs2–MnAs

С. Ф. Маренкин ab, А. И. Риль a*, И. В. Федорченко a, В. В. Козлов c

a Институт общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН
119991 Москва, Ленинский пр-т, 31, Россия

b Национальный исследовательский технологический университет (МИСиС)
119991 Москва, Ленинский пр-т, 4, Россия

c Институт нефтехимического синтеза им. А.В. Топчиева РАН
119991 Москва, Ленинский пр-т, 29, Россия

* E-mail: ril_alexey@mail.ru

Поступила в редакцию 21.02.2020
После доработки 12.03.2020
Принята к публикации 27.03.2020

Полный текст (PDF)

Аннотация

Вакуумно-ампульным методом синтезированы сплавы полупроводник-ферромагнетик в системе CdAs2–MnAs. Методами ДТА, РФА, ДСК и СЭМ показано, что эта система эвтектическая (тип игольчатый) с координатами эвтектики: 6 ± 0.5 мол. % MnAs, tпл = 614 ± 1°С. Линии ликвидуса, построенные по тепловым эффектам плавления ДТА, на 40–50°С выше, чем линии, построенные по тепловым эффектам кристаллизации, что обусловлено склонностью CdAs2 к стеклованию. Сплавы ферромагнитные с Tс = 315 K, намагниченность в них возрастает с увеличением содержания MnAs. Сплавы с нановключениями ≤40 нм ферромагнитной фазы MnAs приготовлены кристаллизацией из расплавов при высоких скоростях охлаждения (≤100 град/с). Температура Кюри (Tс) в них возрастает до 353 K, и наблюдается эффект отрицательного магнетосопротивления ΔR = 2% при 300 K в магнитном поле насыщения 4500 Э, что представляет практический интерес для создания магнитных гранулированных структур спинтроники.

Ключевые слова: спинтроника, полупроводники, гранулированные структуры, эффект гигантского магнетосопротивления

ВВЕДЕНИЕ

В качестве основных материалов спинтроники используют нанослои (сверхрешетки) из магнетиков и немагнетиков, полученные с помощью молекулярно-лучевой эпитаксии [1, 2], которые обладают эффектом гигантского магнетосопротивления (ГМС). В качестве альтернативы сверхрешеткам активно изучают магнитоупорядоченные неоднородные системы (магнитные гранулированные структуры). Такие структуры состоят из немагнитной матрицы и ферромагнитных нановключений [37]. Интерес к таким структурам обусловлен возможностью их получения более простыми методами, чем метод молекулярно-лучевой эпитаксии. Свойства магнитных гранулированных структур зависят [811] от соотношения составов матрицы и ферромагнетика, их дисперсности, а также от электропроводности материалов матрицы и ферромагнетика. Для успешной работы матрица и ферромагнетик магнитной гранулированной структуры должны иметь резкие границы раздела, исключая химическое взаимодействие и диффузию. Такими свойствами могут обладать фазы в системах эвтектического типа, в системах с перитектикой или широкой областью несмешиваемости. Однако для получения наноструктур больше подходят системы эвтектического типа, так как они способны к кристаллизации в условиях высоких скоростей охлаждения. В качестве материалов ферромагнетиков обычно используют 3d-элементы или соединения на их основе с Tс выше комнатной. Матрицей могут быть различные немагнитные металлы или изоляторы, способные образовывать с ферромагнетиком вышеперечисленные системы. Эффект ГМС более эффективен, когда немагнитные слои или матрицу изготавливают из высокопроводящих материалов [1214].

Из-за высокой подвижности носителей заряда в работах [1517] предложено использовать полупроводники. В качестве объекта исследования выбрана система CdAs2–MnAs, состоящая из полупроводника и ферромагнетика. Триангуляция тройной системы Cd3As2–MnAs–CdAs2 показала большую вероятность образования эвтектики в системе CdAs2–MnAs [18]. Соединение CdAs2 является полупроводником с шириной запрещенной зоны 0.9 эВ при 300 K (1.14 эВ при 0 K) и обладает уникальной анизотропией оптических и электрических свойств. Диарсенид кадмия кристаллизуется в тетрагональной структуре с пр. гр. I4122. Параметры элементарной ячейки: a = = 7.954, c = 4.678 Å. В CdAs2 наряду со связями Cd–As образуются связи As–As, что определяет способность этого соединения к стеклованию [1921].

Арсенид марганца – известный ферромагнетик с Tс = 313–318 K и магнитным моментом 3.4 μB – относится к интерметаллидам и обладает высокой электропроводностью (σ ~ 2 × 104 Ом–1 см–1 при 300 K) [2224]. Ферромагнитная фаза MnAs кристаллизуется в гексагональной модификации (пр. гр. P63/mmc) с параметрами элементарной ячейки a = 3.72, с = 5.71 Å. При Tс эта фаза переходит в парамагнитную, относящуюся к орторомбической сингонии (пр. гр. Pnma), с параметрами элементарной ячейки a = 3.72, b = 3.66, с = 6.37 Å [22]. Интересной особенностью арсенида марганца, имеющей практическое значение, является наличие колоссального магнетокалорического эффекта [25].

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ЧАСТЬ

Сплавы получали вакуумно-ампульным методом как из предварительно синтезированных соединений CdAs2 и MnAs, так и непосредственным взаимодействием элементов. Для предотвращения взаимодействия с расплавом использовали кварцевые ампулы, покрытые изнутри пиролитическим углеродом. При изучении системы CdAs2–MnAs было приготовлено не менее 15 образцов с интервалом не более 5 мол. %. В качестве прекурсоров использовали Cd (99.999%), As (99.999%) и Mn (99.998%). Синтез проводили при температуре на 10 град выше температуры плавления MnAs. Для предотвращения переноса легколетучих компонентов из зоны реакции ампулы располагали в изотермической зоне вертикальной электропечи [10, 18]. Идентификацию и анализ сплавов проводили с помощью рентгенофазового (РФА) и дифференциального термического анализа (ДТА). Микроструктуры изучали с использованием оптического и электронного микроскопов. РФА выполняли в ЦКП ИОНХ РАН на порошковом дифрактометре Bruker D8 (CuKα-излучение, λ = 0.1540 нм). Съемку осуществляли в диапазоне углов 2θ = 10°–90° (накопление 1 с, шаг 0.014 град). ДТА проводили в запаянных кварцевых сосудиках Степанова, откачанных до давления 10–2 Па; масса навески составляла 1 г, скорость нагревания и охлаждения 4 град/мин, точность определения температуры тепловых эффектов ±1 град. Эффект магнитно-структурного превращения MnAs изучали с помощью дифференциального сканирующего калориметра Q20 TA Instruments в температурном интервале 293–353 K при скоростях нагревания и охлаждения 10 град/мин. Вес образцов составлял 2–4 мг. Точность измерения температуры тепловых эффектов составляла ±1°. Микроструктурный анализ проводили с использованием оптического металлографического микроскопа Ipiquant (увеличение ×400) и электронного микроскопа SEM/EDX (Jeol JSM-6480) с анализатором энергодисперсионного рентгеновского спектра (ЭРС) Oxford Instruments X-Max, точность определения состава ±0.1 ат. %. Подготовка микроструктур состояла из разрезания слитков на пластины и полировки абразивом SiC с последовательным уменьшением размера абразива от 20 до 0.1 мкм. Магнитные измерения выполняли с помощью магнитометра S600X (Cryogenic, UK), электропроводность измеряли четырехзондовым методом с точностью ±0.5% при 300 K.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

После синтеза образцы представляют собой плотные слитки с минимальной пористостью (рис. 1). По данным РФА, образцы двухфазные. На дифракционных картинах наблюдаются пики, которые относятся к фазам CdAs2 (пр. гр. I4122) и MnAs (пр. гр. P63/mmc) (рис. 2а). Анализ пиков СdAs2 и сплавов с 6 и 10 мол. % MnAs не выявил изменений в их положении в области больших углов (рис. 2б). Расчет параметров фаз CdAs2 и MnAs в сплавах дал следующие результаты: a = = 7.9541, c = 4.6778 Å (±0.005 Å) и a = 3.7367, c = = 5.6976 Å (±0.006 Å) соответственно для CdAs2 и MnAs. Эти данные совпадают с параметрами, приведенными в работах [19, 21]. Анализ микроструктур показал, что для системы CdAs2–MnAs характерен игольчатый тип эвтектики. На рис. 3 представлены игольчатые включения MnAs перпендикулярно и вдоль направления роста. Состав эвтектики установлен с помощью электронного микроскопа SEM/EDX Jeol JSM-6480 с анализатором ЭРС Oxford Instruments X-Max. Согласно ЭРС, сканирующей электронной микроскопии (СЭМ), состав эвтектики составляет, ат. %: 2.0 Mn, 33.4 Cd, 64.6 As; в мол. %: 94 CdAs2 и 6 MnAs. Результаты РФА и микроструктурных исследований дополняют данные ДТА. Температуры тепловых эффектов плавления и нагревания приведены в табл. 1. Линии ликвидуса и солидуса системы показаны на рис. 4.

Рис. 1.

Слиток сплава CdAs2–MnAs.

Рис. 2.

Экспериментальные дифрактограммы: а – CdAs2, MnAs и сплавов CdAs2–MnAs; б – CdAs2 и сплавов CdAs2–MnAs в области больших углов.

Рис. 3.

Микроструктура сплава эвтектического состава 94 мол. % CdAs2–6 мол. % MnAs в плоскости, перпендикулярной росту (a), и в плоскости роста (б).

Таблица 1.

Температурные эффекты сплавов системы CdAs2–MnAs по данным ДТА

№ образца Концентрация MnAs, мол. % Эффекты ДТА, °C
нагревание охлаждение
эвтектика ликвидус эвтектика ликвидус
1 0 621 491
2 3 614 618 550 540
3 6 614 538
4 8 615 619 533 540
5 10 615 625 536 551
6 12 616 632 540 560
7 14 615 642 545 580
8 20 610 667 541 620
9 30 616 697 550 671
10 45 618 758 555 751
11 65 615 847 539 822
12 80 617 877 560 854
13 100 933 910
Рис. 4.

Фазовая диаграмма системы CdAs2–MnAs.

Исследования методом дифференциальной сканирующей калориметрии (ДСК) магнитных и электрических свойств проведены на закристаллизованных сплавах при обычных (~1 × 10–2 град/c) и высоких (закалочных, ~1 × 102 град/c) скоростях охлаждения. Размер включений ферромагнитной фазы MnAs в сплавах, закристаллизованных при обычных скоростях охлаждения, составлял несколько мкм, при закалочных скоростях размер включений уменьшался до ≤40 нм. На рис. 5 представлены результаты ДСК сплава с 20 мол. % MnAs при скорости охлаждения 1 × 10–2 град/c, при этом наблюдается тепловой эффект при 315 K, соответствующий магнитно-структурному превращению ферромагнитной (гексагональной) в парамагнитную (орторомбическую) модификацию MnAs. В образцах, закристаллизованных с высокой скоростью охлаждения, тепловой эффект превращения исчезает.

Рис. 5.

Кривые ДСК сплава 80 мол. % CdAs2–20 мол. % MnAs, охлажденного со скоростью ~1 × 102 град/c.

Вид петель гистерезиса при 300 K (рис. 6) показывает, что сплавы системы CdAs2–MnAs относятся к мягким ферромагнетикам с малой коэрцитивной силой. С ростом содержания в них арсенида марганца величина намагниченности возрастает. На рис. 7 представлены температурные зависимости магнитной восприимчивости сплава с содержанием 20 мол. % MnAs. Первая зависимость (кривая 1) относится к образцу, закристаллизованному при скорости охлаждения ~1 × × 10–2 град/c, вторая (кривая 2) – к образцу, полученному при скорости охлаждения ~1 × 102 град/c. Наблюдается разница в Tс, в первом случае она составляет 315 K, во втором случае возрастает до 353 K. Температурные зависимости электропроводности показали, что сплавы, содержащие MnAs, в отличие от образцов CdAs2, имеют металлический характер проводимости. Сплавы, закристаллизованные при закалочных скоростях охлаждения, обладают эффектом отрицательного магнетосопротивления. Величина ΔR = 2% при 300 K в магнитном поле насыщения 4500 Э. При дальнейшем увеличении магнитного поля магнетосопротивление изменяет свой знак и становится положительным.

Рис. 6.

Концентрационная зависимость удельной намагниченности от внешнего поля сплавов CdAs2–MnAs при 300 K: 1 – 100 мол. % MnAs, 2 – 45 мол. % MnAs, 3 – 20 мол. % MnAs.

Рис. 7.

Температурная зависимость магнитной восприимчивости сплава 80 мол. % CdAs2–20 мол. % MnAs в магнитном поле 100 Э, охлажденного со скоростью ~1 × 10–2 (1) и ~1 × 102 град/c (2).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Результаты РФА, ДТА и микроструктурных исследований подтвердили эвтектический характер взаимодействия в сплавах арсенидов кадмия и марганца. Координаты эвтектики: 6 ± 0.5 мол. % MnAs, tпл = 614 ± 1°С, тип эвтектики игольчатый. Анализ изменения положения пиков СdAs2 и MnAs на дифракционных картинах и результатов ЭРС и СЭМ показал малую взаимную растворимость этих фаз (≤1 мол. %). По данным ДТА, температуры тепловых эффектов плавления и нагревания различаются на 40–50 град, т.е. кристаллизация расплавов арсенидов кадмия с арсенидом марганца сопровождается значительным переохлаждением вследствие склонности диарсенида кадмия к стеклованию. Результаты ДСК и магнитных измерений показали влияние дисперсности на калорические и магнитные свойства. При достижении наноразмерности ферромагнитной фазы MnAs Tс возрастает до 353 K, а тепловой эффект магнитно-структурного превращения MnAs исчезает. Эти данные представляются объективными, так как массоперенос и, следовательно, увеличение размерности ферромагнетика затруднены из-за полупроводниковой матрицы.

Список литературы

  1. Grünberg P., Schreiber R., Pang Y. et al. // Phys. Rev. B. 1989. V. 39. № 7. P. 4828. https://doi.org/10.1103/PhysRevB.39.4828

  2. Baibich M.N., Broto J.M., Fert A. et al. // Phys. Rev. Lett. 1988. V. 61. № 21. P. 2472. https://doi.org/10.1103/PhysRevLett.61.2472

  3. Charles P., Poole Jr., Owens F.J. Introduction to Nanotechnology. N.Y.: Wiley, 2003.

  4. Lamberti C., Agostini G. Characterization of Semiconductor Heterostructures and Nanostructures. Amsterdam: Elsevier Science Bv., 2013.

  5. Naimi E.K., Rabinovich O.I. // Crystallography Reports. 2011. V. 56. № 3. P. 486. https://doi.org/10.1134/S1063774511030199

  6. Gridnev S.A., Kalinin Y.E., Kalgin A.V. et al. // Phys. Solid State. 2015. V. 57. № 7. P. 1372. https://doi.org/10.1134/S1063783415070136

  7. Kalavathy Santhi, Dhanapal Kumarsan, Naryanan Vengidusamy et al. // J. Magn. Magn. Mater. 2017. V. 433. № 1. P. 202. https://doi.org/10.1016/j.jmmm.2017.03.020

  8. Samarth N. // Solid State Phys. 2004. V. 58. P. 1. https://doi.org/10.1016/S0081-1947(04)80009-2

  9. Tanaka M., Ohya S., Hai P.N. // Appl. Phys. Rev. 2014. V. 1. № 26. https://doi.org/10.1063/1.4840136

  10. Marenkin S.F., Aronov A.N., Fedorchenko I.V. et al. // Inorg. Mater. 2018. V. 54. № 12. P. 1187. [Маренкин С.Ф., Аронов А.Н., Федорченко И.В. и др. // Неорган. материалы. 2018. Т. 54. № 12. С. 1269.]https://doi.org/10.1134/S0020168518120105

  11. Rabinovich O.I. // J. Alloys. Compd. 2014. V. 586. Suppl. 1. P. S258. https://doi.org/10.1016/j.jallcom.2013.03.214

  12. Xu Y., Awschalom D.D., Nitta Ju. Handbook of Spintronics. Dordrecht: Springer, 2016. https://doi.org/10.1007/978-94-007-6892-5

  13. Vinod Kumar Joshi // Eng. Sci. Technol. 2016. V. 19. № 2. P. 1503. https://doi.org/10.1016/j.jestch.2016.05.002

  14. Борисенко В.Е., Данилюк А.Л., Мигас Д.Б. Спинтроника. М.: Лаборатория знаний, 2017.

  15. Marenkin S.F., Izotov A.D., Fedorchenko I.V., Novotortsev V.M. // Russ. J. Inorg. Chem. 2015. V. 60. № 3. P. 295. [Маренкин С.Ф., Изотов А.Д., Федорченко И.В., Новоторцев В.М. // Журн. неорган. химии. 2015. Т. 60. № 3. С. 343.]https://doi.org/10.1134/S0036023615030146

  16. Marenkin S.F., Fedorchenko I.V., Izotov A.D., Vasil’ev M.G. // Inorg. Mater. 2019. V. 55. № 9. P. 865. [Маренкин С.Ф., Федорченко И.В., Изотов А.Д., Васильев М.Г. // Неорган. материалы. 2019. Т. 55. № 9. С. 920.]https://doi.org/10.1134/S0020168519090061

  17. Shchelkachev N.M., Yarzhemsky V.G. // Inorg. Mater. 2018. V. 54. № 11. P. 1093. [Щелкачев Н.М., Яржемский В.Г. // Неорган. материалы. 2018. Т. 54. № 11. С. 1157.]https://doi.org/10.1134/S0020168518110110

  18. Ril A.I., Fedorchenko I.V., Marenkin S.F. et al. // Russ. J. Inorg. Chem. 2017. V. 62. № 7. P. 976. [Риль А.И., Федорченко И.В., Маренкин С.Ф. и др. // Журн. неорган. химии. 2017. Т. 62. № 7. С. 977.]https://doi.org/10.1134/S0036023617070191

  19. Červinka L., Hruby A. // Acta Crystallogr., Sect. B. 1970. V. 26. P. 457. https://doi.org/10.1107/S0567740870002650

  20. Basalaev Yu.M., Kopytov A.V., Poplavnoi A.S. et al. // Semiconductors. 2017. V. 51. № 6. P. 783. [Басалаев Ю.М., Копытов А.В., Поплавной А.С. и др. // Физ. тех. полупроводн. 2017. Т. 51. Вып. 6. С. 815.]https://doi.org/10.1134/S1063782617060057

  21. Červinka L., Holba P. // Phys. Chem. Glasses: Eur. J. Glass Sci. Technol. Part B. 2016. V. 57. № 5. P. 201. https://doi.org/10.13036/17533562.57.5.002

  22. Okamoto H. // Bull. All Phase Diagr. 1989. V. 10. № 5. P. 549. https://doi.org/10.1007/BF02882414

  23. Continenza A., Picozzi S., Geng W.T., Freeman A.J. // Phys. Rev. B: Condens. Matter. V. 64. № 8. P. 852 041. https://doi.org/10.1103/PhysRevB.64.085204

  24. Govor G.A. // Phys. Solid State. 2015. V. 57. P. 871. https://doi.org/10.1134/S1063783415050121

  25. Marenkin S.F., Kochura A.V., Izotov A.D., Vasil’ev M.G. // Russ. J. Inorg. Chem. 2018. V. 63. № 14. P. 1753. https://doi.org/10.1134/S0036023618140036

Дополнительные материалы отсутствуют.