Поверхность. Рентгеновские, синхротронные и нейтронные исследования, 2022, № 2, стр. 9-13

Кристаллическая структура и орбитальное упорядочение в керамических составах BiMnO3 + δ (0 < δ ≤ 0.14)

В. В. Сиколенко ade*, А. Н. Чобот b**, М. В. Бушинский b, Д. В. Желудкевич b, С. И. Латушко b, Г. М. Чобот c, Б. Н. Савенко a, Д. В. Карпинский b

a Объединенный институт ядерных исследований
141908 Дубна, Россия

b Научно-практический центр по материаловедению НАН Беларуси
220072 Минск, Беларусь

c Белорусский государственный аграрный технический университет
220023 Минск, Беларусь

d Karlsruhe Institute of Technology
76131 Karlsruhe, Germany

e Научно-образовательный центр “Функциональные наноматериалы” Балтийского федерального университета им. И. Канта
236016 Калининград, Россия

* E-mail: sikolen@jinr.ru
** E-mail: a.n.chobot@tut.by

Поступила в редакцию 20.06.2021
После доработки 17.09.2021
Принята к публикации 20.09.2021

Полный текст (PDF)

Аннотация

Кристаллическая структура составов BiMnO3 + δ исследована в зависимости от номинального избытка содержания ионов кислорода с использованием дифракции рентгеновского синхротронного излучения. Установлено, что увеличение номинальной концентрации ионов кислорода приводит к последовательности фазовых переходов из моноклинной структуры (C2/c) в моноклинную (P21/c) и далее в орторомбическую структуру (Pnma) через формирование двухфазного структурного состояния. Указанная последовательность фазовых переходов сопровождается поэтапным разрушением орбитального упорядочения, сформированного орбиталями ионов Mn3+, что обусловлено неравномерным распределением вакансий ионов марганца в B-позициях решетки перовскита.

Ключевые слова: рентгеновская дифракция, синхротронное излучение, кристаллическая структура, мультиферроики, орбитальное упорядочение.

ВВЕДЕНИЕ

В последнее десятилетие сложные оксиды переходных металлов, обладающие одновременно магнитным и электрическим упорядочением (мультиферроики), привлекают повышенный интерес исследователей. Наиболее изученным однофазным мультиферроиком является феррит висмута, обладающий высокими температурами перехода в магнитную (650 K) и сегнетоэлектрическую фазы (1100 K) [1]. Манганит висмута (BiMnO3) также является магнитоэлектрическим материалом со структурой перовскита с температурой перехода в магнитоупорядоченное состояние TC ~ 102 K [2, 3]. Ферромагнитный порядок в BiMnO3 обусловлен наличием орбитального упорядочения, которое разрушается при температуре TC ~ 475 K, при этом не происходит изменения типа структурных искажений, кристаллическая структура остается моноклинной. При температурах выше TC ~ 770 K происходит фазовый переход в орторомбическую структуру (пр. гр. Pnma) [47]. Магнитная структура BiMnO3 обусловлена положительными обменными взаимодействиями между ионами Mn3+, при этом характер обменных взаимодействий существенно зависит от геометрии химических связей Mn – O–Mn [812].

Следует отметить, что магнитные свойства BiMnO3 в значительной степени зависят от содержания кислорода [1315]. Увеличение содержания кислорода выше стехиометрического значения BiMnO3 + δ (что предполагает наличие вакансий в позициях ионов висмута и марганца) приводит к разрушению дальнего ферромагнитного упорядочения, при этом наблюдается фазовый переход в неполярную орторомбическую структуру [16]. Составы BiMnO3 + δ с содержанием кислорода δ > 0.12 характеризуются отсутствием дальнего ферромагнитного порядка и величина эффективного магнитного момента практически не изменяется с увеличением номинального избытка в концентрации кислорода. Отметим, что в настоящее время отсутствуют структурные данные о корреляции между существованием орбитального упорядочения и кислородной стехиометрией, а также типом структурных искажений в составах BiMnO3 + δ, что является определяющим фактором для объяснения магнитных и магнитоэлектрических свойств таких материалов.

В настоящей работе исследованы методом рентгеновской дифракции структурные фазовые переходы в составах BiMnO3 + δ в зависимости от кислородной стехиометрии и температуры, определена взаимосвязь между типом структурных искажений, орбитальным упорядочением и распределением катионных вакансий в решетке перовскита, установлены концентрационные и температурные области структурной стабильности моноклинной и орторомбической фаз.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ЧАСТЬ

Образцы BiMnO3 + δ с номинальным избытком кислорода δ = 0.02, 0.08, 0.14 были получены из оксидов Bi2O3 (99.99%, Rare Metallic Co. Ltd.), Mn2O3 (99.97%, Alfa Aesar) с помощью техники высокого давления. Смесь оксидов, взятых в соответствии с химическими формулами Bi0.993Mn0.993O3 (I), Bi0.974Mn0.974O3 (II), Bi0.955Mn0.955O3 (III), тщательно смешивали в планетарной шаровой мельнице Retsch PM 200 в присутствии этанола, затем образцы прессовались в таблетки диаметром 10 мм (P ~ 0.3 ГПа) и отжигались при температуре 600°С в течение пяти часов. Окончательный синтез составов BiMnO3 + δ проводился с использованием пресса высокого давления ленточного типа при давлении 6 ГПа и температуре 1200°С в течение 10 мин в герметичных капсулах с графитовым теплопроводящим покрытием, образцы изолировались от нагревателя с помощью молибденовой фольги. После синтеза давление медленно сбрасывали, образцы закаливались при комнатной температуре. Кристаллическая структура составов уточнялась с использованием лабораторного дифрактометра ДРОН-3М, а также на основании данных, полученных методом дифракции синхротронного излучения на синхротроне KMC-2 (BESSY II, Берлин). Дифракционные спектры записывались в диапазоне угла рассеяния 2θ = 10°–100° с шагом 0.014°. Дифракционные данные были проанализированы методом Ритвельда с использованием программного обеспечения FullProf [17, 18].

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Рентгенограммы, полученные для керамических составов BiMnO3 + δ, указывают на формирование структуры перовскита во всех исследуемых составах, при этом присутствие примесных фаз не обнаружено (рис. 1, 2). Расположение рефлексов на дифрактограммах состава BiMnO3.02, полученных с использованием лабораторного рентгеновского дифрактометра, а также дифрактометра с использованием синхротронного излучения, указывает на формирование моноклинной структуры. Условия погасания рефлексов h + k = 2n для hkl и h = l = 2n для h0l согласуются с пространственной группой C2/c (№ 15) (рис. 1). Поскольку в составе BiMnO3.02 дефицит катионов составляет менее 1% (Bi0.993Mn0.993O3) для уточнения дифрактограмм заселенность позиций ионов висмута и марганца была приравнена к 99.3%. При этом предполагалось равномерное распределение вакансий между позициями Bi (8f) и двумя Wyckoff позициями ионов марганца – (4e) и (4d), используемых для ионов Mn [1] и Mn [2] соответственно (табл. 1). Значения степени заселенности ионов, вычисленные на основании дифракционных данных, соответствуют заявленной химической формуле BiMnO3.02 (I). Увеличение номинального избытка ионов кислорода на ~2% (состав BiMnO3.08) приводит к заметному изменению кристаллической структуры по сравнению с составом BiMnO3.02. Анализ дифракционных рефлексов, полученных для состава BiMnO3.08 (II), указывает на примитивный тип центровки элементарной ячейки (P), в отличие от базоцентрированной ячейки С типа, характерной для состава BiMnO3.02. Дифрактограмма состава BiMnO3.08 уточнена с использованием пространственной группы P21/c, являющейся подгруппой группы C2/c.

Рис. 1.

Результат уточнения дифрактограммы состава BiMnO3.02, полученной при комнатной температуре с использованием синхротронного излучения.

Рис. 2.

Дифракционные рефлексы составов BiMnO3 +d (d = 0.02, 0.08, 0.14), характерные для различных структурных фаз.

Таблица 1.  

Структурные параметры составов BiMnO3 + δ, где δ = 0.02, 0.08, 0.14, уточненные на основании данных синхротронного излучения

Состав пр. гр. a, Å b, Å c, Å Объем ячейки β Структурные позиции ионов
(I) C2/c 3.8914
(9.5300)
3.944
(5.5769)
3.9746
(9.7338)
61.15
(489.233)
108.97 Bi – 8f; Mn1 – 4e; Mn2 – 4d.
O1.2.3 – 8f
(II) P21/c 3.9031
(9.5588)
3.9037
(5.5198)
3.9639
(9.7076)
60.3716 (482.973) 109.45 Bi1.2 – 4e. Mn1 – 4e. Mn2 – 2b. Mn3 – 2c.
O1-6 –4e
(III) Pnma 3.9005
(5.5153)
3.9023
(7.8047)
3.9251
(5.5501)
59.7275 (238.910) 90.00 Bi – 4c;
Mn -4b;
O1.2 – 8d

Дифрактограмма состава BiMnO3.08 (II) содержит рефлексы, отсутствующие в дифрактограмме состава BiMnO3.02, что в общем случае свидетельствует о понижении симметрии кристаллической структуры. Так рефлекс, находящийся на угле рассеяния 2θ ~ 21.4° отсутствует в дифракционной картине состава BiMnO3.02. Уточнение дифрактограммы с использованием пространственной группы P21/c позволило описать данный рефлекс как (102) (рис. 2). Появление данного рефлекса связано с понижением симметрии в распределении ионов марганца, в частности, появляется дополнительная позиция, характерная для ионов марганца Mn [3] – 2с(0, 0, 1/2), при этом пространственная группа P21/c предполагает наличие трех независимых структурных позиций для ионов марганца (табл. 1). На рисунке 2 показаны проиндексированные рефлексы, характерные для пространственной группы P21/c. Следует отметить, что для состава BiMnO3.08 средняя заселенность ионов висмута и марганца составляет ~97.4%, при этом вакансии ионов висмута равномерно распределены по двум позициям 4e, а в распределении вакансий ионов марганца наблюдается неравномерное разделение по трем структурным позициям. Так, наибольшее число вакансий ионов марганца приходится на структурную позицию 2b (1/2, 0, 0) (Mn [2]), что приводит к разрушению орбитального упорядочения вдоль плоскостей семейства (1,–1,1).

Увеличение катионных вакансий до ~4.5%, что соответствует номинальной химической формуле BiMnO3.14 (III), приводит к изменению типа структурных искажений. Так рефлексы, находящиеся на углах рассеяния 2θ ~ 21.4°, 43.5°, 51.5° и др., характерные для пространственных групп C2/c и P21/c, полностью отсутствуют на дифрактограмме состава BiMnO3.14.

Анализ дифрактограммы состава BiMnO3.14, полученной при комнатной температуре, свидетельствует о стабилизации орторомбических искажений элементарной ячейки. Дифрактограмма состава BiMnO3.14 успешно уточнена с использованием пространственной группы Pnma (метрика ячейки √2ap ⋅ 2ap ⋅ √2ap, где ap – параметр примитивной ячейки перовскита), которая является одной из минимальных супергрупп для пространственной группы P21/c. Структурные параметры вычисленные на основании дифракционных данных, свидетельствуют об отсутствии орбитального упорядочения в составе BiMnO3.14, при этом пространственная группа Pnma характеризуется одной структурной позицией для ионов марганца, что предполагает изотропное распределение вакансий ионов марганца по B-подрешетке перовскита в составе BiMnO3.14.

На основании полученных данных установлено, что увеличение номинального содержания анионов кислорода в составах BiMnO3 + δ (0 < δ < 0.16) приводит к последовательности фазовых переходов из моноклинной структуры C2/c в моноклинную структуру P21/c и далее в орторомбическую структуру через формирование двухфазного структурного состояния. Указанная последовательность сопровождается поэтапным разрушением орбитального упорядочения, что обусловлено неравномерным распределением катионных вакансий, в частности, вакансии ионов марганца преимущественно распределяются в позиции 2b (1/2, 0, 0) моноклинной ячейки пространственной группы P21/c.

Список литературы

  1. Ederer Claude and Spaldin Nicola A. // Phys. Rev. B. 2005. V. 71. 060401(R). https://doi.org/10.1103/PhysRevB.71.060401

  2. Moreira dos Santos A., Parashar S., Raju A.R., Zhao Y.S., Cheetham A.K., Rao C.N.R. // Solid State Commun. 2002. V.122. P. 49. https://doi.org/10.1016/S0038-1098(02)00087-X

  3. Belik Alexei A. // Adv. Mater. 2011. V.12 P. 044610. https://doi.org/10.1088/1468-6996/12/4/044610

  4. Kimura T., Kawamoto S., Yamada I., Azuma M., Takano M., Tokura Y. // Phys. Rev. B. 2003. V.67 P. 180 401. https://doi.org/10.1103/PhysRevB.67.180401

  5. Atou T., Chiba H., Ohoyama K., Yamaguchi Y., Syono Y. // J. Solid State Chem. 1999. V. 145. P. 639. https://doi.org/10.1006/jssc.1999.8267

  6. Moreira dos Santos A., Cheetham A.K., Atou T., Syono Y., Yamaguchi Y., Ohoyama K., Chiba H., Rao C.N.R.// Phys. Rev. B. 2002. V. 66. P. 064425. https://doi.org/10.1103/PhysRevB.66.064425

  7. Belik Alexei A., Iikubo Satoshi, Yokosawa Tadahiro, Kodama Katsuaki, Igawa Naoki, Shamoto Shinichi, Azuma Masaki, Takano Mikio, Kimoto Koji, Matsui Yoshio, Takayama-Muromachi Eiji // J. Am. Chem. Soc. 2007. V. 129. P. 971. https://doi.org/10.1021/ja0664032

  8. Coey J.M.D., Viret M., von Molnár S. // Adv. Phys. 2009. V. 58(2) P. 167 https://doi.org/10.1080/0001873090336318

  9. Trukhanov S.V., Khomchenko V.A., Karpinsky D.V., Silibin M.V., Trukhanov A.V., Lobanovsky L.S., Szymczak H., Botez C.E., Troyanchuk I.O. // J. Rare Earths. 2019. V. 37(11). P. 1242. https://doi.org/10.1016/j.jre.2018.12.010

  10. Goodenough J.B., Wold A., Arnott R.J., Menyuk N. // Phys. Rev. 1961. V. 124. P. 373. https://doi.org/10.1103/PhysRev.124.373

  11. Solovyev I.V., Pchelkina Z.V. // New J. Phys. 2008. V. 10. 073 021. https://doi.org/10.1088/1367-2630/10/7/073021

  12. Figueiras F.G., Karpinsky D., Tavares P.B., Gonçalves J.N. et al // Phys. Chem. Chem. Phys. 2017. V. 19. P. 1335. https://doi.org/10.1039/c6cp07682c

  13. Chiba H., Atou T., Syono Y. // J. Solid State Chem. 1997. V. 132(1). P. 139. https://doi.org/10.1006/jssc.1997.7432

  14. Sundaresan A., K. Mangalam R.V., Iyo A., Tanaka Y., Rao C.N.R. // J. Mater. Chem. 2008. V. 18. P. 2191. https://doi.org/10.1039/b803118p

  15. Belik A.A., Kolodiazhnyi T., Kosudac Kosuke, Takayama-Muromachi Eiji. // J. Mater. Chem. 2009. V. 19. P. 1593. https://doi.org/10.1039/b818645f

  16. Belik A.A., Kodama Katsuaki, Igawa Naoki, Shamoto Shin-ichi, Kosuda Kosuke, Takayama-Muromachi Eiji. // J. Am. Chem. Soc. 2010. V. 132(23). P. 8137. https://doi.org/10.1021/ja102014n

  17. Rietveld H.M. // J. Appl. Cryst. 1969. V. 2 P. 65. https://doi.org/10.1107/ S0021889869006558

  18. Rodríguez–Carvajal Juan. // Physica B. 1993. V. 192. P. 55. https://doi.org/10.1016/0921-4526(93)90108-I

Дополнительные материалы отсутствуют.