Журнал физической химии, 2020, T. 94, № 1, стр. 26-31

Термодинамические функции инулина и абсолютные энтропии полисахаридов

А. В. Князев a*, А. С. Шипилова a, М. И. Лелет a, С. С. Князева a, Е. В. Гусарова a, А. А. Амосов a

a Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского
603950 Нижний Новгород, Россия

* E-mail: knyazevav@gmail.com

Поступила в редакцию 09.04.2019
После доработки 09.04.2019
Принята к публикации 14.05.2019

Полный текст (PDF)

Аннотация

Методом точной вакуумной адиабатической калориметрии впервые измерена температурная зависимость теплоемкости инулина в диапазоне 5–340 K. Из экспериментальных данных определены термодинамические функции инулина (теплоемкость, энтальпия H°(T) – H°(0), энтропия S°(T) – S°(0) и функция Гиббса G°(T) – H°(0)) в интервале температур от T → 0 до 340 K. С использованием мультифрактальной модели обработки низкотемпературной теплоемкости твердых тел Дебая оценена величина фрактальной размерности D исследуемого образца. Состав инулина изучен также с помощью MALDI-TOF масс-спектрометрии. Оценены абсолютные энтропии некоторых полисахаридов.

Ключевые слова: инулин, полисахарид, адиабатическая вакуумная калориметрия, теплоемкость, термодинамические функции, MALDI-TOF масс-спектрометрия

Инулин (CAS: 9005-80-5) представляет собой водорастворимый полисахарид и относится к группе неусвояемых углеводов, называемых фруктанами. Инулин встречается в ∼36 000 видов растений, среди которых корни цикория считаются самым богатым источником данного соединения. Обладая способностью воздействовать на организм комплексно, инулин активно используется в пищевой и фармацевтической промышленности. Он используется в качестве пребиотика, заменителя жира, заменителя сахара, модификатора текстуры пищевых продуктов, а также для разработки функциональных пищевых продуктов питания [1]. Растительный инулин может содержать от 2 до 100 единиц фруктозы, длина, состав и полидисперсность которых зависят от вида растения, фазы его жизненного цикла, даты сбора урожая, процесса экстракции и процедур, последующих за ней [2]. Таким образом, фруктаны присутствуют в растениях в виде гетерогенных смесей с различной степенью полимеризации (DP) и различной химической структурой [3].

Эта работа – продолжение систематических исследований биологически активных соединений. Ранее [48] мы исследовали термодинамические свойства витаминов и гормонов. Цель данной работы – калориметрическое определение стандартных термодинамических функций инулина и описание биохимических и промышленных процессов с его участием.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ЧАСТЬ

Образец инулина, полученный из цикория, приобретен у компании BENEO-Bio Based Chemicals, Бельгия. Согласно сертификату BENEO, содержание примесей в образце составило не более 0.5%, следовательно, исследуемый инулин представляет собой индивидуальное аморфное соединение. В качестве матрицы для MALDI-TOF масс-спектрометрии использовали 2,5-дигидроксибензойную кислоту (DHB), приобретенную у Sigma-Aldrich. Масс-спектр исследуемого образца показан на рис. 1. На основе данного спектра рассчитан состав инулина (табл. 1), а затем усредненная молекулярная масса, которая составила 1036.477 г моль–1.

Рис. 1.

MALDI-масс-спектр инулина на матрице DHB.

Таблица 1.  

Состав исследуемого инулина

DP Формула Состав, %
3 C18H32O16 24.1
4 C24H42O21 18.3
5 C30H52O26 15.6
6 C36H62O31 9.2
7 C42H72O36 7.8
8 C48H82O41 5.4
9 C54H92O46 2.1
10 C60H102O51 2.2
11 C66H112O56 3.5
12 C72H122O61 2.6
13 C78H132O66 2.0
14 C84H142O71 1.9
15 C90H152O76 1.3
16 C96H162O81 1.5
17 C102H172O86 1.0
18 C108H182O91 0.8
19 C114H192O96 0.7
    Общее 100%

Аппаратура и процедура измерений. Для измерения теплоемкости испытуемого вещества в диапазоне от 6 до 343 K использовали прецизионный вакуумный адиабатический калориметр БКТ-3.0 с дискретным нагревом. Описание конструкции установки и методика эксперимента представлены в [9]. Перед началом работы на установке с исследуемыми образцами измеряли теплоемкость меди марки “ОСЧ 11-4” высокой чистоты, эталонных образцов синтетического корунда и бензойной кислоты К-2. Анализ результатов показал, что погрешность измерения теплоемкости вещества при гелиевых температурах находилась в пределах ±2%, при повышении температуры до 40 K она снизилась до ±0.5% и составляла ±0.2% при Т > 40 K.

Степень полимеризации образца инулина определяли с использованием масс-спектрометра MALDI-TOF Axima Performance. Приготовление образца: 12 мг образца с 1 мл 2,5-дигидроксибензойной кислоты растворяли в 50%-ном ацетонитриле. После перемешивания полученный раствор дополнительно разводили в соотношении 1 : 9 и использовали для дальнейшего эксперимента. Образец помещали в 100-луночный планшет из нержавеющей стали и подвергали множественным ударам лазера.

ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ

Теплоемкость

Измерение теплоемкости проводили в интервале температур от 5 до 340 K. Масса образца, загруженного в калориметрическую ампулу вакуумного адиабатического калориметра БКТ-3.0, составляла 0.5647 г. 242 экспериментальных значения получены в двух сериях экспериментов. Теплоемкость образца варьировалась от 20 до 50% от общей теплоемкости калориметрической ампулы с веществом в диапазоне от 5 до 340 K. Методом наименьших квадратов установлены экспериментальные точки $С_{p}^{ \circ }$ в интервале температур 5−340 K, а также получены полиномиальные уравнения зависимости теплоемкости от температуры:

(1)
$\begin{gathered} С_{p}^{ \circ } = {{A}_{1}} + {{B}_{1}}(T{\text{/}}30) + {{C}_{1}}{{(T{\text{/}}30)}^{2}} + {{D}_{1}}{{(T{\text{/}}30)}^{3}} + \\ + \;{{E}_{1}}{{(T{\text{/}}30)}^{4}} + {{F}_{1}}{{(T{\text{/}}30)}^{5}} + {{G}_{1}}{{(T{\text{/}}30)}^{6}} + \\ + \;{{H}_{1}}{{(T{\text{/}}30)}^{7}} + {{I}_{1}}{{(T{\text{/}}30)}^{8}} + {{J}_{1}}{{(T{\text{/}}30)}^{9}}, \\ \end{gathered} $
(2)
$\begin{gathered} C_{p}^{o} = {{A}_{2}} + {{B}_{2}}\ln (T{\text{/}}30) + {{C}_{2}}{{\ln }^{2}}(T{\text{/}}30) + \\ + \;{{D}_{2}}{{\ln }^{3}}(T{\text{/}}30) + {{E}_{2}}{{\ln }^{4}}(T{\text{/}}30) + {{F}_{2}}{{\ln }^{5}}(T{\text{/}}30) + \\ + \;{{G}_{2}}{{\ln }^{6}}(T{\text{/}}30) + {{H}_{2}}{{\ln }^{7}}(T{\text{/}}30), \\ \end{gathered} $
(3)
$\begin{gathered} \ln C_{p}^{o} = {{A}_{3}} + {{B}_{3}}\ln (T{\text{/}}30) + {{C}_{3}}{{\ln }^{2}}(T{\text{/}}30) + \\ + \;{{D}_{3}}{{\ln }^{3}}(T{\text{/}}30) + {{E}_{3}}{{\ln }^{4}}(T{\text{/}}30) + \\ + \;{{F}_{3}}{{\ln }^{5}}(T{\text{/}}30) + {{G}_{3}}{{\ln }^{6}}(T{\text{/}}30). \\ \end{gathered} $

Соответствующие коэффициенты (A, B, C и т.д.), подобранные с помощью специальных программ, приведены в табл. 2. Среднеквадратичное отклонение экспериментальных значений $С_{p}^{ \circ }$ от усредненной кривой $С_{p}^{ \circ }$ = f(T) составляло 0.15% в интервале от 5 до 40 K, 0.075% от 40 до 80 K и 0.050% в диапазоне от 80 до 340 K. Экспериментальные значения молярной теплоемкости инулина в диапазоне от 5 до 340 K и усредняющая кривая зависимости $С_{p}^{ \circ }$ = f(T) представлены на рис. 2. Теплоемкость этого вещества постепенно увеличивается с повышением температуры и не проявляет каких-либо видимых аномалий.

Таблица 2.  

Коэффициенты в полиномах $С_{p}^{ \circ }$ = f(T) для инулина

Тип полинома 5.3−20 K 15−110 K 100−340 K
A 4.89137095354 102.344368996 –32 740.5237198
B 3.17244642147 163.895403134 47 311.9218235
C 3.76031580194 96.0553303531 –29 280.5154190
D 6.18141380175 0.456673708895 10 268.8692282
E 4.55489152494 –53.2397303112 –2241.06418933
F 1.94134242928 50.2741138156 315.546065183
G 0.419130805492 62.0548173169 –28.6705305818
H   –47.5829613777 1.62171702860
I     –0.0518394337621
J     0.000713610312437
Рис. 2.

Температурная зависимость теплоемкости инулина.

По экспериментальным значениям в диапазоне 25–50 K была оценена величина фрактальной размерности D инулина. Согласно фрактальной теории теплоемкости [10], D – наиболее важный параметр, позволяющий делать заключения о типе топологии структуры твердых тел. Согласно теории, D = 1 для тел с цепной структурой, D = 2 для слоистой структуры и D = 3 для пространственной структуры [11]. В фрактальной теории теплоемкости показатель степени при T является функцией теплоемкости, обозначается через D и называется фрактальной размерностью. Это следует конкретно из уравнения [10]:

(4)
${{C}_{{v}}} = 3D(D + 1)kN\gamma (D + 1)\xi (D + 1){{(T{\text{/}}{{\theta }_{{{\text{max}}}}})}^{D}},$
где N – число атомов в формульной единице, k – постоянная Больцмана, γ(D + 1) – γ-функция, ξ(D + 1) – функция Римана и θmax – характеристическая температура. Как следует из выводов [10], D можно получить из температурной зависимости теплоемкости ($\ln {{C}_{{v}}}$ от ln T). Без существенной погрешности можно принять, что $С_{p}^{ \circ }$ = = ${{C}_{{v}}}$ при T < 50 K. Согласно зависимости $\ln {{C}_{{v}}}$ от ln T и уравнению (4), в диапазоне 25–50 K для инулина D = 2.0, θmax = 236.4 K. С этими значениями D и θmaxуравнение (4) воспроизводит экспериментальные значения в упомянутом диапазоне температур с погрешностью ±2.3%. Значение D указывает на слоистую структуру инулина [1114].

Термодинамические функции

Для расчета стандартных термодинамических функций (табл. 3) инулина его значения $С_{p}^{ \circ }$ экстраполировались от начальной температуры измерения (∼6 K) до 0 K по функции теплоемкости твердых тел Дебая [15]:

(5)
$С_{p}^{ \circ } = nD\left( {\frac{{{{\theta }_{D}}}}{T}} \right),$
где D − символ функции Дебая, n = 3 и ${{{\theta }}_{{\text{D}}}}$ (инулин) = 61.2 K − специально выбранные параметры. Уравнение (5) описывает экспериментальные значения $С_{p}^{ \circ }$ соединения между 9 и 12 K с погрешностью 1.8%. При расчете функций предполагалось, что уравнение (5) воспроизводит значения $С_{p}^{ \circ }$ инулина при T < 6 K с той же ошибкой.

Таблица 3.  

Термодинамические функции инулина; M = 1036.477 г моль–1, pо = 0.1 МПа

T, К $С_{p}^{ \circ }(T)$, Дж K–1моль–1 H°(T) – H°(0), кДж моль–1 H°(T), Дж K–1 моль–1 –[G°(T) – H°(0)], кДж моль–1
0 0 0 0 0
1 0.0085 0 0.0028 0.000001
2 0.0677 0 0.0226 0.000011
3 0.2284 0.0002 0.0761 0.000057
4 0.5411 0.0005 0.1804 0.000180
5 1.051 0.0013 0.3520 0.000440
6 1.893 0.0027 0.6050 0.000912
7 2.525 0.0051 0.9409 0.001527
8 3.666 0.0079 1.344 0.002813
9 5.317 0.0126 1.883 0.004299
10 7.489 0.0187 2.534 0.006594
15 25.22 0.0965 8.581 0.032234
20 50.02 0.2828 19.14 0.1000
25 75.59 0.5966 33.03 0.2293
30 102.3 1.041 49.16 0.4341
35 129.9 1.621 67.00 0.7238
40 157.2 2.339 86.14 1.106
45 183.9 3.192 106.2 1.587
50 210.0 4.177 126.9 2.169
60 261.2 6.534 169.8 3.652
70 313.0 9.404 213.9 5.569
80 366.0 12.80 259.1 7.933
90 419.0 16.72 305.3 10.75
100 469.5 21.17 352.1 14.04
110 515.0 26.10 399.0 17.80
120 558.7 31.46 445.7 22.02
130 603.7 37.28 492.2 26.71
140 649.6 43.54 538.6 31.87
150 694.8 50.26 585.0 37.48
160 738.3 57.43 631.2 43.56
170 780.0 65.02 677.2 50.11
180 821.1 73.03 723.0 57.11
190 863.0 81.45 768.5 64.57
200 907.2 90.30 813.9 72.48
210 954.6 99.60 859.3 80.84
220 1005 109.4 904.8 89.66
230 1059 119.7 950.7 98.94
240 1115 130.6 997.0 108.7
250 1171 142.0 1044 118.9
260 1228 154.0 1091 129.6
270 1285 166.6 1138 140.7
273.15 1303 170.7 1153 144.3
280 1342 179.7 1186 152.3
290 1403 193.4 1234 164.4
298.15 1455 205.1 1274 174.6
300 1468 207.8 1283 177.0
310 1539 222.8 1332 190.1
320 1617 238.6 1382 203.6
330 1698 255.2 1433 217.7
340 1773 272.5 1485 232.3

Примечание: ur($С_{p}^{ \circ }$(T)) = ±2% (5 < T < 20 K); ±0.5% (20 < T < 40 K); ±0.2% (T > 40 K); ur = ±1% (T < 40 K); ±0.5% (40 < T < < 80 K); ±0.2% (80 < T < 340 K), ur(p) = ±1% (P = 0.68).

Расчеты H°(T) − H°(0) и S°(T) − S°(0) были проведены с помощью численного интегрирования кривых $С_{p}^{ \circ }$ = f(T) и $С_{p}^{ \circ }$ = f(ln T) соответственно, и функция Гиббса G°(T) − H°(0) была оценена по энтальпиям и энтропиям при соответствующих температурах. Стандартная неопределенность значений функции составила ±2% при T < < 40 K, ±0.5% между 40 и 80 K и ±0.2% в диапазоне от 80 до 340 K.

На основании полученных результатов и литературных данных [16] мы построили зависимость абсолютной энтропии полисахаридов от молекулярной массы (рис. 3) с использованием абсолютных энтропий известного моносахарида (глюкозы) и дисахарида (сахарозы). Впервые установлено, что наблюдаемая зависимость абсолютной энтропии полисахаридов от молекулярной массы линейна:

(6)
$S^\circ (298.15) = 1.2514M--25.066,$
коэффициент корреляции практически равен единице (R2 = 0.9997).

Рис. 3.

Зависимость абсолютных энтропий полисахаридов от молекулярной массы; 1 – α-D-глюкоза, 2 – сахароза, 3 – инулин.

В табл. 4 приведена оценка абсолютных энтропий некоторых полисахаридов; например, абсолютная энтропия 1-кестозы (это известный трисахарид [3]) равна 606 Дж K–1 моль–1.

Таблица 4.  

Абсолютные энтропии некоторых полисахаридов (Дж K–1 моль–1)

DP Формула S°(298.15)
3 C18H32O16 606
4 C24H42O21 809
5 C30H52O26 1012
6 C36H62O31 1215
7 C42H72O36 1418
8 C48H82O41 1621
9 C54H92O46 1824
10 C60H102O51 2027

Таким образом, в результате термодинамического исследования инулина оценена фрактальная размерность D и впервые установлено, что наблюдается линейная зависимость абсолютной энтропии полисахаридов от молекулярной массы.

Работа выполнена при финансовой поддержке Фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере (номер проекта 10510ГУ/2016).

Список литературы

  1. Shoaib M., Shehzad A., Omar M. et al. // Carbohydrate Polymers. 2016. V. 147. P. 444.

  2. Barclay T., Ginic-Markovic M., Cooper P., Petrovsky N. // J. Excipients and Food Chemicals. 2010. V. 1. P. 27.

  3. Apolinario A.C., Damasceno B.P.G.L., Beltrão N.E.M. et al. // Carbohydrate Polymers. 2014. V. 101. P. 368.

  4. Knyazev A.V., Letyanina I.A., Plesovskikh A.S. et al. // Thermochimica Acta. 2014. V. 575. P. 12.

  5. Knyazev A.V., Smirnova N.N., Shipilova A.S. et al. // Ibid. 2015. V. 604. P. 115.

  6. Knyazev A.V., Smirnova N.N., Plesovskikh A.S. et al. // Ibid. 2014. V. 582. P. 35.

  7. Knyazev A.V., Emel’yanenko V.N., Shipilova A.S. et al. // J. Chem. Thermodyn. 2016. V. 100. P. 185.

  8. Knyazev A.V., Smirnova N.N., Shipilova A.S. et al. // J. Thermal Analysis and Calorimetry. 2016. V. 123. P. 2201.

  9. Varushchenko R.M., Druzhinina A.I., Sorkin E.L. // J. Chem. Thermodyn. 1997. V. 29. P. 623.

  10. Yakubov T.S. // Dokl. Acad. Sci. 1990. V. 310. P. 145.

  11. Tarasov V.V. // Z. Fiz. Khimii. 1950. V. 24. P. 111.

  12. Knyazev A.V., Tananaev I.G., Kuznetsova N.Yu. et al. // Thermochim. Acta. 2010. V. 499. P. 155.

  13. Karyakin N.V., Chernorukov N.G., Suleimanov E.V. et al. // Russ. J. Phys. Chem. 2000. V. 74. P. 1226.

  14. Chernorukov N.G., Smirnova N.N., Knyazev A.V. et al. // Ibid. 2006. V. 80. № 1. P. 37.

  15. Debye P. // Annalen der Physik. 1912. V. 39. P. 789.

  16. Boerio-Goates J. // J. Chem. Thermodyn. 1991. V. 23. P. 403.

Дополнительные материалы отсутствуют.